Антидепрессант

Алиса Викторовна Самойлова

Юля, окончив университет и начав жить самостоятельно, никак не может наладить свою жизнь. У неё проблемы с парнями, плохие отношения с коллегами, она постоянно расстроена и винит во всём себя. Но после визита к врачу она узнаёт, что причины её неудач куда серьёзней. Книга содержит нецензурную брань.

Пролог. Синдром плохого сотрудника

— Юля, это пиздец.

— Я разочарован.

— Тебе надо работать над качеством контента.

— Мне плохо от твоих текстов.

— Мы никак не можем найти общий язык.

И наконец:

— Где мой кофе?!

Я ехала на работу и гадала, что я услышу на этот раз, в первые же минуты на работе. Часа полтора назад я проснулась, осознала, что мне скоро мне ехать в офис. Как обычно бывает, после осознания, я упала духом, и отложила будильник ещё на 15 минут.

Чуть позже, я с большим сожалением покинула такую тёплую, уютную, любимую и любящую (как мне казалось) постель, и начала собираться. Утренний душ, вкусный кофе из турки, сэндвичи с курочкой, молочный шоколад — ничего из этого не могло хоть немного поднять мне настроение. Утренняя депрессия стала моим постоянным спутником.

Меня зовут Юля. И я — сотрудник крупной компании «ООО «Стар-системс». Идиотское название, поначалу казалось мне обещающим радужные перспективы. Это действительно известный в нашем регионе холдинг, в который входили крупные сети строительных магазинов «Сатурн», электромаркетов «Юпитер», гипермаркетов товаров для дома «Меркурий» и ещё несколько отдельных предприятий.

Я работаю SMM-менеджером. Модная нынче профессия для миллениалов. Как так получилось? Мой дебют в SMM начался именно здесь. Я обожаю писать, и не знаю почему, но раньше не пыталась работать на подобных должностях, предпочитая колл-центры, магазины, и прочие низкоквалифицированные работы, не требующие особых умений.

Имея высшее образование рекламиста, я никогда серьёзно не занималась работой, связанной с маркетингом, копирайтингом и прочими вещами. Почему? Всё просто. Я — закомплексованная серая мышь. И никогда не была уверена в своих способностях, боясь их хоть как-то проявить.

Чем ближе мой автобус подъезжал к нужной остановке, тем сильнее меня трясло изнутри. Подкашиваются ноги, но я стараюсь взять себя в руки. Я уже окончила университет, успела поработать в разных фирмах, а я всё как маленькая девочка. Мне хочется убежать, заплакать, броситься к маме на руки. Да только мама не поймёт. Она меня и в детстве на ручки брать не любила.

Я иду по направлению к шикарному зданию в четыре этажа, помпезно отделанному стеклом. Это всё — мы. Наш большой и «дружный» коллектив. К этому мы ещё вернёмся.

Когда я узнала, что меня приняли на работу в такую компанию, ещё и на желаемую должность, я была безумно рада. На тот момент я работала в другом месте, в магазине штор, где у меня начали портиться отношения с коллегами, и я стала замечать, что меня всё чаще стали грузить работой. Такое происходило постоянно, на каждой из моих работ. Сначала всё хорошо, а потом все понимают, кто ты есть. Начинают пытаться использовать, скандалить, требовать. С людьми мне всегда приходилось сложно.

И я была безумно счастлива, поняв, что теперь больше не буду работать с клиентами.

В последний рабочий день на старой работе, это было в воскресенье, я зашла в туалет торгового центра и пообещала себе, что больше такого не будет. «Все свои сомнения и страхи ты оставляешь здесь» — прошептала я тогда, глядя в зеркало. И знаете что? Я, как всегда, не сдержала свои обещания. Их надо выполнять, если даёшь другим. А себе, похоже, не обязательно.

Вот поэтому я и здесь. Работаю третий месяц, уходить — не вариант. У меня ужасная трудовая, исписанная стрёмными должностями с короткими сроками работы, и длительный перерыв в официальной работе. Я не хочу уходить, не получив большого опыта и стажа, не хочу опять искать работу, бегать по собеседованиям и отвечать на вечные вопросы: почему так часто меняете работу, почему нам стоит взять именно вас и кем вы видите себя через пять лет.

Я уже поднимаюсь по лестнице на самый верхний этаж. Перед входом я остановилась и глубоко вздохнула, и, задержав дыхание, выдохнула. Так я восстанавливаю пульс и привожу голову в порядок. Этот день закончится. Но пока он только начался, а голова уже кружится, и в горле стоит ком.

Здороваюсь с коллегами. ЕГО пока нет. Мне неуютно с коллегами, чувствую себя белой вороной. В глубине души я, возможно, социофоб. Я с детства «странная» и очень комплексую из-за этого. Слово «странно» для меня триггер, а он только и рад стараться. Постоянно слышу от него в свой адрес это слово.

Он — Максим Анатольевич, мой начальник. Ему тридцать три, и он — конченная стерва. Он является начальником отдела маркетинга, курирует и третирует нас всех. Строгий и справедливый. По крайней мере, мне хочется верить, что справедливый.

У него — два высших образования. Красный диплом по связям с общественностью. Другой диплом по психологии, почему-то синий. В общем, чтец и жнец. Ему есть чему меня научить. Например, заваривать кофе.

— Мне тебя специально просить надо?

Чёрт, а вот и он, уже здесь. Бодрым шагом он входит в кабинет, одетый в голубую рубашку, чёрные брюки, в руках — коричневый портфель с очень важными и ценными бумагами. Его одежда идеально выглажена, всё сидит как влитое. Он ставит в холодильник контейнер с едой.

Все это — дело рук его заботливой жены. Видела её пару раз, милая девушка с косой до пояса. Наверное, она с ним как за каменной стеной.

— Сейчас, — буркаю я. Большей частью на работе я не говорю, а тихо бормочу себе под нос. С каждым днём мне всё труднее говорить в голос, связки не слушаются. Стараюсь не трястись, но знаю, что услышу кучу критики, и это ожидание приводит меня в ужас. Я не знаю, почему я такая нервная. Видимо, от природы. Ещё в детстве это замечала вся моя семья.

Слишком ранимая, слишком нервная. Слабачка. Сидела бы себе в магазине. Ну и что, что тебя долбали по выходным, тыкая в косяки. Да, я, кстати, ещё и невнимательная. Слабые нервы, отсутствие характера. Я стараюсь не думать об этом, но прекрасно понимаю — мне чего-то не хватает. Я неполноценна, и ощущаю это практически всю жизнь.

Но я живу в двадцать первом веке, и здесь нет естественного отбора. Наверное, поэтому я до сих пор и жива. Ошибка природы.

Я думала, придя на «творческую» работу, что моя невнимательность станет не такой проблемой. Но я, увы, ошиблась. Первое время всё было прекрасно, а потом стала всё больше нервничать и косячить. А он — глазастый и всегда сконцентрированный. Ни одна мелочь не пройдёт мимо него. Талантливый человек — талантлив во всём.

— А молоко? — громко говорит он, глядя в чашку.

— А, точно! — ответила я с деланным сожалением. Вот дура, совсем забыла добавить молоко — не помню, может я вообще это вслух сказала? Ай-яй-яй, стыдно-то как. Только не бейте, и не ругайте больше, пожалуйста.

Столько эмоций от одной реплики. А день ещё только начался.

За распитием кофе моего приготовления он начинает свою любимую рубрику — разбор моих косяков. С сожалением констатирую — разбирать есть что. Невнимательность — моё второе имя. Да и весь мой креатив как-то сдулся из-за вечного нервного напряжения. А кто в этом виноват кроме меня?

Сильные люди справляются с любыми жизненными трудностями. А лентяи и слабаки вроде меня только ноют, и не желают что-то делать, требуя комфортные условия, особое отношение. А я нет, не требую. Притворяюсь, что я как все.

Сильная личность работает даже в incredible стрессе. И мне надо учиться этому. Если хочешь добиться небывалых высот, надо уметь справляться с трудностими. Я обязательно встану с колен, и стану самодостаточной, независимой, добьюсь небывалых высот. Выйду замуж, рожу детей, стану успешной, и все будут меня уважать.

А пока — я всё время задаюсь вопросом, что со мной не так?

Максим Анатольевич начинает свой крестовый поход на меня. И задаёт мне вопросы, на которые я не знаю ответа.

— Что там по качеству, ты улучшила свой контент?

— Посмотрите, что думаете?

— Почему я всегда должен что-то проверять? Я что, твоя нянька? Ты сама уже научишься работать?

И всё ведь резонно, вроде бы. Не поспоришь. Обидно, что у тебя не получается, и ему только работы добавляется.

— Только работы мне прибавляешь, — говорит он. Он видит меня насквозь, а я его — нет.

Мы мыслим параллельно. Но почему я не могу уловить ход его мыслей в своих текстах? Вечно что-то не так.

Вы думаете, что я питаю к нему тайную влюблённость? Нет, я уже не так молода, чтобы влюбляться в тех, кто портит тебе жизнь. Но в целом я понимаю — в него можно влюбиться. Голубые глаза, светлые волосы, в меру загорелая кожа. Сейчас он немного набрал вес, видимо, хорошая зарплата позволила заказывать больше жирной пищи.

Но на первом курсе института все девушки были его. Я уверена в этом.

И вот он, этот момент настаёт. Он находит косяк.

— Юля, объясни мне, это что такое?

А Юля уже не здесь. Юля глубоко внизу. Она — под полом. Под самым нижним этажом. И даже ниже, чем вечная мерзлота. Она в центре земли, где температура свыше, чем тысяча градусов. Юля горит на костре инквизиции.

— Я уже не первый раз тебе говорю…

Она продолжает падать. Уменьшается и сжимается до размера атома, как человек-муравей. Юля уже не букашка. Она — ион, или катеон? Или электрон?

— Я с кем разговариваю?! Юля, у тебя с головой всё нормально?

Нет.

Я понимаю, что я просто — низшая форма жизни. Меня парализует, и я чувствую себя самым ужасным существом на свете. Самым никчёмным, бессмысленным, тупым. Умеющим только создавать всем проблемы.

Хочется убежать, провалиться сквозь землю. Моё существование — ошибка. Мои дела, цели, желания и мечты — позор. Я ненавижу себя. Рефлекторно из меня вырывается «хочу сдохнуть, убейте меня». Я шепчу это себе под нос.

«Почему я вчера не убила себя?» — говорю я почти вслух. Ведь только вчера утром я всерьёз помышляла о смерти. Я вообще часто думаю о ней, ещё с подросткового возраста. Смерть меня завораживала, казалась мне романтичной. Тогда я делала себе больно, наносила порезы, но убиться не решалась. Не могла решить, хочу я жить, или всё-таки нет. Ведь с возрастом я лишилась этих дурацких грёз о красивой погибели, но радоваться жизни так и не научилась.

Выслушав проповедь, я иду в туалет. Здесь я даю себе волю, и у меня начинается форменная истерика. Я заливаюсь слезами, а мой нос забит настолько, что я могу дышать только ртом.

Неудобно. Но я уже знаю, что делать. На этот случай у меня есть капли в нос. Я запрокидываю голову и жду, когда слизистая начнёт прочищаться. Тогда можно будет высморкаться и навести небольшой марафет.

Нормализовать бы дыхание. Вернуться к реальности, успокоить сердце и что-то в районе желудка. Там ненормальная пульсация. Туалет мой лучший друг. Он никому не раскроет мои тайны. Сидеть бы здесь вечно, но надо идти. Почему со мной вообще это происходит? Почему я не сильная, и не могу нормально перенести проблемы на работе? Мне ужасно стыдно, что я такая, но ничего поделать с собой не могу.

Я возвращаюсь, и стараюсь на него не смотреть. Не видеть, не слышать, не существовать.

«Я ненавижу эту жизнь», — думаю я очередной раз.