Сквозь страх

Альбина Нури, 2023

Переезд на новое место не всегда означает перемены к лучшему. Лора убедилась в этом на собственном опыте, когда вместе с мужем и маленькой дочкой стала жить в доме в центре Быстрорецка. В некогда счастливой семье теперь разлад, долгожданная беременность протекает тяжело, а красивый, уютный дом пугает своих обитателей и превращается в ловушку. Новый роман Альбины Нури – это не одна из историй про дом с привидениями. Все окажется куда страшнее! Лоре предстоит разгадать тайну дома, спасти родных и узнать, что в мире есть вещи гораздо хуже смерти.

Глава пятая

Апрель пролетел в делах и заботах. В нашем новом доме я почти не бывала, мы с Ксюшей заглянули раза два. Чувствовала я себя отлично, порой даже и забывала, что беременна: ни токсикоза, ни сонливости, ни отеков, ни тяжести в ногах.

Мы с Юрой по очереди отводили Ксюшу в школу, забирала почти всегда я. Зная, что скоро уйду в декретный отпуск, в офисе я относилась ко всему спокойно, не нервничала и иногда ловила себя на мысли, что мне нравится моя работа (хотя была уверена, что после декретного не вернусь туда ни за что).

Юра с головой ушел в обустройство дома, проводил там каждую свободную минуту. Он нанял бригаду строителей и ежедневно контролировал ход работ, а по вечерам, даже если был очень уставшим, подробно рассказывал, как продвигается ремонт.

— Ты не узнаешь дом! — каждый раз завершал он свой рассказ.

Деньги, которые мы откладывали на ипотеку, давно закончились, и Юра взял в долг у матери и коллеги, пообещав вернуть, когда будет продана наша квартира.

Мы выставили ее на продажу; риелтор, энергичная громкоголосая блондинка с обаятельной улыбкой, обещала, что проблем не будет.

— Однокомнатные — самый ходовой товар, их чаще всего ищут, — говорила она. — К тому же у вас квартира с хорошим ремонтом, заезжай и живи.

Мы решили оставить часть мебели, а ту, что хорошо впишется в интерьеры дома, плюс бытовую технику забрать с собой. Потенциальные покупатели приходили нередко, обещали подумать, но сделки пока не было.

— Это даже хорошо, вам пока все равно некуда переехать, — успокаивала меня Агата.

Вначале я не очень-то хотела расставаться с обжитой квартирой, потом смирилась с этой перспективой, а затем, видя, как много денег уходит на ремонт, как растут наши с Юрой долги, стала стремиться скорее продать недвижимость и рассчитаться.

По вечерам мы с Ксюшей упаковывали в коробки и тюки вещи, которые отправятся с нами в новый дом, выбрасывали то, чему не нашлось места в новой жизни: одежду, которую не носили больше двух лет, обувь, что стала мала; старые цветочные горшки и рваные Ксюшины книжки, сломанные игрушки, компьютерные мыши, открытки и журналы, электронный будильник, который звенел когда угодно, только не в нужное время…

Число коробок и мешков множилось, и иногда мне казалось, что они выживают нас из квартиры. Ксюша каждый день спрашивала, когда она сможет переехать в свою комнату, а я…

Что-то беспокоило меня, хотя я прятала тревогу в бесконечной суете, не давая ей поднять голову. Я полагала, что это естественное волнение: удивительные новости о наследстве Юры, спешно спланированный переезд, беременность и скорое появление на свет ребенка. Когда делилась своими мыслями с Агатой, она всегда говорила именно это.

— Сразу несколько поводов для стресса в одно время, что ты хочешь! Даже самые приятные хлопоты — это же все равно хлопоты.

Однажды, во время разговора с мамой по телефону, я попыталась сказать, что переживаю, но она не восприняла мои слова всерьез.

— Лаура, ты себя накручиваешь! — Мать всегда звала меня только Лаурой или «кызым» — «дочкой». — Вечно ты так. Другие были бы счастливы оказаться на твоем месте, а ты находишь поводы понервничать. Перестань, кызым, это вредно для ребенка.

Мама подробно рассказывала, как дела у нее и отчима, обещала приехать к нам летом, когда родится малыш, чтобы помочь мне. Про мои опасения она уже забыла. Собственно, я и не ждала, что мать проникнется моими проблемами, мы никогда не были особенно близки.

Переезд состоялся в последних числах апреля. Примерно тогда же я перестала ходить на работу и полностью сосредоточилась на семье и домашних делах.

Если честно, как только мы с Ксюшей очутились внутри дома, дурные мысли и невнятные предчувствия вымело у меня из головы. Слыша восторженный визг дочки, видя радостную, немного неуверенную улыбку Юры (боялся, оценим ли мы его старания по преображению нашего будущего жилища), я сказала себе: «Это идеальный дом. И мы будем тут счастливы».

Никакой пыли, затхлого запаха и грязных полов!

Сверкающие чистотой окна пропускали потоки бесстыжего весеннего солнца. Рамы Юра решил не менять — они были качественные и прочные, изготовленные из какой-то правильной древесины (муж сказал, какой именно, но я забыла), смотрелись солидно и дорого. Их вычистили, смазали замки, починили ручки — куда там современному пластику!

Паркет смотрелся как новый, стены выкрашены, в комнатах поклеены обои, похожие на шелк, а вместо старых облезлых ковров — дорожки и паласы строгих расцветок. Светлая краска подчеркивала высоту потолков, лестница будто парила в воздухе.

Холл был просторным, а детская комната и спальня — уютными и как будто обжитыми: может, потому, что тут нас ждали наши вещи и часть мебели из квартиры.

Особенно потрясла меня кухня. Она была новенькая (гарнитур и стол со стульями мы с Юрой выбирали вместе) и огромная, еще больше, чем мне показалось первоначально. Мечта любой хозяйки, думалось мне. Даже если терпеть не можешь готовить, на такой кухне полюбишь это занятие.

— В левое крыло лучше пока не ходить, — сказал Юра, открывая дверь за дверью, — две комнаты на втором этаже тоже не готовы. Там лишь уборку сделали, получше стало. Как продадим квартиру, начнем их обустраивать.

Юра не произнес этого вслух, но мы оба знали, что деньги — одолженные, отложенные, взятые в счет будущих Юриных отпускных — практически кончились.

Рабочие освободили комнаты от мебели, почти все мы с Юрой заранее решили выбросить, но кое-что оставили: антикварный комод из розового дерева с вставками из бронзы и мраморной столешницей, старинное ореховое трюмо с зеркалом, пианино, большое зеркало, мягкую мебель.

— Диваны и кресла можно перетянуть, обить бархатом — будет здорово, — говорил Юра, и мне тоже в итоге понравилась эта мысль.

Работы во дворе и палисаднике еще не начинали, но это не горит. Подвал оказался пустым, лишь несколько полуразвалившихся столов и стульев, ржавые металлические спинки кроватей и ящики с бумагами. Стены, потолок и полы необходимо было обработать от грибка.

— Кладовку мы освободили от прежнего хлама, но уже загромоздили своим, — сказал Юра, демонстрируя ведра с краской, кисти, рулоны обоев, валики, рабочую одежду, инструменты. — Поэтому пока верхнюю одежду пристраиваем на вешалки, а вот тут — обувница, хорошо? Постепенно все до ума доведем, но ведь уже и то, что сейчас, — огонь, да, девчонки?

Мы с Ксюшей были полностью согласны с Юрой. Дочка носилась по всему дому, да и мне хотелось делать то же самое, настолько очаровало меня это место.

— Как мы ребенка сегодня будем спать укладывать? — вздохнула я.

Юра прижал меня к себе и спросил:

— Скажи честно, ты довольна? Счастлива?

— Честно? — Я сделала вид, что задумалась, а потом широко улыбнулась. — Очень довольна. Безмерно счастлива.

— Видишь, я был прав, когда говорил, что нечего пробовать, — надо рвать с прошлым и начинать новую жизнь здесь!

И мы начали.

И первые недели две все было настолько хорошо, насколько это вообще возможно.

Жизнь шла под девизом «Впервые на новом месте»: «первая ночь в новой спальне», «Ксюша впервые пошла в школу из нового дома», «первые выходные и первые майские праздники»…

Потом суматоха постепенно улеглась, от происходящего перестало захватывать дух; я привыкала готовить еду и обедать в просторной кухне-столовой, спать в комнате с видом на палисадник, подниматься и спускаться по плавно изгибающейся лестнице с ажурными перилами.

Дом впервые показал свое звериное, жуткое лицо одиннадцатого мая, но я этого поначалу не поняла.

Юра был на работе, Ксюша в школе. Я застелила постели на втором этаже и спускалась на первый, обдумывая, что приготовить на обед, когда увидела человека.

Я даже не успела сообразить, кто это был, во что одет тот человек, мужчина это или женщина. Кто-то быстро пересек холл и скрылся из виду. Было похоже, что человек прошел из нежилого левого крыла дома в столовую.

— Эй, постойте!

Мне подумалось, это кто-то из рабочих, они временами продолжали приходить, что-то доделывать. Иногда Юра забывал предупредить меня. Может, и сейчас произошло подобное?

Но тогда муж, получается, дал рабочим ключи?

Я спустилась вниз, продолжая звать незнакомца, еще не испугавшись, не подумав, что проникший в дом человек мог оказаться вором (и тогда мне грозит опасность).

В столовой было пусто. Я проверила обе двери — заперты. В доме никого не было, только я. Выходит, мне показалось? Тень неудачно упала или какая-то оптическая иллюзия? В глубине души я не верила в это, но ведь других объяснений не существовало, и мне пришлось удовольствоваться этим.

Через день все повторилось, только на этот раз было более определенно. Я вошла в столовую и увидела человека. Мужчину, стоявшего вполоборота в противоположном конце комнаты, возле стеклянной двери во дворик.

На краткий миг мне подумалось, что это Юра, но я сразу поняла: нет, не он. Одежда — черный пиджак или сюртук, брюки, белая рубашка, шляпа — выглядела старомодно, лицо слишком бледное, к тому же мужчина был старше Юры.

Я вскрикнула, а незнакомец, словно и не заметив меня, сделал шаг вперед, к большому холодильнику. В этот момент что-то грохнуло в холле, и я инстинктивно обернулась, а когда снова поглядела на странного гостя, его уже не было.

Преодолевая страх, я подошла ближе к месту, где он стоял. Куда он подевался? Так быстро выйти во двор не мог… Или мог?

Старинная одежда, молчаливость, бледность — это что, был призрак? Кто-то из предков Юры?

Но я не верила в призраков. Была (по крайней мере, тогда) человеком здравомыслящим и рациональным. Все-таки это был кто-то из рабочих. Был — и вышел во двор.

Нужно позвонить Юре, спросить, не давал ли он кому-то ключ, не договаривался ли, что придут мастера. Телефон оставался в спальне, и я пошла за ним. Оказавшись в холле, увидела очередную странность. Дверь в нежилую гостиную, обычно запертая на ключ, была нараспашку. Отсюда и грохот: она открылась, ударившись о стену.

Через минуту я, слегка задыхаясь, рассказывала обо всем мужу. Вопреки моим ожиданиям, он оказался спокоен.

— Я, кажется, оставил дверь открытой. Показалось, что батареи гудят, я зашел проверить и, видно, не запер на ключ. Просто прикрыл, а она распахнулась от ветра.

— От какого ветра?

— От сквозняка, наверное. Лора, успокойся. Привидений не существует. Дубликат ключа есть у бригадира, я еще не забрал. Наверное, один из ребят заходил, я узнаю сейчас.

— Из ребят?! В сюртуке и шляпе, как из костюмерной драматического театра? Они всегда так одеваются, когда ремонт делают?

— Не язви. Ты просто не разглядела. А вообще да, обычно одеваются во всякое старье, ты точно подметила. Прости, Лора, работы по горло, я побежал.

Мне хотелось ему поверить — помните про мою рациональность, да? Настолько хотелось, что вечером, когда Юра вернулся с работы, я даже не стала спрашивать, в самом ли деле кто-то из рабочих приходил утром в наш дом, чтобы не получить отрицательного ответа.

К тому же Юра был спокоен, и я сказала себе: если бы он считал, что нам с Ксюшей что-то угрожает, принял бы меры. Он не делает этого, не беспокоится, не просит подробнее описать утреннего гостя, следовательно, все хорошо. Все в порядке.

А потом я увидела девочку.