Айза

Альберто Васкес-Фигероа (1984)

Опаленный солнцем негостеприимный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из семьи Пердомо, пока на свет не появилась Айза, наделенная даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и утешать умерших. Ее таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота — проклятием. Спасая честь Айзы, ее брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослепленный горем отец жаждет крови, и семья Пердомо спасается бегством. Им предстоит пересечь океан и обрести новую родину в Венесуэле, в бескрайних степях-льянос. Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок, из-за нее вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать. «Айза» — очередная книга цикла «Океан», непредсказуемого и завораживающего, как сама морская стихия. История семьи Пердомо, рассказанная одним из самых популярных в мире испаноязычных авторов, уже покорила сердца миллионов. Теперь омытый штормами мир Альберто Васкеса-Фигероа открывается и для российского читателя.

Негр Абелардо Чиринос, вероятно, смекнул, что дело срочное, и запросил вдвое больше обычного, но, когда ему это пообещали, проявил расторопность, несвойственную Управлению по делам иностранцев, потому что через час он появился вновь и принес четыре документа; передавая их одной рукой, другой взял тысячу боливаров.

— И что теперь? — спросил Себастьян, когда они опять оказались на улице.

— Ты же слышал, что сказал Монагас, — ответила мать. — Мы уезжаем. Надо как можно скорее покинуть город и поискать место, где этот человек — как там его зовут — никогда не сможет найти твою сестру. Я уверена, что это тот самый — тощий, которого мы видели в парке. Он еще был похож на стервятника, который кружит вокруг своей добычи. Давайте поскорей уедем! — взмолилась она.

— К морю?

Себастьян повернулся к брату: это он задал вопрос.

— Если они будут нас искать, то начнут с побережья. Разве не так?

— Так. Полагаю, что так, — согласился Асдрубаль. — Но у этого типа в городах тоже свои люди.

— Согласен! Нам не следует ехать ни к морю, ни в города. — Себастьян сделал паузу, улыбнулся: казалось, он посмеивается над самим собой и над ситуацией, в которой они оказались. — Остаются сельва, льянос и Анды… Кому решать?

— Не думаю, что сейчас время шутить, — рассердилась мать. — Над нами висит серьезная угроза. — Она помолчала. — И не думаю, что сельва — подходящее место для твоей сестры.

— Нет, конечно. Не подходящее. — Себастьян сделал паузу. — Ия вовсе не шучу. Просто иногда у меня складывается такое впечатление, что кто-то где-то пытается над нами поиздеваться. Куда он стремится нас загнать? Да существует ли на свете такое место, где бы мы могли жить спокойно? Куда бы мы ни направились: в города, сельву, льянос или горы, — повсюду есть мужчины, а мы уже знаем, что происходит с появлением Айзы.

— Она не виновата.

— А ее никто и не обвиняет. — Он повернулся к сестре, которая шла молча, опустив голову и с отсутствующим видом, словно находилась очень далеко отсюда. — Тебе прекрасно известно, малышка, что я тебя не виню, однако, нравится нам это или нет, такова действительность. — Он покачал головой. — Мне кажется, будто я странствую по свету с бочонком пороха под мышкой, ожидая, что кто-то вот-вот подожжет фитиль… — Он взял ее за подбородок и заставил взглянуть ему в глаза: — Почему бы не решить это тебе? Льянос или Анды?

Айза остановилась посреди тротуара; другие тоже остановились и посмотрели на нее.

Она была необычайно серьезна и выглядела так, будто ей все шестьдесят, когда сказала:

— Что-то случится, куда бы мы ни направились. — Она сделала длинную, очень длинную паузу и затем очень тихо добавила: — Только когда я исчезну, вы сможете жить спокойно.

Они так и замерли посреди тротуара на Университетском проспекте, а в двух шагах от них уже начало бурлить уличное движение. Каракас зажил своей обычной жизнью — с машинами, рычащими автобусами и спешащими прохожими, которые по рассеянности налетали на застывших посреди улицы Пердомо.

Аурелия Пердомо обняла дочь, свою младшенькую, — женщину, которая вымахала выше ее, — и зашептала:

— Ты же знаешь, что ты наша радость, и если ты исчезнешь, жизнь потеряет смысл. — Она погладила ее по голове привычным ласковым жестом. — Единственное, о чем мы просим, — никогда не меняйся, потому что ты такая, какая есть, и мы хотим, чтобы такой и осталась. — Она повернулась к Себастьяну: — А теперь ты решай, ты же старший. Куда направимся?

Тот пожал плечами:

— Не все ли равно? Единственное, что приходит мне в голову, это пойти на автовокзал и сесть в первый же автобус.