Всё из-за тебя, Итан

Али Стэндиш, 2017

Итану с семьёй пришлось оставить шумный Бостон и перебраться в крошечный городок в американской глубинке. Его дедушке нужна помощь. Но из прежнего дома двенадцатилетний Итан перевозит и кое-что, что предпочёл бы оставить, – чувство вины. Впрочем, несчастный случай, произошедший в Бостоне, – далеко не единственное, что тревожит подростка на новом месте. Почему не ладят дедушка и мать главного героя? Какие тайны скрывает одноклассница Корали, которая пытается подружиться с Итаном? Кто та загадочная дама в жутком доме в переулке? Как смогут Итан и Корали справиться с секретами и как предотвратить новую трагедию? Автор романа «Всё из-за тебя, Итан» Али Стэндиш выросла в маленьком городке Северной Каролины и с детства мечтала стать писательницей. Первым человеком, который учил её придумывать истории, была мама. «Я называла маме три слова, например черника, панда и снежный лес, – и она соединяла эти вещи, которые на первый взгляд не имеют никакой связи». Сейчас писательница живёт в Северной Каролине и работает над новыми романами для подростков. «Всё из-за тебя, Итан» – дебютный роман Али Стэндиш, вышедший в 2017 году, который завоевал ряд литературных наград в США и занял первые строчки в рейтингах лучших книг года.

В библиотеке

— Не знал, что здесь есть библиотека, — говорю я.

Корали шагает рядом, расталкивая велосипедом толпу школьников, спешащих по домам или в «Рыбный дом» за порцией картошки фри и коктейлем. Кто-то из них кричит ей «привет», она в ответ улыбается или взмахивает рукой.

— Ну, официально это не библиотека, — признаёт Корали. — Но так даже лучше.

— Из-за ирисок?

— Помимо всего прочего.

Лавируя между хаотично расползающимися минивэнами, мы наконец выходим со школьной парковки.

Перед уходом я заскочил в кабинет мисс Сильвы и позвонил маме, сообщив, что хочу после школы позаниматься с другом. Сперва она не разрешила, но мысль о том, что я могу обзавестись друзьями, оказалась слишком заманчивой.

— А кто-нибудь из взрослых рядом будет? — только и спросила она.

Корали, даже не пытаясь скрывать, что подслушивает, кивнула.

— Да, мам, — смущённо ответил я.

— Позвони, как туда доберёшься, чтобы я могла поговорить с этим взрослым.

— Окей. — И я повесил трубку.

— Как считаешь, мама не слишком тебя опекает, а? — интересуется Корали, когда мы сворачиваем на Мейн-стрит.

— Гм, пожалуй.

— Можешь ей сказать, чтобы не волновалась. В Палм-Ноте ничего плохого не случается. Честно говоря, здесь вообще ничего не случается.

— А ты, значит, уже ходила в эту школу? Ну, раньше?

— Ага. — Теперь, когда мы выбрались из толчеи, она забирается на велосипед и, медленно крутя педали, катит рядом.

— И почему ушла?

— Стипендию получила. В школу-интернат в Атланте. Для вундеркиндов.

Я чувствую, как брови потихоньку ползут вверх.

— Так ты вундеркинд?

Никогда ещё не встречал вундеркинда. Может, этим и объясняется тот странный факт, что мысли Корали в сто тысяч раз быстрее моих.

— Это значит, что я гений.

— Я знаю. И в чем твоя гениальность? — спрашиваю я. — В смысле, какие у тебя выдающиеся способности?

— Скрипка, — коротко отвечает она, лениво наворачивая круги.

— А чего вернулась?

— Вышвырнули. Там на самом деле смешная история вышла.

Я жду, что она продолжит, но она молчит, не сводя с меня глаз.

— Можно мне её услышать?

Похоже, это волшебные слова, поскольку, едва я спрашиваю, она начинает трещать. И трещит без умолку всю дорогу мимо «Тексако», «Рыбного дома» и «Розовой пальмы». Словно птица, всю ночь прождавшая рассвета, чтобы начать свои утренние трели.

— В общем, музыканты ненавидят танцоров, потому что те вечно строят из себя, будто они круче нас, понимаешь?

Я вижу, как Герман переходит улицу и скрывается в «Песочнице» — вероятно, чтобы пополнить запасы чипсов.

— Короче, у нас с ними война, кто кого прикольнее разыграет. Ну и я придумала как-нибудь ночью пробраться к ним в танцевальный зал с парой вёдер воды и средством для мытья посуды…

Пот течёт у меня по спине, бусинами собирается на лбу. А ведь мы не прошли и двух кварталов! Увидев широкий лист, упавший с одной из обступивших бухту пальм, я уже готов поднять его и обмахиваться, как веером.

Но прохожу мимо, поскольку это выглядело бы слишком странно.

–…как здоровенная банановая шкурка. Вот. Была. Потеха, — продолжает Корали.

Рваная ослепительно-белая волна прокатывается по бухте, еле слышно разбиваясь о каменную стену. Блики на воде сверкают так ярко, что мне приходится прикрыть глаза рукой. Совсем как в Бостоне, где солнце отражается от снега с такой силой, что можно даже обгореть, если вовремя не намазаться кремом.

От мыслей о снеге я внутренне содрогаюсь, хотя на улице жара в миллион градусов. И стараюсь сосредоточиться на рассказе Корали.

А та сипло хохочет:

— В этих своих джазовках они только и делали, что поскальзывались и падали. Потом стали цепляться друг за друга и падать все вместе. Будто стая розовых фламинго.

Для пущего эффекта она пытается изобразить этих танцоров и машет во все стороны руками, прямо не слезая с велосипеда.

— Как костяшки домино, — выдавливает она, едва переводя дыхание от хохота. — Орут и валятся, орут и валятся. До такого даже я бы не додумалась.

При виде Корали, изображающей толпу падающих как доминошки балерин, я тоже не могу сдержать улыбки.

Под вывеской «Мак — товары для дома» Корали слезает с велосипеда.

— В общем, оно того стоило. Не считая того, что одна девчонка сломала лодыжку. За это меня и выгнали.

— Вот отстой!

— Да не, нормально. Мне всё равно не особенно нравилась Атланта. Я ведь деревенская девчонка.

Увидев, что Корали направляется к двери, я запинаюсь, вспомнив, как в прошлый раз чуть было там не задохнулся.

— Я думал, мы идём в библиотеку.

— А мы и идём, — не моргнув глазом отвечает она. — Это здесь.

И наклоняется, чтобы почесать двух кошек, опять развалившихся на коврике.

— Итан, это Зора и Зельда. Зельда, Зора, познакомьтесь с Итаном.

— Встречались, — бормочу я, вспоминая своё постыдное бегство в первое утро после приезда в Палм-Нот.

Но следую за Корали, пускай и без особого желания. В магазине по-прежнему пахнет землёй, но теперь я чувствую ещё запах резины и опилок. К тому же сегодня кондиционер работает немного лучше.

— Мак? — кричит Корали, оглядываясь по сторонам. — Мак! Это Корали!

Из подсобки появляется крупная женщина в комбинезоне и красном платке поверх дредов. Я узнаю в ней продавщицу, которая в прошлый раз предложила мне ириску. В обеих руках у неё по цветочному горшку, но, увидев нас, она ставит их на пол и утирает со щеки каплю пота.

— Корали? — переспрашивает она. — Ты ли это, девочка моя? Слышала, ты снова в городе.

— Собственной персоной! — стрекочет Корали, повисая у женщины на шее. Её крохотная фигурка почти скрывается в могучих объятиях.

— Итан, это Мак, — объявляет Корали.

— Ой. Гм, ясно, — говорю я, пытаясь скрыть удивление: мне почему-то казалось, что Мак — мужчина. Подхожу пожать ей руку. Она снимает грязную садовую рукавицу, протягивая грубую, как джутовый мешок, всю в глубоких царапинах ладонь. — Мне нравятся ваши кошки.

— Не обращай на него внимания. Ему тут пока немного… не по себе, скажем так, — фыркает Корали.

— Приятно познакомиться, Итан, — ворчит Мак, оглядывая меня с ног до головы. — Ты ведь здесь не ради солёных ирисок?

— Мы бы взяли немного, — перебивает Корали, прежде чем я успеваю ответить. — А зелёные яблоки у тебя есть?

— Есть, что греха таить.

— А ещё мы хотели узнать, можно ли воспользоваться библиотекой, — продолжает Корали. — Думали уроки поделать.

— Я-то не против, — отвечает Мак, — если, конечно, мама Итана возражать не станет.

Я снова звоню маме, на этот раз с телефона Мак. Та произносит пару успокаивающих фраз и кладёт трубку.

— Говорит, заедет за тобой в пять.

Потом лезет под прилавок, протягивает нам с Корали по три солёные ириски в вощёной бумаге и выпускает через заднюю дверь в тускло освещённую комнату, от пола до потолка заставленную пыльными книгами.

— Ух ты, — выдыхаю я, обводя комнату взглядом. Должно быть, здесь тысячи книг. У окна с видом на океан притулился простой деревянный стол, в углу, вокруг столика поменьше, сгрудились мягкий диван с двумя креслами.

— Будь как дома, Итан.

— Это все ваше? Круто!

— Что-то вроде коллекции, — усмехается Мак. — Я живу наверху, а здесь занимаюсь всякими исследованиями. И время от времени сдаю в аренду в качестве библиотеки. Для избранных, — подмигивает она моей спутнице. — Располагайтесь. Если понадоблюсь, кричите громче.

Едва она выходит, Корали плюхается на диван.

— Вы родственницы? — интересуюсь я. — В смысле, ты и Мак?

Она качает головой.

— Магазин достался Мак после смерти отца, а до того она была учительницей английского. Маму мою учила, тётю, да вообще половину города. Некоторые из этих книг у неё уже пару десятков лет стоят. Чудесное местечко, скажи?

— Ага, — отвечаю я, вне себя от радости, что не стал придумывать отговорок, чтобы не ходить. — Просто шикарное.