Мгновенная смерть

Альваро Энриге, 2013

В полдень 4 октября 1599 года на общественной теннисной площадке на пьяцца Навона в Риме встречаются два необычных соперника. Один – известный художник из Ломбардии, чье творчество навсегда изменит представления современников о живописи. Другой – молодой поэт, впоследствии ставший одним из столпов золотого века испанской литературы. Роман-приключение представляет знакомых героев (Галилея, Караваджо, Кеведо, Кортеса и многих других), какими мы их никогда не видели раньше, и бросает вызов всему, что мы знаем о европейском колониализме, истории, искусстве и современности. Книга удостоена престижной Премии Эрральде в Испании (2013), Международной премии Елены Понятовской в Мексике и Премии Барселоны. Переведена на несколько языков. Альваро Энриге (р. 1969) – мексиканский писатель, литературный критик, издатель. Преподавал в Нью-Йоркском, Принстонском, Колумбийском университетах, в Университете Мэриленда. Родился в Гвадалахаре, живет в Нью-Йорке.

Перерезание горла

Суд над Ромбо состоялся так быстро, что бедняга осознал происходящее, только когда его уже приговорили. Его схватили прямо в дверях Голубого зала, обвинили в измене короне, и он так и не смог объяснить, зачем, будучи французом и католиком, поехал оказывать профессиональные услуги еретику Генриху Английскому. В обвинительном акте, составленном тут же и подписанном в одном из двориков Лувра Филиппом Шабо, полномочным королевским министром и главой созванного к случаю военного трибунала, говорилось, что учитель фехтования и тенниса как дворянин имеет право на перерезание горла без предварительных пыток, поскольку король даровал ему пожизненные привилегии.

Лежа на полу и ощущая затылком острие клинка, которым королевский солдат готовился привести приговор в исполнение, Ромбо заплакал. «Насколько я знаю, — заметил Шабо, — Анна Болейн, женщина и монаршая особа, не проронила ни слезинки, когда ты отправил ее на тот свет, не дав возможности защищаться; если отдашь мне четвертый мяч, отпущу тебя», — добавил он и жестом приказал палачу отодвинуть шпагу.

Наемник пошарил в плаще, в рубашке и выудил дрожащей рукой кривоватый мяч, набитый остатками королевских кос. Шабо положил мяч в карман и произнес: «Убейте его».

Судя по тому, что история палача осталась — пусть и с большими искажениями — в народной памяти, слухи о его судьбе распространились в свое время весьма широко. Нельзя исключить и того, что именно они, перевранные до неузнаваемости (как любые сведения, пересекавшие Ла-Манш), подстегнули воображение Уильяма Шекспира, описавшего дерзкие притязания Генриха V на всю территорию Франции в прекрасной сцене, которая как бы повторяет вручение катышей Болейн со всеми зловещими предзнаменованиями.

В первом акте хроники Генрих принимает послов французского дофина: тот просит, чтобы король Англии перестал претендовать на Нормандию в обмен на сокровище, отправленное ему в дар. Сокровище находится в запечатанном бочонке. Король велит герцогу Эксетеру вскрыть бочонок — внутри обнаруживаются теннисные мячи, насмешка над незрелостью и неопытностью Генриха в политике. Чуть поразмыслив, король хладнокровно благодарит и принимает подарок со словами:

Когда ракеты подберем к мячам,

Во Франции мы партию сыграем,

И будет ставкою отцов корона^[31].

В разгар эпохи Просвещения, в переписке, которую Дени Дидро вел с мадам Жоффрен относительно продажи своей библиотеки Екатерине II, он следующим образом живописал финансовые трудности из-за приготовлений к свадьбе дочери: «Поначалу мы с супругой полагали, что этот союз поможет нам немного сдержать давление кредиторов, а теперь будем рады, если он не сведет нас в могилу. Помолвка Анжелики обошлась мне дороже, чем Ромбо — его мячи».

К задней двери мастерской умельца, изготовившего катыши Болейн, тем же вечером принесли узелок с каштановой шевелюрой наемника со сверкавшими, словно молнии, безделушками в придачу.

Примечания

31

Акт I, сцена 2. Перевод Е. Бируковой.