Дай, картина, мне ответ

Аллен Гифт (2024)

В свои 20 с небольшим Фрэнк Лэррисон, талантливый художник, успевает заработать мировую славу, вот только далеко не в творчестве, как ему хотелось бы, а в криминальной среде. Используя полученные навыки и знания, он играет роль современного Робина Гуда в мире искусств, стремясь восстановить справедливость методами, идущими параллельно с законом, и наживает себе всё больше врагов как со стороны полиции, так и со стороны преступного мира, впрочем, ловко уходя и от тех, и от других. Всё меняется, когда после очередной успешной аферы юноша оказывается в ловушке, на кон ставится жизнь любимого человека, а за помощью приходится обратиться к старшему комиссару полиции, который преследует цель отправить его за решётку.

Глава 3

День начался с плохих новостей — Лэррисону удалось скрыться, и возможность c его помощью выйти на его подельника оказалась упущена. Где теперь искать его самого Калленберг пока тоже не представлял — собственность за Фрэнком не числилась, съёмная квартира — тоже, в отелях он не появлялся. Даже SIM-карта на него не была зарегистрирована, поэтому его круг общения до сих пор оставался неустановленным. Просмотр городских камер видеонаблюдения также ничего не дал.

Слабую надежду вселяло то, что билеты на имя юноши не покупались, но Ричард не спешил радоваться этому факту, поскольку прекрасно понимал — если Фрэнк решит покинуть страну и внезапно обнаружится в аэропорту, помешать ему уже не получится в связи с отсутствием доказательной базы, и всё закончится повторением истории полугодовой давности.

Тогда Лэррисон сорвал подпольный аукцион у одного богатенького мецената, который под видом благотворительности финансировал преступную организацию, занимающуюся хищением предметов искусства. Разумеется, делал он это не за просто так — многие шедевры мировой живописи попадали в его руки, а после выставлялись на торги и за огромные деньги расходились по частным коллекциям. В их числе оказалась и знаменитая «Мадонна» Рафаэля Санти*, которую Фрэнк прямо в день аукциона заменил своим творением. Как ему это удалось, до сих пор оставалось загадкой, но зал взорвался хохотом, когда со стенда сняли полотно, и взору публики открылся не образ прекрасной девы, а карикатура с изображением того самого мецената со спущенными штанами, причём его неестественно огромная обнажённая задница занимала бо́льшую часть холста.

Сам художник, конечно, в стороне не остался, представился зрителям, а после еле сбежал от разъярённой охраны, прихватив с собой, и Мадонну, и деньги своей «музы». Вот только ни того, ни другого впоследствии у него не нашлось — Мадонна вскоре обнаружилась в музее в Дрездене, откуда её и украли, а вот куда делись средства — никто не знал, однако, в тот же день большие суммы поступили на счета благотворительных фондов. Ричард был уверен, что за этим стоит Фрэнк, но доказать его причастность так и не смог. В итоге сроки получили подлый меценат и пара человек из группировки, которую он обеспечивал — всех найти не удалось, но по слухам преступный союз недолго просуществовал без финансовой поддержки — а вот в отношении Лэррисона обвинение развалилось, и он беспрепятственно ретировался в Италию. Калленберг хорошо запомнил тот день, потому что непосредственно перед вылетом юноша звонил ему с незарегистрированного номера.

Разговор получился коротким и странным — Фрэнк извинялся перед ним за доставленные неудобства, но всё равно настаивал на своей правоте, говорил что-то о восстановлении справедливости и пытался убедить старшего комиссара в эффективности своих методов. Это напоминало исповедь, но Ричард на тот момент был не в настроении её слушать, поэтому сухо оборвал чужую речь обещанием непременно упечь юношу за решётку, если тот вздумает вернуться и снова выкинуть что-то подобное.

Впрочем, Калленберг и после старался не вникать в суть откровенного монолога Лэррисона, но сегодня вновь заострил на нём внимание — похоже, полуночный разговор с Элен не прошёл бесследно и заставил Ричарда взглянуть на происходящее глазами того, кого он должен посадить. По правде говоря, мужчина и раньше ловил себя на мысли, что разделяет мотивы Фрэнка и его понимание справедливости, но признаться в этом — означало расписаться в собственной некомпетентности и поставить под сомнение всё правосудие. К тому же, его по-прежнему напрягали демонстративные методы юноши, способные посеять хаос и беззаконие в обществе, и его туманное прошлое.

«И всё же, может Элен права?»

— Ричард.

Появившийся на пороге Бернхард заставил начальника вернуться из размышлений в реальность, следом за ним в кабинет протиснулась Диана. Ричард поднял голову, оторвав взор от собранного на Фрэнка досье — информации в нём было немного, папка была практически пустой — и жестом пригласил коллег войти, надеясь, что им удалось узнать больше.

— Есть новости? — глядя на довольную улыбку Розельгерц, догадался он.

— Да, — женщина упала за стол по правую руку от старшего комиссара, закинув ногу на ногу, и протянула ему другое досье. Моррис расположился напротив неё, скрипнув стулом. — Похоже, мы нашли подружку Лэррисона!

— Любопытно, — Калленберг в момент оживился и открыл первую страницу. — И кто она?

— Мэрилин Винтерхальтер.

Имя комиссары произнесли в один голос и переглянулись. Бернхард, хмыкнув, махнул рукой, любезно уступив Диане право предоставить отчёт — в конце концов, эту информацию раскопала именно она — та в ответ с готовностью кивнула. Ричард тем временем уже изучал фото, всматриваясь в знакомое выражение лица и акцентируя внимание на запоминающихся рыжих локонах:

— Это ведь она была на выставке? Пыталась остановить видеоконференцию?

— Именно, — продолжила Розельгерц. — Только я думаю, что она пыталась её не остановить, а совсем наоборот.

Калленберг сосредоточенно нахмурился:

— Аргументируй.

— Мэрилин программист по образованию, наверняка знает, как запустить вирус, который вывел из строя систему. В Старой Пинакотеке она работает системным администратором, устроилась всего месяц назад, на период декретного отпуска одной из сотрудниц. По словам коллег, одиночка, внимание к себе лишний раз старается не привлекать, поэтому им о ней мало что известно. Очень удобно для человека, который планирует грабануть своего директора, не так ли?

— Да, но это пока никак не доказывает ни её причастность, ни связь с Лэррисоном. Есть что-то более конкретное?

Диана, сохраняя прежнюю победную улыбку, кивнула и передала начальнику протокол недавнего допроса:

— Охранник заявил, что несколько раз видел Мэрилин вместе с Лэррисоном. Он встречал её после работы.

— Очень опрометчиво. Совсем на него непохоже, — Ричард задумчиво потёр подбородок, бегло просматривая текст, написанный со слов свидетеля и заверенный его подписью. — Он уверен, что это был Лэррисон? Не мог ошибиться?

Розельгерц, усмехнувшись, пожала плечами:

— Эта опрометчивость объясняется очень просто — любовью, — и, уловив сомнение коллег, добавила. — Что? Неужели вы бы позволили своим жёнам возвращаться домой одним, зимой, по темноте, если бы была возможность их встретить?

Моррис скептически хмыкнул и скрестил руки на груди — свою женщину он бы, безусловно, с работы забрал, но в благородство мошенника он верил с трудом — а вот Калленбергу обоснование напротив показалось убедительным.

— В любом случае, я всё проверила, — вернулась к сути Диана, плавно завершая свой отчёт. — Наведалась к матери Мэрилин, та подтвердила, что её дочь встречается с Лэррисоном, уже как два года. Уверена, она и есть его подельница, которую мы ищем.

Ричард ещё раз просмотрел досье, в течение пары минут мысленно анализируя полученную информацию — основания подозревать Мэрилин в сговоре с Фрэнком были вполне себе весомыми:

— Нужно повторно допросить её, — наконец, вынес решение он, обращая взгляд на Бернхарда и поднимаясь из-за стола. — Бернхард, мы с тобой наведаемся в Пинакотеку. Диана, а ты пока подготовь подробный рапорт. Он пригодится, когда будем запрашивать постановление на обыск.

Комиссары синхронно кивнули, принимая приказ.

***

* Примечание: У Рафаэля Санти все Мадонны поименованы, картины с названием «Мадонна» в природе нет (по крайней мере, я не нашла), её существование — авторский вымысел.

***

Мёртвую тишину разорвал видеозвонок. Фрэнк тут же кинулся к ноутбуку и ткнул зелёную трубку. Потребовалось несколько секунд для того, чтобы защищённый сервер установил соединение, после чего в рамке появился Рональд.

— Узнал что-нибудь? — опустив приветствие, нетерпеливо набросился на друга Лэррисон.

— Вряд ли я смогу тебя чем-то порадовать. Оба телефона твоей Мэрилин отключились ещё три дня назад, отследить невозможно, — мужчина безучастно пожал плечами, наблюдая за тем, как юноша роняет голову на сложенные перед собой руки. — Фрэнк?

— Я тебя услышал, да, — глухо отозвался Фрэнк, мысленно анализируя сведения.

Как раз три дня назад они с Мэрилин сорвали презентацию в Старой Пинакотеке, и Ричард его задержал до выяснения обстоятельств. Выходит, девушка пропала в тот же вечер? Мысль о том, что его возлюбленная и правда могла просто сбежать после двух лет крепких счастливых отношений, мошенник гнал от себя прочь — тревога на фоне кричала, что с ней точно что-то случилось.

Выждав короткую паузу, юноша медленно расправил плечи, убирая с лица длинные пряди светлых волос и возвращаясь к разговору.

— Аэропорты? Вокзалы?

— На её имя билеты не покупались, но у неё вполне может быть поддельный паспорт, о котором ты не знаешь.

— Не может, — Лэррисон упрямо мотнул головой. — Я знаю свою Мэри. Она бы так не поступила.

Чандлер закатил глаза — в отличие от юноши он в крепкость человеческих отношений верил слабо, считал, что все связи между людьми держатся до тех пор, пока обоим это выгодно, поэтому вполне допускал мысль, что Винтерхальтер просто исчезла, но, кажется, говорить об этом другу было бесполезно.

— А камеры?

— Лэррисон, имей совесть. Дафни не настолько всемогущая. Да и времени было мало.

— Да, прости.

Лэррисон, тяжело вздохнув, запрокинул голову на спинку компьютерного кресла, прикрывая глаза. Чандлер по другую сторону экрана раздражённо цыкнул. Будучи втянутым в эту историю, он чувствовал себя не особо безопасно — всё же его друг привлёк внимание полиции, поэтому, откликаясь на его просьбу, мужчина сильно рисковал, но всё равно старался помочь.

— Ты был у неё на работе? Может там что-то знают? — Рональд попробовал зайти с другой стороны, но Фрэнк тут же оборвал эту нить, отрицательно мотнув головой:

— Если я там появлюсь и начну расспрашивать о ней, я привлеку к Мэри внимание полиции, и тогда она попадёт под подозрение как моя соучастница.

— Бобби* в любом случае ей вскоре заинтересуются. Или ты надеешься, что они совсем идиоты и не придадут значения её исчезновению? — Чандлер криво усмехнулся, поражаясь наивности друга. — Она главный свидетель, Фрэнк. И ты знаешь не хуже меня, как легко этот статус меняется на статус подозреваемого. Думаю, поэтому она и сбежала. Вы слишком засветились на этот раз.

Лэррисон, резко выдохнув, подался вперёд, сгорбив спину, поставил локти на стол, запустив пальцы в волосы, и застыл так, не зная, куда себя девать. Всё указывало на то, что Винтерхальтер и правда просто сбежала, залегла на дно, жестоко оборвав их красивый роман и даже толком не попрощавшись.

— Я не знаю, что мне делать.

— Выкинуть её из головы и последовать её примеру. Вали из Германии, пока ещё есть возможность, — Рональд сложил руки на груди и вдруг увёл диалог совсем в другую сторону, заговорив с нотками раздражения и обиды в голосе. — Говорил я тебе не связываться с ней. Но нет же, вам захотелось поиграть в благородных разбойников. Чем только тебе наш спокойный дуэт не угодил? Купались бы сейчас в деньгах.

— Рональд, пожалуйста, — поднимать эту тему в очередной раз Фрэнку не хотелось от слова совсем. — Ты прекрасно знаешь, почему я ушёл.

Чандлер неопределённо хмыкнул — он и правда знал ответ на свой вопрос. Знал, но искренне не понимал. Не понимал, как можно было променять успешную карьеру арт-фальсификатора на бродяжью жизнь «благородного Робина Гуда». Не понимал, как Лэррисон умудрился сохранить в себе столько света, любви к этим бездушным людям и желание помогать им. Не понимал, где допустил ошибку в воспитании юного мошенника.

На момент их знакомства Фрэнку было всего девять, Рональду — почти двадцать. В тот год он потерял обоих родителей — мать сгорела от рака, не дождалась, пока соберут деньги на операцию, а отец не смог смириться с её смертью, запил и в пьяном угаре попал под машину, водителя которой так и не нашли — остался совершенно один наедине с тяжёлой депрессией. Из художественной академии его, некогда прилежного амбициозного студента, вскоре отчислили за неуспеваемость и прогулы, средств к существованию не осталось. В попытке просто выжить и не сойти с ума от одиночества Чандлер оборудовал оставшуюся от родителей маленькую квартиру в студию, хотел открыть там кружок рисования для детей, но идея провалилась. Пришлось свернуть на скользкую, но, как оказалось, весьма прибыльную криминальную дорожку. Тогда к нему и прибился нашедший уже недействительное объявление о наборе в секцию Лэррисон — вернее, на тот момент ещё не Лэррисон.

Уже в первую встречу Рональд понял, что жизнь у мальчишки не сахар — он шарахался от каждого шороха и жеста в свою сторону, в ответ на вопросы о семье молчал и вообще вёл себя забито и странно. Чандлер не был готов связываться с этим травмированным созданием — тут бы со своими тараканами разобраться — да и никакой кружок он к тому моменту уже не открывал, но его подкупили безграничная доброта ребёнка, его искренность и тяга к творчеству. Отчего-то захотелось взять над ним шефство, и Рональд не прогадал — его протеже оказался очень способным, уверенно владел кистью и быстро учился.

Четыре года спустя обстоятельства сложились так, что Чандлер окончательно забрал мальчика к себе. Тогда-то на свет и появился тринадцатилетний Фрэнк Лэррисон, которого втянувшийся в арт-мошенничество Рональд в открытую стал приобщать к криминальному промыслу, хотя знал, что Фрэнк не одобряет такой способ заработка. Они постоянно ругались из-за этого. Чандлеру всегда было мало, он стремился к новым высотам, новым аферам, всё пытался найти золотую жилу и совершенно не понимал Лэррисона, который утопал в самобичеваниях и загубленных мечтах о честной и счастливой жизни.

Фрэнк долго не решался оставить Рональда — слишком сильной была привязанность к наставнику, выстроенная на сочетании чувства долга и благодарности за спасение. Он стал ему единственным близким человеком, другом, который его защищал, учил, заботился о нём в какой-то своей манере и поддерживал в моменты, когда всё рушилось. Окружающие принимали их за братьев. Не только из-за крепких взаимоотношений, но и из-за внешности — оба голубоглазые блондины, только у Лэррисона волосы всегда отрастали длинным аккуратным каре, а у Чандлера торчали вверх короткими золотистыми вихрями.

И всё же они разошлись, едва Фрэнку исполнилось восемнадцать. Рональд отреагировал спокойнее, чем ожидалось, но смириться так и не смог, потому припоминал эту ситуацию при каждом удобном случае — вот как сегодня. Общение они сохранили, договорившись не лезть в дела друг друга, хотя обо всех планах и аферах Лэррисона, включая последнюю, Чандлер знал — юноша доверял ему больше, чем самому себе, потому и попросил о помощи.

— Я всё ещё советую тебе прислушаться и перестать её искать, как бы хреново это не звучало, — отогнав обиды, Рональд первым нарушил затянувшееся молчание. — Она сама об этом просила в записке, отключила телефоны. Она не хочет, чтобы её нашли, Фрэнк. Тебе придётся с этим смириться.

Фрэнк неопределённо кивнул, изображая согласие:

— Да… Да, наверное, ты прав. Спасибо.

— Было бы за что, — Чандлер небрежно отмахнулся.

— За поддержку, — Лэррисон попытался улыбнуться. — И Дафни передай от меня спасибо за то, что хотя бы попыталась найти Мэри. Я её должник.

— Передам, — мужчина кивнул. — Глупостей не наделай на эмоциях, ладно?

— Я постараюсь.

На этом звонок завершился. Фрэнк захлопнул крышку ноутбука, ещё раз окинул взглядом беспорядок, учинённый в квартире Мэрилин, перечитал текст записки и решительно поднялся из-за стола — Рональд советовал оставить всё как есть и позаботиться о себе, но разве можно было так просто всё забыть и вычеркнуть из жизни любимого человека, тем более, если сердце кричало об опасности?

***

Бобби* — жаргонный термин, использовался для обозначения сотрудника лондонской столичной полиции. Отсылает к происхождению Фрэнка и Рональда.