Вредная самооценка. Не дай себя обмануть. Красные таблетки для всех желающих

Альберт Эллис, 2005

Большинство людей, а также многие психологи и педагоги считают самооценку основой эмоционального благополучия и успеха. Всемирно известный психолог Альберт Эллис, наоборот, называет самооценку величайшим эмоциональным расстройством, ставящим нас в зависимость от мнения окружающих: мы хвалим себя, если нас одобряют другие, мы проклинаем себя, когда другие не одобряют нас. Получается, что самооценка может принести вред психике. В книге, которая уже помогла миллионам читателей справиться с гнетом самооценки, доктор Эллис не только разбивает научный миф о значении и пользе самооценивания, но также дает упражнения для изменения самооценочных шаблонов мышления, эмоций и поведения на позитивный подход самопринятия, как основы для установления здоровых отношений с самим собой и другими людьми. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Глава 4. Понятие ценности человека в психотерапии

^[7]

Почти все современные авторитеты в области психотерапии признают, что то, как люди воспринимают себя, свою ценность и достоинство, играет исключительно важную роль. Если человек низко ценит и не любит себя, то становится крайне несчастным, и это негативно сказывается на всех сторонах его жизни. В этой связи одна из основных функций психотерапии традиционно сводится к тому, чтобы помогать клиентам повышать самооценку («силу эго», «уверенность в себе», «самоуважение», «чувство собственного достоинства» или «чувство идентичности») (Adler, 1926; Ellis; 1962, Ellis and Harper, 1961; Kelly, 1955; Lecky, 1943; Rogers, 1961).

Отказ от высокой самооценки приводит к многочисленным негативным последствиям. Сосредоточив все мысли на низменной стороне своей натуры, человек утрачивает способность решать жизненные задачи и становится все менее и менее эффективным. Ошибочное убеждение в том, что такие люди, как он, бесполезны, приводит к тому, что человек может прекратить любые попытки добиваться успеха в чем бы то ни было. Он скептически относится даже к лучшим чертам своего характера, часто считает себя «пустышкой». Думает, что тот, кто хорошо о нем отзывается, просто не разобрался в его натуре. Другая крайность: он преисполняется решимости «доказать» свою ценность любой ценой и становится готов пресмыкаться перед другими, лишь бы снискать их расположение. Раз за разом послушно отказывается от своих желаний, чтобы сделать то, что, как ему кажется (справедливо или нет), ждут он него окружающие (Ellis, 1962; Hoffer, 1955; Lecky, 1943). Может иметь склонность к самоуничтожению (как в переносном, так и в буквальном смысле слова) — поскольку все его попытки добиться успеха или угодить другим носят отчаянный характер (Watzlawick, 1978). Предпочитает уклоняться от обязательств, избегает ответственности и, по сути, перестает быть живым (May, 1969). Саботирует все или почти все свои способности, лишает себя радости творчества. Одержимо сравнивает себя с другими и с их достижениями. Больше стремится к тому, чтобы занять некое положение в обществе, чем к получению удовольствия от жизни. Часто испытывает тревожные и панические состояния (Ellis, 1962). Может внезапно броситься в погоню за наслаждениями и так же резко потерять к ним интерес. Как правило, имеет слабую самодисциплину (Hoffer, 1955). Часто занимает оборонительную позицию, что приводит к высокомерному и претенциозному поведению (Low, 1967). В качестве компенсаторной стратегии может выбирать нарочито грубый или «мужеподобный» стиль общения (Adler, 1926). Проявляет враждебность к окружающим. Впадает в состояние глубокой депрессии. Может уйти от реальности и погрузиться в фантазии. Испытывает колоссальное чувство вины. Саботирует таланты, которыми обладает. Прячется от мира за маской. Легко признает, что недоволен собой. Ругает себя за отсутствие чувства уверенности и тем самым еще больше снижает самооценку (Ellis and Harper, 1961a, 1961b). Страдает от целого ряда психосоматических реакций, вследствие которых еще больше дискредитирует себя.

И это далеко не полный перечень. Все книги и статьи по психотерапии за последние пятьдесят лет так или иначе затрагивают следующие вопросы: какой вред может причинить себе человек с низкой самооценкой? Как далеко он может зайти, разрушая свои отношения с другими? Как он погружается в чувство вины и стыда за свои действия и бездействия и иными способами уничижает себя? Там же мы находим бесчисленные иллюстрации обратных процессов. Как только человек начинает в той или иной степени принимать, уважать и ценить себя, то почти неизбежно приходит к изменениям в лучшую сторону: эффективность значительно повышается, а тревога, вина, депрессия и гнев отступают. Человек становится более эмоционально устойчивым.

Встает очевидный вопрос: если то, как человек воспринимает свою ценность и достоинство, играет столь важную роль в формировании его мыслей, эмоций и поведения, то как помочь ему поддерживать стабильно высокую самооценку вне зависимости от его успехов на профессиональном и личном поприще? Как ни странно, в современной психотерапии этот вопрос непопулярен, во всяком случае в изложенной выше формулировке. Вместо него довольно часто задается другой, по сути прямо противоположный вопрос: поскольку самооценка зависит от 1) успехов и достижений в социуме и 2) хороших взаимоотношений с окружающими, как помочь индивиду добиться отличных результатов по этим двум критериям и таким образом обрести уверенность в себе?

На первый взгляд, понятия самопринятия и самооценки кажутся идентичными, но стоит дать им четкие определения, и различие становится очевидным. В трактовке, которая наиболее часто используется Бранденом (1969), Рэнд (1956) и другими приверженцами рэндианской философии объективизма, для высокой самооценки необходимо разумное, безошибочное или компетентное поведение. Если довести это определение до логической крайности, то самооценка — «это следствие, проявление и вознаграждение ума, целиком и полностью подчиненного рациональности» (Branden, 1969). При этом «несокрушимое рацио — это несокрушимая решительность использовать свой разум в максимальной степени, никогда не отворачиваться от своих знаний и не поступать вразрез с ними. Это единственно верный критерий добродетели и единственно возможное основание для достоверной самооценки» (Branden, 1969).

В свою очередь, под самопринятием понимается то, что индивид целиком и полностью принимает себя вне зависимости от того, насколько разумным, правильным и компетентным является его поведение и как к нему относятся окружающие (Bone, 1968; Ellis, 1962, 1966, Rogers, 1961).

Напрашивается вывод: чувство высокой самооценки могут иметь только те, кто всегда и при любых обстоятельствах ведет себя хорошо (не говоря уже о тех, чье поведение безупречно), в то время как самопринятие доступно практически каждому. При этом число индивидов, которые раз за разом совершают исключительно правильные поступки, ничтожно мало, а тем, кто без конца ошибается и поступает дурно, имя — легион. Следовательно, большинству из нас высокая самооценка будет казаться чем-то недостижимым, а устойчивое чувство самопринятия — вполне реальным.

Таким образом, те психотерапевты, кто целью своей практики видит выработку у клиентов высокой самооценки, идут по неверному пути. Куда более реалистичной задачей было бы помогать людям добиваться самопринятия или безусловного положительного отношения к себе. При этом термин «безусловное положительное отношение», предложенный Карлом Роджерсом и Стенли Стендаль (Rogers, 1951), сбивает с толку. В нашей культуре к людям принято относиться положительно, если они сделали что-то хорошее, обладают сильным прекрасным характером, одарены, талантливы или успешны. Тем не менее Роджерс искренне полагает, что принятие и самопринятие человека не зависит от его успехов и уважения в обществе и что он может принять себя просто потому, что он — это он, по праву своего рождения и существования (Ellis, 1962; Ellis and Gullo, 1971).

Честный и обоснованный подход к проблематике ценности человека формируют главным образом философы, в частности экзистенциалисты. Они пытаются установить, что нужно для того, чтобы индивид начал осознавать свое достоинство, даже когда его поведение не является образцом для подражания. Ведущая роль в этих изысканиях принадлежит Роберту Ш. Хартману, который, как никто другой, уделят проблеме ценности много времени и внимания. Насколько мне известно, только ему удалось дать наиболее полное и точное толкование понятию «внутренней ценности».

Согласно теории Хартмана, «ценность определяется степенью, с которой вещь (явление) соответствует своей концепции. Существует три вида концепций: абстрактная модель, конструкт и единичная концепция. Соответственно, можно выделить три измерения ценности: 1) системное, или соответствующее конструкту; 2) внешнее, или соответствующее абстракции, и 3) внутреннее, или соответствующее единичной концепции. Различие между этими тремя концепциями заключается в том, что конструкт имеет конечное, абстракция — исчислимо бесконечное, а единичная, например, человек — неисчислимо бесконечное множество характеристик» (Hartman, 1959).

Строго придерживаясь этих высокоточных и основополагающих определений, Хартман получает возможность сосредоточиться на исключительно важной идее внутренней ценности и с ее помощью доказать (насколько это вообще возможно), что человек сам по себе достоин полного и безусловного принятия как уникальная и индивидуальная личность. Каждый из нас до конца жизни имеет ценность для самого себя, и такая внутренняя ценность (или образ своего Я) никак не зависит от внешней ценности, то есть ценности, определяемой другими людьми. Хартман приводит несколько причин, почему индивид может неизменно принимать себя, а также считать себя хорошим и добропорядочным вне зависимости от наличия или отсутствия талантов и достижений. Рассмотрим некоторые из них.

1. Вещь (явление) является хорошей, если соответствует определению своей концепции. Таким образом, «хороший человек» — это тот, кто соответствует определению человека: он жив, у него есть руки, ноги, глаза, рот, речь и т. д. С этой точки зрения марсианин не будет являться хорошим человеком, а землянин будет (Hartman, 1967).

2. «Быть человеком с моральными принципами в бесконечное число раз (в строгом смысле слова „бесконечность“) важнее, чем быть достойным членом общества: хорошим дирижером, пекарем или профессором. Вкладывать в дело всю свою душу бесконечно важнее, чем само дело» (Hartman, 1967). Таким образом, до тех пор пока человек искренен, он обладает величайшей внутренней ценностью, не зависящей от мнения окружающих.

3. Человек может размышлять о бесконечном количестве вещей (явлений) во вселенной, полагая, что имеет представление о каждой из них. Кроме того, он может думать, что осмысливает свои размышления, и так до бесконечности. Следовательно, он бесконечен по существу — «одухотворенный гештальт, мощность множества которого равна кардинальному числу непрерывного множества. При этом такая кардинальность присуща всему пространственно-временному континууму. Результатом такого аксиологического доказательства ценности человека является то, что каждый индивид имеет такое же бесконечное число характеристик, как и весь пространственно-временной континуум» (Hartman, 1967). Таким образом, в любой аксиологической системе внутренняя ценность человека должна котироваться выше, чем все другие ценности, а он сам — восприниматься как ценный, или хороший.

4. «Бытие, выраженное в экстенсивной величине, — это совокупность всех его форм, а в интенсивной — это совокупность всех непрерывно измышляемых характеристик, не имеющая равных по их числу. Если Бытие есть такая совокупность, то по тому, как определяет хорошее Аксиома, Бытие — это хорошо. А поскольку Бытие измеряется совокупностью всех непрерывно измышляемых характеристик, то его характеристика как хорошего является вторичной, обусловленной этой совокупностью: хороший — это качество из общего числа качеств, определяющих Бытие» (Hartman, 1967).

5. Если человек не воспринимает внутреннюю ценность как более важную в сравнении с ценностью внешней, если он не усваивает, что «внутренняя ценность никак не соотносится с тем, что человек делает, а только с тем, что он есть», то он не сможет различить несправедливого отношения к себе и другим, упустит все возможности, предлагаемые жизнью, и погрузится в мир, полный потерь и отчаяния. Поэтому с прагматической точки зрения для самосохранения и счастья человеку следует принять как данность то, что он хороший, потому что он существует (Hartman, 1960).

6. «Я обладаю моральной ценностью в той степени, в которой соответствую своему собственному определению себя, а именно: „Я — это я“. Таким образом, в той степени, в которой я есть я, я добродетельный человек. Добро уходит глубоко корнями в нравственную сущность человека. Это величайшее благо в этом мире» (Hartman, 1962).

7. «Кто дает мне определение меня? Конечно, только я сам. Так, я определяю женщину как существо, у которого есть свое собственное определение самого себя… Я знаю, что я человек, если у меня есть собственное определение себя. В таком случае какому качеству я должен соответствовать, чтобы быть хорошим? Именно такому: осознавать себя, объяснять себя, ибо объяснять и осознавать себя — и есть определение меня. Чем больше я осознаю себя, тем лучшим человеком я являюсь. По этой логике все, что нужно делать, чтобы быть хорошим, — это осознавать себя» (Hartman

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

Перепечатано с разрешения журнала «Ценность и оценка: Аксиологические исследования в честь Роберта Ш. Хартмана» под редакцией Джона Уильяма Дэвиса. Издательство университета Теннесси, Ноксвилл, 1972 (Value and Valuation: Axiological Studies in Honor of Robert S. Hartman, edited by John William Davis. Knoxville: University of Tennessee Press, 1972).