Твой психолог был неправ. Почему терапия бывает бестолковой и ранящей

Алиса Нузирова (2025)

Пути помощи психолога клиенту бывают далеко не однозначными. Иногда решения специалиста словно по волшебству меняют человеку жизнь. Иногда — могут ранить очень глубоко. Может ли ошибиться в своём видении клиента даже опытный и авторитетный эксперт? И если я чувствую, что в терапии происходит «что-то не то», это со мной что-то не так или с выбранным методом? Можно ли вообще сориентироваться во всём их многообразии и выбрать точно подходящий? Книга адресована помогающим практикам и тем их клиентам, кто оценивает свой опыт терапии как бестолковый или ранящий. Алиса Нузирова — психолог, преподаватель психологии и человек с багажом переживаний «сложного» клиента. Алиса живым и лёгким языком рассказывает о сложной внутренней кухне психологической работы, делится примерами из личного и профессионального опыта. Автор не понаслышке знает, как выбор продолжать терапию сквозь болезненные эмоции меняет качество жизни. А ещё — что «встать и уйти» иногда оказывается верным и исцеляющим решением.

Глава 2. Почему даже опытный профи может ошибаться?

Разница между реальным миром и его моделями

Есть мир, живой и очень сложный во всём своём многообразии, многомерный, с бесконечным множеством характеристик. А есть модели того, как устроен мир. И это — никогда не одно и то же.

Модель строится на основании ограниченной части характеристик, она удобна в демонстрации каких-то ярких свойств или изучении общих закономерностей — но никогда не обладает целиком всеми свойствами того объекта, прототипом которого является. Глобусы и карты не отражают «живую» объёмную и детальную территорию.

Является ли модель чем-то плохим или негодным из-за такого несовпадения с особенностями реального мира? Конечно, нет.

Моделирование решает конкретные задачи, скажем, помогает туристам сориентироваться на местности, облегчает студентам и школьникам учебный процесс. Но вряд ли вы бы согласились заменить раз и навсегда для себя живые реки, горы, дубы и ёлки, красивые цветы — на схематичную рисовку глобусов и карт!

Нейросеть Яндекса подсказывает, что «модель — это упрощённое представление реального объекта или процесса, созданное с целью усвоения, анализа или улучшения этого объекта или процесса». Манекен, скульптура, игрушки, атлас анатомии человека. Рисунок, блок-схема, график, таблицы. Модели машин, самолётов, зданий и атомов. Описание исторического события с помощью текста, решение физической задачи с помощью формулы. Модели развития Вселенной, экономических процессов и эволюции человека. Модели психических процессов, структуры личности, закономерностей общения и поведения.

Учёные познают, доказывают, строят теории, выводят законы, испытывают гипотезы — моделируют мир, приближаясь к нему, но никогда не отражая целиком во всей его необъятной сложности. Интересно, кстати, что согласно одному из современных критериев научности, принципу фальсифицируемости Карла Поппера, научным считается только такое знание, которое потенциально может быть признано ложным — тот неловкий момент, когда «дураки и фанатики всегда уверены в себе, а умные люди полны сомнений». Однако это само по себе намекает на весьма относительную объективность и универсальность научных моделей.

Ненаучные подходы — духовные практики и религии, всевозможные саентологии, дизайны человеков, астрологии и прочее-прочее — тоже строят теории и объясняют закономерности: как, что и почему в этом мире работает именно так. Они составляют свои модели, отличающиеся от научных невозможностью их однозначно опровергнуть или доказать.

Ни в коем случае не хочу обесценить здесь чувства людей верующих или проживающих духовный поиск. Далеко не всё может быть объяснено наукой на данном этапе её развития. Да и в некоторых главах этой книги вы встретите описание переживаний, глубину которых получается описать вовсе не посредством одних только научных терминов.

Такие переживания вызывают особый трепет и уважение к индивидуальной траектории и живой сложности человеческой души.

Однако фильтры входа в ненаучные модели бывают гораздо менее избирательными, а вот подаваться материал может с куда большей уверенностью, что именно так дело и обстоит. Ведь в ненаучных методах вообще нет заданной этики проверки гипотез.

Порой это выглядит так, будто какой-то человек, основатель метода или его последователь, может чего-нибудь там насчитать в своей голове или, скажем, помедитировать и провозгласить: «Это устроено вот так, и вряд ли вы когда-либо сможете проверить, так ли это на самом деле. Но, согласитесь, моя теория так красиво звучит, кроме того, отзывается вам чем-то своим. Столько людей уже сказали, что в этом определённо что-то есть. Так что почему бы и вам не принять на веру то, что дело обстоит именно так, ведь я прошёл к этому такой непростой путь».

Является ли это истиной, имеющей отношение к устройству Вселенной, или является лишь чьими-то домыслами и фантазиями? Здесь нет возможности однозначно тестировать это.

Кроме того, нам, людям, порой так хочется идентифицировать себя с чем-то большим и объяснимым. Чувствовать причастность и возможность сослаться на что-то кроме собственных решений: «Я рублю правду-матку, потому что я Овен и Манифестор, а не хухры-мухры».

Смейся-смейся, Алисонька: между прочим, в психологии даже академической ненаучные теории встречаются, и как же «настоящим» психологам задирать нос тогда? Если всё это помогает людям в их задачках, то не всё ли тебе равно, научное оно или нет. Отстань уже от капусты в огороде соседа. Кроме того, чья бы корова мычала: ведь и ты сейчас в гораздо большей степени практик и в куда меньшей — научный деятель. Сама эта книга — вовсе не академический трактат.

Поле психологии научной и психологии практической совпадает далеко не всегда. Например, уважаемая многими юнгианская психология ссылается на религиозный, духовный и мистический опыт и на данном этапе развития науки не имеет возможности эмпирической проверки. Что совершенно не мешает ей стоять фундаментом в основе любимых многими практико-ориентированных психологических школ и практически всей современной арт-терапии!

Кроме обобщённых научных и ненаучных моделей, каждый из нас также индивидуально познаёт этот мир, выводит какие-то закономерности для себя, делает собственные выводы: «Ага, это работает вот так. Ого, в первую очередь нужно обращать внимание вот на это». Индивидуальные картины мира могут быть такими неодинаковыми у разных людей. Поэтому нам так сложно бывает друг друга понять. Поэтому же бывает так сложно вписаться в чужие модели, даже если их построили учёные.

Более того, те самые научные теории точно так же создаются людьми, со своими вкусами, болями, ограниченным фокусом внимания, основанными на этом гипотезами. Это точно такие же индивидуальные фильтры: сегодня я возьму вот это свойство и моё видение его, и построю модель на основании именно этого свойства и этого видения, а потом буду исследовать, могу ли распространить свою модель на более широкую аудиторию, то есть дальше моей собственной головы.

Что особенно интересно, модели могут отличаться даже у разных учёных одних и тех же наук. Математика Евклида и математика, скажем, Лобачевского — это «разные» математики. Физика Ньютона и физика Эйнштейна — «разные» физики.

Если уж и в точных, и в естественных науках учёные не могут договориться и создать единую модель, объясняющую универсально все явления мира, то внутреннюю психическую реальность ещё труднее измерить объективной линейкой, взвесить на точных весах или поставить над ней управляемый эксперимент.

Проблемы построения моделей в психологии

Мы, психологи-академисты, стараемся, по возможности, валидизировать — то есть теоретически обосновывать и математически тестировать, действительно ли мы измерили именно то, что планировали, и достаточно ли хорошо сделали это — наши методики и выводы.

Когда я только подавала документы на выбранную специальность в далёком уже 2010-м году, то никак не могла понять, почему моё призовое место в городской олимпиаде по математике давало мне право на поступление вне конкурса на факультет психологии, ну какая же тут может быть связь.

Потом доучилась до третьего курса, столкнулась с распределениями Гаусса и Пуассона, центральной предельной теоремой, дисперсионным и регрессионным анализом и прочим некоторым множеством столь устрашающих слух гуманистически настроенного студента психфака вещей («эй, ну я же пришёл людям помогать, а не вот это вот всё!»). И как поняла-поняла. Математическая доказательная база научных психологических теорий может быть поистине многоэтажной.

Однако мы всегда оставляем «подвешенными в воздухе» некоторое количество вопросов, на которые так сложно получить ответы, когда переводим психические явления в математическую модель. Как, например, задать ноль? «Ноль гнева» одного человека может отличаться от «ноля гнева» другого человека. Мой «ноль тревоги» может отличаться от «ноля тревоги» буддистского монаха. А «ноль радости» депрессивного человека — отличаться от «ноля радости» человека активного и здорового.

Да-да, я в курсе про предполагаемую однородность выборки исследования. Однако есть ли «абсолютный ноль» эмоции или свойства характера у живого человека даже относительно себя самого?.. Что уж говорить о соответствии разных «нолей» между разными людьми, пусть даже они являются соседями по выборке.

И что же, всё-таки, считать «нормой»? Простое арифметическое «среднее по больнице», понятное дело, отражает ничего. У нас так шутила преподаватель по математическим методам: в больнице у кого-то может быть 35.5, у человека на соседней койке 38.1. Сложим и разделим на количество, в среднем получается 36.8. Ух ты, средняя температура в палате нормальная! Такая нормальность, конечно, никуда не годится и никак не отражает реальной картинки.

Большинство научных исследований по психологии и «правильных», валидных, математически обоснованных тестов используют так называемое нормальное распределение Гаусса. Это формула из теории вероятностей, где большинство значений (68.2%) сосредоточены около среднего, тогда как 100% включают в себя также более высокие и более низкие значения.

Как правило, именно она заложена в основу определения выраженности какого-либо признака через тесты³: что будет считаться высоким или низким уровнем агрессивности, жизнестойкости, тревоги. Можем ли мы считать какое-то конкретное значение нормой или отклонением. Достоверно ли различаются, скажем, показатели жизнестойкости городских и сельских жителей. Ла-ла-ла-ла-ла.

Учёные опираются на статистику нормального распределения в исследованиях на больших выборках, потому что в данном случае это оправдано: согласно центральной предельной теореме теории вероятностей, при достаточно большом числе измерений любое распределение случайных величин стремится к нормальному.

Вот только так ли много значит это для отдельно взятого человека, обращающегося в психологическую практику, где о «достаточно большом» количестве человек в выборке речи вообще не идёт?

Единичный случай может в статистику и не вписаться. И потом, что если в какой-либо выбранной теме мне как клиенту вообще не нравится, как чувствуют себя эти самые 68.2%, я не завидую им и «вот туда» не хочу? Всегда ли, в таких случаях, мне нужны эти закономерности?

Так может быть, всё-таки нормой считать хорошее душевное самочувствие и отталкиваться от этого? Но что же тогда, во всём многообразии ценностей и жизненных приоритетов у разных людей, учёным считать «хорошим душевным самочувствием»…

Психологи-академисты стараются учитывать всё это: рассчитывают математические модели, проверяют статистическую достоверность тестов, прописывают критерии научной состоятельности экспериментов, вычисляют возможные ошибки измерений. Даже конструируют тестовые экспертные системы (ТЭС) семантического моделирования ментального отклика, рассчитанные на формулах релятивистской физики и способные при измерении учитывать относительность «индивидуального ноля» каждого отдельного человека, выполнившего тест!

Я не уверена, что многие мои читатели, на самом деле, встречались с ТЭСами. Просто хочу сказать, что психология как академическая наука ещё как учитывает погрешности, она довольно математична и сложна. Мы проверяем, действительно ли наши методики достоверно снижают уровень, скажем, депрессии и тревожности — и не делаем таких заявлений только потому, что показатель дискомфорта клиента снизился «на глазок».

Подлинная сила поставленного научного мышления

Использование научно обоснованных теорий повышает вероятность оказания корректной помощи. Я бы не хотела попадать в лапы специалисту, гадающему на эники-беники: как же, по его мнению, мне стоит жить мою прекрасную жизнь. Однако даже научная доказательность подхода не всегда означает, что это поможет человеку в данном конкретном новом случае. Мы, люди, в своей психической организации бываем настолько индивидуальны и сложны.

Можно ли винить в отсутствии универсальной объективности психологию, если даже в медицине бывает такое, что сердце у пациента находится с правой стороны? Это ещё не значит, что я бы доверила своё сердце бабушке-знахарке или побывавшей на двухмесячных курсах самоуверенной блогерше, а не образованному и опытному кардиохирургу. Но было бы здорово, если бы в случае необходимости операции он сначала проверил, с какой стороны находится моё сердце — если вы понимаете, о чём я.

Сила образованности и научного подхода заключается именно в понимании специалистом того факта, что даже самое научно обоснованное и опытное видение может отличаться от объективной реальности. И что гипотезы нужно тестировать всегда.

С организацией душевных переживаний всё может быть гораздо сложнее и разнообразнее, чем с расположением внутренних органов. Поэтому в психологии есть большое количество очень разных моделей: что конкретно происходит в психике, как именно это происходит, и в чём может быть причина того, что человек чувствует себя нехорошо.

Ты тревожишься, потому что неадаптивные мысли и убеждения рождают негативные эмоции? Или, может быть, это психодинамический конфликт? Твой Внутренний Родитель строг и требователен к твоему Внутреннему Ребёнку, и тебя расшатывают эмоции твоего метафорического душевного «малыша»? А может, дело в мышечных зажимах, в накопленных и подавленных эмоциях, которые находят выход в такой своеобразной трясучке?

Моделей причин даже, казалось бы, одного и того же эмоционального состояния — в психологии некоторое количество, и они неодинаковые. А знаете, сколько существует моделей одной только структуры личности, например? Я бы не взялась пересчитать. Мы не едины в наших научных взглядах на психические явления, не говоря уже о том, как часто психологи-практики примешивают далёкие от науки подходы, собственные убеждения и выводы и тому подобное.

Мир — реальный, живой, многообразный — сложнее любой модели, даже если речь идёт о моделях точных, проверенных, научных. Никогда все свойства мира не вмещаются ни в одну модель «от и до». А человек — живой, чувствующий, дышащий — целиком всегда оказывается сложнее любой научной или ненаучной теории.

Это не значит, что теории не помогают исследовать или исцелять. Но это значит также, что об этом ограничении категорически важно хотя бы помнить.

Боюсь далеко зайти сейчас и, с одной стороны, вконец наскучить читателю, с другой — дискредитировать науку, которую так сильно люблю. Я выпускник и ныне преподаватель классического университета: научные модели для меня — всё равно что терновый куст для Братца Кролика, то есть дом родной. Но в контексте темы мне ощущается настолько важным донести мысль: как часто мы «упаковываем» происходящее с клиентом в модель, забывая, что это именно модель? Что-то, удобное для иллюстрации и демонстрации свойств, но не отражающее качеств объекта целиком. Не вмещающее человека во всей его сложности, не затрагивающее всех свойств многомерной психической жизни.

Как мы готовы иногда «сражаться» — друг с другом ли, с клиентом ли — что территория равна карте или глобусу! Я знаю, как именно у тебя это устроено; подожди, я тебе сейчас всё объясню. Измени мысли — и твоё состояние точно изменится вслед за ними. Обними своего «Внутреннего Ребёнка», ты должен его любить. То есть как у тебя это не сработало? Должно быть, это сопротивление, куда же без него. Должно быть, это самосаботаж.

Иногда мы забываем, что реальный объект может оказаться сложнее даже самой удачной модели.

* * *

Мы делаем шаг назад и возвращаемся к основной теме нашей с вами беседы сегодня. «Грязно-чистый континуум» подходов — это и есть отражение возможности используемого метода учитывать факт того, что наши даже самые научные и обоснованные представления о клиенте могут с реальным клиентом не совпадать. Что даже самый уверенный и опытный помогающий практик может время от времени «мазать мимо». Что сложный многомерный мир, сложный многомерный человечек, и модели об устройстве этого мира, модели об устройстве этого человечка — это далеко не одно и то же.

Разные методы и разные специалисты по-разному готовы учитывать это самое «не одно и то же».

Примечания

3

Я намеренно опускаю саму сложность конструирования психологических тестов и относительность точности и полноты отражения ими всей многомерной сложности человеческой психики. Тест — это стандартизованное измерение выборки поведения (А. Анастази), и «стандартизованное измерение» отсылает нас к математической доказательности «хорошего» теста, а вот следующие два слова в контексте нашей темы раскрываются гораздо интереснее. «Поведение» намекает на то, что мы не можем «взять» какое-либо качество (тревожность, агрессивность и т.п.), «вытащить» его из психики, измерить линеечкой и вернуть обратно. Мы можем лишь обращаться так с поведением человека, которое с большей или меньшей обоснованностью считаем внешним проявлением именно интересующего нас признака. Это само по себе может создавать некоторые искажения и помехи. Кроме того, мы не можем учитывать всё поведение человека, во всех ситуациях, отсюда и «выборка». Конструирование валидного теста, который действительно измеряет именно то, что заявлено, с минимальными погрешностями — одна из самых сложных дисциплин в академической психологии.