Через безумие к Богу

Алтай Иванцев (2024)

Автобиографическая брошюра. Повествование ведётся от первого лица. Автор вспоминает своё советское детство, юность времён перестройки, более зрелый возраст ближе к нашим дням. Книжка будет интересна широкому кругу читателей своей правдивостью в оценке тех или иных событий и личностей и откровенностью в изображении внутреннего мира автора.

Армия

Армия — это совершенно особая история. Призвали меня служить в стройбат, в военную часть под городом атомщиков Припятью. И вот принята присяга, я солдат.

Солдаты были разные: азербайджанцы, узбеки, казахи, туркмены, украинцы, русские, белорусы. Русские и украинцы в основном криминального типа… Я был тогда наивным идеалистом. Верил в человечность, в светлое будущее.

С одной стороны, это тормозило мое практическое развитие, с другой спасло меня, например, от наркотиков, а мне не раз их предлагали солдаты из Средней Азии.

Мой разум не вмещал того, что творилось у нас в части: дедовщина, жестокость дедов по отношению к младшему призыву, доставалось и мне; я пребывал в унылом состоянии духа. Тут я близко столкнулся со смертью. Солдаты нашего призыва уехали в самоволку, напились на свадьбе и разбились на машине… Потом я постарался забыть об этом, душа не выносила самой мысли о смерти…

Я продолжал быть под гнетом дедовщины… Но вот произошел такой случай. Как-то раз ближе к вечеру зимой наше отделение направили на уборку столовой. Убирать должны были все, и «деды», и «салаги». Но «деды», естественно, откосили, и убирать выходило только нам, «салагам». И тут я поднял одиночное «восстание», то есть, не сделав ничего, ушел из столовой. В казарму я явился только после отбоя, ожидая чего-то страшного.

Тут навстречу вышел Анюта, щуплый, но наглый «дед». Он попытался меня ударить, но не тут-то было. Я был мощнее его, и, переборов свой страх, я осыпал его градом ударов. Он этого не ожидал и попятился назад. Но тут к нему подбежала подмога, и я выбежал из казармы…

Погуляв около часа на морозе, я вынужден был вернуться, идти было больше некуда. В казарме уже все спали. Я лег на свою койку и не сразу, но заснул… Утром с затаенным страхом я встал с постели и занялся обычными армейскими делами, все было тихо. Так прошло 3 дня. А в конце 3-го дня ко мне подошел тот самый «дед» Анюта в окружении других «дедов».

— Ну что ты тогда возникал? — он угрожающе поднял кулаки.

— Ну что здесь, в казарме, выйдем на улицу, там и потолкуем.

— Ха, Анюта, он предлагает тебе дуэль, — сказал кто-то из «дедов». И мы вышли на улицу, на белый искрящийся снег.

Мы с Анютой стали друг против друга. «Деды» нас окружили кольцом. Я посмотрел на Анюту и понял, что он боится.

Тогда я бросился на него, повалил и начал бить кулаками. Нас растащили. У Анюты под глазом светил огромный «фонарь». С тех пор меня «деды» не трогали, зауважали, наверное. Тогда я понял — добро должно быть с кулаками, еще не понимая на тот момент, в чем истинное добро…

Потом у «дедов» настал дембель, они уволились, а через полгода мы сами стали «дедами», но почему-то в нашем призыве насилия не было, мягче мы были, что ли…

Запомнился еще один случай. Это было уже во второй половине службы в армии. Сидел я в своей каморке художника и рисовал какой-то плакат (а надо сказать, что к концу службы я обнаглел и ночевать в казарму не ходил и ночевал в своей художественной каморке, а дело было зимой). Вдруг стук в дверь, я открыл, зашел наш комбат полковник Федорчук и с порога начал на меня наезжать: почему не в казарме, почему не на разводе, почему в тапках?

Федорчук сказал — марш на развод в таком виде. Я спросил — что? прямо в тапках?.. Да, в тапках!..

Тут я понял, что нужно делать, ведь меня ожидал позор, если я по снегу пойду в тапках на развод. Я мгновенно принял решение — выбросил тапки за забор, я стоял босиком на снегу.

— Ах ты сукин сын, ну ладно, обувай сапоги!..

Да, забыл сказать, часть, где я проходил армейскую службу, находилась возле Чернобыльской АЭС. Я уволился в 1985-м, а рвануло через год, в 1986-м. Это еще больше утвердило меня в мысли о своем избранничестве.