Затянувшийся вернисаж. Роман из последней четверти 20 века

Алона Китта

Ленинград. 70-е годы. Юная провинциалка Лидия приезжает покорять северную столицу. Упорно борясь за место под солнцем, она не всегда разборчива в средствах.

Глава 12

В институте никто ни о чем не узнал. Я сдала новую справку в деканат и продолжала как ни в чем ни бывало, посещать лекции и занятия. Летнюю сессию я сдала на «отлично» и с начала июля должна была отрабатывать практику на кафедре. Тетя Дуся, наконец, долгожданный ордер на выстраданную однокомнатную квартиру и пребывала в состоянии стойкой эйфории. Правда, квартира находилась на «выделках», на проспекте Ветеранов — далеко от центра, и до метро ехать в переполненном автобусе минут 20-ть, но тетину радость это не умоляло. Мы с ней и брат Саша, частенько навещавший нас, потихоньку складывали вещи и готовились к переезду. Саша был в курсе моих дел, но обсуждать их он не стал, только сказал в адрес Михаила:

— Вернется — убью.

Я была рада переезду и всей суете, связанной с ним — не оставалось времени на посторонние мысли, он лезли, непрошенные и будили приглушенную за последние месяцы боль утраты. Как наркоз отходит после операции, так отходила и анестезия чувств — защитная реакция, давшая мне возможность передышки. Я ожидала, и вновь просыпались прежние страсти, желания и связанные с ними страдания.

Ночью меня терзали воспоминания о Михаиле, в исступлении я обнимала подушку и прижимала к своей разгоряченной груди, по подушка всего лишь подушка, а я так жаждала его ласк.

Днем в свободное время я бесцельно бродила по городу, заходя в магазины и кафе, толкаясь у витрин или в очередях за мороженым.

Подходило к концу время белых ночей, а за бесконечно длинный день солнце так нещадно изливало жар на городские камни, что даже вечером нечем было дышать. В такие часы я вспоминала деревню — густую тень сада, прохладу родника, свежий пряный ветер заливных лугов — но тут же пугалась своих воспоминаний: близился час появления пред мамины очи после всего, что я здесь натворила и, хотя она не знает ничего, все равно мне было страшно.

Однажды меня навестила Оля Саманова. Мы с ней не виделись во время сессии, только перезванивались. Оля приехала с необычной просьбой. Она благополучно сдала экзамены и перешла на второй курс, а теперь собиралась на лето в Астраханскую область в стройотряд.

— Послушай, Лидочка, ты не могла бы поработать на моем месте в 3-ей терапии, хотя бы месяц? — попросила она, — у тебя все равно практика в городе, а лишние деньги тебе не помешают.

— Еще как, — отозвалась я, все еще не решаясь согласиться: отказывать Оле после всех ее проявлений дружеского участия было бы форменным свинством, но и таскать горшки в летнюю жару не больно хотелось.

— Понимаешь, многие хотят подработать. Я боюсь, мое место просто займут — добавила Оля, заметив мою нерешительность.

Все ясно, тогда не будет возможности видеться с Виктором Ивановичем во время дежурств, и, возможно, медицина потеряет для Оли свою привлекательность. Что ж, выносить грязь — это не такая уж великая жертва, на которую можно пойти ради подруги.

— Когда идти оформляться? — спросила я и Оля радостно бросилась мне на шею.

Через 2 дня мы расстались с Олей на Московском вокзале: ее впереди ждала Астрахань и помидоры в полях, а я прямо с вокзала поехала в клинику один ЛМИ на дежурство. Старшая медсестра отделения наставила мне ночей, чуть ли не на 2 ставки, да я и не протестовала. Пусть будет по возможности больше грязной черной работы, я буду уставать, как лошадь, и не полезут назойливый мысли о Михаиле.

Встретили меня на работе приветливо, а вскоре я уже суетилась в отведенных мне палатах. Отделение было мужским, и каждый раз, входя в очередную палату, я ловила на себе любопытные взгляды, а кое-кто из больных пытался заговорить и завязать знакомство. Я улыбалась, шутила, сохраняя при этом некоторую дистанцию, создаваемую словами и жестами, и не переставала удивляться мужчинам: ведь половина из них лежит здесь с ХПН, мне уже объяснили, что это такое и чем это грозит, казалось бы, какие тут знакомства и комплименты? Так нет — «какая хорошенькая девушка», да «Вы так мило улыбаетесь», да «сразу легче становится, когда Вы к нам приходите». А двое молодых парней стали ходить за мной по пятам и так и порывались мыть полы вместо меня.

Впрочем, скоро все угомонились, и наша дежурная смена — сестры и санитарки — собрались в сестринской поужинать. Приятно было отдохнуть и расслабиться после суеты и беготни. Мы пили чай и трепались обо всем и ни о чем, забыв о погруженном в сон отделении, как вдруг Людмила, сестра со второго поста, вспомнила:

— А че ж мы сегодня, девы, забыли отнести ужин дежурному доктору!

— Санитарочка новенькая, вот и не знала — отозвалась вторая сестра.

Все дружно воззрились на меня.

— Ужин? — удивилась я, покраснев от всеобщего внимания.

— Пойдем, я все покажу, — предложила Людмила.

В пустой кухне стоял приготовленный поднос с судками, накрытыми крышками, и стаканом яблочного компота. Людмила приказала:

— Неси в ординаторскую.

Я без особого энтузиазма взяла поднос — вот уж не знала, что мне придется быть еще в роли подавальщицы — не слишком ли много за 60 рэ? Но делать было нечего, и через пару минут я уже стучала в ординаторскую.

— Да, пожалуйста, — отозвался мужской голос.

— Добрый вечер, — сказала я, входя в комнату, и замерла на пороге с подносом в руках.

Виктор Иванович собственной персоной сидел за письменным столом, освещенным яркой настольной лампой, и что-то писал в истории болезни.

— Добрый вечер, — Виктор Иванович оторвался от писанины и мельком взглянул в мою сторону.

Я подумала, что он просто меня не запомнил во время нашей единственной встречи, поэтому лучше будет, если и я сделаю вид, что не узнала его.

— Я принесла Вам ужин.

— Спасибо.

Избегая смотреть в сторону Виктора Ивановича, я поставила поднос на другой стол и повернулась к двери, но он окликнул меня:

— Если не ошибаюсь, Лида?

Все-таки узнал! Ну что же, надеюсь, доктор не болтлив и обстоятельства нашего знакомства не станут достоянием общественности. Я медленно развернулась к нему:

— Вы не ошиблись, Виктор Иванович. Это действительно я.

— Не ожидал встретить Вас здесь, Лидия Павловна. Вы ведь, кажется, учитесь в финансово-экономическом?

— О да. Но не пытайтесь сагитировать меня в пользу первого медицинского. Я не Оля Самонова.

Он рассмеялся:

— Я никого не агитировал.

— В таком случае, она ушла сама.

— Ну что же, — сказал он — придется пожалеть преподавателей финансово — экономического и не лишать их лучшей студентки.

Настал черед улыбнуться мне. А Виктор Иванович встал из-за стола и подошел туда, где стоял поднос.

— Не поужинаете ли со мной, Лида?

— Спасибо, я не голодна.

— В таком случае я угощу Вас кофе?

Он сунул кипятильник в металлический кофейник, стоявший тут же на столе, и усадил меня на диван. Неожиданно меня охватило смущение от того, что этот человек знает обо мне то, чего я стыжусь и предпочитаю забыть, и это знание неожиданным образом сближает нас помимо нашей воли. Вероятно, мы подумали об одном и том же — он как-то странно посмотрел на меня и тихо спросил:

— Ну теперь у Вас все наладилось?

— В каком смысле? — встрепенулась я.

Не хватало еще Виктору Ивановичу разрушить благоприятное мнение о себе и полезть с расспросами, но он и не собирался это делать.

— Я не хочу причинять Вам боль и копаться в прошлом, поэтому я ни о чем Вас не спрошу, но мне безумно жаль, Лида, если Вы так и останетесь разочарованной в жизни, а еще хуже — попробуете повторить содеянное, — медленно проговорил он.

Конец ознакомительного фрагмента.