Кто в бане живет

Алена Смирягина, 2022

Пианистка Лариса с пятилетним пасынком приезжает на дачу. Несколько лет назад мать мальчика пропала, что с ней случилось – так и не удалось выяснить. Сейчас серьезная опасность нависла над мальчиком, Лариса – единственный человек, который сможет спасти ребенка. Если поймет, что здесь вообще происходит.

— А как умерла первая жена Кости? — спросила Лариса, плотно закрывая двери предбанника.

Вера быстро расстегнула яркий сарафан с маками, сбросила его с плеч, и аккуратно, чтобы не запылить подол, сняла через ноги. Так же легко и непринужденно, обняв себя, расстегнула бюстгальтер и, ни мало ни стыдясь, повесила его за длинную розовую бретельку на ржавый гроздь, торчащий из двери в парную.

— А никак, — весело глянула на Ларису, — пропала и все.

— Виталика жалко. Потерять мать в пять лет… — покачала головой Лариса, перебирая тонкими музыкальными пальцами деревянные пуговички на груди.

— Да он скоро забудет ее, спорим через год тебя будет мамой называть, — Вера собрала шикарные темные волосы в небрежный пучок и спрятала их под линялую лыжную шапочку, — чего ты мнешься? Оголяйся уже, париться пойдем.

Лариса неловко улыбнулась, расстегнула пару пуговиц, замялась, подслеповато щурясь без очков.

— Виталик стал какой-то странный, как мы на эту дачу приехали — доверительно зашептала и, будто решившись, начала быстро стаскивать с тощих бледных плечиков майку, — укусил меня, представляешь?

Но Вера ее уже не слушала. Она открыла дверь, и баня дохнула на них горячим тяжелым паром.

— Давай на верхнюю полку, — скомандовала Ларисе, примеряясь к большим свежим веникам, рядком лежащим на лавке.

— Я вообще-то небольшой любитель бани, — призналась Лара, осторожно пробираясь на цыпочках между лавкой и шайками, — всего пару раз с Костей ходила.

— С Костей?! — наигранно удивилась Вера, — и не постеснялась?

— Костя мой муж, — Лариса сделала акцент на слове «муж».

— Ты просто вовремя подвернулась, — немедленно нашлась Вера, и добавила спокойно, словно кино рассказывала, — он бы точно на мне женился после Анютиной смерти, если б не ты со своим пианино.

Лариса хотела сказать, что пианино тут ни при чем, что на ее концерт Костя попал случайно, и что никогда бы он не женился на Вере, потому что она ему никогда не нравилась, потому что ему вообще не нравятся вот такие, — напористые и громкие, с большой грудью и тонкой талией, с такими тяжелыми вьющимися волосами, с полными плечами с веснушками, с глазами, темно-синими, как слива-венгерка, какие сушила Ларина бабушка в деревне. И вообще, хотела она сказать серьезно и даже жестко, хватит уже об этом, и хватит разговаривать так, словно она, Лариса, — маленькая и глупая, а она, Вера, — умная и большая. Лариса хотела все это сказать, а потом обидеться, встать, хлопнуть дверью… куда-то подевались очки, и на верхней полке было так жарко, что даже дышать было тяжело, не то, что сердиться.

— Вер, ты слишком натопила, — еле слышно проговорила Лариса.

— Да разве ж это слишком? — звонко, как будто и не было вокруг этого удушающего пара засмеялась Вера.

На ее плечах, руках и на лице выступили крупные капли пота, от шеи тонкой дорожкой пот стекал в ложбинку между грудями.

— Ложись, поровней! — командовала Вера и, как только Лариса опустилась на полку, положив голову на руки и стараясь не касаться лицом горячих досок, взяла деревянный ковш и зачерпнула из ушата воды.

Камни зашипели, от них повалил пар, а по бане пошел сладкий эвкалиптовый запах.

— Зачем ты? И так дышать не могу… — взмолилась Лариса.

Но Вера только хохотнула в ответ и, макнув пушистый березовый веник с тонкими эвкалиптовыми листами-стрелами в ушат, начала хлестать Ларису по голым плечам, по спине, но икрам и пяткам, приговаривая:

— Выйди, выйди кручина, приди, приди благость… Так моя мать причитала, когда молодой была и в баню со мной ходила.

Вера вытерла рукой пот со лба, подоткнула выбившиеся мокрые пряди волос под смешную шерстяную шапочку.

— А вот что на голове у тебя ничего нет — это непорядок, — заметила, и опять макнув веник в эвкалиптовый настой, захлестала с новой силой.

Лариса закрыла глаза.

— Побыстрей тебя или подольше? — насмешливо спросила Вера.

— Побыстрей… — простонала Лариса.

— Побыстрей? А банник этого не любит, не любит…

— Бабник?

— Банник, дура! — заливисто захохотала Вера, — тот, кто живет в бане, дух такой. Он очень не любит, когда люди в парной друг друга поторапливают.

Заскрипела заслонка в печи, загудел в трубе ветер, и в бане пахнуло дымом.

— Это еще что? — удивилась Вера, бросила на скамейку веник и присмотрелась к печке.

Сквозь густой пар, поваливший невесть откуда, на трубе, ближе к потолку, еле виднелся железный язычок заслонки.

— Так не пойдет, мы так угорим, — тревожно сказала Вера, и, сняв шапку, обмотала ею руку, чтобы не обжечься.

Тяжелые кудри темной волной упали на розовые плечи. Сначала она попыталась достать заслонку, встав на цыпочки, а когда не получилось, перевернула под ноги пустую широкую шайку. Заслонки поддалась нехотя, дым потянуло в трубу.

— А теперь слезай, — командовала Вера, надев лыжную шапочку обратно.

Лара послушно слезла с полки, в изнеможении опустилась на лавку, рядом с вениками, деревянными шайками и ладным, словно позаимствованным из музея русской утвари, ковшиком. Внизу было легче дышать, Лара огляделась. Вера хлестала себя веником, стоя посреди бани, и крупные сладкие капли эвкалиптовым дождем летели в разные стороны. Ее ладная крепкая фигура сливалась для Лары с ребристой, обшитой вагонкой стеной. «Я оставила очки на столе», — вспомнила Лариса, плеснула себе на плечи ковш холодной воды и вышла в предбанник. На столе, покрытом вытертой клеёнкой, у кувшина с морсом лежали ее очки. В очках мир был значительно ярче и как-то дружелюбнее. Лара завернулась в полотенце и вышла на улицу.

Конец ознакомительного фрагмента.