Русь в перьях. Финалисты

«Альманах»

Писательский клуб «Альманах» приглашает Вас познакомиться с невиданными историями, созданными в рамках литературного авторского проекта.⠀На страницах сборника «Русь в перьях» Вы увидите пронизанное лазурью небо, полюбуетесь на золотую бахрому пшеницы, окунетесь в изумрудную прохладу лесов, вдохнете свежесть земли раздольной, родной Руси-матушки златоглавой!⠀Ощутите вместе с нами медовый вкус русского фольклора, пригубите чашку сказочной бражки, почувствуете силы богатырские!

Дарья Бритара

(@darya_britara)

ВОРОБЬИНАЯ НОЧЬ

Велика и щедра земля русская. Куда ни взгляни, богаты леса животиною да ягодами, полны реки рыбою, луга травами, а поля хлебами.

На этой самой земле родилась у матери дочь, такая светлоликая, такая ясноглазая, что прозвали её Синеока. Росла девочка тихая да ладная, кто не посмотрит, всяк умиляется, любуется. В доме помощница добрая, гордость матушки.

Любила Синеока собирать ягоды. Убегала в лес с подругами. Все подружки гурьбой в лесу веселятся, про ягоды забывая. А Синеока в их сторону глянет только да среди деревьев в лесу исчезает. Любил лес девочку, сам дорогу к ягодам показывал. Чуть солнце к закату клонится, а тут и она из леса с корзиною полной идёт.

Летело время неуловимое, Синеока всё краше становилась. К шестнадцати летам не осталось у девушки подруг. Сторонилась она парней деревенских, заглядывались молодцы, но на ухаживания их не отвечала девушка. Стали друзьями ей лес дремучий, речка быстрая, земля родимая.

Стояла на дворе весна, отгремела весёлая Масленица. Пошла как-то Синеока за водой. Смотрит, у реки стоит добрый молодец. Ростом высок, в плечах широк, статен и пригож. Увидал он Синеоку, загорелась в сердце его любовь к девушке.

А был то не простой молодец, а сам Ярило, бог солнечный. Сколько по земле прошагал, сколько по миру красавиц разных видывал, а такой дивной не встречал доселе. Заговорил он с девушкой, стал красотой её восхищаться. Но не тронули его слова сердце девичье. И решил он тогда завоевать Синеоку.

С той поры каждое утро приезжал увидеть её. Как ни выглянет, — она всё трудится; как ни попробует рассмешить, — а она лишь улыбнётся в ответ да снова за дело принимается.

Заприметили девицы, что повадился ко двору Синеоки молодец хаживать, загудела деревня разговорами, да наполнились души девичьи завистью да ревностью. А Синеока о том и не знает. Приглянулся ей Ярушка, да всё некогда ей: одна помощница она у родной матушки.

Вся весна вышла тёплая, небо синее, ясное. Только глянет Ярило в небо, — словно в глазах любимой растворяется, везде ему Синеока видится. Совсем извелся молодец, и решил он к ней посвататься. Растаяло сердце девушки, заплакала матушка, дала согласие. На жизнь долгую и счастливую благословила дочь с её избранником.

Но прознали о том деревенские, донесли кому надобно, что Ярило, идол запретный, в жены девицу местную просватал. Давно о богах древних не слышали. Знать, не просто так Синеока в лесу пропадала, неспроста краше всех уродилась. Знает, девица, знает, поганая, про волшбу волховскую да ворожбу ведьмовскую. Сразу вспомнили ей всё, что копили в закромах душевных. И сговорились они молодых разлучить да сгубить бога древнего, как велела им вера новая.

А Синеока с Ярушкой о том не ведали. Порешили они вместе на праздник Купальский явиться да в гуляньях деревенских поучаствовать. А для того — накануне у реки свидеться.

Настал вечер. Стала Синеока к суженому собираться, да только никак не соберётся, всё что-то задерживает. Глянула во двор, а уж смеркается. Прибежала на берег: нет её Ярушки, словно и не было. Села девица, заплакала, завела песню печальную.

А и не знала, что долго ждал у реки её суженый, Ярило-солнышко, но пришли злыдни деревенские, и был среди них инок, иноверец княжеский. И вела их злоба да ненависть лютая, из сомнений да невежества выросшие. Взяли Ярушку они во полон, а коня его под уздцы, да повели к костру.

Повелел инок привязать бога древнего к столбу деревянному, а голову коня его на столб надели навершием. И летели в Ярушку проклятия всяческие, ругал и насмехался над ним каждый на свой лад. И зажгли костёр высокий, а Ярило, бог солнечный, в крови коня любимого о возлюбленной своей думал.

Не пришла его Синеока, опоздала на встречу, ладушка. Вспыхнуло пламя, и исчез Ярило, взвился в небо искрами. Разлетелись те искры светляками по земле русской на поиски его любимой. И нашли её в слезах у реки, грусть души своей песней изливающей.

«Ты не плачь, не грусти, моя милая, Синеока, моя ясноглазая. Не рви душу словами печальными. Знай, вечна любовь к тебе, ладушка. Где бы ни был, знай, — всегда рядышком».

Разлетелись светляки по лугам зелёным, а невеста его светлоликая свой венок в реку отправила. Нет житья ей без Ярилы любимого. С родной матушкой попрощалась да рябиной осталась у берега.

Взошло солнце ясное раньше раннего, всё искало Синеоку милую. Но нашло лишь венок её да рябину красную у берега. Разгневался Ярило на людей. В первую же ночь разгулялась стихия. Меж высоких гор до самого неба вырастали столбы огненные, а к утру была деревня полна мёртвых воробушков. Сорок дней пылал древний бог, в гневе ярился. Ночи напролёт трепетало всё, да зарницы рождались алые.

С той поры каждую весну, лишь сойдёт снег, застилает синим ковром разнотравье землю. Это Синеока, из-под снега Ярушку в небе высматривает. А Ярило милой своей с неба высокого улыбается.

Но до сих пор помнит он людям тот день.

По сей день кличут Купальскую ночь в народе рябиновой. Да только одним вершинам седым ведомо, что из сотен рябиновых лишь одна воробьиной зовётся…

СОЛОВУШКА

Ой, ты, Русь-земля величавая,

Вся ты, Русь-земля, силой полная.

Где ни глянь, сыны твои верные,

Берегут тебя сердцем огненным.

В каждом тереме красна девица,

В каждом поле — берёзка пушистая.

И бегут ручьи изобильные

Да становятся реками быстрыми.

Пятый век стоит славный Киев-град,

Правит Киевом светлый князюшка.

Любит мудрого весь честной народ,

Всей Руси святой родный батюшка.

Прилетела весть из далёких мест,

Что грозит супостат Руси-матушке,

Князь издал указ и созвал сынов,

Кликнул молодцев, верных защитников.

Уж седмица к закату клонится,

Всё слетается войско соколичье,

Статных воинов, вольных росичей,

Богатырского рода молодцев.

А коварный враг на Купала ночь

По земле огнём, подлый, стелется.

Топчут, ироды, травы шелковы,

Вражья марь в сердца пробирается.

Злая ворожба во земной полон

Взять умы людские удумала.

Верою полны молодцы стоят,

Да готовы сложить буйны головы.

Ах, ты, Русь-земля, Русь могучая,

От волшбы колдовской не прикрытая,

Враг уж у ворот, враг внутри домов,

Губит семьи, губит невинные.

И как встарь, вперёд вышел лишь один.

Поединок, судьбы решающий.

Враг гудит, гремит, враг стучит, бренчит,

Колдовскую песнь завывающий.

Хочет богатырь шаг вперёд ступить,

Только ноги его словно вкопаны.

И стоят бойцы да живые все,

Истуканами во поле замерши.

Хоть и крепки, здоровы молодцы,

И не выпита чаша геройская.

Только Русский дух взяли во полон

Вражьей марью, волшбою тёмною.

Ах, ты, Русь моя, величавая,

Вся ты, Русь-земля, силой полная,

Силой полная, безграничная,

Где сыскать тебе, Русь, защитника?

Третий день стоят добры молодцы,

От усталости в землю валятся.

Злая мгла вокруг собирается,

Погубить землю Русскую, славную.

Что за диво, неужто спасение?

То запел в роще соловушка.

Трель его живою водицею,

Льётся песнью над Русью широкою.

День поёт добрый соловушка,

Заглушает волшбу иноверскую.

А как ночь пришла, чудо-стрекотом

Запечник завёл свою музыку.

Ожила в сердцах сила русская,

И вернула в строй добрых молодцев,

И погнали они супостата прочь,

За Калинов мост через Смородину.

С той поры звучит соловьина трель.

Песнь его навек сердцу милая.

И пока поёт в роще соловей,

Будет Русь стоять невредимая.

ЛЮТЫЕ ВЛКИ

Калдеи пришли с севера, особо свирепые, злые и силой обладали невиданной. Были оне морянами и шли от Великого моря по Висле-реке, что восточнее ведичей, и сели в местах холодных, лесом обильных. Земля сия пришлась им по нраву, и перенесли оне на землю битву морскую. Творили калдеи дела тёмные. Обернувшись волками пепельными, ушли в леса, где соединились с волчицами поморья и посеяли семя своё. И понесли волчицы, плодовитые как сама земля. И пошли от них сыны, прозванные лютыми Волквами — велетами, волохами — лютичами.

В народе кличут их также вильцами, и следует узнавать их по поступкам и оберегаться от них особливо.

Прячась в шкуры волчьи, имели общий обычай: жили в лесу, как и друзии звери, ели нечистое, питаясь лисами, лесными кошками и кабанами. Браки не заведены меж них, но по сговору устраивали селами пляски да игрища бесовские, крали жён и сходились с ними. И жили гуртом, имея 2 и 3 жены. А коли умирал кто, так по нём тризну устраивали, делали колоду большую и возлагали на ней мертвого. И огонь разжигали, а кости оставшиеся в сосуд собирали да по дорогам на столбах ставили.

И поныне лютичи держатся закона отцов своих: отличаются боевитостью, кровь проливают и хвалятся этим. Сии бесоугодные чародеи ритуалы проводят, и щенки опосля них здоровыми волками становятся. Идя в бой, перекликаясь волчьим воем, одевают оне шкуры, и бьётся в их груди волчье сердце. Славятся оне своей храбростью. Всяк лучшие воины и охотники.

Имеют лютичи в землях своих 95 городищ и поселений. Поклоняются Сварожичу, имеют храм Радогоста Триглавого в городе Ретре, что в землях редариев. Старшие Влки крепко хранят знания древние, передавая их из уст в уста, да бранят грамоту новую и крест датский. Не жилось никогда мирно лютичам, совершали оне набеги на соседние земли.

В году 789: Карл, король франков, пошёл против вильцев лютых. И были с ним саксы и сорбы, и ободриты. Недолго стояли лютичи и скоро уступили. Земли их Карл пожаловал князю ободритов, а лютичи отошли в леса близ Пене, что на западном рукаве Одры-реки, и друзие ушли водою на юг по Висле до моря Греческого, где зовутся теперича ульцы — уличи, Скифь Великая.

В год 854: князь вильцев собрал поход на чехов. Во все земли отправил меч, чтобы каждый, кто ростом превзойдет меч, немедленно шёл на войну, иначе сим мечом обезглавлен будет. И взяли оне с собой соколов, ястребов, чтобы дать им в пищу мясо врагов.

Возбоялись чехи и моравы, что придут вильцы, разорят земли, умертвят младенцев и будут творить насилие над их жёнами, и заставят их женщин кормить грудью щенков своих. Вторглись лютичи в их земли, и была битва. И были соколы пущены в небо, и крыльями своими затмили его. Но не так просты оказались чехи, просили оне помощи, и победили оне хитростью, а не добрым боем, и все влки пали мёртвыми. Затем пошли чехи в земли вильцев и чинили там расправу над псоголовыми, и была резня. И сына князя малолетнего обезглавили, дабы не вырос щенок влком бешеным.

В году 942: был мир, и сговорились меж собою князь вильцев да германцы, что будут за плату лютичи ляхов на востоке Моравы бить. И службу оне несли добрую.

В 945 году: пожелал лютич — князь Мстивой за службу в жены дочь саксонскую. И заявил о праве своём, и, собрав тысячу воинов, пришёл взять своё. Но не дали ему жены твердодумные саксы, и сказали: «Не гоже отдавать девицу благородную псоголовому мужу». И вернулся Мстивой в Славию, и держал слово перед народом: «Великая милость нам оказана, что почитают нас собаками. Но если сильной станет собака, то сильными будут и её укусы». И как обещано сделал.

В году 983: король германский, двинулся покорять восток Белой воды. Но подняли лютичи мятеж против него, и выстроил князь в ряд волков своих, и рвали, и секли, и разбили врагов. Огнём и мечом разорили влки всю Нордальбингию, и начали сами собой владеть. И звали их за то — ходы. И прошли через всю Славию, пожгли и разрушили оне все церкви, и замучили истязаниями разными её служителей, не оставив по той стороне Альбии следа от веры христианской. Так одержал Мстивой победу, изгнал германцев за Альбию.

Долго держались лютичи за веру свою, крали жён себе и мечом вершили суд и волю свою. Но старые Влквы уносили с собой древнее знание велетское, и некому было продолжить его.

В год 1050: средь лютых вильцев разгорелось пламя. Не было среди них правды, встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом.

В году 1125: Фракийские тучи принесли бурю войны. Германцы вознамерились увеличить королевство и покончить с бесовщиной в сих землях, обратив в веру христианскую псов неразумных, принесли оне войну лютичам. В ответ влквы жестоко преследовали их, войной донимали и разоряли их поселения. И прознал о том Вальдемар I, и пришёл он войском, и разрушил Ретру. И распался союз лютичей.

К году 1125: не осталось поселений лютичей. Покорились германцам Саксонии.

Но не совсем оне сгинули, но умело прячут волчьи шкуры да обычаи. И разбрелись по земле широкой, и до сей поры гонят облака, и изъедают луну.

КАК ПТИЦА ЧЕЛОВЕЧЬИМ ГОЛОСОМ

СКАЗКИ БАЯТЬ УДУМАЛА

Птица Ирия запела,

Песнь душевну завела,

Окиян перелетела,

Сказки, байки принесла.

И гутарит чудо-птица

Про волшебные края,

Где Ирийская столица,

Ей родимая земля.

Там иначе, по-другому,

Всё не так совсем, как здесь.

Солнце всходит над волною,

Чтобы в лужу ночью сесть.

Кони пашут небо плугом,

В облаках сады цветут,

А под деревом, под дубом

Змеи пекло стерегут.

Там молочная корова

Ест далёких звёзд траву,

И богиня паукова

Мирозданья ткёт канву.

По часам поёт кукушка,

Отмеряя жизни путь.

На земле стоит избушка,

Курьи ноги щемят грудь.

Яблонь много молодильных

Охраняет сторож-гусь.

У домовины могильной,

Где дорожка в Славну Русь.

Лодьи вёсла сушат в небе,

В парус пойман рыба-кит.

На поломанной телеге

Камень Алатырь лежит.

В кузне молот с наковальней

Творог варят и пекут.

А колечки обручальны

Как цветы в земле растут.

Пчёлы ходят на собранья,

Выполняя план пыльцы,

И частицы мирозданья

Прочь несут во все концы.

Что за марево, виденье,

Прочь гони его скорей.

Это просто наваждение,

Сказки для малых детей.

Сочиняет чудо-птица,

Голос сладок аки мёд.

Всё — сплошная небылица,

Так что птица просто врёт…

СКАЗКА О ТОМ, КАК ЦАРЬ НЕВЕСТУ ИСКАЛ

В далёком царстве, далёком государстве жил-был царь. И звали его Василий. Пришло ему время жениться. Задумался царь, надо царицу достойную выбрать.

Ехал он как-то верхом по столице да увидел толпу. «Эка невидаль», — подумал он. — «Что за чудо такое». Старик сидел, в стакане косточки перемешивал, судьбу по камушкам предсказывал.

Чудо на Руси любо.

Стало и царю Василию любопытно, вспомнил о своём деле. Подъехал он ближе, слез с коня и, кинув монету звонкую старику, спросил:

— Здравствуй, дедушка. Есть у меня вопрос сложный. Может, камушки твои подскажут, где мне сыскать невесту хорошую.

Глянул старик на царя внимательно. Собрал косточки да камушки в стакан глиняный, перемешал содержимое да на землю высыпал. Долго рассматривал итог и молвил:

— Вижу, скоро сыщется твоя суженая. Да только какой она окажется, всё от тебя зависит. Возьми, царь-батюшка, от меня эти камушки, — и протянул старец царю три камушка. — Да поезжай по дороге из города. Где камень выронишь, остановись, знать там девица достойная тебя живёт. Да только мой совет. Не спеши с решением, а сперва попроси воды колодезной поднести испить.

Поблагодарил царь, поклонился старцу, взял камушки, сел на коня верхом да поехал из города. Не успел за ворота городские выехать, как выпал у него первый камушек. Огляделся царь. Стоит перед ним не дом, а палаты княжеские. А из окна светлицы — красавица на двор смотрит. Вспомнил Василий совет старца и молвил:

— Здравствуй, девица, здравствуй, красная. Еду я из города стольного, ищу по свету свою суженую. Устал дорогою да жаждой мучался. Не сочти за труд, подай водицы колодезной.

Глянула девица в сторону царя и отвечает:

— Звать меня, величать Агафьей Павловной, я — девица рода знатного, княжеского. Хожу в шелках да золоте. Не пристало мне, княжне будущей, путникам заезжим воду подавать, — сказала да оконце затворила.

Покачал головой царь и дальше в путь тронулся. Прав оказался старец, по статусу она ему, знатна да не по нраву. Всё ж самому решать.

Выехал за ворота, едет по дороге. Тут у него второй камушек и выпал. Огляделся царь. Стоит у дороги терем купеческий. А из оконца светлицы девица окрестности осматривает. Подъехал Василий к терему и говорит:

— Здравствуй, девица, здравствуй, красавица. Держу я путь из города стольного, ищу по свету свою суженую. Путь мой долг, устал и жаждой измучился. Не сочти за труд, подай водицы колодезной.

Посмотрела красавица сверху вниз на царя и отвечает:

— Звать меня Марфой Игнатьевной, рода я купеческого. Хожу в серебре да сукне заморском. Знаю дело счётное. Не гоже мне путников заезжих поить. Я себе цену знаю, — сказала девица и затворила оконце.

Покачал головой Василий да в путь отправился. Ох, и добрый совет ему дал старик. Хороша девица, богата, а всё ж не по душе.

Час едет царь, два едет. На третий час, совсем царь на солнце изжарился. Пить хочется, а нет колодца нигде. Смотрит: пастушок идёт, впереди себя коз гонит. Окликнул Василий пастуха:

— Здравствуй, добрый человек. Еду я из города стольного, ищу по свету свою суженую. Уже много часов в пути, ни одного колодца не встретил, весь жаждой измучился. Нет ли у тебя с собой водицы колодезной для усталого путника.

Глянул на него пастушок, засмеялся. Полез в суму пастушью. Удивился царь, первый раз его просьба такой смех вызвала. Протянул пастушок Василию кожаный мешок:

— Вот водица, не побрезгуй, держи мой бурдюк. Всё, что есть, бери.

Удивился царь, потянулся за водой да последний камушек и выронил. Сильно его жажда мучала, напился воды вдоволь и спрашивает:

— Эх, хороша водица! И не жалко тебе, малец, всю воду случайному путнику отдавать?

— А чего жалеть? Воды вокруг много. Я ещё наберу.

Вспомнил царь про камушек выпавший да решил порасспрашивать пастушка.

— Как зовут тебя, друг мой? Откуда родом будешь?

— Рода я крестьянского, отец мой кузнец деревенский. Звать меня Настасьей Микитичной.

Просиял Василий. Значит, вот она какая, его суженая. Не зря он старца послушал, нашёл себе супружницу по сердцу. Спрыгнул Василий с коня, вместе они коз домой отвели. Всю дорогу Василий Настасью про жизнь расспрашивал. А вечером попрощался да предупредил, что приедет завтра для разговора серьёзного.

Так и сделал. Засватал он на зорьке утренней Настасью Микитичну. И на исходе третьего дня свадьбу сыграли. Неделю гудела столица, гуляли свадьбу царскую. Стояли столы через всю Русь, ломились от угощений. И я там была, мёд и пиво пила, во главе стола сидела да синицей улетела.