Лот номер 69

Аля Даль, 2022

Мне нужны были деньги. Огромные деньги на операцию матери. Будучи восходящей моделью, я без труда достала пропуск на закрытый аукцион в качестве одного из самых привлекательных лотов. Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Стелла выдернула меня из помещения и потащила по коридору, словно делала это ежедневно с непокорными девушками. Ноги заплетались, я едва не упала, запнувшись о ковёр, но женщина меня удержала. В конце концов, мы без стука ввалились в широкое светлое помещение. После темноты коридоров пришлось зажмуриться, а когда глаза полностью привыкли, я рассмотрела перед собой Роберта и двух незнакомых мужчин в пиджаках. Один был с глубоким шрамом на лбу, жирный и коренастый, даже побольше Роберта, а второй — в очках, с заплывшим морщинистым лицом.

Пока я рассматривала присутствующих, Стелла толкнула меня с такой силой, что я запнулась о ковер и упала на пол. Благо, занятия танцами с детства развили мою ловкость, потому приземлилась я на руки, чуть покарябав ладони. Прическа и макияж остались на месте.

— Так-так, кто это у нас тут? — Роберт встал из-за стола, потирая руки. Присутствующие быстро переключились на нас, когда мы вошли, словно до этого обсуждали не рабочие моменты, а погоду или рыбалку.

— Тупорылая сука, которая смеет ставить мне условия, — выплюнула она в мою сторону.

— Подожди за дверью, — приказал он Стелле. Женщина довольно улыбнулась и вскоре захлопнула за собой дверь, оставив меня в логове зверя.

Роберт обошёл стол, за котором всё ещё сидели двое, пристально наблюдая за разворачивающимся представлением. Найдя в себе силы и гордость, я поднялась на ноги, пытаясь вместе с тем завязать красный шёлк вокруг груди хоть немного туже, чтобы он продержался подольше. Мужчина медленно, походкой зверя, зашедшего полакомиться в логово зайца, приближался во мне. Сердце стучало сильнее с каждым его шагом. Я гордо выпрямилась и прижала руки к груди, стараясь успокоиться.

— Почему Эстелла зла на тебя, милая? — с нотками нежности в голосе поинтересовался Роберт. Меня озадачил его тон и, одновременно, отсутствие агрессии придало мне смелости.

— Я не хочу участвовать в этом. Я всего лишь хотела по…

Я была прервана на полуслове резким ударом по лицу, из-за которого тотчас же оказалась на полу. Едкая боль пронзила щеку и край губы. Не успела я к ней привыкнуть, как сильная боль заставила меня согнуться пополам и громко вскрикнуть. Роберт ударил меня ногой в живот, не делая скидку на то, что я слабая беззащитная женщина. Здесь я была товаром, игрушкой в его руках.

— Не хочешь участвовать, значит? — переспросил он, глядя на меня сверху вниз. Резкая боль перетекла в ноющую. Я убрала руки от живота и вцепилась в ковёр, чтобы развернуться и отползти подальше. Шёлк спал с груди, оставив меня совсем беззащитной перед этим чудовищем. — Тогда мы с друзьями прямо сейчас научим тебя повиновению.

Роберт обернулся к мужчинам и бросил им через плечо:

— Мужики, кто хочет вскрыть целку?

Я начала в ужасе ползти назад, пока не наткнулась спиной на дверь. Хотела подняться, но ноги будто бы не слушались, стали совсем ватными от парализующего страха.

— Чур я! — радостно воскликнул жирный со шрамом. — В ломании целок я мастак!

Роберт понимающе хмыкнул.

— Тогда ее жопа, получается, твоя, Володь, — сказал он очкастому.

К горлу подкатил ком тошноты. Ещё немного, и я упаду в обморок от страха. Руки тряслись настолько сильно, что я никак не могла с ними совладать. Роберт приблизился ко мне и одним движением поднял на ноги. Прижал к двери, моему единственному спасению, и свободной рукой дотронулся до складок влагалища, заставив меня вздрогнуть и закричать. Он тут же убрал руку от лона и закрыл мне рот. Стало тяжело дышать. Практически невозможно.

— Совсем пересохла, бедненькая, — сказал Роберт, продолжая удерживать меня. — Как-то совсем не хочется пихать на сухую. Может, передумаешь, пока не поздно? Стелла наверняка ждёт за дверью.

Его рука пахла крепким табаком вперемешку с потом. От какофонии ароматов захотелось прочистить горло. Я кивнула, и Роберт ослабил хватку.

— Скажи словами.

— Я… выйду на… аукцион, — я еле дышала от всепоглощающего страха, не говоря уже о том, чтобы внятно говорить, но Роберту оказалось этого достаточно.

— Умница, — улыбнулся мужчина и отошёл. — Тогда иди. Я бы дал тебе в рот в качестве наказания, но не хочу портить твой макияж. Жаль, ты решила показать зубки сейчас, а не после аукциона, когда иметь презентабельный вид совсем необязательно…

Мужчины в комнате рассмеялись, а я трясущимися руками нащупала дверную ручку и буквально вывалилась в коридор. Вслед за мной из комнаты вылетел красный шёлк, оставшись на полу. Стелла стояла в углу и курила, несмотря на то, что была в помещении. Заметив меня, она потушила окурок об урну и выбросила его, а затем начала махать рукой вокруг, разгоняя сигаретный дым.

Я прижалась к стене около двери и смотрела на неё ошалевшими глазами до тех пор, пока она не взяла красную ткань с пола. Подойдя ко мне, Стелла заставила меня отойти от стены и стала самостоятельно завязывать шёлк на моем теле.

— Вижу, вы договорились, — бесцветно бросила она. — В таком случае, вернёмся. Поправлю тебе макияж, как смогу.

В моей голове не было ни одной мысли, потому что тело наполнил один только страх. Животный, всепоглощающий… я никогда в жизни так не боялась, как сейчас, и пришла в себя лишь тогда, когда уже сидела на стуле в помещении с другими девочками, а Стелла неосторожно коснулась ещё горящего от удара края губы.

— Не дергайся, — командовала она. — Сейчас замажу и видно не будет.

Я замерла, понимая, что мне все равно никуда не деться. Видя мое состояние, Стелла оставила меня ненадолго и вернулась с пластиковым стаканом.

— Пей, — она потянула его мне. Я боязливо посмотрела на прозрачную жидкость внутри и сглотнула. В горле действительно сильно пересохло, но от страха включился инстинкт самосохранения, который требовал от меня не брать ничего из рук Стеллы. А вдруг подмешали наркотик? Видя мою реакцию, женщина закатила глаза и добавила: — Вот делать мне нечего травить тебя именно сейчас, аккурат перед выходом на сцену. Наверное, чтобы ты точно свалилась в зал, а я получила за это пизды от начальства.

Стелла буквально всучила мне стакан, и я поднесла жидкость ко рту трясущимися руками, по которыми тут же побежали капли, но не смогла даже приоткрыть губы от шока, в состоянии которого находилась.

— Куда ещё бил? — её вопрос вообще не дошёл до меня, потому Стелла тут же отобрала стакан и отвесила мне звонкую пощёчину, вырвав из оков шока. Я посмотрела в её глаза, полные холодного безразличия, и услышала: — Показывай, куда ещё прилетело.

Я опустила взгляд на бок, ноющая боль от которого растворилась в страхе. Отодвинув красную ткань, Стелла открыла большой синяк, из-за чего недовольно скривила губы и начала копаться в косметичке.

— Если кто спросит, скажешь, что упала.

Моего короткого кивка было достаточно. Стелла заставила меня встать, а сама набрала тональник и стала тщательно втирать его в синяк. Последствие удара исчезло после второго слоя средства, и Стелла, довольная своей работой, собирала косметичку.

— Чем больше ты будешь сопротивляться, тем больнее будет, — предупредила она, занятая сбором, а потому не смотрела мне в глаза. — Оно не только здесь так, везде одинаково. Чем больше сопротивляешься, тем сильнее жизнь пытается тебя сломать. Уж поверь взрослой женщине, которой пришлось пережить и не такое.

Откровенно говоря, после пережитого сегодня мне было плевать на её судьбу, на её чувства, в принципе плевать на неё, потому что моя жизнь рушилась на глазах. Меня едва не… мне стало так плохо от одной мысли о том, что со мной могли сделать в логове Роберта, что перехватило дыхание.

— Что вы тут возитесь? — звонкий голос метросексуала, который встречал нас этой комнате, заставил меня прийти в себя. — Совсем скоро её выход. Она должна стоять у двери и ждать, пока не позовут.

Стелла подняла меня и, поправив импровизированное платье, повела к нужному месту.

— Ты же модель, да? — спросила она, хотя сама знала ответ. — Тогда понимаешь, как должна вести себя на публике. Тебе нужно будет пройти до самого края сцены, остановиться там и показать себя потенциальным покупателям, затем по сигналу ведущего ты станешь на пьедестал, и начнутся торги. Всё понятно?

Я кивнула, понимая, что выхода нет. Может, пройдёт немного времени, и я смогу простить себя за ошибку, что совершила, желая быстро заработать огромную сумму…

Дверь приоткрылась, и чья-то рука поманила меня. Я закрыла глаза, подумав, что это ладонь мамы. Она зовёт меня выйти, потому что ей нужна помощь, она не выживет без меня, не выживет без денег, которые я обязана заработать сегодня.

— Итак, на вашему вниманию представляем заключительный номер 69! — прозвучал голос ведущего.

Открыв глаза, я надела на лицо невидимую маску радости и шагнула в неизвестное. Свет софитов резал глаза, но я позволила себе только моргнуть, чтобы не испортить первое впечатление. Бросив короткий взгляд на ведущего, который стоял за трибуной и улыбался, я решила придерживаться наставлений Стеллы и пошла до края сцены. Осмотреться вокруг пока было невозможно, а свет софитов слепил так, что зрителей не было видно вообще.

Остановившись, я попыталась изобразить как можно более искреннюю улыбку, хотя нутром чувствовала, что от меня разит страхом вкупе с отчаянием за километр. Надеюсь, какой-нибудь не слишком разборчивый в эмоциях богач клюнет на моё молодое девственное тело.

— Какая красота, вы только поглядите! — начал ведущий. — Пышная грива каштановых волос, бездонные зелёные глаза, чувственные губы и тело… и при всем этом кобылка совершенно необъезженна!

Ведущий усмехнулся в микрофон, за ним послышались пошлые смешки из зала. Я отключила эмоции, понимая, что больше не выдержу. Ещё немного негатива, и я разрыдаюсь, упаду в истерике и буду плакать на полу до тех пор, пока не полегчает.

— И это сказано не для красного словца, господа! Одно из характеристик лота номер 69 — девственность. Как такая красота сумела сберечь её до двадцати лет? — хихикнул он. — Впрочем, давайте пригласим её на пьедестал.

Это, очевидно, был сигнал, после которого я должна была развернуться и дойти до указанного места. Я так и сделала, правда, временами забывала об улыбке — мысли вырывались наружу, из-за них скрыть боль становилось всё труднее с каждой минутой. Надеюсь, скоро всё закончится.

— Прекрасная Мирослава работает моделью в известном агентстве и, судя по всему, никогда не получала работу через постель, как это заведено в индустрии. Желающие сделать её женщиной могут выкупить лот за… десять тысяч долларов.

Что?! Какие десять тысяч? Мы же говорили про двести… Я же… не могла сказать не ту цифру, ведь так? Они обманули меня даже здесь, вселили ложную надежду, которая теперь разбита на осколки и растоптала в грязи.

Щека внутри рта была насколько раскусана, что к слюням примешалась кровь, из-за чего к горлу подошла тошнота. Я сглотнула, стараясь избавиться от металлического привкуса, и совсем перестала замечать боль. Бок, на который пришёлся удар ногой, должен был ныть, как и чуть разбитая губа, не говоря уже про щеку. Однако физическая боль оказалась намного слабее моральной, которая затмила собой всё остальное.

— Итак, первоначальная цена — десять тысяч долларов. Кто больше? — начал торги ведущий.

Я держала улыбку, как могла, понимая, что осталось совсем немного.

— Десять тысяч раз…

— Двадцать! — выкрикнул кто-то из зала, заставив чуть заметно вздрогнуть. Значит, двадцать… меня купят за десятую часть нужное суммы…

— Двадцать раз…

— Сорок! — перебил ставку кто-то другой.

— Сто! — тут же возразил предыдущий голос. Я замерла, слыша, как громко в ушах стучит кровь.

— Сто тысяч раз… — медлил ведущий, — сто тысяч два… сто тысяч…

— К черту! Ставлю двести за целку! — отчаянно выкрикнул кто-то из зала. Я замерла в ожидании. Теперь за меня заплатят всю сумму. Хотя какая разница, если из неё я получу только половину? Да и то, наверное, заставят вложить в «долг» за место на аукционе, о чем говорила рыжая девушка за кулисами.

— Хороший вкус, господин! — задорно воскликнул ведущий, поправив ус. — Двести тысяч долларов. Есть ещё желающие поживиться свежим, непорченым мясом?

В зале воцарилась тревожная тишина. Я решила, что моя судьба решена. Молоточек был занесен над поверхностью, как вдруг новый голос остановил руку в полёте.

— Даю полмиллиона.

Зал охнул от услышанного. Мне показалось, что даже ведущий на секунду приоткрыл рот, но быстро проглотил удивление.

— Пятьсот тысяч раз. Пятьсот тысяч два, — ведущий выдержал напряжённую паузу, осматривая ряды с трибуны, на которую совсем не падал свет софитов. Конечно, а как иначе тогда высматривать покупателей?

— Пятьсот тысяч три… Продано господину в первом ряду!

Стук молоточка вывел из транса, огласив, что аукцион для меня закончился. Начинается самое страшное.

Мне помогли спуститься с пьедестала и повели вниз со сцены.

— Напоминаю, что номер комнаты, из которой вы сможете забрать покупку, вам скажут сразу после оплаты.

Меня вели по извилистым коридорам до тех пор, пока я не оказалась посреди небольшой комнаты, главным предметом мебели в которой была кровать. Молчаливый сопровождающий оставил меня также быстро, как и привел сюда, закрыв дверь на ключ. Страх вновь обрушился на меня огромной лавиной.