Стреляю на счет три

Альберт Байкалов

Полевой командир Казим Оспанов по приказу Запада похищает сына влиятельного российского генерала – лейтенанта Вадима Пахомова – и начинает его шантажировать с целью заставить офицера бежать в Грузию и просить там политического убежища. Чтобы Вадим был более сговорчив, Казим решает вдобавок ко всему похитить Елену, в которую Вадим влюблен. Это задание полевой командир поручает двум боевикам – Джину и Стропе. Казим даже не догадывается, что эти крепкие бородатые парни – спецназовцы, внедренные в банду под видом боевиков.

ГЛАВА 2

Бронетранспортер вздрогнул и неторопливо покатил по дороге, идущей через сад к окраине села. Подступающие с обеих сторон деревья скрывали его от глаз боевиков, но и наводчик пока еще не мог видеть дома, где засели боевики. Прикрываясь стальным корпусом, справа двигалась группа из пяти бойцов.

— Живее! — держа автомат стволом вверх, поторопил Пахомов семенившего впереди сержанта Суворина.

Деревья расступились. Стало светлее. БТР выехал на поляну, отделявшую село от сада. Одновременно впереди раздался треск автоматных очередей. Ухнула граната. Это пошли на штурм спецназ ФСБ и ГРУ. Они выдвинулись и заняли исходные позиции еще затемно. Разведрота, в которой служил лейтенант Пахомов, прочно блокировала район с задачей не допустить прорыва противника из села, а также пресечь попытки помощи извне. Но на помощь к зажатым со всех сторон бандитам так никто и не пришел и до рассвета они лишь вяло огрызались огнем из автоматов.

Сверху раздался звук, словно на броню уронили с десяток стальных шаров. Это наводчик дал очередь из крупнокалиберного пулемета, посыпались стреляные гильзы. Пахомов вздрогнул, втянул голову в плечи. Справа потянулся забор из камней. Вышли на исходный рубеж. БТР остановился и снова выпустил очередь в сторону дома.

Пахомов обернулся:

— Рассредоточиться!

Солдаты без напоминания стали разбегаться в стороны. Пахомов бросился вперед, к тянущейся вдоль дороги канаве. Бронетранспортер остался позади. Ближе от него будет мало толку. Село уходит вниз по склону, и превращенный в крепость дом окажется для его пулеметов в мертвой зоне. Но подъехать к нему вплотную все-таки придется после того, как наступающий из центра села спецназ прорвется во двор со стороны улицы.

До кювета оставалось несколько шагов, когда над ухом неприятно пропела пуля. Причем Пахомов ее скорее почувствовал, чем услышал. А может, показалось? Ведь кругом такой грохот. Тем не менее он насколько мог резко оттолкнулся ногой от земли и бросился в спасительный кювет, в последний момент чертыхнувшись. Приземлился лейтенант на осколки разбитой чашки, обломки кирпича и еще какой-то хлам. Сюда не один год выбрасывали мусор и сливали помои. Пахомов поудобнее лег на живот, направил ствол автомата на калитку и нажал на спуск. Справа примостился Суворин. Он прицелился и тоже дал несколько коротких очередей по крыше.

Пахомов посмотрел по сторонам. Все бойцы заняли позиции на одной линии с ним.

— Болдырев! — позвал Пахомов невысокого солдата, устроившегося слева от него. Без лишних слов лейтенант показал большим пальцем за спину, потом махнул рукой, давая понять, чтобы тот освободил дорогу для бронетранспортера.

Солдат понял и стал отползать в сторону.

В это время брызнул осколками валявшийся у обочины камень, они ударили в правую половину лица. Пахомов зажмурился, охнул и перевернулся на бок.

— Ранили, лейтенант? — раздался над самым ухом голос Суворина. Сержант схватил его за плечо и попытался перевернуть на спину.

— Все нормально! — процедил сквозь зубы Пахомов и часто заморгал. Из-за попавшего в глаза песка текли слезы. Он снова перевернулся на живот и попытался понять, откуда стреляли. На крыше было небольшое окно. Стекло отсутствовало. Пахомов прицелился правее него. Если бандит там, и он правша, то пробившие профильное покрытие пули наверняка достанут его. Он нажал на спусковой крючок. Потом еще раз.

— Каштан, — раздался в наушнике голос начальника штаба полка. — Прорыв!

— Окна держим! — крикнул как можно громче Пахомов и дал несколько очередей по деревьям, которые окружали дом.

Вдоль забора справа побежали гуськом спецназовцы.

Сзади раздался шум двигателя бэтээра. В тот же момент слева от Пахомова в канаву вкатилось колесо. Потом второе… Через мгновение БТР переехал дорогу, подкатил к огромным металлическим воротам и двинул их корпусом. Раздался грохот. БТР отъехал немного назад и снова рванул вперед, оказавшись на полкорпуса во дворе. Снова встал. Сзади, из выхлопных труб, вырвались сгустки черного дыма, и он выехал обратно на дорогу. Пахомов вскочил и перебежал правее. По тому месту, где он только лежал, бронетранспортер вернулся на исходную позицию. В образовавшийся пролом рванули спецназовцы. Во дворе началась беспорядочная стрельба.

— Прекратить огонь! — запоздало крикнул лейтенант, не расслышав собственного голоса.

Бойцы перестали стрелять по дому. Они выполнили свою задачу — обеспечили проникновение во двор группы спецназа.

Пахомов поставил автомат на предохранитель и уткнулся подбородком в согнутую в локте руку. На фоне не стихающей стрельбы во дворе снова ахнула граната. Раздался протяжный вопль. Послышались короткие команды. Кто-то матерился. Пахомов с тоской наблюдал за домом, из окон которого повалил дым. Боевики уже почти не отстреливались. Это было заметно по двум спецназовцам, которых мог видеть Пахомов через проем в заборе. Они почти не прятались. В это время со двора выбежали еще двое. Под руки они волокли третьего. Голова офицера свисала на грудь, он едва успевал перебирать ногами.

— Клен, — раздался голос начальника штаба, — раненого прими.

— Понял, Гроза, — Пахомов посмотрел вправо. — Болдырев! Ты и Федоров, — он показал рукой на спецназовцев, — помогите.

Боец кивнул. Пахомов направил автомат на палисадник, внимательно наблюдая, как бойцы поднялись и бросились к дому. Лейтенант двинулся следом, готовый в любой момент поддержать своих подчиненных огнем. Бойцы перебежали простреливаемый с крыши участок и подхватили раненого. Пахомов, прикрывая своих солдат, пятился назад. В этот момент на чердаке что-то блеснуло. Он поднял ствол выше, но не успел надавить на спуск. Крыша вдруг увеличилась в размерах. Разрывая металл словно бумагу, наружу вылезли стропила, сильный взрыв разметал во все стороны разный хлам. Словно в замедленном кино он видел, как прямо в лицо летит размером с кулак обломок кирпича, и зажмурился. Вспышка мягкого света сменилась странным состоянием невесомости, тишины и покоя. В следующий миг он открыл глаза. Над ним было небо. «Странно!» — удивлению не было предела. Как оказалось, Пахомов лежал на спине под огромной грушей. Бронежилет с него был снят, куртка и ремень расстегнуты.

— Ну что с ним? — раздался голос начальника штаба полка.

— Сотрясение, — бойко проговорила Леночка. — Но, похоже, ничего страшного. Отлежится несколько дней и будет как новенький.

У санинструктора второй роты ефрейтора Елены Авдеевой был нежный, бархатистый голосок, от которого Пахомова бросало в жар. Но лейтенант старался избегать с ней встреч. Леночка, увы, принадлежала другому. Она была женой начальника связи бригады, в которой служил и Вадим. Рослый, статный майор и не подозревал, что по его супруге уже второй месяц сохнет молодой лейтенант.

Год назад Вадим окончил Дальневосточный военный институт, куда сбежал от отцовской опеки. Пахомов-старший, дослужившийся до генеральских звезд, настаивал на поступлении в один из московских военных вузов. Но сын тоже оказался с характером. После выпуска Вадим попал служить под Хабаровск. Там новоиспеченный лейтенант на время выпал из-под бдительного родительского ока, чем с ходу воспользовался. Кадровики всегда испытывали нехватку в молодых командирах взводов, поэтому рапорт Пахомова о переводе в распоряжение командующего войсками Северокавказского военного округа был удовлетворен в течение трех дней. Отец спохватился, когда Вадим уже успел отслужить в Чечне месяц. Надо отдать должное, он не только смирился, но и не пытался создать ему тепличные условия. Хотя со стороны командования бригады такие попытки были, что первое время сильно било по самолюбию Вадима. В общежитии, где он поселился, через две комнаты жила со своим мужем Лена.

Окончательно придя в себя, Вадим попытался приподняться на локтях.

— Лежи! — в грудь уперлась ладошка.

Тут же на фоне неба появилось испуганное лицо Лены.

— Ну, сосед, ты даешь! Напугал всех, — она быстрыми движениями принялась бинтовать ему голову.

— Что со мной было? — Вадим схватил ее за руку и сел.

— Дай сначала перевязку закончу, — потребовала она и встала.

Он потрогал лоб и поморщился, задев ссадину.

— Не трогай руками! — назидательно сказала Лена. Он перестал сопротивляться.

— Я надолго отключился?

— По медицинским меркам, достаточно, — подтвердила она, взяла из стоящей рядом сумки ножницы, отрезала бинт и ловко завязала узелок. — В медсанчасть надо. Сотрясение у тебя.

Лена выпрямилась, подхватила сумку с красным крестом, перекинула через плечо матерчатый ремень.

— Давай в машину! Сам идти можешь?

— Какая машина? — он огляделся вокруг и не увидел автомата.

— Оружие твой сержант забрал, — пояснила она.

Вадим стал подниматься. Лена хотела помочь и протянула руку, чтобы взять его под руку, но он отстранился.

— Ты поосторожнее, а то еще мужу скажут…

— Чего?! — протянула она.

Он ничего не сказал. Едва удалось подняться, как земля медленно поплыла из-под ног. Он незаметно ухватился за ствол груши и тяжело задышал. В глазах стало темнеть.

— Что, плохо? — Лена участливо заглянула ему в лицо.

— Уже лучше, — заверил он и огляделся.

У развалин взлетевшего на воздух дома стояла пожарная машина. Часть забора обрушилась, часть устояла, слегка накренившись в сторону улицы. У дороги замерли несколько БТР, два «уазика» и гражданская «скорая помощь». По двору бродили милиционеры. Невдалеке, на противоположной стороне дороги, кружком стояли участники штурма.

— Чем все закончилось? — спросил он Лену.

— Ты помнишь, как тебя кирпичом по голове приложило?

Он кивнул.

— Это боевики свои запасы взрывчатки подорвали.

— Все живы?

— Раненых у спецов много. — Лена неожиданно перекинула на живот сумку, порылась в ней, достала кусок бинта и небольшую фляжку.

— Возьми, умойся. Смотреть страшно.

— Да? — удивился Вадим.

Он подошел к машине начальника штаба. За рулем скучал водитель. Рядом больше никого не было. Вадим заглянул в зеркало заднего вида и улыбнулся. Лицо было перепачкано грязью, глаза припухли, а светлые волосы казались рыжими от пыли. Всему этому нелепый вид придавала повязка.

Он плеснул на бинт воды и стал протирать щеки.

— Так, — раздался голос начальника штаба, — что с Пахомовым?

— Ему к невропатологу надо, — в который раз повторилась Леночка.

— Пахомов! — начальник штаба поманил его рукой.

Стараясь не шататься, Вадим подошел ближе.

— Мне жертвы не нужны, как скажут, так и будет, — разглядывая лицо лейтенанта, объявил подполковник.

— А я что? — Вадим развел руками. — Разве против?

— Вот и хорошо, — засуетилась Лена. — Давай в машину.

— Я со своими доеду, — возразил Вадим. — Там подойду, куда скажешь.

— Договорились, — Лена улыбнулась.

Вадим не выдержал ее взгляда и направился к грузовикам.

* * *

Антон открыл глаза, но кромешная темнота не прошла.

«Так можно спать, не закрывая глаз», — подумал он и медленно сел. По стенке их наскоро отрытого укрытия посыпались песок и галька.

Слева заворочался Дрон:

— Сколько времени?

Антон поднес часы к лицу. Но фосфоресцирующий циферблат уже давно нельзя было разглядеть. Он должен подзаряжаться на свету, а спецназовцы уже третьи сутки безвылазно сидят в схроне и ждут, когда по условиям учений перешедшие в наступление подразделения «красных» освободят территорию, на которой находится группа. Он опустил руку.

— Чего молчишь? — снова раздался голос Дрона.

— Не видно ни черта, — признался Антон и зевнул.

— Ты просто ослеп от безделья, — неловко пошутил Дрон. — Знаешь, в подземных озерах есть незрячие рыбы. Им глаза не нужны. Так и у нас…

— Лучше бы ты, Вася, немым был, — хмыкнул Джин.

— Вы бы тогда со скуки сдохли, — парировал Дрон.

— Вася, опять тебе не спится? — проворчал Шаман. — Болтаешь, как женщина.

— Сколько можно дрыхнуть? — возмутился Дрон. — Как медведи.

После уничтожения запасного командного пункта «противника», к месту расположения которого спецназовцы прорвались на машинах «синих», группа совершила многокилометровый переход в направлении береговой зоны. Поисковые группы ФСБ бросились в погоню, вызвав кинологов с собаками. Пришлось полдня провести в середине болота по грудь в жиже. Потом по своим следам вернулись в район, где всего сутки назад ликвидировали штаб. Здесь ажиотаж относительно поутих. Оборудовали под носом «противника» укрытие. Небольшой блиндаж, если его так можно было назвать, представлял собой большую нору, которая уходила под корневища давно высохшего огромного пня. В нем устроили нечто вроде вентиляционной трубы. Крышей служило перекрытие из тонких стволов деревьев и прорезиненных ковриков, которые сверху заложили слоем земли и дерном. Лишний грунт относили и ссыпали в небольшую речушку, которая протекала в паре десятков шагов. Даже отхожее место оборудовали прямо здесь же, в углу. Яму глубиной в полметра закрыли сверху крышкой, которую смастерили из тонких веток, нескольких кусков дерна и материи. На дно высыпали весь запас кошачьего туалета, который на такой вот случай тоже носили с собой.

Все лежали рядком на уложенных на землю спальных мешках. Было душно.

Антон встал на четвереньки, нащупал рюкзак, вынул из него фонарь, направил в потолок и включил.

— Черт! — вздрогнул Дрон. — Как сварка.

Антон убавил яркость, но глазам все равно стало больно, и он на мгновенье зажмурился. Потом посмотрел на часы. Почти шесть утра. «А может, вечера?» — спохватился он. «Нет, проспать столько времени я просто не мог». Антон посветил по сторонам. Рыжий луч света вяз в пыли. Все проснулись и сейчас сидели. Кто-то разминал ноги и поясницу, кто-то тер шею. Иногда выдержать длительное время в такой яме намного труднее, чем сделать многокилометровый марш-бросок.

Антон вынул упаковку салфеток, сел, протер лицо, шею, грудь и руки. Тело было липким от пота и зудело от грязи.

— Дрон, готовь завтрак. — Антон скомкал салфетку и сунул ее под брошенный на ветки деревьев спальный мешок.

Дрон сел:

— Воду греть?

— Обойдешься, — пробубнил из угла Шаман. — И так дышать нечем.

Сухой спирт, который использовали спецназовцы, не только сжигал кислород, но и при горении выделял неприятный запах. Хотя и сейчас, если в укрытие спустится нормальный человек, он наверняка задохнется от смрада немытых тел, человеческих испражнений и прочих продуктов жизнедеятельности десяти здоровых мужчин.

Зуммер радиостанции, антенна которой была выведена наверх, заставил всех замолчать.

Антон протянул руку в сторону Вишнякова.

— Кто там?

— Командный пункт, дежурный, — Вишняков всучил похожее на трубку телефона устройство.

— Слушаю, Филин, — прижав ее к уху, представился Антон и назвал пароль на сегодняшний день. — Астрахань.

— Нахичевань, — произнес заспанным голосом отзыв дежурный. — Это капитан Феклистов.

— Слушаю тебя, капитан, — Антон зевнул, пытаясь представить по голосу, как выглядит говоривший с ним офицер. — Чем обрадуешь?

— Прими предварительное боевое распоряжение.

— Давай, — Антон надеялся, что дежурный сейчас действительно их обрадует и им больше не придется гнить в этой норе.

Он не ошибся, но с первых слов понял, что для спецназовцев на этом учения не заканчиваются. Феклистов в двух словах обрисовал обстановку, исходя из которой следовало, что цели и задачи «красных» достигнуты. Понеся большие потери, лишенный централизованного управления «противник» дезорганизован и спешно отходит на свою территорию. На направлении действия группы наши подразделения развивают успех. Однако диверсионному подразделению «синих» удалось захватить в заложники пассажиров судна «Инженер Попов», которое стоит на рейде порта Высоцк. Условия возвращения заложников и корабля «противник» выдвинул достаточно жесткие: освободить пленных и дать возможность попавшим в мешок подразделениям беспрепятственно уйти к своим.

Антон слушал капитана в пол-уха. Он уже понял, что им будет поставлена задача освободить судно. Пока дежурный монотонно бубнил в трубку, он мечтал об одном — чтобы высадка проходила шаблонно. Спустя десять минут группа бесшумно ушла к месту, куда должен был сесть вертолет.

Дальше все прошло штатно. Как Антон и предполагал, под занавес их решили сильно не мучить. Находившийся на борту подполковник, отвечающий за последний этап учений, быстро провел инструктаж. Прапорщик из группы обеспечения выдал снаряженные боевыми патронами магазины и гранаты. Конструкция корабля спецназовцам была известна — не один раз отрабатывали похожие задачи. Чтобы отвлечь внимание находившихся на «Инженере Попове» людей, одновременно подготовку к высадке должны были имитировать еще два вертолета.

Спустя пятнадцать минут полета вышли в район порта. Штурман сразу поднялся с откидной скамейки в проходе кабины, протиснулся в салон и похлопал Антона по плечу:

— Заходим на «точку»!

Антон кивнул. Вертолетчик уже открыл дверь и отошел в сторону. Командир поднялся со скамейки, привинченной вдоль левого борта, пробрался к выходу и, придерживаясь за кронштейны и стенки, посмотрел вниз. В лицо ударил упругий влажный воздух. До судна оставалось около полукилометра. Это был давно списанный сухогруз, который отбуксировали от берега и поставили на якорь. На палубу, мостик, в проходы и каюты установили кассеты с мишенями. Их принцип был схож с работой подушек безопасности. Только срабатывали они не от удара, а от разного рода контактов и светодиодов. Стоило кому-то пройти по коридору, и цепь замыкалась, открыть двери — и, наоборот, цепь размыкалась. Для нескольких минут скоротечного «боя» специальная мишенная команда колдует над такой начинкой не один день, укладывая сотни метров проводов и пряча десятки датчиков.

Палуба стремительно приближалась. Антон прижался спиной к переборке, отделявшей кабину пилотов от пассажирского салона, и увидел, как над кормой завис еще один вертолет. На палубу полетели дымовые шашки.

Спецназовцы уже образовали живую «гусеницу» от дверей к концу салона, придерживаясь друг за друга и упираясь лбами в поясницу впереди стоящего. Вертолет словно налетел брюхом на невидимую резиновую подушку. Его слегка подбросило. Сработал один из принципов аэродинамики.

— Палуба! — рявкнул штурман.

— Вперед! — скомандовал Антон и для верности ударил Дрона в плечо.

Майор шагнул. За ним полетел Шаман, потом Джин. Антон отпустил руку, присел на корточки и оттолкнулся. Удар о палубу был ощутимым. Колени едва не встретились с челюстью. Перекатился в сторону, освобождая место следующему, и, пригибаясь, побежал вдоль правого борта. Слева раздался хлопок «Вала». Это работал Джин. Из-за свернутого троса и наваленных в кучу металлических ящиков выскочил манекен человека. Антон выстрелил машинально, не целясь. Мишень сникла. Почти сразу бегущий впереди Дрон опустился на колено и послал подряд две пули куда-то вперед. Сзади нагоняли Вишняков и Гайнуллин.

Эфир заполнили отрывистые команды и фразы.

— Стропа, прими левее.

— Джин, прямо…

— Это Дрон, минус один.

Антон не вмешивался в действия своих бойцов. На этот раз их действительно пожалели. Даже цели располагались практически в тех же местах, что и на недавней тренировке.

Быстро вбежали по трапу на мостик, по пути «свалив» выскочившего из люка еще одного «пирата». В открытое окно командирского мостика Дрон метнул гранату. Раздался взрыв. На голову полетели стекла. Антон пригнулся и рванул вперед. Вот Дрон влетел в распахнутые настежь двери. Антон шагнул следом. Навстречу двигались Джин и Шаман, проникшие в помещение через смежный вход. У штурвала сник посеченный осколками гранат муляж человека. Еще два, просто выпиленные из фанеры, превращенные в щепки, валялись на полу. Отсюда по трапу вниз и направо каюта капитана. Дальше по коридору четыре помещения, одно из которых — радиорубка.

— Это Вишня, мы на полубаке, чисто, — раздался в наушнике голос лейтенанта.

— Джин, машинное, — приказал Антон, а сам скатился вниз по трапу вслед за Дроном.

Антон встал напротив дверей капитанской каюты и кивком головы дал понять, что готов. Дрон распахнул дверь. Антон шагнул внутрь. Цель прямо. Он надавил на спуск. Свинец разорвал фанерную мишень на уровне груди и врезался в установленный у стены сколоченный из толстых досок деревянный щит. Не будь его, неизвестно, куда могла бы срикошетить пуля. Переборки кают железные, а помещения тесные. Стрельба в замкнутых пространствах сама по себе опасна. Силуэт справа, у стола. За ним еще один… Антон развернулся. И вдруг шестое чувство ему подсказало, что тут кто-то есть живой. Из-за стальной переборки раздался знакомый голос:

— Все, Антон! Задача выполнена. Молодцы!

— Уф-ф! — в тот же момент кто-то толкает его сзади. Он делает шаг вперед, все еще не веря своим глазам. Генерал Родимов со спокойным видом надавил на кнопку секундомера и посмотрел на Филиппова:

— Привет!

— Ни хрена себе! — протянул Дрон.

— Ну, Федор Павлович! — Антон покачал головой и стянул с головы косынку. — Спасибо!

— Что такое? — строго спросил Родимов.

— Ничего, — пробурчал Антон, утирая с лица пот. — Пуля — она ведь дура. Мало ли куда полетит. — Его вдруг затрясло.

В системе подготовки спецназа целый комплекс упражнений рассчитан на развитие внимания и управление эмоциями. Это, например, движение навстречу друг другу с одновременным ведением огня по целям, установленным позади напарника. Пули в таком случае проходят практически рядом с головой. Но это — необходимый элемент тренировки. А Федор Павлович-то здесь зачем? Плохое освещение через грязные стекла иллюминаторов, наконец, накопившаяся за время напряженных учений усталость могли сыграть злую шутку.

Невысокий, абсолютно седой генерал, с живым взглядом и слегка заостренным носом иронично улыбнулся:

— Не рад меня видеть?

— Было бы глупо вам говорить, что вы только что находились в опасной зоне. Чуть что, и…

— Чуть не считается, — парировал генерал.

— Так заикой можно остаться, — проворчал Дрон.

— Я был уверен, каждый из вас с легкостью идентифицирует цель, — Родимов направился к выходу. — Построение на верхней палубе через четыре минуты.

* * *

Сидя за столом, установленным под навесом из маскировочной сетки, прапорщик Рашид Алиахметов рассеянно слушал рассказ сержанта Грымова о проделанной до обеда на складе работе и ковырял вилкой салат из помидоров. Сержант и еще несколько человек до обеда разгружали «КамАЗы». Бригада готовилась к зиме, и у начальника склада вещевого имущества Алиахметова настали напряженные дни. Все это совпало с известием о скором упразднении института прапорщиков. Новый министр обороны, по словам командира батальона материального обеспечения, где Алиахметов проходил службу, особо не разбираясь, резал при сокращении армии буквально по живому. Рашид при этом испытывал двоякое чувство. С одной стороны, его родина — Азербайджан, и по большому счету ему абсолютно безразлично, что будет с Россией и ее армией. С другой, он давно получил российское гражданство и возвращаться на родину не собирался, потому что там таких денег не заработать.

Рашид прекрасно знал, что его республика давно ведет закулисные переговоры с Турцией вопреки интересам северного соседа. Власти не первый год закрывали глаза на существование лагерей подготовки боевиков практически рядом с Баку, разрешали им транзит через свою территорию в страны Ближнего Востока и сквозь пальцы смотрели на то, что они лечатся в местных медучреждениях. В России делали вид, будто об этом ничего не знают. Так было выгодно обеим странам. Что там двигало власть имущими — высокая политика или огромные деньги, маленькому человеку, у которого большая семья и многочисленные родственники, все равно. Для него государство — это его дом и родные, которым он должен помочь выжить.

Из дверей летней кухни появилась Хаят. Чеченка поставила на стол разнос, с которого подала тарелки с первым.

— Спасибо! — поблагодарил Грымов, невольно засмотревшись на гибкую фигуру девушки.

Хаят была в черном платке, застегнутом под подбородком, и такого же цвета платье. Лишь оборку по кромкам украшал скромный рисунок. Устроенное хозяином дома во дворе кафе пользовалось у военных расположенной за забором части большой популярностью. Как ни противились командиры, ни настаивали ходить в столовую, многие контрактники предпочитали обедать здесь. За год сосуществования заведения и воинской части тут не произошло ни одного эксцесса, и постепенно командование смирилось. Правда, ходили слухи, что до сих пор здесь не случилось ни одной заварушки только потому, что хозяин исправно платит боевикам.

Чеченка застенчиво улыбнулась и ушла.

— Новенькая? — Грымов проводил ее взглядом и посмотрел на Алиахметова.

— Нравится? — усмехнулся азербайджанец и кивнул. — Приютил ее Аслан. Она из Гудермеса. Училась в институте в Ростове. Там у нее любовь случилась с русским. Она против воли родителей замуж вышла. А тот пьяницей оказался, на машине разбился. Вернулась. Дома ее не приняли. Так и живет…

В глазах Грымова появился интерес.

— Значит, Аслан ей не родственник?

— Конечно, нет. — Рашид налег на суп. — А что?

— Так, — протянул Грымов, уже не сводя взгляда с летней кухни.

Рашид украдкой следил за сержантом.

Грымова звали Вячеславом. Родом с Поволжья. Среднего роста, с болотного цвета глазами на широком, загорелом лице, молодой мужчина пошел служить от безысходности — найти нормальную работу в их небольшом городке было практически невозможно. К тому же достали судебные приставы, которые требовали начать платить алименты брошенному вместе с женой ребенку.

Алиахметов не случайно оказался с ним за одним столиком. Даже работать на складе он сегодня специально взял человека из роты связи бригады. Уж кто как не Грымов, который был особо приближен к начальнику связи полка, может пригодиться для выполнения придуманного боевиками плана. Пару недель назад к нему в этом кафе подсел чеченец, который представился Назыфом и сообщил, что совсем недавно он был в Баку у своих друзей. Новый знакомый недвусмысленно намекнул, что имеет возможность в любое время навестить родных и близких Алиахметова. Он напомнил, что Рашид такой же, как и он, мусульманин, и дал понять, что ничего не имеет против того, что прапорщик приторговывает налево излишками муки с военного хлебозавода, находящегося в ведении батальона материального обеспечения. Чеченец умело прижал Рашида к стенке. Когда прапорщик это понял, Назыф объяснил, для чего он собрал эту информацию. Ему нужен был свой человек для несложных и не особо рискованных поручений. К тому же за приличную плату. И Рашид дрогнул. Уже на следующий день он пришел в назначенное место, где Назыф поджидал его в машине. Немея от страха, Рашид сел в старенькую «Ниву». Вопреки самым страшным предположениям, его не стали убивать или похищать. Просто-напросто рассказали о сути проблемы.

Как выяснилось, в разведывательной роте проходил службу лейтенант, отец которого был большой «шишкой» в Москве. Для начала требовалось узнать, как офицер характеризуется по службе, имеет ли замечания от командиров, установить круг его знакомых, выяснить наклонности, уровень подготовки, слабости. Это не составило труда. За неделю Рашид собрал максимум информации и передал ее по назначению. Назыф был доволен. Особенно его заинтересовало то, что лейтенант тайно сох по жене начальника связи бригады майора Авдеева. В остальном воздыхатель оказался положительным во всех отношениях офицером. Он никогда не распространялся о своем отце, не брезговал никакой работой, наравне со всеми нес службу и участвовал во всех боевых операциях. Несколько дней назад Назыф снова отыскал Рашида. Теперь от азербайджанца требовалось найти человека, который хорошо знает Авдеева, и привести того сюда. Прапорщик наивно полагал, что после этого боевики от него отстанут, но не тут-то было.

Снова появилась Хаят. Убирая тарелки, она словно невзначай коснулась рукой запястья Грымова. Они встретились взглядами. Чеченка улыбнулась. Грымов покраснел и потупился.

Дождавшись, когда чеченка отойдет, Рашид слегка наклонился вперед:

— Нравится?

— Я что, сумасшедший? — беря в руки вилку, Грымов покачал головой. — Она же чеченка! Башку отпилят и не спросят, как зовут.

— За эту не отпилят, — со знанием дела сообщил Рашид, беря хлеб.

— Почему? — удивился Грымов с набитым ртом.

— Я же сказал тебе — падшая женщина, — пояснил Рашид и покосился за соседний стол, где сидели еще двое военных. — Ты у нее здесь не первым будешь.

— А вы откуда знаете? — Грымов едва не поперхнулся.

— Знаю, — заверил Рашид. — Хочешь, договорюсь? Она, кстати, на тебя глаз положила.

— Нет, — неуверенно покачал головой Грымов. — Я видел, чем здесь такие дела заканчиваются.

— Смотри, — пожал плечами Рашид, отодвигая тарелку и беря чашку с чаем. — Она в соседнем доме живет. С ней старуха. Совсем глухая и ничего не видит. Ночь от души оторваться можно.

— Все равно, — Грымов отряхнул руки, — я пас.

— Дело твое, — прапорщик сделал вид, будто потерял к теме всяческий интерес. — Сейчас надо все, что сгрузили, сложить на полки и пересчитать. Потом людей отведешь в роту.

— Сделаю, — уставившись на вновь появившуюся чеченку, кивнул Грымов и встал из-за стола.

Они прошли через двор и вышли на улицу.

Грымов остановился, надел на голову кепку, оглянулся на огромные железные ворота.

— Пошли быстрее, — поторопил Рашид. — До ужина надо все успеть.

Он не считал, что этот обед прошел зря. Грымов заглотнул наживку и в скором времени наверняка снова вернется к начатому за столом разговору. Алиахметов прослужил прапорщиком почти двадцать лет и хорошо знал солдатскую психологию. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, на что способен человек. Из семи сержантов, которым мог поверить майор Авдеев, он выбрал именно Грымова. Вячеслав сталкивался с офицером по служебным делам по несколько раз на дню. Но для Алиахметова важнее было другое. Этот парень уже успел подмочить свою репутацию. Пару раз попадался пьяным в наряде, однажды его едва не уволили из-за драки. Однако майор, который интересовал Назыфа, доверял сержанту. Кроме того, Грымов хорошо разбирался в компьютерах и часто заменял писаря.

— А Хаят выглядит совсем молодо, — не удержался Грымов.

— Что ты сказал? — не сразу понял, о чем речь, занятый своими мыслями прапорщик. — Ты про чеченку?

— Сколько ей лет? — переспросил Грымов.

— Не спрашивал, — пожал плечами Рашид. — Двадцать, наверное.

Он прекрасно знал, молодой женщине гораздо больше. Она действительно успела побывать замужем, но за единоверцем. Год назад ее мужа убили в Дагестане. Родом она была вовсе не из Гудермеса. Назыф сказал, что Хаят нигде не бывала дальше соседнего села. Значит, местная. Ей предложили отомстить за мужа. Она согласилась и готовилась стать шахидкой. Однако Назыф решил использовать ее для другого дела. На последней встрече с Рашидом он прямо так и сказал: «Взорваться она всегда успеет».

* * *

Антон кивнул охраннику, проехал под полосатым шлагбаумом и остановился рядом с потрепанным «Фордом». Бетонная площадка, забитая к концу дня автомобилями, сейчас была практически пуста. Он заглушил двигатель, взял с пассажирского сиденья сумку и выбрался наружу. На дворе начало сентября, но даже в футболке было жарко.

Длившиеся почти месяц учения вымотали его полностью. Кроме рейда по тылам условного противника, постоянной игры в кошки-мышки с противодиверсионными группами они почти четверо суток безвылазно просидели в схроне, что тоже наложило свой отпечаток. И все же Антон давно пришел к выводу, что на войне ему намного легче. Там проще решать многие задачи, почти нет подковерных игр и никто не стоит за спиной.

Вернувшись в Москву, первым делом он решил отоспаться. Благо была середина недели и ни жена, ни сын не должны были помешать ему отдохнуть. Однако, открыв своим ключом дверь и войдя в квартиру, сразу понял, что его уже ждали. О присутствии жены говорил аромат приготовленного обеда. В комнате работал телевизор. Значит, и сын тоже дома. Но Антон не расстроился. Семья не была ему в тягость. Наоборот. За годы совместной жизни его чувства к жене если и претерпели изменения, то, как он считал, в лучшую сторону. Юношеская пылкость ушла. Зато все больше и больше Антон ценил в своей жене терпеливость, умение неделями, а то и месяцами безропотно ждать его из ближних и дальних командировок. И ни тебе упреков, ни жалоб на загубленную молодость, как это нередко бывает в офицерских семьях.

Антон прокрался на кухню и увидел Регину у плиты в розовом передничке на облегающем синем платье, мешающую в сковородке картошку. Рядом стояла кастрюля с ароматным борщом.

— Ой! — вздрогнула она, когда муж положил ей руки на талию. Антон коснулся губами маленького ушка с сережкой.

— Привет!

Регина отложила лопатку, приподняла плечики и развернулась.

— А мы тебя к двум ждали.

— Так сейчас без десяти, — он закрыл ей рот своими губами.

Сбоку что-то стукнуло. Антон отстранился от Регины и оглянулся. В дверях стоял Сережка.

— Привет, папа! — сын стушевался и хотел ретироваться. Однако Антон успел заметить небольшой синяк под левым глазом и ссадину на подбородке.

— А ну стой! — он нахмурился.

Сын вздохнул и подошел ближе. Антон присел на корточки.

— Что с лицом?

— Упал, — Сергей отвернулся.

Антон снизу вверх посмотрел на жену.

— Это правда?

Регина плотно сжала губы и неопределенно пожала плечами.

— Та-ак, — протянул Антон и выпрямился. Поведение домашних его озадачило. До сих пор от него ничего не скрывали. Значит, произошло что-то из ряда вон выходящее, о чем Регина просто боится сообщить либо не желает расстраивать.

— Я упал, — упрямо повторил Сережка.

Антон сел на табурет.

— Три раза подряд? У тебя же все лицо разбито!

— Я по лестнице катился. — Сын потупился.

— Ты отцу врешь? — Антон слегка подался вперед.

— Это он с улицы таким пришел, — неуверенно проговорила Регина.

— Пойди в комнату, — Антон развернул сына за плечо и хлопнул ладонью ниже спины. Дождавшись, когда Сергей выйдет, он вопросительно посмотрел на жену. Она выключила плиту и села напротив.

— Дай слово, что не станешь никого наказывать.

— Ты ставишь мне условие? — Антон удивился. Это не походило на Регину.

— Да, — подтвердила она.

— Ты прекрасно знаешь, если он подрался со сверстником и был прав, я вмешиваться не буду…

— Его избил не сверстник, — она снова замолчала.

— Ты? — растерялся Антон.

— И не я…

— Мне что, так и гадать? — Антон ничего не понимал.

— И все-таки, — Регина посмотрела на дверь, в которую только что вышел сын, и вздохнула, — дай слово, что ты не будешь никого калечить.

— Не дам, — покачал он головой. — Иначе останусь без работы.

— Хорошо, — обреченно вздохнула Регина. — Я вчера задержалась на работе, а он ждал меня после уроков напротив школы. Там как раз стояла машина Васильева. А Сережка крутился рядом…

— Васильев, — задумчиво повторил Антон. — Это меценат?

— И да, и нет, — Регина пожала плечами. — Он — директор сети супермаркетов. Его сын учится в параллельном с Сережей классе.

— И они подрались? — попытался угадать Антон.

— Нет, — покачала головой Регина. — Сережка ходил вокруг машины. А потом выяснилось, что она поцарапана.

— Так, — протянул Антон. До него стало кое-что доходить.

— Охранник отлучался в магазин, а сам Васильев беседовал с директором школы, — продолжала рассказывать Регина. — Когда они вернулись и увидели надписи, то сразу схватили нашего сына. А он возьми еще да ударь охранника ногой в колено. Ну тут Васильев его ладонью по щеке… Сережа упал и поранился…

— Позови его.

— Я здесь. — Сын вышел из-за двери.

— Ты что, подслушивал? — Антон переглянулся с Региной.

— Нет, просто знал, что позовете и стоял здесь, — пояснил сын.

— Ты трогал машину?

— Нет, — мальчишка покачал головой.

— А кто это сделал, знаешь? — строго спросил Антон.

— Знаю, но не скажу, — Сергей заложил руки за спину и опустил голову.

— Понятно, — Антон встал.

— Ты куда? — встрепенулась Регина.

— Пойду, пообщаюсь с этими отморозками — Антон шагнул к выходу.

— Звонила директриса, — перепуганно заговорила Регина. — Она очень просила никуда не заявлять. Даже предлагала деньги…

— Ты сама-то хочешь, чтобы этот тип остался безнаказанным? А безнаказанность, между прочим, порождает произвол. — Он назидательно поднял указательный палец вверх. — Так мы неизвестно до чего докатимся. В следующий раз он Сережке колено прострелит.

— Брось! — Регина всплеснула руками.

Спускаясь по лестнице, Антон припоминал, какие офисы расположены на улице, где находилась школа. Рядом был обменный пункт, ювелирный магазин, филиал банка. То есть вся прилегающая территория попадала под неусыпный контроль камер видеонаблюдения. Спустя час Антон вышел из дверей коммерческого банка с распечатанными на принтере снимками и копией записи на диске. Сергей сказал правду. Он не подходил близко к лимузину Васильева. Дверцы, крыло и капот исцарапали двое подростков намного старше сына. Сделал Антон и распечатку того, как охранник, а затем и присоединившийся к нему Васильев со своим чадом разбираются с Сергеем. Антон был в приподнятом настроении. Несмотря на мерзость ситуации, кадры были достойны какой-нибудь юмористической передачи. Сережку долго трепали за плечо, потом охранник шлепнул его по лицу, за что получил в ответ. Было забавно смотреть, как здоровый малый приседает от боли и трет колено.

Узнать, где находится офис Васильева, не составило труда. Антон заехал в первый попавшийся магазин «Мегатоп» и уточнил у администратора адрес фирмы. Каково же было удивление Антона, когда, приехав на улицу Народная, дом семь, он оказался перед покосившимися воротами каких-то складов. Если бы не стоявший неподалеку уже знакомый ему лимузин, он бы подумал, что ошибся адресом. Антон оставил машину на другой стороне улицы и направился к проходной. Еще переходя дорогу, он обратил внимание на то, что, несмотря на внешнюю запущенность кирпичной ограды и неказистого вида будку охранника, объект был плотно прикрыт самыми современными техническими средствами охраны. Только на внешней стороне забора он насчитал пять мощных видеокамер. Причем, в отличие от большинства такого рода организаций, эти были установлены грамотно, что большая редкость. Плюс освещение на столбах, прожектора у ворот, сетка и решетка на окне.

Он уже подходил к проходной, как неожиданно ему наперерез бросились две женщины. Одна — совсем молодая, другая намного старше. Внешняя схожесть подсказывала, что, скорее всего, это мать и дочь.

— Извините, пожалуйста, — негромко проговорила та, что постарше. — Вы здесь работаете?

— Нет, а что? — Антон замедлил шаг.

Тени под глазами, усталый, изможденный вид, потупленный взгляд — казалось, что женщины тщетно прячут от посторонних какое-то свое горе.

— А зачем вы туда идете? — спросила та, что помоложе. — Может, у вас там знакомый?

— Нет у меня знакомых здесь, — Антон удивился их поведению. — А вам зачем?

— Сын у меня пропал, — с надрывом проговорила женщина и показала рукой на девушку. — Брат ее. Здесь работал.

— Мама! — девушка потянула ее за руку. — Зачем чужим людям рассказывать?

— Нет-нет, — Антон шагнул, преграждая им путь. — Мне интересно.

— Он грузчиком работал, — ответила женщина.

— Мама! — уже более настойчиво потребовала прекратить разговор дочь и повернулась к Антону. — Вы ее не слушайте. Идите себе.

— У меня здесь тоже друг исчез, — соврал Антон. — Так что, возможно, у нас одни и те же проблемы.

У Антона сработал инстинкт разведчика. Шестое чувство ему подсказывало, что за этим обшарпанным забором скрыта не одна тайна. На эту мысль наталкивало и поведение женщин. Судя по тому, как они настороженно озирались, у них не было желания встречаться с руководством. Скорее всего, искали рядовых сотрудников или рабочих. Значит, начальство уже с ними пообщалось. И разговор, похоже, был малоприятным.

— Тоже, поди, в ночную смену ушел? — в глазах девушки появилась заинтересованность.

— Не знаю, — покачал головой Антон. — Мне его жена позвонила. Сказала, что по этому адресу устроился год назад.

— И наш год как работает, — покачала головой женщина. — А сколько проверяли перед тем, как на работу взять! Будто здесь секретный объект, а не склад. Две недели назад вечером ушел, и до сих пор нет. Мы к директору подходили. Тот накричал. Говорил, что Толик давно на работу не выходит. Небось, где-то пьет. Он его и уволил за прогулы. А рабочие молчат и лишь руками разводят.

— Может, точно загулял? — Антон покосился на КПП.

— Да он совсем не пьет! — испуганно округлила глаза женщина. — Набожный. И не курит.

— Сектант?

— Как вы сказали? — не поняла женщина.

— Нет, — девушка замотала головой. — Православный. Он в духовную семинарию собирался.

— Собирается, — поправила ее женщина.

Антон пришел к окончательному выводу, что за воротами происходит что-то неладное. Вполне можно предположить, что парень стал свидетелем преступления. В силу своих убеждений стал опасным. Его и убрали.

— В милицию заявляли? — нахмурился Антон.

— Заявляли, но пока ни слуху ни духу, — женщина всхлипнула.

Антон решил пока отложить разговор и заняться объектом. Что-то говорило ему, что в этом случае он больше причинит ущерб обидчику сына, нежели если просто отправит его на пару месяцев в больницу.

— Знаете что, — он огляделся по сторонам. — Давайте вы скажете, как с вами связаться, и пойдете домой. А я займусь розыском знакомого и вашего сына.

Немного поколебавшись, женщины согласились.

Сидевший на проходной охранник задержал его ненадолго. Он записал паспортные данные Антона и объяснил, как пройти. Это тоже не удивило Антона. Обычно так ведут себя на объектах, к которым не желают привлекать внимания. Основная охрана внутри. Офис «Мегатопа» располагался с торца огромного здания бывшей текстильной фабрики. Остальная часть была приспособлена под склады. Антон миновал коридор и оказался в приемной. За столом с факсом и монитором компьютера сидела рыжеволосая девица.

— Как вас представить? — спросила она.

— Партнер по бизнесу, — не задумываясь, ответил Антон и через минуту вошел в просторный, с кондиционером, кабинет.

— Мне доложили, что мы партнеры. — Из-за стола поднялся высокий, атлетически сложенный мужчина.

Антон окончательно передумал бить этого человека. По крайней мере, делать это прямо здесь ему расхотелось. Топорно и примитивно. В конце концов, он может это сделать в любое время. И сделает. А пока… Синяки-то пройдут. А вот что за бизнес у этого холеного, самоуверенного хлыща, Антона интересовало все больше.

— Я немного соврал, — Антон подошел к столу. — Просто мне необходимы складские помещения в вашем районе. А у вас достаточно большие площади.

— Вы не ошиблись, — кивнул Васильев, потеряв к Антону всяческий интерес. — Но я ничего не сдаю в аренду.

— Я могу купить, — продолжал Антон. — Половину.

— Мне надо подумать, — выдержав паузу, вздохнул Васильев. — У нас достаточно большая сеть магазинов, и практически вся продукция хранится здесь. Ничего не могу обещать.

— Хорошо, я зайду позже.

Проходя через приемную, Антон неожиданно услышал фразу, которую произнесла в телефон секретарша.

— Сегодня ночью Васильев лично встречает машины. Да, груз очень ценный… Часто…

Направляясь к выходу, Антон размышлял над услышанным. Что это может быть за груз, если генеральный директор лично контролирует его приемку. Да и зачем разгружать ночью, если можно дождаться утра. У него не продукты, а бытовая техника, она не портится. Судя по логотипам на грузовых «Фордах» и «ЗИЛах», парк машин тоже свой. Значит, и за простой он не платит. А выход бригады грузчиков в ночную смену обойдется в два раза дороже. Странно.

Антон вышел из той части здания, в которой располагался офис, и неожиданно для себя повернул к воротам склада. Протиснувшись между стеной и стоявшим в проезде грузовичком, он заглянул внутрь хранилища. Огромное пространство похожего на ангар строения было заставлено стиральными машинами, телевизорами, унитазами, ваннами, газовыми плитами. Вдоль стенки рабочие аккуратно сложили пластиковые и железные трубы, катушки проводов, упаковки стекла. Справа, обступив стол, о чем-то спорили несколько рабочих в синих комбинезонах.

Бесшумно ступая, Антон прошел в глубину склада и спрятался за стоящими рядком коробками. Судя по маркировкам, в них были душевые кабины. Он покосился в сторону грузчиков. Увлеченные спором, они ничего не заметили. Антон вынул телефон и набрал номер подполковника Линева. Коренастый, светловолосый контрразведчик с открытым лицом уже на протяжении нескольких лет работал с группой. Антон знал его еще старшим лейтенантом. Линев не курировал группу. Для этого в ФСБ были свои структуры. На Даниле как оперативнике лежало межведомственное взаимодействие, обмен информацией и совместное планирование операций в рамках антитеррора.

— Привет, Данила, — с ходу поприветствовал Антон, едва на другом конце ответили. — Ты не можешь мне одну контору пробить?

— Называй адрес, название фирмы и директора.

Антон быстро продиктовал.

— Тебе когда надо? — уточнил Данила.

— Вчера, — пошутил Антон.

— Понятно, жди, — с этими словами он отключился.

* * *

Когда Вадиму сказали, что к нему пришли, он сначала подумал, что это капитан Костюков. Ротный обещал привезти маленький телевизор. В фойе стоял один на все отделение, но его оккупировали солдаты, которые в основном смотрели развлекаловку. Да и время работы было ограничено распорядком.

В госпитале Пахомов лежал уже неделю. В палате, кроме него, еще один офицер, танкист, тоже с сотрясением мозга. Вадим сел на кровати, отбросил зачитанный до дыр дешевенький детективчик, сунул ноги в тапочки и направился в приемное отделение. Каково же было его удивление, когда у выхода на скамейке он увидел Лену, которую в первый момент из-за короткой стрижки принял за солдата. При его появлении Авдеева встала, взяла стоявший рядом пакет и смущенно улыбнулась.

— Привет.

— Здравствуй, — растерянно протянул Вадим и оглянулся по сторонам, надеясь увидеть Костюкова. — А твой что, тоже здесь лежит, или ты больных привезла?

Лена покраснела:

— Глупенький, я к тебе. Ты не рад?

— Скорее удивлен, — он провел по затылку ладонью. — Ты правда ко мне?

Она рассмеялась:

— Ну а к кому, по-твоему?

— Неожиданно как-то, — он сунул руки в карманы спортивной куртки.

— Вот, принесла, — Лена протянула пакет.

— Да брось ты, — он вконец растерялся.

— Бери. Здесь яблоки, курица… Я же знаю, как здесь кормят.

— А курицу ты… — Он замялся, не зная как сформулировать вопрос.

— Купила да сварила. — Она снизу вверх посмотрела на него странным, рассеянным взглядом.

— Да нет. — Он почесал затылок. — Я не об этом. Дома… Вернее, в общаге варила?

— Ну а где еще? — Она округлила глазки. — Не на костре же. Что с тобой? Может, голова?

— С головой все нормально, — отмахнулся он. — Я в том смысле, что муж…

— Так вот ты о чем! — протянула она. — Не бойся. Он в наряде сегодня. А я вот больных сюда привезла.

— Понятно, — он улыбнулся. — С оказией, значит.

— Я давно хотела приехать, да все не получалось.

Неожиданно на Вадима нахлынула нежность. Он вдруг ощутил прилив сил, исчезли растерянность и неуверенность. Ему показалось, что если сейчас не признается ей, то больше никогда не решится. Вадим подошел к Лене вплотную.

— Ты знаешь…

— Не надо, — она испуганно втянула голову в плечи.

— Я давно хотел тебе сказать…

— Ты возьми пока, а то я уже устала держать, — она, наконец, всучила ему пакет.

— Лена, — Вадим взял ее за предплечье и притянул к себе. — Ты же его не любишь!

— С чего ты взял?! — сдавленным голосом спросила она.

— Вижу, — уверенно заявил Вадим и уткнулся в лоб Лены губами.

Она сначала попыталась отвернуться, но неожиданно запрокинула назад голову. Он поцеловал ее в нос, потом в губы…

— Авдеева!

Вадима обдало жаром. Он обернулся. Сзади стоял начальник медицинской службы бригады и двое солдат в тапочках. Внутри все оборвалось. Капитан Рязанов был приятелем Авдеева, и надо быть полным идиотом, чтобы питать надежду, что происшедшее не станет достоянием гласности.

— Ты больных передала? — спросил между тем капитан.

— Сейчас, — Лена отстранилась от Вадима и одернула куртку. — Осталось отдать в отделение медицинские книжки.

— Так давай быстрее! — поторопил Рязанов. — Пора в бригаду возвращаться.

Лена сухо попрощалась и, пряча взгляд, прошмыгнула мимо своего начальника.

— Ну а ты, лейтенант, — Рязанов покосился на солдат и подошел ближе, — как здоровье?

Несмотря на небольшую разницу в званиях, Вадим, да и большинство офицеров обращались к Рязанову из-за солидного возраста на «вы». Он был ровесником командира бригады. Капитан слыл неплохим специалистом. Но медиков, как известно, звездочками не балуют. К тому же Рязанов пришел в армию с «гражданки», когда его сверстники уже ходили капитанами.

— Скоро выпишут. — Вадим попытался пройти мимо, но Рязанов поймал его за локоть.

— Нехорошо.

— Почему? — не нашел ничего лучшего сказать Вадим и посмотрел начмеду в глаза. В них не было ехидства или злости.

— Она, если тебе известно, замужем.

— Знаю, — кивнул Вадим. — Расскажете Авдееву?

— Я не сумасшедший, — покачал головой доктор. — Чечня — не самое лучшее место для семейных разборок. Но мое молчание отнюдь не значит, что о ваших отношениях никто не узнает. В бригаде давно шепчутся.

— Да с чего? — растерялся Вадим. — Она сегодня первый раз со мной разговаривала наедине…

— М-да! — Рязанов качнулся с пяток на носки. — Клиника… Лечить вас обоих надо. Ремнем…

В палату Вадим вернулся со смешанным чувством вины, радости и беспокойства за Лену.

— Кто приходил? — спросил танкист.

— Знакомая, — Вадим положил пакет. — Жуй. Здесь курица.

— А ты? — танкист поднялся с кровати.

— Не хочу. — Вадим сел на стул. — Что делать?

— В смысле? — не понял танкист.

— Да это я так, о своем…

Три дня до выписки Вадим не находил себе места. Была даже мысль вернуться в бригаду раньше. Особо здесь его никто не держал. Даже форма хранилась на вешалке прямо в палате. Но, поразмыслив, он отказался от этой затеи. Пусть все утрясется. Как ни странно, теперь, когда стало очевидно, что Лена к нему тоже неравнодушна, он впервые задумался над тем, что теперь делать с этой самой любовью? Для начала надо еще, чтобы она ушла от своего мужа. Чем обернется для ничего не подозревающего майора такое известие, остается только гадать. Правильно сказал начмед, здесь не Россия. За себя Вадим не боялся. А если майора переклинит? Мало ли что он может сделать с Леной. Вадим поежился.

* * *

Несмотря на заверения, что не питает интереса к чеченке, мысль о Хаят не покидала Грымова до самого вечера. Он с трудом дождался, когда прапорщик Алиахметов закроет склад и отпустит его в расположение роты. Но в подразделение Грымов не пошел, а сразу отправился на ужин в дом к Аслану. В это время здесь гораздо меньше военных, и он лелеял надежду поговорить с чеченкой. И не только потому, что изголодался по женской ласке. Она ему по-настоящему понравилась.

Как он и предполагал, народу на ужине оказалось немного. Два солдата из танкового батальона да прапорщик, старшина второй роты.

Грымов сел за тот же самый стол, что и в обед. Вскоре появилась Хаят. Она поставила ему чашку с бараниной под чесночным соусом и хлеб. На завтрак, обед и ужин в этом заведении изо дня в день подавали одни и те же блюда, поэтому было не принято спрашивать, кто что желает.

— Спасибо! — поблагодарил он и выразительно улыбнулся.

— Пожалуйста. — Хаят поправила подставку для специй.

— У тебя красивый голос, — покосившись на соседний стол, сделал он комплимент.

— А твой друг придет? — имея в виду прапорщика, неожиданно спросила она.

— Почему ты спрашиваешь? — он расстроился. Неужели азербайджанец ей понравился?

— Спрашиваю, потому что мало порций осталось. Если он тоже собирается ужинать, я оставлю ему, — пояснила Хаят.

Она говорила быстро и тихо. Так, что ему приходилось напрягать слух. Слава даже незаметно для себя приподнялся на стуле.

— Нет, — беря в руки вилку, покачал головой Грымов. — Он ужинает в офицерской столовой.

Чеченка ушла. Грымов нарочно ел медленно, моля бога, чтобы никто не подсел за его столик. Быстро темнело. Хаят принесла чай. Пристально глядя на чеченку, он снова поблагодарил ее.

Она ниже, чем нужно, нагнулась за тарелкой.

— Как зовут тебя?

— Слава.

— Ты знаешь, где я живу?

Несмотря на то, что Грымов мечтал об этом, он поперхнулся.

— Приходи в двенадцать к забору, — продолжала она. — И ничего не бойся.

Весь вечер Грымов ходил сам не свой. Если бы не рассказ прапорщика Алиахметова о жизни Хаят, он бы ни за что не поверил чеченке. Славик хорошо знал местные нравы. В этой республике считается безнравственным, даже если одинокая женщина просто идет по улице одна. Как правило, ее повсюду сопровождает кто-то из родственников. Что уж говорить о том, чтобы чеченка вот так запросто заговорила с мужчиной, да еще пригласила в гости! Нет, здесь что-то нечисто. Однако Грымов вновь вспомнил спокойствие, с каким Алиахметов предложил ему организовать встречу. Складывалось впечатление, что он не обманывал. Зачем ему это надо? Но если пойти, что тогда? Стоп, ведь Алиахметов мусульманин! Вдруг айзер с ними заодно?

Эту мысль Грымов, подумав, отогнал. Прапорщик не решится на то, чтобы подставить его. Если Грымов исчезнет, сразу начнут трясти тех, кто последним с ним общался. Особисты умеют делать свою работу. Вмиг узнают, что накануне Грымов работал на складах, а потом вместе с Алиахметовым обедал у Аслана. К тому же азербайджанец предлагал сам, прямо за столом, все устроить. Нет, не может быть. Сказки про предателей придумывают те, кто желает очернить армию. Да и чеченки не такие уж и недотроги. Он неожиданно вспомнил рассказы мотострелков, которые дежурили на удаленных блокпостах. Солдаты во всех красках описывали, как к ним приходили жены погибших боевиков. На все попытки высмеять такие истории те, кто их рассказывал, приводили железный аргумент: мол, если она с чеченцем загуляет, то рано или поздно это разнесется по селу, и тогда ее могут не только прогнать из дома, но и забросать камнями. А наши кому могут рассказать? Только своим.

Конец ознакомительного фрагмента.