Чёрная нить

Алена Никитина (2024)

Фениксы и океаниды испокон веков притесняли друг друга. И день, когда они достигнут точки кипения, неумолимо приближался. Настала пора — пламя и лёд схлестываются в битве. Наследник клана океанидов оказывается в самом сердце разгорающегося противостояния. В довершение всех бед, судьба вновь ставит на его пути ту, с которой его связывает неведомая чёрная нить.

Часть 1. Пролог

Адское пекло, как же Янар умаялся! Веки слипались — до того долго соплеменники готовились к казни убийцы и захоронению павших. Хотелось взвыть: «Ну давайте, ненаглядные! Рожайте! Делайте дело или не делайте — всяко уже едино!» Едкие речи вились в уме, но с губ не срывались. Янар оглядел фениксов, оцепивших воронку вулканического кратера. Перехватил беглый кивок собрата, подсказавший, что с приготовлениями покончено.

И прокричал в черноту ночи:

— Да сгинут в огне рождённые в огне! Да омоются они пламенем и упокоятся на веки вечные!

Взрыв свистов и рукоплесканий заглушил эхо прогремевших слов. Поднялся гомон, задорный и весёлый, как застольная песнь. Другим в миг погребения павших подобало бы держать головы склонёнными и хранить молчание, но на Ифлога властвовали иные устои. Фениксы провожали собратьев в последний путь улыбками, пылкими возгласами и плясками под барабанный бой.

Земля задрожала, грозясь просесть и обрушиться. Тени сгустились и потемнели, когда из вулкана повалили клубы чёрного дыма, подсвеченные отблесками забурлившего в жерле пламени. Огненные струи скопом хлынули в затянутое смогом небо и рассыпались ворохами искр. Часть окропила столпившихся фениксов, но не оставила ожогов, не испепелила перья на алых крыльях.

Фениксы упивались лавовыми брызгами на коже. С наслаждением наполняли лёгкие раскалённым воздухом. Один переминался у двух мёртвых тел, завёрнутых в красные шелка. Другой держал кинжал у горла скованной цепями вырожденки — гарпии-нереиды. Вместо перепончатых крыльев на её спине остались сочившиеся кровью обрубки. На предплечьях не было чешуек — вырвали. Почти лишённая чар вырожденка едва держалась на ногах и обращала дурной взор к небу. Белые волосы липли к её изрезанным щекам.

Мало кто жаждет смерти. Вырожденцы — не исключение. Но за жизнь существует одна равноценная плата — жизнь. Девчонку неспроста приговорили к казни. Вчера она обезумела и задрала двух фениксов. Пусть ликует, что Янар снизошёл до жеста милосердия и решил не пытать её. Мог бы кости по одной выломать. Мог бы на куски разодрать, чтобы поджарить каждый в кипящем масле.

— Великий Умбра! — Голос Янара хлестал кнутом. — Сохрани пепел павших в своих владениях и смешай его с пеплом уже упокоенных детей огня! Кто вышел из пламени, пусть угаснет в пламени!

— Кто вышел из пламени, пусть угаснет в пламени! — поддержал его хор голосов.

Двое фениксов сбросили свёртки с телами в жерло, а третий подтолкнул к нему зашипевшую вырожденку.

Стерлись улыбки. Смолкли и барабаны, и затих бивший по ушам гул. Звякнули стискивающие девчонку цепи. Она споткнулась. Подковыляла к краю воронки, обветриваемая пепельным дымом. Вдруг запрокинула голову. Рассмеялась, и ветер разнёс хохот над вулканом.

— Жизнь за жизнь! — выплюнул Янар.

Чары огня покрыли глаза фениксов искристой краснотой. Сотни пылающих взглядов прожгли вырожденку. Надзиратель резанул кинжалом по её горлу, и багряный ворот окрасил хилую шейку. Рот девчонки приоткрылся в немом вопле. Обмякшее тело ослабло и осело наземь. Подогнанное сочным пинком, соскользнуло с края воронки и сгинуло в дымно-огненной круговерти.

Захлопали крылья. Друг за другом фениксы рванули ввысь и закружились над кипевшим жерлом, образуя ритуальный круг.

Янар не разделил повального веселья. Поднялся в воздух, понёсся вниз и приземлился у подножия вулкана. Вбежал по лестнице, утекавшей в его глубины, и вскоре распахнул врата правительственного зала.

Трон царствовавшей на Ифлога династии высился у противоположной стены. Его соорудили предки Янара — верховные заклинатели огня. К делу подошли с толком. Подвесили кресло на прикреплённые к потолку цепи. Спинку из неопалимого дерева эвено украсили с двух сторон распахнутыми крыльями и увенчали черепом мантикоры. Черепа пылились и возле трона, усеивали помост и пятиступенчатую лестницу, к нему примыкавшую. Фениксы как бы вбили их в пол. Замуровали.

— Жаркой ночи, ягодка. — Янар ощутил укол чужого взгляда и щёлкнул пальцами.

Десятки факелов вспыхнули и озарили зал. Теперь света хватало, чтобы Янар мог рассмотреть дриаду. Закутанная в плащ, она стояла в углу и скребла ногтями стену. Горящие огни выхватывали из теней капюшона лицо, смуглое, искаженное гримасой боли и блестящее россыпью испарин. Выдержка дриады дала трещину. Азалия не железная — за доспехами хладнокровия бьётся живое сердце. Занятненько. Поначалу-то казалось, что её ничем не пронять. Но нет. Она даже на вулкан не пожелала подняться. Не захотела смотреть, как казнят её подопечную.

Злой рок свёл Янара с Азалией пару месяцев назад, когда Янар уже плюнул на гиблую затею — приручение вырожденцев. И пожелал обратить пеплом тех десятерых, кого отловил и насильно приволок на Ифлога. Достали! Утомили! Казалось, они быстрее сердца себе выгрызут, чем согласятся поладить. А жаль.

Два бога: Тофос — дневной, Умбра — ночной, создавали мир и населяли его существами. Тофос сотворил народности, чья магия опиралась на силы света, Умбра сотворил народности, чья магия опиралась на силы тьмы.

Позднее появились гибриды — дети двух существ, принадлежавших к разным, но созданным одним Богом народностям. Появились вырожденцы — дети двух существ, принадлежавших к разным народностям, созданным разными богами с противоположной магией. Вырожденцев часто называли идеальными орудиями убийства. Только по их венам свободно текли чары двух несовместимых существ.

Вырожденцы сильны, но за силу взята плата: чем старше они становятся, тем отчаяннее внутри них разгорается бой двух непримиримых сущностей — светлой и тёмной. К двадцати пяти годам вырожденцы впадают в безумие и превращаются едва ли не в дикое зверьё.

Само собой, держать в клане выводок тварей, кипящих противоборствующими чарами, глупость еще большая, чем попытки их приручить. Потому-то Янар и готов был развести руками, мол, не дано.

Но тут свалившийся ему на крылья племянничек — Рубин — притащил на Ифлога лесную девицу. Не блудницу для увеселений, а считавшуюся издохшей дочь Стального Шипа — павшего дриадского тирана. За Азалией хвостом подтянулись чистокровные существа, отвергнутые кланами и принявшие её поддержку. Подтянулись вырожденцы, которых Азалия воспитывала чуть ли не с рождения.

Двукровные ублюдки заглядывали ей в рот. Без прикрас. Бегали за ней как детвора за кормилицей.

— Всё кончено? — не то хрип, не то стон соскользнул с губ Азалии. Она пошевелила ими, словно проверяя, не исчез ли шрам на щеке. — Шивани мертва?

— Казнена. — Янар пересёк зал. Уселся на трон и принялся раскачиваться. — Можешь выдохнуть.

— Ты можешь выдохнуть, — с нажимом произнесла Азалия. — А мне они как дети.

— Шивани свихнулась.

— Знаю. Но гибель дитя — не то, чему до́лжно радоваться.

Скрежет тронных цепей истязал слух и отражался от стен зала. Янар выдохнул из носа дым. Поначалу густое сизое облако потянулось к ощерившемуся копьями и алебардами потолку и расплылось завитками.

— Мы их теряем, Янар, — женский голос, твёрдый, резавший похлеще ножа, разогнал тишину. — Я теряю детей! У меня и так их немного осталось. Пока ты решишься дать океанидам бой, мои подопечные сойдут с ума — впору иных воспитывать. А фениксы твои не…

Азалия осеклась. Невысказанные сомнения в мастерстве фениксов-бойцов будто сгорели по пути на волю.

— Такая ты умная, пока пасть не раззявишь, — с напускной вежливостью прочирикал Янар. — Не?.. И что же скрывается за сим «не»? Не ровня океанидам? Думаешь, разумно заявлять о таком верховному заклинателю огня? Не боязно?

— Я смолчала. — Кривоватую ухмылку с лица Азалии будто ветром сдуло.

— Видишь ли, ягодка, — запальчиво, но чётко выпалил Янар, — дерзкий поступок начинается с того мгновения, как ты впускаешь в свою садовую головушку дерзкую мысль.

Он смежил веки. Стиснул кулаки и постарался обуздать гнев, пламенем растекшийся по венам.

Тщетно.

— Океаниды! — Восклик Янара будто из каждого угла загрохотал. — В печенках у меня сидят твои океаниды! Ходят строем — то ли укуренные, то ли из могил восставшие! Ночь к ночи зад Дуги́¹ вылизывают. А что он? Он возомнил себя карателем неугодных! Ведёт своих вояк по остывшим следам пламени. По нашим следам! Великое бесчестие для Дуги́ — не лишить феникса чести! По миру молва ходит, дескать, где ледяной всадник проскакал, там огневик развеялся пеплом.

— Я согласилась прилететь к тебе по одной причине. — Золотые глаза Азалии оставались спокойными и ясными. — Рубин поведал, что ты помышляешь с океанидами поквитаться. Я поверила. Привела к тебе воспитанниц. И что же вышло? Почему ты медлишь, Янар? Почему не ведёшь бойцов в Танглей?!

— Да потому что я не смертник, придура ты этакая! — Крик Янара громом разнесся по залу.

Десять факелов потухли. Выжившие негодующе зашипели и выстрелили огнём в потолок, рассеивая жар и рассыпая искры.

Ещё немного, и Янар схватил бы Азалию за шкирку и швырнул в вулкан. Хотя её стойкость восхищала. По её лицу не пробежала и тень испуга. Азалия не отшатнулась от стены. Знала, зараза, что Янар её не тронет. Больно нужна. Потаскуха! Рассудила, как видно, что упрёки в бездействии распалят его, и он бросится в пекло — в обречённую на позорный провал бойню с океанидами.

Да как бы не так! Янар пока что не пропил мозги, чтобы идти на поводу у подстрекательств.

Из горла вырывались клубы дыма. Вздох за вздохом Янар собирал крупицы не испепеленного гневом самообладания.

— Мне понятна твоя суетливость, — проскрежетал он, силясь потушить внутренний пожар. — Супруг твой ненаглядный гниет в танглеевском узилище. Но спешка — враг успеха. Стальной Шип² — яркий тому пример. Ты и сама облажалась в битве за Барклей и сбежала, поджав листья. Уж прости, но меня не прельщает столь безотрадное будущее.

Капюшон чёрной накидки сполз с макушки Азалии, высвобождая тёмно-коричневые локоны. Янар напрасно на неё покосился — язык прирос к нёбу.

М-м-м… Ну что тут скажешь, Янар — мужчина. Залюбовался, кается. Потонул в золотых глазищах, искусно подведённых, в бахроме ресниц. Оценил полновесные груди — подтянутые корсетом и алой рубахой, они мелькнули за полами разошедшегося плаща.

Азалия — дева не первой свежести. И всё же она не утратила очарования. Могла бы скрасить Янару одинокую ночку. Или… Нет. Он знавал схожих девиц. Преследуя свои цели, они завлекали охмуренных мужей иллюзией приязни, а на деле, как ни ублажай, мечтали о потерянных любовниках.

Не упоминая уже, что жертвы столь расторопных девиц в итоге захлебывались кровью.

Киган — покойный отец Янара — говаривал, что внутри фениксов горит вечный огонь.

Так вот эти девки знают, как его потушить!

Стук сбил Янара с мысли:

— Входите!

Двери распахнулись.

В зал вместе с раскалённым воздухом и дымом шмыгнули двое: Зорий — верховный над бойцами, и Рубин — бастард Азера, старшего брата Янара. Оба чернявые и красноглазые. Оба в кожаных портках и безрукавках с открытыми спинами. Первого выделяло длинное лицо и вечно суженный зрачок. Второго — рыжая чешуя на предплечьях, выдававшая родство с дракайнами.

Оба синхронно преклонили колени, и алые крылья расстелились за их спинами.

— Жаркой ночи, дядя. — Рубин улыбнулся, обнажив приметные клыки.

Дядя! Огненный бес ему дядя, чтоб его!.. Заделал братец отпрыска клятой дракайне, а Янару теперь маяться.

Но полно-полно, бастард Азера пока что полезен.

Трон качнулся вперёд, и Янар спрыгнул с него, вприскочку спустился по лестнице и посмотрел на вставшего Зория.

— Вести пришли, мой правитель, — отчитался тот, сверкнув алыми глазами. — Океаниды умертвили трёх фениксов.

— Ледышки некстати очутились рядом с поселением, — добавил Рубин, — где наши промышляли разбоем.

Смех Азалии разнёсся по залу. Янару стало тошно от самого себя. В голове вспыхнула мысль, что упрёки в нерешительности более чем заслужены. Дуги́ совсем охамел. Он всё чаще затягивал петли на шеях фениксов. Охватывал всё больше территорий, к слову, ему неподвластных. Вопрос времени, когда он сыграет на опережение и первым развяжет войну.

— Разведка донесла, — подал голос Зорий, — что океаниды и ореады подписали договор вассалитета.

— Дурная весть. — Янар нахмурился и уточнил: — Что-то ещё?

— Сын дриадского правителя ошивается у Парников, — поведал Рубин. — Это деревушка к северу от леса Барклей.

— Олеандр? — Азалия устремила к нему нечитаемый взор. Её брови поползли на лоб. — Что он там потерял? Интересно…

— Весьма интересно, — Янар даже воспрял духом. — Это ведь он братается с сыном Дуги́?

— Память вас не подводит, — кивнул Рубин.

— Он не жилец. — Азалия сдула ниспавший на лоб локон. — Мои девочки отыщут его и прикончат.

Великий Умбра, даруй Янару сил не испепелить дурную девку! Он обернулся и пронзил её взглядом.

— Не прикончат! — отрезал тоном, не терпевшим возражений. — Тебе уже выпадал шанс его умертвить, и ты оплошала! Ныне я вершу его судьбу! Дохлым он не представляет для нас ценности, а живым может превратиться в рычаг давления. Ежели болтовня подтвердится, нам до́лжно перехватить Олеандра и пленить. — Янар распахнул крылья, разгоняя душное марево задымленного воздуха, и прошёл к трону. — Вдобавок нужно выведать, что творится в Танглей. Воины. Рядовые и каратели. Численность. Посты охраны. Заслать разведчика не получится — Дуги́ мнителен. Слыхал, пришлых существ он едва за порог хижин выпускает. Зорий?..

— Слушаю.

— Собирай воинов, — повелел Янар и обратился к Азалии: — Мы отыщем в Танглей крысу? Или они там все блюдут ведомую лишь им честь?

В тронном зале сгустилось безмолвие, которое вскоре нарушил едва слышный шёпот:

— Думаю, я знаю океанида, которому наши цели придутся по нраву. Я не горю желанием с ним связываться, но…

— Он поможет нам поставить океанидов на колени? — вопросил Янар.

— Да, — прозвучал ответ.

— Кто он?..

Примечания

1

Примечание автора: некоторые мужские имена океанидов не склоняются. Читаются с ударением на последнюю гласную.

2

Стальной Шип — Эониум, отец Азалии, былой правитель клана дриад. В далёком прошлом, поддавшись гневу, он развязал бой с Азалией, её незаконным супругом Лета́ и их внебрачными детьми-вырожденцами. Тот бой стал для Стального Шипа последним.