Ужас без конца

Альбина Нури, 2021

«Ужас без конца» – это второй сборник мистических, страшных рассказов Альбины Нури. Здесь еще больше историй, в которых герои сталкиваются с жуткими, зловещими, необъяснимыми с точки зрения обычной логики вещами; попадают в кошмарные, выкручивающие мозг ситуации. Границы реального и потустороннего миров внезапно оказываются зыбкими и размытыми, и существа, обитающие на той стороне, готовы ворваться в привычную жизнь, пугая, сводя с ума, убивая всех, кому не повезло оказаться на их пути…

Оракул

Мальчишке было лет восемь, выглядел он как самый настоящий малолетний преступник: мерзкие лохмотья с чужого плеча, чумазое лицо, грязные волосы и руки. Сомов так и сказал ему, когда тот принялся клянчить у него мелочь:

— Отстань, шпана! А то полицию вызову!

Но нахальный пацан не отставал, шел за Сомовым с протянутой рукой и ныл:

— Дяденька, есть очень хочется!

Сомов был сегодня раздражен даже больше, чем обычно. Работы навалилось столько, что он не успел сходить на обед в привычное время, а когда пришел в кафе, то выяснилось, что прожорливые сотрудники офисов, расположенных в бизнес-центре «Лето», успели смести все самое вкусное, оставив голодному Сомову жареную рыбу и вареники, которые он терпеть не мог.

Отчитав кассира и администратора, Сомов немного сбросил пар, однако голод таким образом не утолишь, и ему пришлось выйти на улицу, взять кофе, картошку фри и гамбургер в вагончике под названием «ВкусноДень». Там и правда было вкусно, и, хотя Сомов и не жаловал еду на вынос, иногда все же делал исключения.

Взяв бумажный пакет, Сомов направился к зданию бизнес-центра, вот тут-то за ним и увязался наглый бродяжка. Сомов видел его не в первый раз, пацаненок часто здесь околачивался, наверное, жил поблизости.

И куда только родители смотрят?

— Пошел прочь! — рявкнул Сомов, и мальчишка, который все вертелся у него под ногами, споткнулся с перепугу и полетел на землю прямо перед ним.

Мужчина неловко замахал руками и выронил пакет. Тот упал в грязь и испачкался с одного края. Сомов быстро схватил пакет, пока содержимое не пострадало, и следующие секунды взбешенный Сомов и попрошайка смотрели друг на друга. Мальчишка так и лежал на земле, втянув голову в плечи, ожидая удара или пинка.

— Вадим Васильевич! — раздался мужской голос.

Сомов обернулся и увидел, что на ступеньках бизнес-центра стоит шеф. Судя по всему, только что приехал, вышел из машины — водитель ее и припарковать не успел. Сомов зыркнул на мальчишку, в сердцах швырнул ему пакет с едой и прошипел:

— Жри, сволочь! — А после, понимая, что пообедать так и не сумеет, направился к шефу, который его ждал.

Сомов работал начальником отдела в аудиторской фирме. На работе его ценили — один из лучших сотрудников, если не самый лучший: внимательный, въедливый, не делающий ошибок и не прощающий их другим, невозмутимый, как удав, безжалостный, как бензопила.

Ценить ценили, но не любили, причем ровно за те же качества. Сомов знал, что за глаза коллеги звали его «Кощеем», предпочитая с ним не связываться и по возможности не общаться.

Лысый, худощавый, с пронзительными черными глазами и узким, как щель почтового ящика, ртом, он наводил ужас на нерадивых бухгалтеров, стажеров и коллег.

С работы Сомов ушел, как это часто бывало, одним из последних. Окинув придирчивым взглядом идеально прибранный письменный стол, погасил свет и вышел из кабинета. Вызванное такси уже ждало его: на метро ехать не хотелось, а машину Сомов позавчера сдал в ремонт.

Таксист попытался было втянуть его в разговор, но умолк, остановленный резким замечанием пассажира. Добрались быстро: пробок уже не было. Пока ехали, Сомов, чтобы не терять времени даром, позвонил в службу доставки любимого ресторана и заказал ужин. Готовить желания не было, день выдался слишком тяжелым.

Придя домой, он сбросил обувь, аккуратно повесил пальто на плечики и сразу пошел в ванную смыть с себя нервный, напряженный день. Горячая вода всегда его расслабляла, а запах кокосового геля для душа настраивал на более благодушный лад.

Поэтому, выйдя из ванной и забрав у подоспевшего с доставкой юноши свой ужин, Сомов был в почти хорошем настроении. А это значило, что хотя на чай Сомов ничего разносчику не дал, но и не отругал за опоздание на две минуты и не позвонил с жалобой его начальству, а ограничился лишь вполне беззлобным замечанием.

Поужинать Сомов решил за компьютером, который стоял в спальне. Телевизор не смотрел много лет, и отдушиной, собеседником, а вместе с тем полем его личной битвы был Ютуб.

Сомов был подписан на несколько десятков каналов, но не столько смотрел их, сколько вступал в полемику с авторами и другими пользователями. В глубине души понимал, что это сродни зависимости, но иного, столь же эффективного способа снять напряжение не знал. Алкоголь его организм хронически не переносил — после первой же рюмки начинало тошнить, о наркотиках или лекарствах Сомов даже и не думал, хобби не имел, а женщины… С женщинами тоже не ладилось.

Так что оставалось изливать желчь в Сети. Потоки возмущения Сомова могло вызвать все что угодно: недостаточно, по его мнению, умный, честный или развернутый ответ на вопрос интервьюера, рекламная интеграция, несоответствующее теме ролика название, неправильно поставленное ударение, безвкусный костюм или прическа ведущего и прочее, и прочее.

Выступал он под ником «Бессмертный» (раз уж зовут Кощеем на работе, то пусть будет такая параллель) и был, наверное, постоянной головной болью авторов каналов. Время от времени его отправляли в бан, но Бессмертный на то и Бессмертный, чтобы воскресать при помощи новых аккаунтов.

В основном Сомов предпочитал политические и туристические каналы, те, где выходили интервью с известными людьми (там можно было оттянуться и на ведущих, и на гостях), а в последнее время увлекся каналами страшных историй.

На Ютубе таких десятки, и Сомову нравилось щекотать нервы, слушая жуткие рассказы, а потом, с не меньшим наслаждением, ругать авторов за допущенные ошибки, неверные интонации, плохой голос, неудачный финал — всегда находилось, что поставить в укор.

Лучше всего, если автор не игнорировал, а принимался с ним спорить — тут уж Сомов расправлял плечи и бросался в атаку, не оставляя от нерадивого чтеца мокрого места.

Сегодня, покончив с салатом, картофелем и мясом, Сомов приступил к десерту и зашел на канал со страшными историями, откуда ему пришло уведомление о новом видео. Однако, начав слушать, понял, что это вовсе никакая не история. Автор канала предлагал слушателям сыграть в игру с мистическим Оракулом, который все про всех знает и скажет, чего тебе не хватает в данный момент, что нужно сделать, чтобы достичь цели.

Тем, кто не испугается беседы с Оракулом, предлагалось перейти по ссылке под роликом на сайт и действовать в соответствии с инструкцией.

Мнения в комментариях ожидаемо разделились. Одни пользователи писали, что надо быть дураком, чтобы верить в эту чушь, другие опасались вступать в диалог не пойми с кем, третьи боялись вовсе не мистического Оракула, а вполне реального вируса, который можно подцепить, перейдя на неизвестный сайт, зато рискнувшие захлебывались от восторга. Писали, что Оракул — настоящее чудо: советы давал верные, угадывал все с поразительной точностью.

Сомов озадачился и даже растерялся, что случалось с ним нечасто. Сначала хотел разразиться гневной отповедью: какого, мол, черта публикуете всякую ерунду, даже набрал на клавиатуре первые несколько слов, но потом что-то внутри него вдруг заныло. Даже сладкий до приторности ванильный кекс с клубникой показался горьким, как кора дуба.

Цели у Сомова, конечно, были, и те из них, что касались работы, карьеры, достигались сравнительно легко. А вот другие… Все чаще он наматывал круги по пустой, чистой до стерильности квартире, и ему стоило больших трудов убедить себя, что он счастливый, состоявшийся, самодостаточный человек.

Одиночество давило, как могильная плита, и не было на всем белом свете человека, с которым хотелось бы просто сесть и поговорить по душам. Сомову было тридцать восемь, и каждый прожитый год увеличивал эту тяжесть.

Наверное, поэтому он и оглянуться не успел, и рационально все «за» и «против» не взвесил, как рука сама собой потянулась к мышке, а пальцы щелкнули по ней, открывая нужную ссылку.

Сомова перебросило на сайт. Мрачноватый дизайн, если честно: черный экран, а посередине — алый прямоугольник с черными же буквами: «Узнай свою судьбу».

Что ж, претенциозно, зато коротко и ясно, сразу понятно, что делать.

Сомов вздохнул и кликнул на прямоугольник. Немедленно высветилась новая надпись: «Запиши предсказание на диктофон. Оно прозвучит только один раз. Прослушать заново невозможно». Сомов послушно включил диктофон на мобильнике, поднес его поближе к колонке и нажал кнопку «Продолжить».

Зазвучала мелодия — жуткая, ни на что не похожая. Заунывная, зловещая, скрипучая и вместе с тем по-своему благозвучная. Какая-то неземная, что ли. Непонятно, что за музыкальный инструмент звучит: скрипка? Флейта? Арфа?

Сомов не разбирался в этом, но почувствовал, что по коже бегут мурашки. Он нервно облизнул губы, желая выключить музыку, однако она прекратилась сама. Что-то зашуршало, а потом грубый, лающий голос проговорил:

— Я приду перед рассветом. Если не вспомнишь хотя бы один свой бескорыстный поступок, я вырву твои глаза и язык, а после заберу твою душу.

Голос умолк. На экране снова возникла надпись «Оракул».

Сомов сидел, обливаясь потом, неотрывно глядя перед собой.

«Что это было?» — билось в голове.

Может, нажать еще раз? Но стоило ему так подумать, как на экране появилась надпись об ошибке 404. Нет, дескать, такого сайта, дорогой товарищ.

Увидев надпись, Сомов вскипел, и это придало сил. Развели! Его попросту развели, обманули, посмеялись над его наивностью! Сомов залпом, как водку, опрокинул в себя остывший фруктовый чай, отодвинул чашку и яростно защелкал мышкой, открывая канал.

Ролик про Оракула набрал уже несколько десятков тысяч просмотров. Комментарии сыпались, как смородина из дырявого ведра, в основном отзывы были хвалебными. Заказные! Как пить дать!

Сомов настрочил кучу негативных откликов, на него в ответ накинулись адепты Оракула, битва длилась минут сорок, а потом случилось странное.

Экран потемнел, затем на нем появилась серая рябь, а поверх нее высветилась надпись: «До рассвета — четыре часа сорок минут».

Сомов подскочил на стуле, отпрянув от монитора, и затравленно огляделся по сторонам. Надпись пропала так же внезапно, как и появилась. Перед ним снова была переписка под видео.

Но больше вступать в перепалку не хотелось. Что происходит в конце концов? Кто-то решил подшутить над ним? Сомов посмотрел на часы — половина первого ночи. Время-то как летит!

Завтра седьмое мая. Сомов быстро нашел в Интернете сайт с таблицей времени восходов и закатов, увидел, что начало рассвета будет в три часа сорок девять минут. То есть через четыре часа сорок минут, как и было написано.

Сомов встал со стула и прошелся по комнате, чувствуя, что к горлу подступает тошнота. Сходил на кухню, выпил стакан воды, такой ледяной, что зубы заломило. Боль немного привела его в чувство.

Никогда прежде он не верил в потустороннюю чушь, да и сейчас не будет! Он взрослый, умный человек с высшим образованием, а не какая-нибудь бабка деревенская или экзальтированная барышня. Просто что-то с компом, только и всего! Возможно, вирус все же словил, несмотря на антивирусную программу.

Сомов, кстати, слышал, что ставить антивирусники бесполезно, они не помогают. А еще слышал, что разработчики вирусов и создатели антивирусных программ — одни и те же люди. Сами придумывают вирусы, сами же от них защищают, деньги зарабатывают на доверчивом потребителе!

Замечая, как в груди закипает знакомое чувство раздражения, Сомов ощутил прилив сил. Боевое настроение ему нравилось куда больше, чем растерянность и страх перед неизведанным.

Чуть не бегом вернувшись в комнату, Сомов перезагрузил компьютер, намереваясь после этого скачать лечащую утилиту и почистить устройство от вредоносных программ. А после, конечно же, нужно будет написать в службу поддержки и высказать все, что он думает об антивируснике.

Однако делать этого не пришлось. Компьютер перезагрузился, и на мониторе появилось уже знакомое серое марево, поверх которого горела надпись: «До рассвета — четыре часа двадцать минут».

Отведенный ему срок стал еще короче.

Сомов тупо смотрел перед собой, стараясь сообразить, что делать. Страх заползал под кожу, создавалось ощущение, что он проглотил холодную лягушку, которая ворочалась теперь в районе желудка, норовя выпрыгнуть наружу.

Никакой мистики — в нее Сомов по-прежнему отказывался верить. Просто нужно узнать, кто и каким образом решил поиздеваться над ним, а после — наказать, разумеется.

— Спокойно, спокойно, — бормотал Сомов, усаживаясь на стул.

Первым делом следует написать автору канала. Найти его оказалось несложно: Сомов перешел по ссылке в одну из социальных сетей, отстучал сообщение в «личку».

Парня звали Антоном, ответил он быстро. Посоветовал сбавить тон и пояснил, что это обычная рекламная коллаборация, так что все вопросы — к владельцам сайта, на одной из страниц которого и находится игрушка под названием «Оракул».

«Что за сайт?» — спросил Сомов.

«Эзотерика, гадания и всякое такое. На той странице внизу все данные. После предсказания сразу можно заказать консультацию или помощь. На то и рассчитано», — последовал ответ.

Сомов попытался снова кликнуть на ссылку, чтобы попасть на нужную страницу, но система упорно выдавала сообщение об ошибке.

«Не могу войти, дайте прямую ссылку на поддержку сайта, — написал Сомов и скрепя сердце прибавил: — Пожалуйста».

Антон, видимо, решил, что перед ним клинический идиот, но ссылку дал и вышел из Сети.

Сомов немедленно перешел на сайт. Все было ровно так, как говорил автор канала с «ужастиками»; некие граждане предлагали магические услуги: снимали порчу и сглаз, гадали на картах Таро и занимались прочей ерундой. Сомов заскрипел зубами — мошенники! С какой швалью приходится общаться! Ну, сейчас он выяснит, кто вздумал с ним шутки шутить!

Связь с оператором была круглосуточной. Сомов написал большое письмо, требуя объяснений и угрожая обратиться в полицию.

Ответ пришел быстро. Ему написали, что «Оракул» — это, действительно, их разработка, совершенно безобидная. Пользователю проигрывается одна из десяти мелодий, в основном классические произведения, ничего похожего на те звуки, которые описывал Сомов. Затем звучит один из двадцати вариантов текста вроде: «Вам лучше помириться с тем, кого вы обидели» или «Человек, который вам дорог, ждет, чтобы вы сделали первый шаг», а далее — ненавязчивая реклама, предложение личной встречи с «Оракулом» для более предметной консультации. Никаких угроз и требований.

«Ничего подобного, — возмутился Сомов, — у меня все было иначе!»

Его попросили отправить звуковой файл, и он, чертыхаясь, прикрепил его к форме отправки.

Минуты через три ему ответили: «Вы отправили пустой файл».

— Как так? — вслух спросил Сомов и включил запись.

Морщась, прослушал музыку. Голос тоже был записан четко.

Он отправил все повторно, и на том конце ему ответили уже с нотками досады, считая за чокнутого: «Вы присылаете пустой файл. Никакой записи на нем нет! Если у вас остались какие-то претензии, напишите письменное заявление на имя нашего руководства».

К сообщению прилагался адрес электронной почты.

Но Сомов уже отчетливо понимал: тут что-то не вяжется. Не стали бы они врать — зачем им? Он и сам видел, что это обычная фирмочка, разводящая суеверных граждан на деньги, в Сети таких сотни, разыгрывать людей — не их профиль. Похоже, они и в самом деле не думали его пугать, никаких звуков на записи вправду не слышали.

Теперь вопрос: а кто-то вообще может их слышать? Или только он, Сомов? Надо срочно проверить! Но к кому обратиться глухой ночью? Друзей нет, перед коллегами не хватало еще позориться, родные…

Не надо сейчас о родных.

Сомов схватил телефон с записанным на диктофон файлом и выскочил на лестничную клетку. В соседней квартире жил Валерий Викторович. Сомов не общался ни с кем из жильцов, но с этим хотя бы здоровался.

Старик открыл быстро и заспанным не казался.

— В курсе, который час? Что случилось?

— Простите за поздний визит, — отрывисто проговорил Сомов. — Окажите мне услугу, прошу вас.

— Услугу тебе? А ты зачем на меня нажаловался, что у меня из квартиры кошачьей мочой воняет? — сердито буркнул Валерий Викторович. — У меня, между прочим, и кошек-то нету.

Сомов мысленно чертыхнулся. Было дело. Однажды ему показалось, что на лестнице неприятно пахнет, и он решил, что источник запаха — пожилой сосед. У стариков же вечно миллион кошек, разве не так?

— Прошу прощения. Ошибся, — неохотно ответил Сомов. — Значит, не поможете?

Старик пожевал губами.

— Не все такие сухари, как ты, — ответил он наконец, и в прежние времена Сомов не спустил бы ему оскорбление, но сейчас зависел от противного старикашки, а потому стерпел. — Так что стряслось?

— Послушайте запись и скажите, что слышите.

Сосед снова пошамкал ртом и удивленно посмотрел на Сомова, желая убедиться, что тот говорит серьезно.

— Ну, включай, что ли.

Через несколько минут Сомов снова был у себя в квартире. Швырнул телефон на стол, потер ладони друг о друга.

Старик не врал: он ничего не слышал, как ни старался. Такое не сыграешь. Сомов в который раз, морщась, вслушивался в жутковатый мотив и идущие следом слова, сосед же недоуменно смотрел на него, а потом спросил:

— Когда начнется-то?

Заподозрить старика в сговоре было совсем уж фантастической идеей. Да и кто мог знать, что Сомов решит обратиться именно к нему?

Выходит, нужно принять как данность: никто, кроме Сомова, ничего не слышит. А это значит…

— Что это, к чертям собачьим, значит? — заорал он, не в силах сдерживаться, подлетел к компьютеру, намереваясь выключить его.

Никогда больше ничего — ни Ютуба, ни каналов страшных историй! Ни одного комментария нигде не составит, ни по одной ссылке не перейдет! Книги будет читать и спутниковое телевидение смотреть, а компьютер только для работы станет использовать!

Сомов нажал на «Завершение работы», агрегат послушно выключился. Сомов еще и под стол залез, чтобы «Пилот» выключить, надавив на оранжевую «лапку». Все.

Вылез из-под стола и обомлел. Прижав ладони ко рту, смотрел на надпись, которая полыхала посреди монитора: «До рассвета — три часа пять минут».

Точно такая же надпись была на экране телевизора, что стоял в гостиной, куда Сомов выбежал, словно за ним гналась свора гончих.

— Мама, — прошептал он, чувствуя, что сердце вот-вот остановится.

Это было впервые за последние восемь лет, когда Сомов о ней вспомнил. Первый раз, когда позвал.

Родился он в крохотной деревушке, далеко от столицы, куда перебрался после окончания финансово-экономического института. Город, где находился институт, был в трехстах километрах от деревни, и во время учебы Сомов навещал родителей редко, а уж когда уехал в столицу, вовсе носа не казал.

Были они хорошими людьми, но очень уж простыми и неотесанными. Единственного сына, позднего, желанного ребенка, любили преданной любовью, гордились им безмерно, хотя слегка побаивались его крутого нрава.

В последний раз Сомов был в родных краях, когда приезжал на похороны отца. Поразился, увидев, как сдала мать: спина согнутая, в волосах седина, черная кофта подчеркивает восковую желтизну кожи.

Соседи и пришедшие на похороны родственники были похожи на нее: плохо одетые, помятые, неприкаянные. Мать все время плакала, пыталась обнять сына, а ему казалось, что от той пахнет старостью, бедностью, поминальным супом и еще чем-то неприятным, и он старался увернуться от объятий.

Находиться в доме, который весь покосился, присел, припав к земле, было невыносимо. Они с родителями давно стали чужими людьми, а теперь Сомов ясно видел: пропасть между ним и матерью стала непреодолимой. Что могла деревенская старуха, которая мир видела только по Первому каналу и даже об Интернете имела весьма смутное понятие, знать о его жизни, работе, делах? О чем им говорить? На каком языке общаться?

Словом, Сомов сбежал на второй же день. Сунул матери в руки денег, отдал все, что у него было, отговорился срочной работой и уехал, стараясь не замечать собачьего взгляда заплаканных глаз.

Втайне он решил для себя, что осиротел. Похоронил мать вместе с отцом. Отсек их обоих от себя — и прошлое свое отсек, и деревню, и всех, кто там жил. А если спрашивали его об отце и матери, отвечал, что родители умерли.

«Как там мать?» — спросил себя Сомов, но ответа не было.

«Хватит думать об этом!» — приказал он себе.

Мать все равно ничем не поможет…

А кто поможет?

Все время, оставшееся до рассвета, Сомов бестолково бегал по квартире, думая, что делать. Задернул шторы, чтобы тьма не глядела в окна. Включил везде свет. Сто раз проверил сигнализацию и замки на двери. Вытащил из шкафа простенький серебряный крестик, который когда-то подарила мать, нацепил на шею. Крест без веры — только безделушка, но лучше так, чем никак.

Сомов пытался припомнить свои бескорыстные поступки и с ужасом понимал, что вспоминать нечего. Если и были такие, то давно, в детстве, и он их не помнил, не мог предъявить!

Три часа ночи минуло. Половина четвертого. Без четверти.

О том, что сейчас три часа сорок девять минут, Сомов узнал безошибочно. Свет в квартире погас, словно разом перегорели все лампочки. Из-за плотно закрытых штор свет с улицы в квартиру тоже не проникал, так что внутри было темно, как…

«Как в могиле», — пришло на ум Сомову избитое сравнение.

Когда пришла тьма, он стоял посреди гостиной: на месте не сиделось, он метался из спальни в кухню, из кухни в гостиную. Сомов не шевелился, будто надеясь, что если ничем не выдаст себя, то злая сила его не заметит и уберется прочь.

Он даже не дышал и сердцу приказал бы не биться, если бы мог: казалось, оно грохочет, как отбойный молоток. Прошло несколько минут. Комната озарилась призрачным сиянием: серовато-синим светом вспыхнул экран телевизора. Наверное, и монитор компьютера в спальне включился, мелькнуло в голове у Сомова.

В этом иллюзорном, пляшущем свете отчетливо видна была черная тень, что огромной кляксой расползлась в углу комнаты по потолку и стене. Она напоминала фигуру в черном одеянии, и Сомов, глядя на нее, отказывался верить своим глазам.

Однако пришлось. Знакомый уже низкий, лающий голос, который доносился, кажется, отовсюду сразу, одновременно, прохрипел:

— Я пришел. Ты готов ответить?

Сомов услышал тихий поскуливающий писк и с ужасом понял, что эти жалобные звуки вырываются из его горла. Больше не было возможности для скепсиса: он не мог позволить себе такой роскоши.

— Я… я дал денег матери, — пролепетал он.

— Не считается! — рявкнул демон. — Это не было бескорыстно. Ты откупался от матери, а заодно — от своей совести. Даже и не знаешь, что уже шесть лет говоришь всем правду: ты и есть круглый сирота! А мать твою чужие люди хоронили.

Сомов задохнулся от неожиданной боли. Он и не знал, что такая бывает, что он вообще может ее испытывать. Хотя и не понял пока, за кого болело сердце: за мать или за себя?

Тень придвинулась, протянула к Сомову длинные руки.

— Даю тебе еще две попытки. Говори.

Сомов, который несколько часов перебирал в голове события своей жизни, не знал, что сказать, и выпалил:

— Сонечка! Стажерка! Я ей помог…

— Знаю, — перебило адское существо. — Не считается! Ты не по доброте душевной ошибки ее исправлял. Ты хотел Сонечку в свою постель — и получил. А она потом ненавидела и себя, и тебя.

Сонечка, вспомнил Сомов, уволилась по-тихому, никому ничего не объясняя.

— Про женщин лучше не говори, не старайся. Ни к кому ты искренних, бескорыстных чувств не испытывал.

Густая, как вакса, плотная тень была совсем рядом. Миг — и отделится от стены, схватит Сомова, который скрючился, обхватил себя руками, стараясь укрыться от чудовища.

— Дурной, злобный, никчемный человек с каменным сердцем, по которому никто не заплачет. Мне такие нужны! — алчно проговорил демон. — Последняя попытка. А потом я вырву твои глаза и язык, заберу твою душу.

Сомов почувствовал, что плачет. Слезы — горячие, как свечной воск, текли по щекам.

«Мамочка, помоги», — снова позвал он покойную мать, и на ум вдруг пришел другой человек.

Ребенок, маленький мальчик.

Назойливый чумазый оборванец, который прицепился к Сомову днем и которому…

— Мальчишка! — вне себя заорал Сомов. — Я отдал ему сегодня пакет с едой! Мог и сам съесть, но дал ему! И мне ничего от него не было надо! Это был бескорыстный поступок!

— Случайный, — возразил демон, но Сомов, услышав сомнение в его голосе, осмелел:

— Ты велел вспомнить бескорыстный поступок — я вспомнил! Ты теперь не можешь убить меня!

Повисла пауза, а потом неведомое создание проговорило:

— Не могу, ты прав. — Тень, похожая на нефтяное пятно, отодвинулась обратно в угол. — На этот раз считай, что тебе повезло. Но имей в виду: такие, как ты — моя добыча. Рано или поздно будешь мой.

В следующий миг экран телевизора погас, а свет в квартире, наоборот, включился. В углу не было никакой тени, вообще никого не было, кроме насмерть перепуганного Сомова.

Ночной гость сгинул без следа.

— Как прошло, Вадим Васильевич? — спросила секретарша, глядя на высокого лысого мужчину, вышедшего из кабинета шефа.

— Все отлично, отпустил меня, так что едем с Васей на море, — улыбнулся тот и направился к выходу из приемной.

Она поглядела ему вслед и в сотый раз удивилась произошедшим переменам. Сколько лет никто на его лице и намека на улыбку не видел, не то, что сейчас. Неприятнейший был тип, отвратительный.

А теперь Кощеем Сомова звать ну никак не хотелось!..

И как-то все это в прошлом году в одночасье случилось: был один человек, стал другой, словно подменили. Девочки в бухгалтерии считали, что это у него началось после того, как он в родную деревню съездил.

А вернулся оттуда — и в офисе прямо как бомба взорвалась: люди только и говорили о том, что Сомов решил усыновить беспризорника Ваську, который постоянно ошивался у бизнес-центра. Поначалу никто не верил: мол, ничего у Сомова не выйдет, неженатый же, неполная семья, но он бился, бился и как-то смог все уладить.

Забрал Ваську к себе, месяцев десять уже прошло. Или больше. Теперь вот на море собрался везти приемного сына: шеф заявление на отпуск подписал.

Секретарша задумчиво посмотрела в окно. Бывают все же чудеса на свете, подумалось ей. Самые настоящие чудеса!

Не иначе как Ангел-Хранитель Сомова вразумил…