Из Парижа писем нет

Алена Нарциссова

Восемь историй, оригинальных и поэтичных. Герой каждого рассказа мечтает о большой будущем. Композитор пишет музыку и думает о звездах, кто-то хочет уехать в жаркую страну, космонавт мечтает вернуться домой, а дворник у порога органной школы хранит свою тайну. Для всех рассказов характерны легкость языка и необычная сюжетная линия.

Органная школа

Рассказ дворника

1

Я почувствовал неприязнь к себе сразу же. В первый же день. Было совсем ранее утро, когда я вошел в белое здание с колоннами. Обстановка была умопомрачительно роскошной. Позолоченная лепнина и большая антикварная люстра в холле, невероятно высокие потолки — такие, что даже голова кружится, если посмотреть наверх. Разноцветные витражи, мраморный пол, тяжелые парадные двери. Гулкие коридоры из холла уводили вглубь здания и казалось, что конца им нет, все они вели в классы, большие и поменьше, и множество других помещений. Некоторое время я стоял посередине холла и не мог сдвинуться с места, даже не знал, куда смотреть — все было так изысканно, величественно, дорого и красиво. Никого не было вокруг, я прошел холл и оказался в органном зале.

Орган был огромный, в барочном стиле, и стоял на возвышении, в глубине зала. Несмотря на ранние часы, органист уже приступил к своим занятиям. Вероятно, это был преподаватель, поскольку ученики приезжают не раньше десяти. Я стоял за колонной, и он не заметил меня. Звуки постепенно наполнили все пространство, было ощущение, что они пронизывают все мое тело и проходят насквозь. Да, такое невероятное ощущение, что я долго не мог пошевелиться, но затем решил проявить деликатность и не мешать органисту — он мог меня заметить в любой момент. «У меня еще будет время послушать», — так подумал я в тот момент и вернулся в холл.

Несколько дверей, выходивших сюда, были открыты. Видно, что здесь только что была утренняя уборка. Влажные мраморные полы блестели, в открытые окна врывался свежий воздух. Я решил осмотреться и заглянул еще в учебную аудиторию — класс был тоже особенный. Дорогие лакированные парты из натурального дерева, фортепиано в углу, нотные листы и какие-то книги на полках. Я сел за одну парту, постучал по ее гладкой поверхности пальцем. Звуки музыки теперь прекратились и снова стало очень и очень тихо, каждое движение и каждый шаг создавали эхо и множились в пространстве. Я снова направился в холл и решил подождать на кожаном диване у золоченых напольных часов.

И тут неожиданно возле меня появился лакей. Сначала он раскланялся, но, как только узнал, что я всего лишь новый дворник, он прямо зашипел от злости, начал размахивать руками и перечислять, что запрещено, что нельзя, куда не входить, не стучать и не смотреть. По его словам, переступать порог здания с колоннами мне запрещено. Я буду убирать только территорию и заходить можно только в дворницкую — одноэтажную постройку за школой. К ученикам не подходить, не рассматривать их, ни с кем не разговаривать и не задавать вопросов. Директор появится около полудня и даст мне указания. Приходить к нему в кабинет не надо, он сам найдет меня. Ни шагу к парадному входу с колоннами. Также лакей выразил надежду, что я понимаю, куда я попал, и насколько это невероятное место. Вести себя тут следует подобающе. Но, скорее всего, я не гожусь для этой работы. Другие даже мечтать не могут о том, чтобы оказаться здесь. В этом уникальном месте для избранных.

Еще бы мне не знать, куда я попал. Я ближе к этой школе, чем кто-либо. Конечно, я не стал рассуждать об этом при лакее и вышел на улицу. Я прошелся по дорожкам, ведущим к зданию, а затем отошел довольно далеко — так, что можно было рассмотреть все здание целиком, во всем его великолепии, и окружающий его ландшафт.

На зеленом холме, там, где заканчивались строения и ничего больше не было вокруг, стояло абсолютно белое, невероятной красоты здание. Оно похоже было то ли на собор, то ли на маленький дворец. Парадный вход с белыми колоннами, лепнина по всему периметру и под крышей, сводчатый потолок. А вокруг только зеленые поля и пустырь. Однако это очень, очень привилегированное место, и далеко не каждый мог оказаться на пороге. Город далеко, добираться сюда можно только на автомобиле — и путнику каждый раз предстоял неблизкий путь по бездорожью сельской местности. Но это лучшая и самая престижная органная школа. Попасть сюда почти невозможно, а пройдя десяток всевозможных испытаний нужно иметь еще и средства на оплату дорогих преподавателей.

Я прогулялся еще, осмотрел унылую серую дворницкую, потом к обеду явился директор. Он дал мне инструкции насчет уборки и также потребовал, чтобы я не переступал порога здания. Я сказал было ему, что бывал уже здесь, о моем происхождении, кем я приходился тому, кто управлял здесь всем, но он отмахнулся: «Это же когда было…» И ушел обратно за колонны, в свой кабинет с кожаным креслом.

2

Каждый день к входу подъезжали дорогие автомобили, и из них важно выходили ученики — они чувствовали свою избранность и давали осознать свое ничтожество окружающим. Навстречу выбегал лакей и услужливо нес до школы их багаж и папки с нотами, придерживал дверь и кланялся, предлагал воду, лимонад, относил пальто и сопровождал в класс.

Каждый ученик был не похож на другого, но было в них и что-то общее — высокомерность, погруженность в себя, и еще всевозможные модные атрибуты вроде швейцарских часов и дорогой одежды. Даже увидев кого-то из них в другой обстановке, в городе, можно было бы догадаться, что перед тобой ученик той самой органной школы. Молодой человек с длинными волосами в модном плаще, ухоженная дама лет сорока, всегда носившая солнцезащитные очки. Девушка с фиолетовыми волосами, полный мужчина, всегда приезжавший в сопровождении слуги. Все они шествовали мимо меня, пока я подметал дорожки у школы, проходили, не глядя по сторонам, высоко подняв голову. Несмотря на их снобизм, я восхищался всеми этими органистами и даже был согласен с тем, что все, даже начинающие ученики, люди избранные. Ведь они могли обращаться с этим гигантом, королем инструментов. И не директор, не ученики и преподаватели были центром органной школы, а орган был сердцем здания и всего заведения, его трубы уходили высоко под сводчатый потолок, а звуки пронизывали находящихся в органном зале и улетали куда-то ввысь. Я подходил послушать его голос с обратной стороны здания, подолгу стоял под окнами и каждый раз восхищался глубокими тревожными нотами.

Почему я оказался здесь, в этом месте и среди таких людей? Ну, этому предшествовал целый ряд событий. Скоро состоится рассмотрение моего дела, и я очень надеюсь, что все решится благополучно. Я должен во что бы то ни стало вернуть то, что мне по праву принадлежит. Мне нужны некоторые доказательства, улики, детали, факты. Вообще-то мне нужно было попасть сюда управляющим, но они не допустили бы этого. Удивительно, что согласились взять меня дворником — наверное, сочли это неопасным, мои притязания посчитали безнадежными и махнули на все рукой, да и не идет сюда на работу никто, в эту глушь. Мне нужно попасть в архивы школы и изучить документы. Там будет какая-то зацепка, я уверен. Попасть в архив во что бы то ни стало — вот, что сейчас мне нужно. Надеюсь на справедливость и удачу в моих делах.

3

В последнее время стал появляться у школы один старик. Он привозил внучку на занятия и, хотя мог ожидать ее в холле на кожаном диване, попивая лимонад, предпочитал проводить эти часы на свежем воздухе. Он то садился у входа между колоннами и что-то бормотал себе под нос, то прогуливался по окрестностям. Забрел он и в мои владения, я столкнулся с ним у дворницкой и сразу понял, что старик немного не в себе. Он то казался довольно здравомыслящим, то начинал нести чепуху, такую, что ход его туманных мыслей было сложно уловить.

— Ты что тут, невесту ждешь? — начал он с такого неожиданного вопроса как раз в то время, когда я перекладывал инструменты. — А что, нет? Ведь такой хороший парень…

Я решил не связываться с сумасшедшим, но затем как-то так повелось, что он стал заглядывать ко мне ежедневно, и мы стали говорить о многом. Вообще-то больше никого и не было, с кем я мог бы здесь поговорить. Проблески сознания чередовались у старика с помутнениями рассудка, иногда я вообще не мог разобрать его бормотание, а иногда выходила философская беседа о мироздании и смысле жизни. Внучка его, как я понял, подавала надежды и, в отличие от других местных обитателей, училась бесплатно, на средства какого-то гранта, что было редкостью в этом заведении. Приезжали они не на собственном автомобиле, как остальные, а долго добирались сначала до поселка, а далее пару часов ехали на сельском автобусе до пересадочной станции. «Самая красивая в городе, моя внучка. И талантливая. В конкурсе городском — первое место. Вот так вот…»

Как-то раз мы сели прямо у входа, между колоннами. Была уже поздняя весна, вид со стороны органной школы на зеленые поля был чудесный, и в воздухе уже чувствовался запах лета. Мои дела к тому времени стали еще хуже, и, уж не знаю почему, я рассказал старику, как я проиграл дело. Органная школа, которую создал мой дед, зажиточный фермер, фанат и преданный поклонник искусства, на свои средства, стала от меня еще дальше, совсем недостижимо далеко. Какой я был наивный, когда полагал, что, оказавшись тут, совсем близко, хотя бы даже в качестве дворника, я могу быть в курсе всего происходящего и как-то проконтролировать ситуацию, проникнуть в архивы, взять все в свои руки. Мне действительно удалось раздобыть ключи, ночью я проник в книгохранилище, а из него в комнату с архивами. Но документы были уничтожены, лежали только груды пустых папок с надписью «Архив», заполненные старыми газетами. Письма, доверенности — кто-то позаботился, чтобы и следа их не было в этом здании. Теперь и оставаться здесь более не имело никакого смысла. Уже который день я пытался осознать эту ситуацию, но голова была как в тумане.

— И что, так дело и оставишь? — спросил старик. — А я бы уничтожил это все, пусть никому не достанется. Что я тебе объясняю? Ты вон уже собрался бежать отсюда, эх…

Так старик подал мне блестящую идею. Вот он, выход.

— Пусть горит оно все синим пламенем. А ты невесту себе найди. Жениться рано никогда не поздно, — перешел он на свою любимую тему, а затем стало снова не разобрать его слов.

Тут еще из двери вышел лакей и снова зашипел, чтобы я уходил и не отвлекал разговорами клиентов школы, чтобы не сидел у входа, никому не показывался, убирался подальше к себе в дворницкую, и напомнил, что только он, разряженный лакей, может обратиться к ученикам школы и их сопровождающим. Он увлек старика внутрь здания, предложив ему стакан чая.

А с того дня я только и думал, как осуществить план и показать таким образом, кто тут действительно главный. Они еще узнают, кто я такой. Как я решу — так все и будет. Сейчас судьба величественной органной школы полностью в моих руках.

4

Итак, вместо того чтобы немедленно покинуть это место, я решил задержаться. Разумеется, ни у кого не было относительно меня никаких подозрений. Они вообще не помнили, кто я — ну, дворник и дворник, больше ничего обо мне не думали. Наступило лето, хотя некоторые ученики приезжали на занятия в этот период, большую часть времени школа должна была пустовать. Даже лакей покидал школу и уезжал в город. Это время я и рассчитывал использовать для осуществления плана.

Я не сразу решился на это. Орган… Вот, чего мне было действительно жаль. Орган, заказанный когда-то моим дедом за границей, был собран лучшими чешскими мастерами. Трудно поверить, что такой огромный, величественный и дорогостоящий инструмент мог оказаться в этом захолустье. Я медлил с решением, никак не мог понять, как мне поступить. Да, это самый прекрасный инструмент в мире. И это чудо, что мечта моего деда слушать органную музыку у себя в деревне осуществилась, и что для органа выстроили прекрасное здание, и была открыта эта школа. Но ведь все досталось чужим алчным людям, прибравшим школу к рукам, как только появилась такая возможность. Нет, вот этого я не мог так оставить. Я долго прокручивал про себя эту мысль, пока не пришел к полной уверенности, что я должен противостоять несправедливости, и это определило все мои дальнейшие действия.

Я готовился к событию больше двух недель. Как раз все разъехались, преподаватели отправились в отпуск. Лакей изредка наведывался для порядка. Я никак не мог вычислить график его отъездов, он всегда уезжал и приезжал внезапно, я даже не знал точно, был он сейчас в школе или отсутствовал. Изредка я слышал громыхание замка, в пустом холле эхом отдавался плеск воды в металлическом ведре — он делал уборку каждый раз по приезду. Больше сюда никто не наведывался.

Ветки, обломки мебели, дрова, бензин, какой-то сухой мусор, зажигалка, еще ведра с щепками и какой-то древесной трухой… Постепенно я подготовил все, что должно было хорошо гореть, принес еще бензина. Я не знал точно, как устроить пожар, действовал больше по интуиции, но был абсолютно уверен, что обратного пути нет. Пришел конец органной школе, самому прекрасному архитектурному сооружению из виденных мною и самому легендарному учебному заведению из всех музыкальных.

Спустя еще несколько дней я совершил это. В голове было помутнение, мысли совсем спутались, как именно я действовал уже и не помню. Очнулся как от полусна уже когда огонь занялся и стал быстро распространяться по зданию органной школы.

5

Я пошел прочь по неосвещенной дороге, полыхающее здание с колоннами осталось далеко за моей спиной. Я шел медленно, как в тумане, и ни разу не обернулся назад. Я был уже довольно далеко, но до сих пор слышал треск горящих перекрытий, что-то рушилось и скрипело, а я был спокоен и просто удалялся прочь от этого места.

Внезапно я остановился. Меня как будто что-то пронзило и резко кольнуло в сердце. Я обернулся и посмотрел на органную школу. Пламя охватило все здание сверху до низу, колонны почернели, от лепнины и других примет роскоши ничего не осталось. Мгновение я еще наблюдал за всем этим и вдруг сорвался с места и побежал обратно. Я задыхался, упал на бегу, поднялся из грязи и снова побежал к органной школе что было сил.

Лакей! Я забыл про него! Он уезжал на время каникул, но вчера снова вернулся. Я так был занят подготовкой и пытался учесть все мелочи, что у меня помутился рассудок и я упустил самое важное. Я не видел лакея целый день, но в это время он должно быть лег спать у себя в каморке за органом. Я совершенно забыл об этом, и неожиданная эта мысль привела меня в ужас. Ведь если он погиб — я этому виной, я самый настоящий убийца.

Я снова упал, и похоже, что на этот раз повредил колено, потому что двигался теперь хромая. В глазах потемнело, но надо идти вперед, до органной школы было еще метров триста.

Я оказался уже совсем близко, остановился и не знал, что я мог предпринять теперь. Весь парадный вход был в огне, со ступеней до самой крыши, из окон валил черный дым. Дым начал разъедать глаза, я закашлял и облокотился о колонку с водой во дворе, которая оказалась весьма кстати. Я нажал на рычаг, вода побежала тонкой струйкой, я умылся, а затем снял свой жакет, намочил его целиком и накинул на голову, прикрыв рукавами жакета лицо. Надо идти к черному ходу, возможно, в ту часть здания еще можно проникнуть.

Дверь была не заперта, я влетел в холл, но тут же стал задыхаться. Огонь еще не подступил к этой части здания, но все было в дыму. Я пробрался к комнате лакея под лестницей, дернул ручку — закрыто. В ярости я стал колотить в дверь, но она почти сразу поддалась, ненадежная задвижка отлетела на пол. Лакей спал на кушетке и ни о чем не подозревал, хотя дым уже проник в комнату. Он покашливал во сне, но не просыпался. Я безуспешно пытался растолкать его, в итоге я взвалил его на себя и потащил к выходу. В холле за эти несколько минут дыма стало еще больше. Не помню, как выволок лакея из здания. Он был очень пьян и не в состоянии сделать даже несколько шагов самостоятельно. Я бросил его на лужайку, он приподнялся на локтях и в недоумении смотрел на горящие колонны. Мы были на приличном расстоянии от органной школы и наблюдали, как пожар уничтожает то, что от нее еще осталось. В это время я услышал вой сирены. Пожарные машины примчались на место. Видимо, их вызвали жители деревни. Я был без сил и опустился на траву. Дальше провал, ничего не помню.

6

После пожара я стал знаменитым. Неожиданно меня сделали героем, всюду были фотографии сгоревшей органной школы и фото лакея, которого я вытащил. Писали, что я в одиночку начал тушить пожар, спас человека и еще массу каких-то выдуманных фактов и историй. Однако многие начали интересоваться моей биографией и постепенно выяснили историю моего деда, который задумал создать такую школу и воплотил свою мечту в жизнь. У меня взяли сотню интервью, закрытое дело было пересмотрено, и неожиданно для меня самого справедливость оказалась на моей стороне. В торжественной обстановке со мной были подписаны все документы и вручены ключи. Я вновь оказался у органной школы, точнее, у почерневших ее останков. Но в руках у меня были все необходимые чертежи, а также немалые деньги, так как страховка на случай пожара, как выяснилось, значительно покрывала мои будущие расходы. Самое главное — я заказал в Чехии, в той же самой фирме, что и мой дед, новый орган, такой же большой и великолепный.

Я начал все с нуля, восстановил здание, и оно снова обрело свой величественный облик. Белые колонны на пригорке издали видны были каждому, кто сворачивал с главной дороги. Здание, похожее то ли на собор, то ли на дворец. Я сменил весь состав работников, набрал новый штат, сам занял пост директора и смотрителя, а также делал всевозможную другую необходимую работу — ассистировал преподавателям, делал расчеты бюджета, встречал учеников. Не взял только дворника — не доверяю я им, да и стараюсь не брать лишних людей, сам слежу за чистотой во дворе.