Подаренная ему

Алиса Ковалевская, 2020

Я стала подарком. Безропотная девушка, имеющая право только на одно – исполнять желания своего хозяина. Без прошлого и без будущего. А в настоящем лишь сталь серебристых глаз мужчины, которого я посмела ослушаться. Он желает сломать меня. Или… починить то, что было сломано задолго до него?.. – Ты будешь делать то, что я скажу тебе, поняла? – процедил Алекс. Я глянула на него с холодным презрением и отвращением. – Если ты думаешь, что я всё забыл, – жестко усмехнулся он. – Ты ошибаешься. Я никогда ничего не забываю. Книга про Алекса и Стэллу из романа "Мой хозяин" Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Алекс

В зале я потрудился знатно. Вначале беговая дорожка, потом штанга и под конец — груша. Злость отступила, мысли в башке утряслись и встали на свои места, в мышцах чувствовалась приятная тяжесть. Осталось принять душ и… Подумав о запертой в спальне сучке, я повёл плечами. Сегодня я её заставлю как следует поработать. Для чего она, в конце концов, мне ещё нужна?

Вытерев шею, я швырнул полотенце на лавку и вышел из зала. Расположенный в левом крыле, он занимал большое помещение на первом этаже и был оборудован всем необходимым для того, чтобы можно было вышибить из головы дурь. За два часа, проведённые тут, у меня это получилось. Проблемы с Вандором, накопившиеся дела на работе, неугомонная девчонка… Теперь же я чувствовал себя обновлённым.

Едва касаясь ладонью гладких перилл, взбежал по лестнице и, преодолев холл второго этажа, остановился перед дверью. Похлопал себя по карманам. Ключ нашёлся в правом. Достав, я подбросил его на ладони и хмыкнул. Если она вытворит ещё что-нибудь… Люблю девок с фантазией, но эта перешла все границы. Утром я приказал начальнику службы безопасности развязать её. Надеюсь, урок она усвоила, и глупостей больше делать не будет.

Отперев дверь, я вошёл внутрь комнаты и сразу увидел девчонку. Подобрав под себя ноги, она сидела в большом кресле у окна и, отодвинув тюль, смотрела во двор. Услышав, как открылась дверь, повернулась и волком глянула на меня. В глазах всё то же презрение, губы плотно сжаты. На плечи её была накинута одна из моих рубашек — тёмно-синяя, кажется, от Армани. Ну… что я могу сказать? Ей идёт. Я прошёлся взглядом по её голым ногам, по скрытому тканью телу. Волосы её неаккуратными прядями торчали в разные стороны. Надо будет пригласить хорошего стилиста — пусть приведёт её головку в приличный вид. Не стоило всё-таки делать этого… Не люблю стриженых — хрен поймёшь, баба перед тобой или парень в юбке. Хотя даже сейчас она выглядела… притягательно, чтоб её! Пожалуй, даже более вызывающе, чем до этого. Ей шло. Скулы стали ещё более выразительными, глаза — тоже.

— Поможешь мне помыться, — кивнул я на дверь ванной и взялся за шнурок на штанах.

— Спинку потереть? — холодно спросила она и как-то удивительно изящно положила руку на поручень кресла. Выпрямилась и свесила ноги. Красивые ноги, будь она неладна! А колени… Маленькие, острые. Я почувствовал, как к члену прилила кровь. Блядь, мне одного взгляда на неё достаточно, чтобы внутри всё начало скручиваться! И не помню, когда со мной такое было…

Девчонка вскинула голову и уставилась на меня. Прямо, нагло, дерзко.

— И спинку тоже, — кинув штаны на кровать, подтвердил я. — Пошла.

Нехотя она сползла с кресла и не спеша направилась к двери ванной. С таким видом, будто бы одолжение мне делала. Хорошее настроение мигом куда-то подевалось, и я стиснул челюсти. Проклятая шлюха! Эта надменность во взгляде, эти скулы, эта упругая задница, от которой я глаза отвести не могу… Остановившись возле двери, она посмотрела на меня и приподняла бровь. Лицо её было бледным, на подбородке — лиловые следы от моих пальцев, на шее красные отметины. Привалившись к косяку, она проговорила с усмешкой, кривящей уголок губ:

— Кажется, тебе не терпелось? — и зашла внутрь.

Во мне боролись противоречивые чувства: раздражение с одной стороны и интерес — с другой. что нужно сделать, чтобы она всё-таки присмирела? Но дерзость её мне в определённой мере нравилась. Так даже интереснее. Волчонок пытается скалить зубки в тот момент, когда на шее его затягивается петля. Либо волчонок совсем бесстрашный, либо просто глупый. Только и в первом, и во втором я сильно сомневался. Тогда что? Усмехнувшись, я тряхнул головой и вошёл следом.

Девчонка уже расстегнула рубашку. Подойдя к ней сзади, я помог ей стянуть её и, швырнув на пол, погладил вдоль позвоночника. Остановился на упругих ягодицах и смачно шлёпнул.

— Скоро мы с тобой опробуем твой орешек в деле, — наклонившись, прошептал я ей на ушко. Прихватил мочку зубами и втянул в рот.

Она напряглась, но ничего не сказала. Я снова похлопал её по заднице, но теперь несколько раз и помягче. Ущипнул.

— Давай, иди, — подтолкнул я её к кабинке. — Сегодня у меня на тебя большие планы.

— Боюсь представить, — огрызнулась она, отодвигая стеклянную дверцу. Я смотрел на её затылок, на тонкую шею, на узкие плечи. Всё же до чего ладно она сложена. Вся такая аккуратненькая, гибкая. Ни дать ни взять — дикая кошка.

Зайдя следом за ней, я включил тёплую воду. Девчонка стояла рядом и даже не шевелилась. Спина напряжённая, прямая, взгляд в стену.

— Расслабься. — Я вложил в её ладошку мочалку.

Она посмотрела на меня, потом опять отвернулась. Положив ладони ей на плечи, я несколько раз несильно сжал пальцы, разминая её мышцы. Она и правда была сжата, словно пружина. Взгляды наши встретились, и я, убрав руки, приказал:

— Приступай.

Взяв бутылку с гелем, она открыла её и принюхалась. Не знаю, понравился ли ей запах, но несколько капель вытекло на мочалку. Наблюдать за ней было забавно. В самом деле волчонок. И взгляд, и движения, и повадки. Были у меня разные: блондиночки, брюнеточки, рыжули, даже дочка премьера как-то в койке побывала, но вот волчат ещё не было. Что же… Спасибо Вандору, исправим это упущение.

Сделав шаг ко мне, Стэлла коснулась моей груди. Лицо её было сосредоточенным, глаза она не поднимала. Медленно провела мочалкой до живота, потом снова вверх. Мне нравилось, как кончики её пальцев касаются моей груди, нравилось, как струйки воды стекают по её лицу, плечам и рукам. Пена хлопьями падала к нашим босым ступням, а я всё смотрел на неё, гадая, какие мысли бродят в этой хорошенькой головке. Закончив намыливать грудь, она приступила к бокам, а после тихо попросила:

— Повернись спиной.

Я выполнил её просьбу и тут же почувствовал, как мочалка скользит вдоль позвоночника. Член снова стоял, и мне требовалось собрать в кулак всю свою выдержку, чтобы не смять малышку и не вставить ей сию же секунду. Наверное, стоило так и сделать, но отчего-то я решил повременить. Её пальчики на коже это, надо сказать, тоже чертовски приятно! Пожалуй, сегодняшнюю ночь я проведу в собственной постели рядом с этой крошкой. Только ручки её всё-таки будут связаны. Так, на всякий случай… Уж слишком цепкие у неё коготки, а рисковать понапрасну я не люблю. Встав на носочки, она намылила мои плечи, смыла пену и принялась за бёдра. Я сжал зубы и прикрыл глаза. Хватило меня всего на несколько секунд, а после я снова развернулся к ней лицом. Не поднимая головы, она присела на корточки и принялась мыть мои икры…

— Бери в рот, — просипел я, чувствуя, как болезненно напрягся пах.

Она посмотрела на меня своим волчьим взглядом. Сжала в пальцах мочалку.

— Давай, соси, — подтолкнул я её.

Влажные волосы взъерошились на затылке, мышцы на миг напряглись сильнее. Она разжала пальцы, и мочалка выпала из маленькой ладони. Вода хлестала её по спине, намокшие волосы казались совсем тёмными. Подогнув ноги, она встала на колени. Молодец, девочка. Сейчас меня лучше не злить, иначе всажу тебе так, что мало не покажется. И орешек твой в ход пойдёт, и маленькая узкая дырочка, и грязный ротик.

Её тонкие пальцы коснулись моего члена у самого основания и прошлись до головки. Не поднимая глаз, она мягко обхватила кончик губами и лизнула. Я с шумом втянул носом воздух. Проклятая девка! И откуда она такая на мою голову свалилась?! Одно прикосновение, а меня тряхнуло, как пацана, у которого тёлка первый раз в жизни член сосёт. Ладошка её сложилось колечком, плотно обвила меня. Я ощутил, как она берёт глубже, едва ли не до самой глотки. Да, девочка, правильно всё делаешь. Вот так, волчонок….

Положив ладонь ей на затылок, я стал двигать бёдрами, загоняя член ещё глубже. Ладонь её скользила назад-вперёд, кончики пальцев касались набухшей венки, язык ласкал меня, заставляя кровь бурлить со страшной силой. Старается… У меня сорвался протяжный стон. Хороша девка! Явно со знанием дела подходит. Мне нравилось, как она работает языком, как скользят её губы и пальчики. Почувствовав, что она хочет отстраниться, я ещё несколько раз всадил член ей в глотку и чуть ослабил нажим. Она выдохнула. Вытерла рот ладонью и снова прижалась губами. Проскользила языком до основания, остановилась у паха и мягко прихватила губами кожу. Я зарычал. Она ещё и дразнится?! Пальцы её касались моей мошонки, ласково поглаживали. Я вновь почувствовал её язык — вначале на животе, ниже пупка, потом ещё ниже. Губы её, доставляя мне какое-то нереальное удовольствие, прошлись по яйцам и вернулись к члену, язык выписывал неимоверные узоры… И снова её рот. На этот раз я обхватил её голову и всадил ей сам. Застонал. Она попыталась отпрянуть, но я не дал. Взял себя в руки и позволил ей продолжить, но уже через несколько секунд не выдержал и рывком поставил её на ноги. Хочу её! Трахать её хочу, как грёбаный психопат! Она облизнула губы. Я перевёл взгляд на её мокрую грудь с ореолами красивых сосков и повернул к себе спиной. Как и минувшим вечером, толкнул к стене, и когда она упёрлась ладонями, ухватил за бёдра.

— Вот так… — запрокинув голову, застонал я, махом вогнав ей по самые яйца. — Вот так, малышка…

Она шире развела ножки, и я погладил её по бедру. Кожа, словно шёлк… Заметил синяки. Несколько свежих и один старый, пожелтевший. Приласкал пальцами. Пожалуй, не стоит сдавливать её так сильно, никуда она не денется. Позвонки у неё выпирали, и я мог дотронуться до каждого из них, лопатки нежно выделялись на узкой спине. Не переставая вдалбливаться в неё, я склонился и прижался губами к её мокрой шейке. Обхватил грудь… Как же мне нравилась её грудь! Маленькая, она ложилась в мою ладонь так, словно была создана для этого. Нашёл твёрдый сосок и потёр пальцами.

— Вишенка моя, — просипел я возле её макушки. Какая же сладенькая… Давно у меня не было такой сладенькой девочки. Ткнулся носом в короткие волосы и вернул руку на бедро. Желание было адским, просто каким-то животным. Я покусывал кожу на её затылке, её шейку и понимал — хочу больше. Разложить её на постели и трахать всю ночь так, чтобы кричала. Что я там говорил про не стискивать сильно?! Да пошло оно всё! Удерживая её, я принялся вколачиваться в неё сильнее, до одурения, до темноты перед глазами. Хотелось наконец освободиться от этого ненормального желания, прочувствовать её до звенящего шума в голове. Я трахал её так, что мышцы на бёдрах сводило, а мне всё было мало.

— Алекс… — всхлипнула она, когда я совершенно забылся. — Прошу тебя…

Блядь! Я положил ладонь на её живот. Мышцы были натянутыми и подрагивали. Надо хоть как-то держать себя в руках. Не хватало ещё порвать её.

— Так лучше? — спросил я низким шёпотом, чуть ослабив натиск. Помог ей немного распрямиться и стал ласкать бусинку её клитора.

На вопрос мой она не ответила, только кивнула. Плечи её были всё такими же напряжёнными, пальцы впивались в плитку. Ну нет… так дело не пойдёт. Развернув, я приподнял её над полом. Поняв, чего я хочу, она обвила руками мою шею и обхватила ногами поясницу. Я впечатал её в стену и тут же взял снова.

— М-м-м… — услышал я тихий стон над ухом.

Матерь честная! Какой же у неё голос! Чувственный, чуть хриплый, но при этом безумно нежный. Что я там говорил? Пару раз трахну? Куда там! Эта кисонька у меня без выходных трудиться будет. Желание ошарашило нервы с новой силой, и я, придерживая её под ягодицами, принялся двигаться быстро, но без прежнего напора. Она тяжело дышала у меня над ухом, её мокрое тело льнуло ко мне, пальцы поглаживали волосы у линии роста. До чего же хорошо… Я сглотнул, ударился в неё ещё пару раз и, запрокинув голову, зарычал сквозь стиснутые зубы. Член пульсировал, по телу разливалось блаженное расслабление.

Отпустив, я аккуратно поставил Стэллу на пол, и она тут же привалилась спиной к стене. Подняла на меня потемневшие глаза. Оперевшись ладонью о кафель возле её головы, я посмотрел ей в лицо. Сверху хлестали струи воды, и это только обостряло кайф.

— Ты не кончила, — заметил я. — И вчера тоже.

— А должна была? — сухо ответила она, отводя взгляд.

Должна или нет — не знаю, но у меня бабы кончают. И меня раздражало, что она… Да какая мне, к чёрту, разница, получила девка из питомника оргазм или нет?! Выключив воду, я вышел из кабинки. Взял большое полотенце и, накинув на голову, принялся вытирать волосы. Стэлла появилась секунд через десять. Заметив её, я обернулся. Она застыла у дверцы, взялась за неё, отпустила и схватилась снова. Сделала шаг на кафельный пол, тяжело выдохнула и пошла было к двери, но тут её повело.

— Стэлла, — мигом оказавшись рядом, я обхватил её за плечи. Она тут же привалилась ко мне, и я почувствовал её мокрые волосы, её прохладную щёку, тяжёлое, прерывистое дыхание. Перекинул полотенце через шею и поднял её на руки. Что за чертовщина такая?! Голова её тяжело опустилась мне на плечо, тело было словно ватное.

— Что с тобой? — придерживая её, спросил я и вынес из ванной.

Она как будто опомнилась. Приподняла голову и попыталась убрать мои руки.

— Отпусти меня, — сдавленно попросила она. — Я сама могу идти.

Естественно, я не отпустил. Донёс её до постели и, откинув одеяло, положил на простынь. Укутал и вгляделся в лицо. Щёки бледные, губы чуть ли ни синие, даже глаза поблёкли. Хотя всё равно болото самое настоящее.

Она повернулась на бок, надрывисто вздохнула и закрыла глаза. Взяв полотенце, я наскоро вытерся, швырнул его в кресло и, натянув штаны прямо на голое тело, присел рядом. Убрал мокрые волосы от её уха.

— Ну-ка посмотри на меня, — сказал я так, чтобы у неё даже мысли не возникло спорить. Она действительно приподняла веки. — Скажи мне, что с тобой? — повторил я. — Иначе мы будем разговаривать по-другому.

Она выдохнула как-то устало. Облизнула губы и отвела взгляд. Мне показалось, или в глазах её на миг появилась растерянность?

— Ничего, — тихо ответила она.

— У тебя последняя попытка, — предупредил я.

Я не шутил. Не знаю, что бы я сделал, если бы она продолжила упираться, но что-нибудь сделал бы обязательно. Потому что меня достали её выходки, её упрямство, её дерзость, её нежелание подчиняться. Так и так сломаю, но сломать можно разными способами. Можно аккуратно, так, что обойдётся без особых последствий, а можно раз и навсегда.

Однако упрямиться девчонка не стала:

— Мне просто нехорошо, Алекс, — сказала она. — Твой друг устроил мне несколько тяжёлых дней. И… я есть хочу. Сильно. После того, что у нас на кухне случилось, я почти ничего не ела. Просто голова… Наверное, давление низкое.

Я сидел и молча смотрел на неё, с трудом сдерживаясь от желания хорошенько зарядить по чему-нибудь кулаком. В моём доме люди не падают в голодные обмороки! Даже если это шлюха из питомника! У меня, блядь, достаточно денег, чтобы обеспечить нормальные условия и собственной охране, и прислуге. И вот это вот…

Встав, я молча пошёл к двери. Злой, как чёрт, спустился на первый этаж и, вызвав повара, рявкнул так, что тот растерялся:

— Сделай что-нибудь… Крем-суп из брокколи. Только быстро! Чтобы через десять минут всё было готово!

— Хорошо, Александр Викторович, — мгновенно ответил он и поинтересовался: — Ещё что-нибудь?

Я задумался. Чем накормить девчонку, у которой от голода голова кружится? В общем-то, чем угодно, но…

— Если остался пирог с мясом, который был в обед, погрей кусок. И суп налей в чашку. Повар кивнул и принялся за дело. Я выдвинул стул. Уселся и, широко расставив ноги, уставился на стоящую на столе кружку. Нужно было, конечно, накормить её обедом, но после утренней выходки с булкой… Чёрт, хотелось проучить её! Кто же знал, что дойдёт до такого. Что там Вандор говорил про Юру? Надо бы звякнуть ему и спросить. Хотя нет, лучше сразу позвонить Юрке. Врач он толковый и память, что надо. Значит, девчонке-таки досталось после того, как меня ножом пырнула. Как раз это-то не удивительно. Проклятье… Надо бы поосторожнее с ней несколько дней. Пусть придёт в себя. Шлюха — не шлюха, а повело её хорошо. Не хватало мне ещё, чтобы где-нибудь свалилась.

Вернувшись, я поставил поднос с едой на тумбочку. Стэлла не шевелилась, только смотрела на меня как-то странно. Что там, она даже голову не приподняла.

— Вставай, — мазнув по ней взглядом, сказал я, но она продолжала лежать, как лежала. — Стэлла, — проговорил я с нажимом и предупреждением.

Она кое-как приподнялась на руках. Одеяло съехало, и взгляду моему открылись её выпирающие лопатки. А ведь и правда совсем худая. На фотографии из питомника мяса на ней побольше будет. Сейчас вон все рёбра наружу торчат. Я вспомнил, как держал её на руках — лёгкая, будто и не весит ничего.

— Вот так. — Я помог ей сесть и подложил под спину подушку. Она снова посмотрела на меня. Совсем бледная, чтоб её. Синяки стали заметнее, и я дотронулся до её подбородка. Мягко провёл подушечкой большого пальца, а после взял чашку с супом и отдал ей.

— Спасибо, — почти неслышно откликнулась она и обхватила её ладонями.

Сделала глоток и облизнула губы. Выдохнула.

— Пирог ешь, — поставил я ей на колени поднос с тарелкой. Она сделала ещё один маленький глоток супа и отломила кусочек от пирога. Ела она не спеша, несмотря на голод, и отчего-то мне казалось, без желания. Словно бы даже вкуса еды не чувствовала. Была в ней какая-то отрешённость, причём не только сейчас, а вообще. Странная она… А в глазах есть что-то. Действительно есть. Особенно теперь, когда из них исчезли презрение и вызов.

— Если ты пообещаешь мне не делать глупостей, я разрешу тебе ходить по дому, — подумав, сказал я. Держать её постоянно в комнате смысла нет и так под боком будет. Пусть хоть чем-то развлекается: книжки читает, до холодильника прогуливается. В гостиной плазма висит размером с билборд. Она перестала жевать и посмотрела на меня, словно ожидая продолжения. Продолжение действительно было:

— Но учти, малышка, выкинешь ещё что-то… — Я красноречиво замолчал, а потом всё же добавил: — Я могу быть очень жёстким, Стэлла, поверь. И смерть — не худшее из того, что с тобой может случиться.

Она сделала ещё крохотный глоток супа и поставила чашку на поднос. Выражение её лица никак не изменилось, взгляд тоже.

— Я тебя поняла, — тихо сказала она и, убрав поднос с коленок, вернула на тумбочку.

Очередной протест? Вот мерзавка! Поняла она, как же!

— Доешь, — кивнул я на пирог. На тарелке осталось больше половины.

Она качнула головой и откинулась на подушку. Повернулась на бок.

— Стэлла, — в моём голосе слышалась явная угроза. Кровь начинала закипать, и я понимал — пришибу нахрен! — Я же тебе сказал…

— Я не могу, Алекс, — тихо отозвалась она. — Попозже.

Её слова меня отрезвили. Протянув руку, я дотронулся до её лба. Кожа была влажной и прохладной. Судя по всему, у неё действительно не было сил. Да ещё и я её укатал. Ну ничего, за несколько дней приведу в порядок. Хороший завтрак, потом фруктовый коктейль с витаминами… Завтра обязательно позвоню Юре и выясню, что там с ней.

Времени было ещё не так много, но я решил, что неплохо бы с полчаса поваляться. Потом закончу с делами на сегодня и на боковую. Лучше бы было сделать это сразу, но после тренировки в зале я чувствовал желание отдохнуть. Да и девчонку оставлять почему-то не хотелось. Лежит, свернулась клубком… Обойдя постель, я прилёг с другой стороны и тут же почувствовал, что простынь влажная. И какого хрена?! Стэлла, душ… Я ведь даже не промокнул её кожу полотенцем, сразу в одеяло укутал. Должно быть, ей тоже не слишком сухо.

Пришлось подняться. Недолго думая, я набрал Мирославе и, едва та ответила, приказал:

— Быстро перестели постель у меня в спальне.

Перевёл взгляд на Стэллу и тут же встретился с её — настороженным, пристальным.

— Сейчас Мира сменит постельное бельё, — пояснил я. — Или тебе нравится лежать на мокром?

— Не очень, — ответила она честно. — Но бывало и хуже.

Я хмыкнул. Принёс из ванной свой халат и, подойдя к ней, выпутал её из кокона. Она не сопротивлялась, только сжалась и как-то поникла.

— Стэлла, — позвал я.

— Я устала, — отозвалась она совершенно безжизненным, надтреснутым голосом с истеричными нотками. — У меня всё болит, Алекс. Пожалуйста…

Она что, думает, я трахать её сейчас буду? Никогда некрофилией не страдал и не собираюсь, вроде как. Я молча укутал её халатом. Подвёл к креслу и усадил. Халат был настолько велик ей, что рукава болтались, а полы волочились по ковру. При желании её дважды в него обернуть можно бы было. Надо купить ей хоть какие-то вещи. Не бегать же ей голой. Будет своими ногами и хорошенькой задницей сверкать. Ну нахрен!

— Это что за истерика? — поинтересовался я сухо. — Думаешь, меня твои желания интересуют?

— Извини, — ответила она, чем немало меня удивила. Но, кажется, мы наконец поняли друг друга.

Я похлопал её по коленке. Выглядела она паршиво. Пусть сегодня выспится, а завтра продолжим. Хотеть её я, увы, меньше не стал, так что прости, детка, придётся тебе полежать на спинке с раздвинутыми ногами.

Постучав, в комнату вошла Мира. В руках она держала комплект свежего постельного белья. Увидев нас, кивнула мне и принялась за дело. Двигалась она быстро, руки её порхали с проворством, свойственным далеко не каждому. Толковая горничная и в постели ничего. Пару раз я задирал подол её форменного платья и остался доволен. По крайней мере, до неё быстро дошло — хочет работать, значит, нужно работать. А каким местом — зависит только от моего желания.

Я заметил, как она посмотрела на сидящую в кресле Стэллу. Та тоже не сводила с Миры взгляда. Мирослава — бабца с характером, но здесь на неё бы я не поставил. У кошечки коготки-то поострее будут, а зубки — тем более, причём в прямом смысле.

— Ты закончила, Мирослава? — спросил я, заметив, что постель в порядке, а она всё ещё копается.

— Да, Александр Викторович.

— Тогда свободна, — ответил я и кивком указал ей на дверь. Уж что-что, а эту ночь я намерен провести со своей маленькой кошечкой, даже если её орешком заняться сегодня не придётся. И, пожалуй, обойдёмся без связанных рук. Если попробует что-нибудь учудить… Я предупреждал.