Миллер. Спрячься, если сможешь

Алиа Дерия (2023)

Что делать, когда ты стала объектом преследования и за тобой начинается охота? Эмилия Картер уезжает из своего маленького города. чтобы почувствовать запах свободы, предаться ощущениям независимости. Пять лет назад она стала свидетельницей жестокого убийства человека, и с тех пор она зарыла глубоко внутрь увиденное. У него был характер, неподвластный никому. Он пробивал себе путь, строя его на костях невинных людей. Но её взгляд. Черт бы побрал тот взгляд. Он тот, чьи зелёные беспощадные глаза люди привыкли видеть. Он — Миллер, и у него нет моральных ценностей. Эмилия вступает в опасную игру, ставка в которой — её свобода. Но она не знала, что соглашаясь на игру только с ним, она будет одна против него и его друзей.

Глава 8. Вступишь в игру?

— Эмилия Картер! Вы только поступили, а уже второй раз у директора. Кто дал вам право оскорблять преподавателя? — разворчался директор колледжа. — Если так и дальше будет продолжаться, то я вынужден буду Вас отчислить. Вы меня услышали?

Седой старичок смотрел исподлобья. Его тонкие волосы прилипли ко лбу. Он так мерзко прилизывал их пальцами, что у меня срабатывал рвотный рефлекс на сие действие со стороны мужчины, унижающего меня перед достойной миссис Уилсон. Таковой её считал только он. Ведь она превосходна как преподаватель, и видимо, как женщина тоже.

— А кто ей дало право отбирать у меня мои личные вещи?

Я не собиралась оправдываться, а уж тем более извиняться перед истеричкой, которая не может найти общий язык со студентами. Для того она и педагог, чтобы уметь вовремя сгладить конфликт, по возможности отвести к психологу, если ситуация выходит из-под контроля.

К слову о психологе. Моя нервная система значительно пошатнулась после недавних событий. Потребовалась неделя, чтобы общежитие оцепили и перевели студентов, ранее проживающих там, за счет колледжа в гостиницы и отели. Может и к лучшему. Это здание явно требовало ремонта, а теперь и появился повод для этого. Если бы не хоккеисты, то кто знает, сколько бы ещё общежитие простояло без обновлений. Точное количество трупов нам не говорят. В общем и целом нам ничего не рассказывают: произошедшее хранят в тайне, кто проговорится — готовят к отчислению. Директора завалили вопросами, но он ловко уходил от них. Скажу больше, он делает вид, что не осведомлён о преступлениях среди студентов.

— Женщины… — вздохнул он, подтирая носовым платком лоб. — То есть девушки, давайте мирно решим вопрос. Эмилия, извинись перед преподавателем, и мирно разойдёмся.

Горделивая и заносчивая миссис Уилсон стояла у окна. Кажется, ей было глубоко наплевать на мое извинение, для неё было важно только мнение директора о ней. Она включала всё свое притягательное обаяние, невзначай трогала директора за руку. Ему нравилось, как она выглядит, ведь он не сводил глаз с её короткой юбки. Несомненно, она правда красива, но уж характер портит обёртку, показывая всех демонов.

— Вот пусть миссис Уилсон объяснит Вам сначала, зачем она отобрала мой альбом, а потом я задумаюсь, нужно извинение или нет. — услышав меня, директор ахнул и присел в своё кресло.

— Мистер Джонс, вот как вы мне прикажете терпеть это свинское поведение!? Ни один студент на меня никогда не жаловался, я такое впервые в жизни своей слышу. Откуда ты взялась только, невоспитанная? — выдавила писклявый голос она.

А теперь, внимание, публика! Несите оскар за лучшую актёрскую игру. Наша очаровательная и просто невообразимо талантливая миссис Уилсон выходит за своей наградой. Она прикрыла ладонью рот, а из глаз покатились слёзы.

Директор на минуту замешкался, позже встал и подошел ко мне. Рукой он начал подталкивать меня к выходу, пока Уилсон купалась в собственном превосходстве. Что-то пробубнив, директор закрыл дверь перед моим носом. Мнение о нем улучшилось, не так уж и плохо всё. Извиняться не пришлось.

Хоть хоккеистов и выселили, отправив их отсюда подальше, но слухи никуда не исчезли. Я шла по коридору, подойдя к шкафчикам. Девчонки с другого факультета бурно обсуждали ту самую ужасную ночь, в которой я по своей удаче побывала. Одна утверждала, что из общежития вывозили гору трупов, а другая отрицала, говоря, что такого быть нем может. Я открыла шкафчик и положила на верхнюю полку тетради. Как вдруг кто-то громко и резко постучал по железной дверце, а потом она захлопнулась перед моим лицом, чуть не прищемив мне пальцы.

— Привет. — немного виновато улыбнулся Крис.

Я сразу обратила внимание на мотающуюся серьгу в его ухе. В сочетании с рыжими волосами выглядело довольно мило.

— Ты напугал меня. — отошла я, прижимая портфель к груди.

— Рыжик, опоздаем! — крикнул парень в конце коридора. — О, привет!

— Приветик. — тихо сказала я, что вряд ли Марк меня услышал.

— Я хотел кое-что спросить, но уже не успею. Тогда как-нибудь в следующий раз. — Крис подмигнул мне и хотел уже уйти, но я подбежала и остановила его.

— Лучше спроси сейчас.

— Да как-то неприлично такое спрашивать. — замялся он. — У тебя парень есть?

— Для себя спрашиваешь или дружок попросил? — засмеялась я.

— Значит нет у тебя никого. Хорошо. Удачи!

В приподнятом настроении он побежал по коридору. Я так растерялась, что забыла взять расчёску из шкафчика. Проворачиваю ключ, но он застревает в замочной скважине. Я трепала замок в руке, выдирая ключ оттуда, но он не поддавался. Занервничав, я топнула ногой так, что вибрация раздалась по телу.

Внезапно по двум сторонам от меня появились чьи-то мужские руки.

— Стой так и не дёргайся. — негромко сказал он. — Ты знаешь этих парней? Когда познакомились?

— А ты кто вообще? — я хотела повернуть голову, но парень положил руку на мою макушку и не дал развернуться. — Что тебе нужно?

— Я помогаю тебе с замком, но на самом деле хотел предупредить, что тебе желательно свалить в свой родной городок и не наживать проблем. — любезно проговорил незнакомец.

Он вытащил ключ и вложил его в мою руку. Я склонила голову вниз, чтобы попытаться увидеть лицо человека.

— Свали лучше ты. — я своей задницей отпихнула его.

А когда развернулась, то увидела только спину и затылок парня. Он одет никак обычные студенты здесь. Из-за быстрой походки чёрный бомбер распахнулся, и из кармана выпала бумажка. Я внимательно наблюдала за ним. Не знаю, что хотела разглядеть, но меня напугало его неожиданное появление. На белоснежной плитке остались следы от обуви. Парень, не переставая идти, повернул голову и словил мой оробевший взгляд. Он как-то странно улыбнулся, и словно провожая меня глазами, зашёл за угол.

Прозвенел звонок на большую перемену.

Я поспешно подобрала выпавшую бумажку и распрямила её.

"Существует легенда, что если кареглазая ведьма один раз посмотрит в сторону мужчины, то он навеки обречён на страдания. Посмотришь ли ты на меня? Быть может, обернешься? М.М."

Я сразу поняла, кому принадлежат инициалы. Пугало хочет меня увидеть?

Дочитав, я сминаю записку и верчу головой. Но кроме студентов, спешащих в столовую, никого не замечаю. Тот парень явно хотел, чтобы я прочитала послание. Он мне кого-то напоминает. Кажется, я видела его не раз. Скомканный клочок бумаги я кладу в правый кармашек рюкзака, думая, как мне поступить. Пойти туда, куда ушёл парень. Или следовать намеченному пути и разобраться в собственных мыслях.

Я выбрала второе.

В кабинете психолога было тихо и уютно: светлая мебель, мягкие пуфы и много-много развивающих книг. Молодая девушка открыла свой ежедневник и взяла розовую ручку. Её лицо выглядит настолько симметричным, что, кажется, она ненастоящая. Не с этой планеты.

— Присаживайся, Эмилия. Как твое настроение? — она посмотрела на мой бейджик, а после записала меня в какой-то бланк.

Я знаю, что психолог — это человек, копающийся в твоей голове и выдвигающий неумолимые диагнозы, и что при этом он будет выслушивать тебя и твоих тараканов. Однако, бывает и так, что психолог загоняет человека в ещё большую бездну его сознания, заставляя окончательно сбиться с толку. Полагаю, такой молодой специалист не сможет мне помочь.

— Чувствую себя позитивно. — отвечаю я, аккуратно присев на пуф.

— Это очень хорошо. Можешь звать меня просто Глория. Так, что тебя волнует, с какой проблемой ты ко мне пришла? — психолог захотела расположить меня к себе сразу, налив теплый чай.

Я сделала глоток. Она предложила мне конфеты, но я отказалась, посчитав, что это не дружеская беседа, а серьезный разговор.

— Я только поступила, и на меня тут же посыпались проблемы. Я не ссорюсь с одногруппниками, но не могу контролировать себя, когда преподаватель повышает голос. Не могу промолчать. Может, я не права, что отвечаю агрессией на агрессию, но считаю, что нельзя в таком тоне общаться со студентами. Я так мечтала поступить в художественный колледж, думая, что люди здесь творческие и добрые, но оказалось далеко не так. Я сейчас не чувствую радости, хотя цели достигла. — Глория что-то записывала к себе в блокнот и кивала головой, давая понять, что она слушает меня.

— Эми, ты в любом случае права, но так же сказала правильно, что агрессией ничего не докажешь. Люди часто срываются без повода, и этому нет объяснения. Пойми, что преподаватель тоже человек, его гнетут личные проблемы, он не может с ними справиться и выплёскивает злость на свою работу. На студентов. Не пытайся разобраться, не ссорься с ними, ведь ни к чему хорошему это не приведёт. Другое дело — это занижение оценок.

— Нет, оценки у меня отличные, но в колледже высокие требования. Я не справляюсь.

— Чем вы занимаетесь на парах? Можно взглянуть? — спросила Глория.

Я замолчала, уйдя в свои мысли. Может моей целью был совсем не колледж? Я просто хотела свободы и перемен. Меня душила неорганизованность моего города, в котором за последнее время не проводилось ни одного мероприятия. В Нью-Йорке полно развлечений, я бы нашла то, чем займусь на досуге. Будь то парк аттракционов, библиотека, поход по магазинам, музеи. В Гринсбурге мы лишь придумывали свои забавы, в виде прогулкам по крышам заброшенных зданий. Да, на крышах проверялась неимоверная смелость, так как здания постепенно осыпались и могли в любой момент рухнуть, оставив нас под завалами. Боялась ли я погибнуть? Нет.

— Эмилия? Можно я взгляну на твои рисунки? — повторила вопрос психолог. — Или ты устала? Мы можем продолжить в другой день.

— А? — словно проснувшись, оклемалась я. — Да, конечно.

Я полезла в портфель, вынув из него альбом с крутой машиной на обложке. В магазине не было выбора, пришлось покупать этот.

Миссис Глория улыбнулась и, взяв альбом в руки, принялась листать. Рисунков за неделю накопилось достаточно, а с учетом неудавшихся, оставалось пару пустых листов. В отличие от других ребят, я сохраняла все свои работы, а не выдирала лист и в истерике выбрасывала в мусорное ведро.

— Ты прекрасно рисуешь. Это правда очень хорошо, Эми. — похвалила она.

Внезапно Глория остановилась и как-то сомнительно стала разглядывать очередной рисунок. Я приподнялась с места, обескураженно глядя на портрет черноволосого парня. Я изобразила его слишком добрым, каковым он по своей натуре не является.

— Это твой молодой человек? — улыбнулась Глория, заметив моё смятение.

— Нет, что вы? Это не мой парень. — я так робко сказала, словно обманула её. — Популярная рок-звезда.

Он не мог быть моим. Я прибегала к мысли, представляя, что мы держимся за руки и гуляем по ночному городу. Банальная романтика, о которой стоит лишь мечтать. Только вот досада: чёрт, совершивший злодеяние, не может влюбиться в ту, которая знает его тайну. А хранительница секретов не вправе показывать свои чувства, которых она, кстати, сама боится, и которые вызовут у других одну лишь жалость, да и только.

По крайней мере, я пыталась устранять пошлые затеи, но мои тараканы в голове решили иначе. Они, бедные, больше не вывозят часовых истерик по тому, какой Миллер горячий красавчик.

Между прочим из-за этого рисунка у меня и начался скандал с миссис Уилсон. Она хотела забрать мой альбом, но по ошибке схватила другой — тот, что абсолютно пустой. Когда она одумается, что ошиблась, будет уже поздно.

— Эмилия, ты очень умная девочка. Не думай, что ты выбрала неправильную профессию. Её всегда можно сменить, а вот талант нельзя зарывать в землю. Продолжай развиваться в том же духе, и тебя ждут высоты. Я прекрасно понимаю твои переживания, ведь когда-то тоже сомневалась в выборе профессии. — Глория коснулась моей руки и хотела что-то сказать, но не успела.

Прозвучал сигнал оповещения по громкоговорителю.

"Внимание, студенты, которые проживали в общежитии, просим вас не расходиться и пройти в спортивный зал. Внимание, студенты…," — фраза повторилась несколько раз, и после радио утихло.

— Мне нужно идти. Спасибо, Глория, я к вам еще зайду, до свидания! — попрощалась я.

Насчёт следующего визита я, конечно, погорячилась. Она хоть и вежливая, любит поговорить, но как психолог слабая. Толком она не помогла, а поддержку я и сама себе могу оказать. Посмотрюсь в зеркало и скажу, какая же я талантливая.

В коридоре началась паника. Я только вышла из кабинета, как невысокий парень борзо задел меня плечом. Извинился, но боль осталась. Очередное доказательство, что слова не способны унять физическую боль, ещё хуже — душевную.

Все обучающиеся живым манером направлялись в одну сторону: те, кто жил в общежитии, и те, кому хочется погреть уши. Полицейские не внушали спокойствия, наоборот разжигали беспокойство внутри. Я двигалась за потоком, чувствуя, как наступают мне на пальцы ног. Через двадцать минут загнанное стадо стояло на месте в ожидании дальнейших событий.

— Добрый день, я старший следователь. — представился мужчина, вошедший в зал, одетый в традиционную полицейскую форму. — Сейчас мы будем вызывать вас к себе и задавать лёгкие вопросы.

— Это допрос? — выкрикнул кто-то из толпы.

— Ни в коем случае. Нам нужно разъяснить некие обстоятельства. От вас требуется лишь честность. — он надменно улыбнулся, окинув стоящих впереди парней презрительным взглядом. Что они ему сделали, что заслужили неодобрение?

Полицейский назвал первую фамилию, и к нему вышла, точнее, выбежала неброская девушка. Она так застеснялась или перепугалась, что нагнувшись завязать шнурки на потрёпанных кедах, не смогла этого сделать из-за трясущихся рук.

В нашем спортивном зале есть четыре комнаты для тренеров. Туда лучше не заходить. Святая святых. Люди в форме нарушили закон зала, впускали каждого студента по одному, не взирая на отказ. Принуждали.

Я смотрела за тем, как ребята сменяли друг друга. Те эмоции, с которыми они выходили из кабинетов, трудно поддавались объяснению. Их то ли успели замучить за пять минут, то ли они не поняли, что от них требовали. Нет. Скорее дело было не только в том, что ребята устали — они все были вымотаны, — но и во времени. Какие вопросы можно задать, чтобы студент смог честно ответить за ограниченное время?

Из четвертого кабинета вышел тот же мужчина, держащий красную папку в руках. С улыбкой на лице он подошёл ко мне.

— Имя, фамилия?

— Эмилия Картер. — ответила я, ощутив, как по затылку пробежались мурашки.

— Проходите в кабинет.

Я готова была к любому парадоксу, ведь пока ждала свою очередь, мысленно ответила на все возможные вопросы. Лямка портфеля то и дело соскальзывала с плеча. Закатив глаза и громко вздохнув, я захожу в комнату, глядя в пол. Разворачиваюсь, чтобы закрыть дверь, как громкий удар по столу заставляет меня вздрогнуть.

— Здравствуйте, я Эмилия. — медленно разворачиваясь, бубню я. Мои глаза расширяются от удивления.

Он сложил руки на груди, усадив свою задницу на стол. Не сказать, что я рада видеть его здесь, однако, наша встреча обещает быть незабываемой. Чертовски запоминающейся. То, с каким напором Миллер продолжает молча меня разглядывать, пугает и завораживает одновременно. Наглости ему не занимать. В открытую пялиться на мои ноги, так ещё и закусывать при этом нижнюю губу — под стать настоящим извращенцам. То есть описание подходит. Он развратник, а кто тогда я?

— Что ты здесь делаешь? Ты же хоккеист. — протянув, говорю я. — И слезь со стола! Плохая примета.

— Только из-за приметы. — он соскочил, встав на ноги и выпрямившись. — Ты уже забыла, рыбка? Я не только хоккеист. Решил помочь следствию. — Миллер ехидно улыбнулся, приближаясь ко мне.

— Издевательство полнейшее надо мной. — остервенев, я сбросила портфель на пол. — А игра будет? Скажи дату, чтобы я в этот день молилась о вашем проигрыше.

— Не трать нервы зря. Я не выйду в этом году. Считай, что сделал тебе одолжение, не появившись на арене. Тебе не придется отчеканивать молитвы, словно скороговорки. Мне жалко твой язык, сотрется об зубы. — сколько же самолюбия в нём уживается.

Мёрфи отодвинув стул, по-джентльменски приглашая меня сесть. Как истинная леди я позволила ему поухаживать за мной, пусть наша светская беседа происходит не в ресторане, а в тренерском кабинете. Я села, а вот он, кажется, не собирался. Миллер, откровенно говоря, не стесняясь, провел своей рукой по моей спине вдоль хребта, снизу-вверх, и остановился возле шеи. Кончиками пальцев он стал поглаживать область вокруг правого уха, а спустя некоторое время переместил руку на мой подбородок. Какая же у него огромная ладонь!

— Перестань. — прошептала я, заметив, как мой голос заметно дрогнул.

— Я до сих пор помню мягкость твоей кожи. Глупо, правда? Давай же, кивни. Скажи, что я сумасшедший. Говори, Эми. Я чувствую, ты хочешь выразить своё негодование. Да? — он кладёт ладонь на мою голову и сам её покачивает, заставляя меня кивать и соглашаться с его словами. — Я не могу промолчать, да и не хочу. Ты приятно пахнешь, особенно когда боишься. — ясным и решительным, но несколько грубым голосом сказал Миллер.

— Я хочу ответить на вопросы и пойти домой.

Он вроде сделал мне комплимент, но в то же время занизил, лишний раз напомнив, что я трусливая девчонка. А как не пугаться, когда сзади меня стоит ходящее пугало? Ему бы на огород, будет отпугивать грачей своими сверкающими серебряными цепями и кольцами. И я бы искренне посмеялась, увидев, как птицы нагадят на его придурковатую голову.

Мне весьма в тягость находиться рядом с ним так близко, тем более один на один. Моя фантазия словно начинает жить отдельно, перестаёт слушать разум. Придумывает какой-то бред, посылая странные импульсы по всему телу, как ток.

— Хорошо. — обогнув стол, он занял позицию на противоположной стороне, сев на стул. — Вопрос первый, почему ты не смотришь мне в глаза?

— Тебе не кажется, что вопросы не по теме? — в немом удивлении я принялась рассматривать свою расклешённую юбку.

— Для тебя я мистер Миллер. Мне повторить вопрос? — как быстро меняется тон его голоса.

Вяло поднимаю голову. Теперь мой взгляд прикован только на его не до конца застегнутую чёрную рубашку. Зачем придумали пуговицы возле шеи, если мужчины редко их используют? Его ключицы соблазнительно выглядывают из-под рубашки, и я закусываю щеки изнутри, пытаясь справиться с накатывающим желанием снять с него проклятую вещь. Что в нем такого, что мне так сносит голову? Может, он пользуется специальными возбуждающими феромонами, привлекающие женщин?

— Как скажите, мистер Миллер. Я смотрю Вам прямо в глаза, так намного лучше? Вас устраивает? — съязвила я, получив одобрительную улыбку.

— Более чем. — парень неожиданно наклонился ко мне через стол. — Вопрос второй, ты кому-нибудь рассказывала о нас? Твоя подружка знает, что ты влюбилась? Пора бы поделиться с ней радостной новостью, а то лопнешь от переизбытка эмоций. Такое чувство нельзя держать в себе.

Что он имеет в виду?

— Чего?! — от возмущения я даже икнула. — Ври, но не завирайся хотя бы! Что ты навыдумывал, придурок?

В одно мгновение Миллер откуда-то достал нож и вонзил его в стол, привстав со стула. Я вздрогнула и опустила голову, как провинившаяся девчонка. Как назло, меня пробрало на смех.

— Не отвечай вопросом на вопрос, поняла меня? Кто разрешал тебе опускать голову, посмотри на меня. — грубо ухватив мой подбородок, он приподнял мне голову. — Смешинку словила? Открой рот, я её достану. Открой свой чёртов рот! — прикрикнул Мёрфи.

Я хотела убрать его руку, но не смогла. Он причинял мне боль. Не замечал, как усиливает хватку, что челюсть сводит. Жмурюсь, а позже распахиваю глаза, намокшие от слез. Теперь мне стало страшно смотреть на него, но отводить взгляд я не собиралась, дабы не раззадорить его больше.

— Я поняла тебя. Прости. Вас. Простите. — запутавшись, я по-щенячьи заморгала.

— Прощаю. — он сел обратно. — Не сомневался, что ты сообразительная девчонка. Как ты смотришь на то, чтобы поиграть? — в его глазах блеснула искра, и я увидела в них азарт.

— Во что?

— Этим вопросом ты подтвердила, что согласна со мной играть. Отлично. Правила легкие, тебе нужно каждый раз прятаться, если видишь меня. Если я тебя нахожу — ты получаешь наказание. Нет — тогда поощрение в виде подарка.

— А что если я не соглашусь?

— Тебе придётся согласиться. Иначе я буду преследовать тебя всю твою никчемную жизнь и поверь, тебе это не понравится. А тут у тебя предоставился шанс на свободу. Попробуй, избавься от меня. — Миллер нервно перебирал пальцами по столу, подталкивая меня к ответу.

— Хочешь сказать, что по окончанию игры, если я выйду победительницей, то ты забудешь, что я свидетельница твоего убийства? Звучит как-то неправдоподобно. — я наклонилась, потянувшись за портфелем. Заглянув под стол, я увидела, как он до побеления костяшек сжимает кулак. — Разве убийцы не расправляются с теми, кто владеет информацией?

— Я не боюсь загреметь за решётку.

Ещё как боится. Просто думает, что я стану молчать.

— Когда я пойму, что я выиграла?

— Ты так уверена в своей победе? — улыбнулся Миллер. — Каков твой окончательный ответ?

Я достала из портфеля альбом и ручку, вырвала пустой лист, написав сверху"Договор". Он как-то грубовато рассмеялся, заметив мой серьёзный подход. Но меня это не остановило, я продолжила писать.

— Не шутишь? — он прочёл написанное. — По-твоему, я должен пойти в полицию и сдаться добровольно, если проиграю? — Мёрфи поменялся в лице, явно не ожидая, что я могу настолько всё закрутить.

— Да. — твёрдо отвечаю я. — И ты подпишешь договор, у тебя выбора нет. Таковы правила.

Он берёт ручку и вместо подписи подписывает ещё один пункт.

— Что за…? — я замотала головой, собираясь разорвать бумагу, но он выхватил у меня листок, прижав его к себе. — Я не стану подписывать! А уж тем более не стану твоей девушкой на побегушках! Понял?

— Она еще и недовольна. — выгнув бровь, он развёл руки в стороны, удивляясь моей реакции. — Брюнетка, скажи спасибо, что я тебе шанс даю на мирную жизнь.

— Слушай ты, черноволосый. Благодаря мне ты до сих пор спишь на теплой кровати, а не на гнилом матрасе, на котором до тебя валялись бомжи. Молиться на меня должен, а он одолжения делает. Спасибо ему сказать… Спасибо. — забубнила я, отбирая у него лист.

На эмоциях поставила подпись, заставила его сфотографировать наш договор и, аккуратно сложив вдвое, убрала альбомный лист в портфель.

Лишь выбежав из кабинета, ко мне начало приходить осознание. На что я подписалась? Так еще и наказания. В угол поставит или сладкого лишит? Может и того хуже, лишит, но не сладкого. Я не могла сдаться. Дала б я ему отказ, он бы стал преследовать меня. Я не уверена, что он будет играть честно. Всё это выглядит как полнейший абсурд. Миллер мог бы избавиться от меня в два счёта, что ему мешает? Нашёл во мне игрушку?

Как бы оно ни было, но он откуда-то взялся, нашел меня и предложил свою игру, ставка в которой — моя свобода. Раз уж мне предоставился шанс, то я отправлю его в тюрьму, иначе он не даст мне спокойно жить.