Давай никогда не встретимся

Алёна Лайкова, 2023

Когда феям надоедает сидеть в келье и прясть людские судьбы, они начинают чудить. Больше всего достаётся их любимчикам: взамен на дары феи всегда что-то забирают. Благословение в обмен на проклятие. Но разве бы люди были людьми, если б не шли наперекор судьбе?Это история множества жизней, выпавших на долю двум душам. Перерождаясь раз за разом, они стремились друг к другу и погибали. Их судьба была предрешена на сотни лет вперёд… Пока в наш век одна из душ не решила всё изменить.

Глава 4

На следующий день собственное решение вызвало у меня ужас.

За завтраком я напряжённо думала, ковыряя вилкой омлет. Что бы ни случалось в прошлых жизнях, одновременно моих и как будто чужих, но убить человека… Стоило представить, как внутри холодело. Если я действительно решусь на это и даже смогу всё незаметно провернуть, потом придётся жить с осознанием, что я убийца. Справлюсь ли? Я отправила в рот кусок, не чувствуя вкуса. Или, как завещал Достоевский, угрызения совести пересилят? Да и сейчас так просто не убьёшь, не Средневековье. Нужно обеспечить себе алиби, зачистить следы… Я невидяще смотрела в окно на стоящий напротив дом такого же, как наш, цвета. Погибать, только начав жить, не хотелось. Но ведь сейчас я не царь, не разбойница и не отравленная роза — простая девушка, даже в стрелялки не играю. Смогу ли не моргнув глазом убить человека? Или лучше сдаться на милость судьбе?

Телефон зазвонил так резко, что я вздрогнула. Судорожно схватила его, боясь перебудить весь дом. Звонила Майя. За событиями последних дней я совсем о ней не вспоминала.

— Привет, — прошептала я, прижимая телефон к уху.

— Ха-ай! — послышался удивительно бодрый голос подруги.

В обычное время утренним личиком Майи можно было распугать хоть демонов из ада, а от её хриплого раздражённого голоса по коже пробегали мурашки. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы она так повеселела.

— Танцуй, Лёлик! — ударила Майя по ушам новым криком. — Я нашла продюсера, готового прийти на твой квартирник. Если ему понравится, проспонсирует альбом.

Я ахнула. Это была действительно хорошая новость, да что там — прекрасная. Я так давно ждала этого, что ещё пару дней назад с ума бы сошла от счастья. Сейчас же лишь улыбнулась, ощущая робкую, отравленную беспокойством радость.

— Ты умница, Майя! — прошептала с восхищением.

В глубине квартиры хлопнула дверь — кого-то из родителей я всё же разбудила.

— Умница-то умница, — возразила подруга, — лучше подумай, когда его звать? Сколько на репетиции надо?

Я вздохнула. Могла ли я планировать будущее, если то в любой момент грозило оборваться? Смела ли загадывать хоть на день вперёд?

— Давай через неделю, в среду, — сказала я медленно. — Попрошу выходной, днём порепетируем, а концерт начнём в полдевятого.

— Хватит недели? — недоверчиво спросила Майя.

Обернувшись, я увидела стоящую в дверном проёме мать. Та ёжилась от утренней прохлады и куталась в наброшенный поверх пижамы халат. Улыбнувшись ей, я ответила в телефон:

— Хватит.

— Ладушки. Тогда звоню ему. Чао!

И Майя отключилась. Я разлила кипяток по чашкам, подвинула одну маме. Та села рядом.

— Кто это был? — поинтересовалась она, зевая.

Я помялась. На сердце было неспокойно, и неожиданная радость только усиливала чувство.

— Майя. Представляешь, пригласила на ближайший концерт продюсера. — Я усмехнулась. — Посмотрим, как он нас оценит.

Мама удивлённо взглянула на меня, а потом на её лице засветилась та гордость, которая бывает только у матерей.

— Милая, это же прекрасная новость! Ты обязательно ему понравишься, я уверена! — искренне, без лести воскликнула мама. — Когда всё получится, отпразднуем с размахом.

Я слабо кивнула. Внутри снова ёкнуло, но через мгновение всё прошло. Осталась только решимость.

— Обязательно отпразднуем, — согласилась я, поднимаясь. — Ладно, ма, побежала. Хорошего дня!

На улицу я вышла уже без каких-либо сомнений. Я любила свою жизнь, тем более сейчас, когда наконец начали сбываться давние мечты. За эту жизнь стоило бороться. И раз уж мне грозило проклятие, я собиралась избавиться от него любой ценой. Нужно убить — убью. Убью и спасусь сама. Я кивнула, чувствуя мрачную радость от того, что скоро одержу верх над судьбой.

Я роза, рождённая лишать принца жизни, и прекрасно справлюсь со своей ролью.

Утренний ветер ударил в лицо, и я с наслаждением вдохнула витающие в воздухе запахи. Успокоившись, пошла уверенно, ничего не боясь. Накануне в голову пришла блестящая мысль, как не столкнуться с принцем раньше времени: надо всего лишь использовать предательскую тягу душ в обратную сторону. Если вдруг мне нестерпимо захочется пойти другой дорогой или зайти в какой-нибудь ларёк, нужно поступить с точностью да наоборот. Любой неоправданный порыв души ведёт к нему; если же игнорировать их, я на какое-то время буду защищена. Этого хватит для подготовки преступления. Поэтому, когда в голове сама собой возникла мысль сократить путь до работы, я упрямо пошла прежней дорогой. Нарастающая в душе необъяснимая грусть стала знаком того, что всё сделано правильно. Я прикрыла глаза, на секунду отрезая себя от этого мира. Ничего. Ещё немного, и всё закончится.

На работу добралась без происшествий. Быстро переоделась в униформу, встала к стойке обслуживать вереницу хмурых сонных кофеманов. Мысли были совсем не о кофе. Пока я выводила в чашках сердечки и цветы, даже не надеясь, что это поднимет кому-то настроение, в голове шла напряженная работа. Он не должен меня увидеть. Это важное условие серьёзно затрудняло дело. Только что я осознала, что могу пользоваться опытом прежних воплощений, и теперь мысленно перебирала все накопившиеся за века знания об отъёме жизни. Хоть перечень выходил длинный, выбрать из него что-то, не выяснив подробностей жизни принца, было невозможно. Надо узнать о нём больше. Я нахмурилась, прикидывая план дальнейших действий. Постепенно в голове сложилась картинка. Я улыбнулась, ловя удивлённые взгляды клиентов. Теперь я знала, что делать.

Часы тянулись уныло, медленно. Утренние «зомби» разбрелись по офисам, и я сидела в уголке с блокнотом, пытаясь выдавить из себя хоть строчку для новой песни. Прибежала Надя; пропорхнула на низеньких каблучках сначала в подсобку, потом к стойке. На меня покосилась мельком. Я облегченно выдохнула. Если сегодня и её смена, значит, могу уйти пораньше. То, что нужно. За два часа до закрытия я с облегчением улизнула с работы, оставив напарницу одну.

На улице спрятала руки в карманы, защищая от ветра. Малодушно помедлила. Мне предстояло рискнуть, причём рискнуть серьёзно. Выследить принца можно было лишь одним способом — поддаться стремлениям души и со всей осторожностью позволить себе его встретить. Я не знала, смогу ли избежать столкновения лицом к лицу и соответственно смерти, но выбора не было. Я глубоко вздохнула, ощущая, как в душе пробуждается охотничий азарт, унаследованный от одной из жизней. Чувства будто обострились, мысли стали проще и логичнее. Это длилось всего секунду и схлынуло, оставив после себя лишь смелую жажду охоты. Я медленно пошла по улице, прислушиваясь к собственной интуиции.

Воспоминания не заставили себя долго ждать. Я вдруг увидела, как вместо обутых в сапоги ног по талому снегу ступают лапы. В нос пахнуло сотней запахов. Свернув на показавшуюся наиболее привлекательной улочку, я пошла вперёд, на ходу с удивлением вспоминая прошлую жизнь, одну из тех, в которых я не была человеком. Сильные лапы несли меня по лесу, тело сокращалось в ритмичных прыжках. Я была волком, свободным сильным животным, и угрожать мне могли разве что люди.

Дни становились теплее, а охота — легче. Стая была сильна как никогда. Мы владели лесом, в наших норах росли волчата, и мы выкармливали из них новых охотников. Зайцы ещё были тощими и костлявыми, но птицы из человеческих домов заменяли нехватку добычи. Моя волчица с нежностью вылизывала новорожденных слепышей, пока я мчался по хрусткой земле в поисках пищи. Мир оттаивал от холодов, и это приносило новые заботы. Выкормить, вырастить, уберечь. Приумножить волчье племя.

Протрусив знакомой тропинкой, я открыл пасть, пробуя воздух. Ничего. Никого. Разочарованно тявкнув, я продолжил путь. Пустой желудок подгонял к поиску. Рыская, я ловил малейший запах добычи, чтобы тут же начать преследование. Наконец вкусный аромат коснулся ноздрей. Я припал к земле, прячась. Движения стали скупыми, точными, тело превратилось в пружину, готовую распрямиться. Я медленно пополз вперёд, не тревожа ни листочка на пути. Кровь бурлила от азарта; всего один бросок, и победа за мной.

Сидящий на земле зайчишка внезапно встрепенулся, поставив столбиком уши. Что-то почувствовал. Я понял, что медлить нельзя, и прыгнул. Заяц отчаянно скакнул прочь, понёсся, стуча лапами. Мы мчались сквозь лес, стремясь перегнать друг друга. Сильные мышцы перекатывались под кожей, бросая меня вперёд, придавая бегу скорость. Я не мог упустить его. Меня ждали с добычей. Я ускорился, выжимая из тела все силы. Примерился, оттолкнулся, прыгнул, накрывая зверька в полёте. Тот отчаянно забился, силясь вырваться из ненадёжной хватки. Я рванул его горло зубами, и заяц, хрипнув, затих. Подняв тёплую тушку с земли, я довольно встряхнулся. Первая добыча. Теперь было чем прокормить волчат.

Уши дёрнулись. До чуткого слуха долетел звук хрустящего валежника. Кто-то двигался в мою сторону, почти не скрываясь. Я припал к земле, настороженно посматривая в сторону шума, и спустя мгновение увидел его. Это был человек. Мужчина с ружьём за спиной.

Инстинкт ударил по телу, приказывая отступить, но я не сдвинулся с места. Что-то было не так, хоть я ещё не понимал, что. Запах дичи забивал пасть, мешая принюхаться. Этот человек отличался от остальных. Внешне они все были одинаковы, запаха я не чувствовал, но что-то вызывало интерес к нему. Положив добычу на землю, я двинулся навстречу, осторожно ступая лапами.

Человек замер. Обычно они не замечали моего присутствия, но этот почувствовал. Остановился, оглядываясь. Я остановился тоже. Чем дольше я разглядывал его, тем больше мне казалось, что мы уже встречались когда-то давно, раньше, чем я мог вспомнить. Может, был щенком? В мозгу ожило что-то странное, старое, стало настолько огромным, что я заскулил. Слишком много чужих, сложных, бредовых мыслей закопошились в чётком разуме хищника, и я почувствовал себя беспомощным. Услышав мой голос, человек обернулся в нужную сторону. Я столкнулся с его взглядом и испуганно отпрянул.

Охотник издал какой-то звук и потянулся за спину. Я зарычал; он медленно опустил руку, не отрываясь глядя мне в глаза. Натянуто засмеялся — так, кажется, называлось это тявканье?

— Чёрный волк. Ну надо же, — произнёс человек своим неприятным, режущим голосом. — Разве я мог подумать, соглашаясь участвовать в облаве, что им окажешься именно ты?

Не понимая его слов, я оскалился. В душе боролись два чувства: желание напасть и трепет перед странно знакомым человеком, средний между трепетом перед вожаком стаи и родной волчицей. Я замер, настороженно следя за каждым его движением. Человек медленно шагнул вперёд. Поднял ладони, показывая их мне. Я тихо заворчал, но не шевельнулся. Человек сделал ещё один шаг. Теперь нас разделял всего прыжок. Бесстрашно присев на корточки, он вгляделся в меня, не делая никаких попыток напасть.

— Как хорошо, что облава ещё не сегодня, — произнёс он. Мне показалось, что глаза у человека влажные. — Не бойся. Я спасу нас. Обману остальных и позволю тебе спокойно жить в этом лесу. — Он снова засмеялся. — Кто знает, может, на этот раз судьба смилостивится над нами?

Словно не замечая моего настороженного ворчания, он медленно, безбоязненно протянул мне раскрытую ладонь. Я замолчал, следя за ним. Человек растянул губы и тихо позвал меня. В перегруженном мозгу зародилась странная покорность, и на мгновение мне захотелось ткнуться в эту ладонь носом, отдавшись на волю событиям. Это чувство вызвало внутри яростный протест. Я испуганно и зло скакнул прочь; зарычал, прогоняя врага. И, убедившись, что он не пытается меня преследовать, побежал прочь.

Происходящее насторожило меня. Инстинкты говорили о приближающейся опасности, и я думал о себе и волчице с волчатами, которых эта опасность могла коснуться. Подобрав по дороге тушку пойманного зайца, я побежал в сторону норы. Страх чего-то неведомого и неумолимо приближающегося был так силён, что я решился на опасный поступок: убедить волчицу оставить стаю и перебраться с щенками в соседний лес, подальше отсюда.

Добиться желаемого оказалось трудно — покидать стаю было глупо, опасно для детёнышей, и моя волчица это понимала. Спустя какое-то время она всё же подчинилась. Моё беспокойство было так велико, что даже подруга с её обострившимся материнским чутьём поняла всю серьёзность угрозы. Поев, мы в последний раз легли спать в нашем логове. Волчата тревожно тыкались в бок матери и пищали. Я лежал, вытянув лапы, и в голове ворочались мысли. Кто этот мужчина? Почему так опасен, что в одиночку заставляет нас бросаться в бегство? Раньше я никому не боялся дать бой, и даже толпа разъярённых людей не справлялась со мной, когда я решал увести у них овцу. Что же случилось сейчас? И почему, боясь человека, я в то же время хотел снова наткнуться на его следы? Помотав башкой, я поднялся и, оставив подругу, подполз к выходу из норы. Отсюда было видно усыпанное звёздами небо. Я облизнулся, грустно разглядывая темноту с вкраплениями огоньков. Они успокаивали. Посидел так некоторое время, пока усталость не взяла своё. Потом, зевнув, вернулся в нору и устроился поудобнее на подстилке. А всё-таки интересно, что сказал тот человек? Жаль, что эти странные существа так непонятно разговаривали. И почему они не умели выть? С этими мыслями я заснул, беспокойно подёргивая лапами.

Утром, покормив волчат, мы осторожно взяли их за шкирки и покинули нору. Я нёс одного, в пасти подруги болтались двое. Мы бежали, прислушиваясь к окружающим звукам, готовые в любой момент сражаться за свои и их жизни. Лес пах тревогой, и этот предгрозовой запах душил горло. По пути нам попалось несколько знакомых волков. На нас они взглянули с жалостливым недоумением, тоже не понимая, что за причуда заставила лучшую пару стаи, будущего вожака и его подругу, сняться с места. Игнорируя их, мы продолжали путь. Солнце клонилось к полудню, а мы всё бежали и бежали, иногда останавливаясь отдохнуть. За всю дорогу мне ни разу не встретился его запах, и это одновременно обрадовало и разочаровало меня.

К исходу дня мы пересекли родной лес, несколько лугов, мелкую речку и осторожно вошли на чужую территорию. Остановились, принюхиваясь. Никаких тревожных знаков. Не торопясь успокаиваться, я снова подобрал с земли устало пискнувшего щенка и пошёл вперёд, следя за каждым шорохом.

Вскоре мы нашли нору, которая могла стать нам приютом на первое время. Это было хорошее логово и, судя по отсутствию запахов, давным-давно покинутое. Уставшая подруга уложила волчат под бок и подгребла к себе побольше палой листвы. Лизнув её в морду, я отправился на поиски пропитания.

Теперь мы были далеко от странно знакомого человека, и всё же я чувствовал тревогу всё время охоты в чужом лесу.

На следующий день я отправился на поиски новой стаи, к которой мы могли бы примкнуть. Я знал, что в этом лесу охотятся другие волки, и должен был завоевать их доверие. Подруга осталась с детенышами. Мягко ступая по подстилке из трав, я вышел из норы и огляделся. Свежий воздух окатил меня смесью запахов. Уверенно повернувшись, я пошёл в сторону, показавшуюся нужной.

Этот лес выглядел богаче нашего, и дичь попадалась чаще. Осторожничая, я никого не трогал; прежде чем бросаться в погоню, нужно было получить добро нового вожака. Чем скорее я это сделаю, тем скорее смогу накормить семью. Обилие еды наводило на мысль, что местная стая больше старой. Я шевельнул ушами, с грустью вспоминая своё племя, в котором родился, вырос и обзавёлся семьёй. Ещё немного, и я сместил бы старого вожака, в бою сделав стаю по-настоящему своей. Теперь нас ничто не связывало. Мы вступили в новый мир и, пусть когтями и клыками, но я собирался выбить в нём место для нашей семьи.

Внезапно я замер. Припал к земле, доверяясь инстинктам, которые всегда спасали меня вернее, чем остальных. Вокруг стало тихо. Слишком тихо. Я втянул носом воздух, но ветер дул сзади, мешая почувствовать что-нибудь. Птицы замолкли, все обычные шорохи растворились в упавшем безмолвии. Я замер, не переставая прислушиваться. Прежде чем действовать, нужно было понять, откуда исходит опасность.

Всё произошло мгновенно. В уши ворвался шум. Он ударил со всех сторон, пугающий, раздражающий, человеческий. На меня обрушился звон, крики втоптали в землю, сводя с ума. Из-за деревьев показались местные волки, которых я так искал. Они бежали. Двое молодых ещё сородичей пронеслись мимо, ошалело шаря вокруг взглядами. Улюлюканье и свист послышались ближе, словно что-то огромное и страшное приближалось ко мне. Развернувшись, я бросился назад, в сторону временной норы.

Шум катился за мной. Я мчался, выбрасывая вперёд лапы, и рядом то появлялись, то пропадали призрачные силуэты волков. Когда-то такое уже случалось: не так сильно, не так пугающе, но уже было, что воздух разрывался от грохота, а в собственном лесу поджидали враги. Тогда я спасся, потому что был один и надеялся лишь на свой ум и скорость. Сейчас у меня была подруга, детёныши, и я бежал защитить их.

Шум двигался точно за мной.

Я вылетел на поляну к самой норе. Моя волчица уже выбежала наружу и беспокойно вертелась по сторонам, скаля клыки. Из логова доносился испуганный скулёж. Я бросился к ней, ткнулся в лаз, к детёнышам. Как их выносить из этого безумия? Мозг работал чётко, быстро, логично, но не находил решения. Приближающийся грохот сводил подругу с ума, превращая в опасного зверя, готового броситься на любого.

Конец ознакомительного фрагмента.