Завернувшись в тёплый плед. Осень

Алия Латыйпова

Помните, в детстве мы с подружками собирались у кого-то дома с ночевкой? Перед сном пили какао, смотрели любимые фильмы и заплетали друг другу косички. А потом выключали свет и, завернувшись в тёплый плед, рассказывали друг другу о чем мечтали, кого любили и как прекрасен этот мир. Наш сборник историй – тот самый разговор с подружками. В этой книге мы собрали тёплые, иногда грустные, но очень добрые рассказы, которые поднимут настроение каждому читателю. Здесь: осень, вдохновение, жизнь!

Бакалина Анастасия (@bakalin_a)

Осенний поцелуй от любимой доченьки

— Мам, я так не хочу отпускать лето.

Девочка расправила белый бант на косе, струящейся как теплый яблочный джем, и посмотрела на маму.

— Понимаю. Я тоже.

— Уроки, домашки, вставать ни свет, ни заря… Мам, не хочу.

— Ага. Понимаю, но надо.

— Надо… А почему не надо запускать змея, не надо играть в салочки, не надо строить песочные башни, не надо качаться на качели чтоб носочком дотягиваться до веток.

Девочка потянула черный лакированный носок и встала в балетную позицию. Ветер закружил плиссированную юбку, превратив ее в пачку. Раздались аплодисменты листьев, асфальт превратился в гладкий паркет. Пятки вместе, носки врозь.

— Перестань. Туфли новые же!

— Мам, я хочу быть балериной! Посмотри на меня.

Девочка медленно кружилась, как фарфоровая куколка в маминой шкатулке, аккуратно сложив руки над головой.

— Бесполезное занятие. Туфли сотрешь!

— Ладно.

Девочка опустила руки на поникшую пачку, плюхнулась рядом с мамой и положила голову на ее хрупкое плечо.

В мамином телефоне улыбающиеся девушки, сменялись мужчинами, те — счастливыми семьями. За ними появлялись дети, а потом снова девушки, мужчины… Казалось, от стремительных взмахов маминого пальца они вылетят из экрана, и россыпью упадут вниз.

— Мам, кто это?

— Да никто, просто люди.

— А ты их знаешь?

— Нет.

— Зачем тогда смотришь?

— Ну, просто смотрю…

— Мам, а знаешь, сегодня Ирина Васильевна меня в пример ставила. Всему классу!

— Здорово!

— Потому что я выразительно прочитала рассказ.

— Молодец!

— Рассказ Носова, про осень.

Девочка посмотрела на верхушки деревьев — их вытягивал ветер то влево, то вправо, и они превращались в балерин в пачках цвета карри. От взмахов длинных веток — резких и прекрасных — на юную зрительницу падали листья. Медовое сердечко липы коснулось бледной щеки и легло на скамейку.

— Мам, меня поцеловал листик! Вот так. Чувствуешь? — И девочка провела им по напудренной щеке.

Мама впервые улыбнулась.

— О, а давай еще раз. Я сторис сниму… «Осенний поцелуй от любимой доченьки. Сердечко. Кленовый лист».

Тени, когти и глаза

Мама чмокнула меня в лоб и выключила свет. Стало темно.

— Мам, оставь свет! Я ничего не вижу.

По стене пробежала тень.

— Малыш, глазки сейчас привыкнут. А со светом мы не спим.

Тень двинулась к комоду, ершистым комком закатилась под плинтус.

— Дверь! Не закрывай.

Что-то фыркнуло, пискнуло и еле слышно шикнуло.

— Хорошо, не закрываю. Спи, не бойся. Я на кухне.

Мягкие шаги мамы отдалялись — отдалялись и стихли. Тень заползла в приоткрытую дверцу комода и, хихикая, рылась в моих вещах.

Я натянула одеяло до самого носа. От резкого аромата нового порошка запершило горло, и я откашлялась. Шорох затих. Скрипнуло.

Мама была права, глаза привыкли к мраку, и я увидела, как блеснули крючковатые когти на лакированной дверце…

— Мама!!!

На меня уставились круглые светящиеся глаза. Они прожигали в груди дыру, так, что я теряла воздух и начала задыхаться. Хотелось позвать маму еще громче, но звуки проваливались в расширяющуюся дыру и растворялись в прохладном воздухе.

— Маааааа…

Мне хотелось убежать, но раскрыться и опустить ноги на пол было невозможно. Завораживающее свечение глаз сковало мое тело. Есть ли у меня руки, ноги — не чувствую. Взъерошенная тень выкатилась из комода и расползлась по полу.

Шлеп. Шлеп. Шлеп… Тишина. Дверь в комнату приоткрылась.

— Милая, ты звала?

— Мамочка, зайди, скорее. Скорее! Свет!

Мама со вздохом включила свет и недовольно посмотрела на меня.

— Что случилось?

— В комнате кто-то есть. Я видела! Видела когти, огромные, острые и глаза… там…

Дрожащим пальцем я показала на комод. Мама открыла дверцу и присела на корточки.

— Солнце, я поняла, кто тут поселился… Бардак! Посмотри, все вещи скомканы.

— Это он, оно…

— Ну что ж, давай его подкараулим и заставим прибрать. Я с тобой полежу. Сейчас возьму фонарик. А свет мы выключим, ну, чтобы он опять пришел…

Ветер задувал в форточку первые осенние холода, тихие капли дождя беззвучно скатывались по стеклу. Мамино тепло расслабляло. Я уткнулась носом в волны ее волос и вдыхала спокойствие и уверенность. Мама рядом! Теперь не страшно.

Под кроватью заскребло — подкоп роет, сразу подумалось. Я толкнула маму в бок. Она дышала ровно и глубоко. Устала. Уснула.

— Мааам, — шепотом, почти беззвучно выдохнула ей в ухо.

Спит. Я нащупала на одеяле фонарик. Скрежет двигался под кроватью вдоль стены. Ага, значит сейчас выйдет со стороны наших ног.

— Мааам!

Из-за кровати показалась круглая тень, она начала расти, становится все выше и выше, из нее выросли два огромных уха. Ни с того ни с сего она затряслась, глаза округлились, засветились.

Я окаменелыми пальцами пыталась отыскать кнопку на фонарике. Лохматая тень забросила когтистые лапы на кровать и стала медленно подниматься.

— Мама, вставай!

От пронзительного крика мама вздрогнула и моментально привстала.

Тень выгнулась, раздулась и попятилась.

— Мам, вот.

Я протянула фонарик, и она моментально его включила.

— О боже! — Воскликнула сонная мама.

Ощетинившись, прижав уши, на натянутых как пружина лапах, стоял черный котенок.

Котенок!

Как он попал в мою комнату, мы не знаем. Сам через форточку, или подкинул кто… Но теперь он живет у нас, зовут его — Бардак. Он так и не научился складывать вещи, зато отлично охраняет мой сон! И глаза у него, кстати, не огромные, и уши нормальные.