Ключ к убийству

Алекс Урса (2025)

Психологический рок-триллер о секретах, запертых в хрупком подсознании эпатажного певца. По-французски гламурная детективная симфония, пропитанная страстью к музыке. Идеально для фанатов «Однажды в Голливуде» Квентина Тарантино. В Париже убивают известного музыкального продюсера Ксавье Седу. Череп несчастного раскроен боевым топором из его собственной коллекции средневекового оружия, а в кулаке трупа сжат антикварный ключ. На месте преступления полиция обнаруживает Анжело Бертолини — рок-певца, которого Седу прославил на всю Францию. Анжело оказывается единственным подозреваемым. Но на оружии нет его отпечатков, а в ходе допроса он признается, что не помнит момент убийства, и опознает лишь ключ, заявляя, что тот принадлежит ему. Интуиция подсказывает следователю, что любимый всеми певец с ангельским голосом невиновен. Чтобы найти необходимые доказательства и раскрыть тайну старого ключа, полицейский отправляется на родину Бертолини. И там, в маленьком итальянском городке, вдруг вскрываются до жути неприглядные секреты рок-звезды, которые продюсер тщательно скрывал от общественности на протяжении многих лет… «Убит одиозный продюсер, главный подозреваемый — рок-музыкант, настоящая звезда. Казалось бы, все улики одна к одной, но все, конечно же, не так просто. Атмосфера, расследование, герои, их секреты, выплывающие наружу, смена локаций — оторваться от книги сложно. А развязка обязательно удивит». — Ольга, автор блога Olga_Depeche

Глава 2

Комната допросов представляла собой мрачное помещение без окон. Как и любое, лишенное естественного освещения, оно угнетало и давило на психику, вызывая чувство дискомфорта у подследственных. Казалось, плохо прокрашенные тусклой зеленой краской стены были пропитаны их болью и отчаянием. Вся обстановка состояла из железного стола и трех стульев. Два стула по одну сторону от стола занимали Франсуа и Басель. На оставшемся напротив них сидел молодой человек, которого им предстояло допросить. Он был невысокого роста и болезненно худ. Его светлые, явно крашеные волосы выглядели всклокоченными и торчали в разные стороны. Он был бледен, и на фоне белой кожи лица явственно выделялась свежая багровая ссадина на скуле. Ясные карие глаза были сильно подведены косметикой. Его руки беспрестанно двигались: он без остановки потирал пальцами оба запястья, затем вскидывал ладони к шее, ощупывая ее, потом круг повторялся. Франсуа завороженно наблюдал за этим танцем рук, чувствуя, как начинает кружиться голова.

«Зря я не послушал Баселя. Нужно было позавтракать. Еще не хватало в обморок хлопнуться», — подумал он про себя, а вслух поинтересовался:

— С вами все в порядке? — При этом он кивнул на шею и руки молодого человека.

— Простите, — смутился тот, — я обычно ношу большое количество фенечек, ну… аксессуаров, тут и тут, — он жестами показал на шею и руки, — и когда нервничаю, то привык теребить их. Но у меня все здесь забрали, — горестно закончил он. С этими словами опустил руки и даже для верности зажал кисти между коленями, демонстрируя свою готовность сидеть смирно. Всем своим видом он напоминал большого ребенка. Даже тембр голоса у него был слишком высоким для человека его возраста. Франсуа не был большим поклонником современной музыки, но треки группы «Панацея» не мог не слышать. Они неслись чуть ли не из каждого утюга. И голос солиста, конечно, помнил. Так что был уверен, что и в повседневной жизни Бертолини говорит нормальным мужским баритоном. Теперь ему все время казалось, что тот вот-вот устанет кривляться и начнет говорить ниже. Но этого не происходило.

— Ссадина у вас на лице, — показал карандашом Франсуа, мысленно пожав плечами, — откуда она?

— Ах это? — потрогал подушечками пальцев разбитую скулу молодой человек и поморщился. — Это меня полицейский случайно об косяк задел, когда из квартиры Ксавье выводил, — улыбаясь, объяснил он.

— Случайно? — показал белоснежные зубы в улыбке Басель, и они с напарником переглянулись. Им хорошо были известны методы группы захвата.

— Ну, не специально же, — радостно подтвердил молодой человек. — С чего им меня бить специально? Я же им ничего не сделал.

— То есть жаловаться вы не будете? — уточнил Франсуа на всякий случай и покачал головой.

— Нет. Зачем? — искренне удивился молодой человек. — Я же говорю, они сделали это случайно, — повторил он, словно ему пришлось объяснять элементарные вещи.

— Хотите умыться? — рассеянно поинтересовался Франсуа.

— Зачем? — опять повторил молодой человек.

«Он так и будет отвечать вопросом на вопрос?» — раздраженно подумал Франсуа.

— Вы не успели смыть ваш концертный грим, — объяснил он терпеливо.

Анжело помолчал, соображая, а затем рассмеялся:

— Ах это! Нет-нет, это мой повседневный макияж. Я всегда так крашусь.

— Зачем? — подал голос Басель, оживляясь на своем стуле.

«Черт, они что, оба сговорились?» — простонал про себя Франсуа и покосился на напарника. Тот все еще дулся на него за то, что его оставили без завтрака. По дороге в комнату для допросов Басель успел выхватить пакетик с чипсами из автомата, но этого было так ничтожно мало, что его раздражение только усилилось.

— Ну, я же рокер. Звезда, — ответил молодой человек с таким выражением, словно ему снова пришлось объяснять прописные истины. При этом в голосе его не было высокомерия, только желание все как следует растолковать.

— Ладно, приступим к допросу, — вздохнул Франсуа, решив пока не обращать внимания на то, что не относится к делу. — Назовите ваше имя.

— Ангел, — с готовностью улыбнулся молодой человек.

Франсуа поморщился и отложил карандаш. Где-то в области затылка зарождалась тупая боль, грозя перерасти позже в настоящую проблему. А допрос явно обещал быть долгим и бестолковым, судя по подозреваемому.

— Назовите ваше настоящее имя, пожалуйста, — процедил Франсуа сквозь сжатые зубы. — Ангел — это же не имя…

— Нет, это сценический псевдоним, — улыбнулся тот. — Ксавье придумал. Мое настоящее имя Анжело. Анжело Бертолини.

— Сколько вам лет? — задал следующий формальный вопрос Франсуа, соблюдая хорошо известный порядок процедуры допроса.

— Мне тридцать три, — ответил молодой человек.

— Сколько? — переспросил Франсуа на всякий случай. Он не был большим поклонником группы «Панацея», но помнил точно, что у группы достаточно молодая фанбаза. До сей поры он был уверен, что возраст фронтмена не больше тридцати лет.

— Мне тридцать три года, — повторил оказавшийся уже не таким молодым человек с улыбкой. Франсуа присмотрелся. Действительно, под слоем макияжа можно было различить неуловимую на первый взгляд паутинку морщин. Но ребячливая манера поведения музыканта и его высокий тембр голоса так не вязались с тем, что он сказал. — Я понимаю ваше замешательство, — тут же счел необходимым разъяснить тот. — Ксавье не распространялся насчет моего возраста. Кажется, он говорил всем, что мне двадцать пять. Вроде это должно было быть частью моего имиджа. Но на самом деле мне трид-цать три.

— Род деятельности? — вздохнул Франсуа, задавая следующий дежурный вопрос и тоскуя заранее. Скорее всего, с этим рокером легко не будет.

— Я — солист группы «Панацея», — гордо известил их молодой человек, и его руки снова метнулись к шее. Впрочем, он тут же вспомнил что-то и опять поспешно зажал кисти рук между коленями. При этом он скалился в сторону Франсуа так, словно встретил лучшего друга после долгой разлуки.

— Где вы родились? Вы ведь не француз? — продолжил допрос Франсуа, краем глаза ловя какое-то движение сбоку. Басель раскачивался на стуле, поставив беднягу на две ножки. Это был явный признак того, что напарник находится в раздумье. По опыту Франсуа знал: чем больше амплитуда раскачивания, тем в большую задумчивость погружается напарник. Однажды тот свалился-таки на пол, раскачавшись как следует, и потянул шею, а после месяц ходил в специальном пластиковом корсете.

— Я родом из Италии. Родился в местечке под названием Триджано, — с готовностью отозвался допрашиваемый. Он умудрялся постоянно излучать позитив каждой порой своего тела. Он даже на краешек стула сдвинулся, выражая свою готовность к беседе.

«Странно, — подумал Франсуа. — Он ведет себя совсем не как суперзвезда. Где его звездная болезнь? Где спесь и надменность?» — Он работал в полиции не первый день и перевидал всякое. Поэтому, идя в комнату для допросов, он ожидал увидеть раздраженного напыщенного павлина, который с порога начнет орать о том, что его задержали незаконно, и требовать адвоката. А этот тип вел себя так, словно они все собрались тут, чтобы поиграть в полицию. — Он, вообще, понимает, насколько все это серьезно?»

— Семья? — задал следующий вопрос Франсуа.

— У меня ее нет, — слегка помрачнел молодой человек. — Родного отца я не помню. Меня воспитывали мать и отчим, но и они умерли. Так что… — развел руками фронтмен, но грусть, вероятно, не могла долго задерживаться на его лице, и через минуту он снова улыбался.

— Братья или сестры? — уточнил Франсуа, каким-то шестым чувством уже подозревая ответ. Молодой человек помедлил и грустно покачал головой:

— Нет, никого.

— Девушка? — Франсуа просматривал пометки в своем блокноте, сделанные при разговоре с Жюли Лернон.

— Да, — быстро ответил молодой человек, — ее зовут Сандрин. Она очень хорошая. Мы встречаемся раз… два… три года, — перечислил он, загибая пальцы, и в конце концов просиял, словно прилежный ученик.

— Вы живете вместе? — уточнил Франсуа.

— Нет. У нее карьера. Мы вообще редко видимся, — почесал нос молодой человек и беспечно махнул рукой.

— Так, — Франсуа тряхнул головой. — Я собираюсь задать вам несколько вопросов о вчерашнем вечере. Пожалуйста, будьте внимательны, каждое слово может быть использовано против вас в суде, — веско сказал он, и сидящий напротив него молодой человек с готовностью закивал. Он прекратил манипуляции с руками и подался вперед. — Итак, расскажите, где вы были вчера вечером. — Франсуа выпрямил спину и приготовил остро заточенный карандаш. Молодой человек кивнул.

— Вчера вечером Ксавье устроил вечеринку в честь выхода нашего последнего альбома. Он сказал, что мы все здорово потрудились и это не грех отметить. Я был там. На этой вечеринке.

— И где она проходила? — задал вопрос детектив, хотя заранее знал ответ.

— Если не ошибаюсь, место называлось «Ватикан», — прищурился допрашиваемый, вспоминая. — Дурацкое название. Очевидно, поэтому я и запомнил. Обычно я плохо запоминаю названия, — доверительно поделился он абсолютно ненужной информацией.

— Кто еще был на этой вечеринке? — продолжил допрос Франсуа.

Молодой человек пожал плечами.

— Да все были. Ребята из «Панацеи». Ксавье. Люди, которые помогали записывать альбом. Ну там звукорежиссеры всякие, персонал. Народу собралось много, — все так же с улыбкой объяснил он.

— Вы не заметили ничего необычного на вечеринке? Не было никаких конфликтов? — продолжал Франсуа.

— Нет, ну что вы! Я же сказал, там были люди, работавшие над альбомом. Они всю душу в этот альбом вложили и пришли праздновать. Все было очень здорово и мило. Мы шутили, смеялись…

— Выпивали, — ехидно подсказал Басель.

— Да, — подхватил молодой человек, даже не заметив подвоха, — выпивали тоже.

— Вы тоже пили? — поинтересовался Франсуа, бросая на Баселя недовольный взгляд, но тот только пожал плечами.

— Да, я пил, — честно признался допрашиваемый.

— Много пили? Что, если не секрет? — продолжал допытывать Франсуа.

— Да ну что вы, какой секрет! Пил виски, а сколько — не помню точно, если честно. Но я был не очень пьяный, — откровенничал молодой человек.

— А Ксавье Седу? В каком он был настроении? Он пил? Много? — приступил к уточнению немаловажных обстоятельств Франсуа.

— Ксавье? — переспросил молодой человек, и его руки опять потянулись к шее. Затем он одернул себя и снова спрятал руки между коленями. — Ксавье был в хорошем настроении. Ведь мы же сделали действительно хороший альбом. А пил он или нет, я не знаю. Наверное, пил, — пожал он плечами, — я не приглядывался.

— Вы покинули вечеринку вместе с Ксавье? — задал следующий вопрос Франсуа.

— Да, Ксавье сказал, что хочет обсудить детали предстоящего турне по Японии, — весело кивнул Анжело.

«Он, вообще, в курсе, что его обвиняют в убийстве?» — в который раз поразился Франсуа.

— А почему так поздно? — спросил он вслух. — Разве это нельзя было обсудить утром, на следующий день, например?

— Не знаю, — пожал плечами молодой человек, — я не спрашивал.

— Вы всегда делали то, что говорил Седу? — опять не выдержал Басель. Франсуа покосился на голодного и злого напарника, словно говоря: «Прекрати, ты мешаешь», но тот сделал вид, что не понимает бессловесной пантомимы.

— Да, — вопреки ожиданиям, не обиделся молодой человек, — всегда. Он же мой продюсер. Он знает, как лучше.

— Это Седу так сказал? — уточнил Басель.

— Да, — подтвердил с готовностью молодой человек, — Седу так сказал.

В комнате повисло молчание. «Абсурд, — пронеслось в голове Франсуа. — Этот тип издевается. Просто сидит и внаглую смеется над нами. Или нет?»

— Ну, ладно, — предпочел он не заострять внимание на последней фразе допрашиваемого. — В котором часу вы покинули вечеринку?

— Не знаю, — ответил фронтмен, — было уже поздно. Нас повез Тома — водитель Ксавье. Может быть, он помнит? — подсказал он, выказывая полную готовность сотрудничать со следствием.

— Расскажите, что было, когда вы приехали на квартиру к Ксавье Седу, — напрягся Франсуа. На что сидящий напротив уставился в потолок, прилежно вспоминая.

— Ну, мы зашли в подъезд, затем поднялись на лифте на третий этаж, Седу достал связку ключей, отпер дверь, и мы вошли в квартиру, — перечислял молодой человек, вспоминая. — Потом прошли в кабинет. Ксавье спросил, не хочу ли я выпить. У него всегда был мой любимый виски.

— Что потом? — спросил Франсуа, подаваясь вперед.

— Мы выпили. Ксавье закрыл дверь кабинета на ключ. Потом сказал, что этот альбом и его успех тоже. Он сказал, я должен быть доволен и… благодарен ему и… — В этот момент он замер. По его светлому лицу пролетела тень, словно небольшое облачко на секунду закрыло солнце. Он молчал.

— Что потом? — не выдержал Басель, но молодой человек продолжал хранить молчание. Его лицо стало восковым, потеряв всю подвижность и цвет.

— Что потом? — повторил Франсуа, не выдерживая.

— Я не помню! — вздрогнул молодой человек и рассеянно потер виски. — Я правда не помню. У меня такое бывает.

— Что бывает? — не понял Франсуа.

— Я иногда не помню, что я делал, — объяснил молодой человек.

— Как удобно, — съязвил Басель, разочарованно откидываясь на стуле.

— Нет, что вы! — возразил молодой человек. — Это совсем неудобно! Мне потом окружающие рассказывают. Я сам ничего не помню.

— И часто это бывает? — полюбопытствовал с усмешкой Франсуа.

— Нет, — ответил Анжело, постепенно приобретая прежний цвет лица, — слава богу, не часто. Иногда на выступлении. Когда я выхожу на сцену, то словно превращаюсь в другого человека. Последний раз это случилось на концерте в Лондоне. Я впал в какое-то странное состояние. Я не помнил, как оказался в гримерке. Никто, кстати, ничего не заметил. Все сказали, в тот вечер я был в ударе. Правда, разбил гитару, — сбивчиво бросился объяснять молодой человек. Было видно, он очень старается помочь и рассказать все, как было.

— Какую гитару? Как разбили? — спросил вконец ошалевший Франсуа, поняв, что чистосердечного признания сегодня не будет.

— Ну, обычную гитару. Я выхватил ее из рук Нино и разбил о сцену. Так говорят. Я не помню, — с охотой объяснял певец.

— Нино Тьери? Гитариста? — уточнил Франсуа машинально.

— Да, — благодушно кивнул молодой человек и охотно пояснил: — Того самого.

— То есть вы хотите сказать, что в обычной жизни такое случилось в первый раз вчера у Ксавье в квартире? А до этого только на сцене? — уточнил Франсуа, и Бертолини весело кивнул.

Франсуа задумчиво постукивал карандашом о блокнот. Что-то не срасталось.

— В квартире Седу был кто-то еще, кроме вас? — спросил он задумчиво. — Вы сказали, Ксавье закрыл дверь кабинета на ключ, — медленно повторил, просматривая свои записи.

— Что? — не понял Анжело, все так же улыбаясь. Улыбка вообще почти не сходила с его лица.

— Вы сказали, что, когда вы зашли в кабинет, Седу закрыл дверь на ключ. Зачем? В квартире еще кто-то был, кроме вас двоих?

Молодой человек надолго задумался.

— Нет, я так не думаю, — ответил он наконец. — Когда мы пришли, в квартире было темно. Не похоже, чтобы там находился кто-то еще.

— Вы не заметили ничего подозрительного на улице перед подъездом? Никто не заходил следом за вами? — продолжал Франсуа.

— Нет.

Франсуа помолчал, снова изучая записи в блокноте.

— Седу не показался вам озабоченным или чем-то расстроенным в тот вечер? — задал он следующий вопрос.

— Нет, — опять повторил Бертолини, — совсем нет. Ксавье очень хороший. И добрый.

Франсуа вздохнул, достал из папки черно-белую фотографию и протянул ее молодому человеку.

— Вы узнаете этот предмет? — спросил он, наблюдая за реакцией подозреваемого. Тот внимательно рассмотрел снимок и затем растерянно положил его на стол.

— Это похоже на то, что было у Ксавье в коллекции. Он собирал такие штуки, прямо тащился от них. Говорил, от них веет силой и смертью. Его это завораживало. А что?

— А то, что это орудие убийства, — ехидно подал голос Басель. — Этой, как вы говорите, штукой убили Седу. Ему нанесли около тридцати ударов по лицу, затылку, шее и плечам. Это сделали вы?

Молодой человек побледнел и с ужасом замотал головой.

— Это вы убили Ксавье Седу? — повысил тон Басель.

Молодой человек подпрыгнул на месте и побледнел еще больше, хотя, казалось, больше уже некуда. Улыбка в конце концов сошла с его лица, а сильно подведенные глаза расширились от ужаса.

— Я… Я. Я… — начал он, заикаясь от страха. — Я не знаю! Я не знаю… — С этими словами он уронил лицо на руки, скрещенные на столе, и принялся неразборчиво бормотать что-то, отчаянно мотая головой из стороны в сторону.

— Что значит, ты не знаешь?! — взревел Басель, в мгновение ока возвращая стул в вертикальное положение, и ударил кулаком по столу так, что фотографии разлетелись во все стороны. — Ты или нет?!

— Я не помню, — раздалось приглушенное рыдание из-под скрещенных рук. — Я… не… помню!

Франсуа движением руки остановил Баселя. Напарник недоуменно покосился на него, беззвучно спрашивая: «Ты чего? Мужика надо колоть». Они всегда так работали. Франсуа вежливый и понимающий, Басель грубый и жестокий. Они могли дожать его прямо сейчас, Франсуа это понимал, но что-то его останавливало. В комнате повисла тишина. Басель обиженно замолчал и засопел. Франсуа ждал и бездумно чертил в блокноте, пока молодой человек плакал, уронив голову на скрещенные руки.

— Ксавье был мне как отец, — донеслось до Франсуа сквозь приглушенные рыдания. — У меня никого не было, кроме него. Я не мог! Я не хотел! Я не знаю! Я не помню!

Оба детектива молчали. Тишину нарушали только тихие жалобные всхлипывания и бормотания несчастного. Его горе было искренним, безграничным и абсолютно детским.

— Вам принести воды? — спросил наконец Франсуа мягко и повернулся к Баселю, кивком головы показывая на дверь: — Принеси стакан воды.

Басель, наблюдавший всю эту сцену с немым изумлением, со свистом втянул воздух и возмущенно уставился на Франсуа. Однако поняв, что напарник не шутит, с грохотом отодвинул злосчастный стул и направился к выходу.

Молодой человек продолжал тихо всхлипывать в паре метров от Франсуа. «Детский сад какой-то», — подумал Франсуа, рассеянно прислушиваясь к обрывкам фраз.

— Mio dio, abbi pieta… ^[2]

Франсуа надавил подушечкой большого пальца на остро заточенный грифель карандаша и, бросив быстрый взгляд на дверь, произнес абсолютно невозможное, не глядя на человека за столом напротив:

— Ti senti male? ^[3]

Молодой человек вскинул на Франсуа заплаканные глаза. Его нос распух, косметика совершенно размазалась по лицу, и теперь он был похож на огромную костлявую панду.

— Parla italiano? ^[4] — просиял он.

— Solo un po’… — поморщился Франсуа и зачем-то добавил: — La nonna era italiana ^[5].

Стукнула дверь, и Басель появился, неся в медвежьих лапах крохотный пластиковый стаканчик с водой из кулера, но молодой человек лишь помотал головой и продолжил утирать слезы кулаками, как шестилетний ребенок. Франсуа хмыкнул и, порывшись в карманах, протянул ему носовой платок. Тот благодарно улыбнулся и вытер слезы, оставляя на белоснежной ткани черные разводы туши. Потом протянул платок обратно, но Франсуа поспешно замотал головой: «оставь себе».

Басель наблюдал сцену с открытым ртом. Франсуа подождал, пока Анжело окончательно успокоится, и продолжил.

— Когда вы пришли в себя? Что вы можете вспомнить о самом убийстве? — спросил он мягко, стараясь не вызвать у подозреваемого новый приступ истерики. Молодой человек надолго задумался и затем сказал тихо:

— Кровь… Я помню кровь. Ксавье лежал на спине, и все вокруг было в крови. Я позвал его, но он не отзывался. Мне стало его жалко. Он лежал такой одинокий. Мне захотелось устроить его поудобнее. Я сел рядом и положил его голову к себе на колени. — И без того высокий голос молодого человека дрожал. — Мне было очень страшно. Я сидел там и ждал, когда кто-нибудь придет. А потом стали звонить в дверь. Я понимал, что нужно пойти и открыть, но боялся отпустить Ксавье и оставить его одного. А потом дверь сломали… ну, а дальше вы наверняка знаете.

Франсуа вздохнул и вынул из папки еще одну черно-белую фотографию. Он подтолкнул ее в сторону Бертолини, и она, скользнув по гладкой металлической поверхности стола, уткнулась в его локоть.

— Вам известно, что это такое?

Молодой человек взял фотографию в руки и послушно посмотрел на нее. В этот момент Франсуа показалось, что земля уходит у него из-под ног. Воздух вокруг головы подозреваемого сгустился и задрожал. Франсуа смотрел на него и не мог оторвать глаз, но его сознание творило в эти минуты что-то такое, отчего душа ушла в пятки. Вместо симпатичного, но заплаканного лица Франсуа вдруг узрел череп с темными впавшими глазницами, дыркой вместо носа и тусклыми огоньками на месте зрачков. Голова мгновенно закружилась, и холодный пот заструился по спине. Он качнулся в сторону и, чтобы не свалиться на бетонный пол, уцепился обеими руками за края столешницы, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Но непокорный стол все же выскользнул из его мокрых дрожащих пальцев, и Франсуа полетел на пол, теряясь в душной, тошнотворной темноте.

— Франсуа!.. Франсуа! — услышал он встревоженный голос Баселя издалека. — С тобой все в порядке?

Он сделал усилие над собой и попытался встать на ноги, но тут же рухнул обратно на стул. Рука Баселя сжала его предплечье и как следует тряхнула.

— Франсуа! — услышал он снова. — Очнись, что с тобой?

Франсуа потряс головой, приходя в себя и оглядываясь на зеленые стены допросной так, словно видел их впервые. «Черт, этот проклятый недосып мне скоро боком выйдет», — подумал он, хватая стакан с водой, предназначавшийся для Анжело, который протягивал ему Басель, и делая жадный глоток. Сознание постепенно прояснялось. Краем глаза он ухватил сочувственный взгляд молодого человека.

— Вам плохо? — поинтересовался тот с улыбкой.

«Какого черта? — внезапно рассердился Франсуа. — Он что, меня жалеет?»

— Я в порядке, — отчеканил он сквозь зубы.

— Вы, по всей видимости, устали и не выспались, — покачал головой молодой человек. — У меня такое бывает. Вам нужно пройтись по свежему воздуху и поесть. Может быть, пройдемся вдвоем как-нибудь? — Басель наблюдал за ними тихо, как мышь. Вероятно, в его голове закоротило мозги, и он опасался подать хоть один звук.

— Я в порядке, — сказал Франсуа уже мягче и вновь подвинул к подследственному фотографию ключа. — Так вы узнаете этот предмет?

Руки молодого человека снова непроизвольно взметнулись к шее. Его лицо было еще бледнее, чем раньше.

— Да, — сказал он так тихо, что Франсуа пришлось наклониться, чтобы расслышать его. — Я узнаю этот предмет. Это мой ключ.

— Ключ? — машинально переспросил Франсуа, словно у него были сомнения относительно того, что это за предмет.

— Да, ключ. — Молодой человек перестал улыбаться, и внезапно Франсуа пришла в голову мысль, что подозреваемый действительно выглядит лет на тридцать, не меньше. Его дурашливая, ребяческая манера поведения и высокий тембр голоса все время сбивали его с толку. Теперь же напротив него сидел взрослый и, по-видимому, очень усталый мужчина. — Можно мне получить его обратно? Мне очень нужно хранить его здесь. — Он для наглядности показал на свою худую шею. — Это важно. — Его голос неожиданно прозвучал на октаву ниже, и у Франсуа мороз прошел по коже. Он и правда поверил, что это важно.

— Нет, извините, — вздохнул он, убирая фотографию обратно в папку, — отдать его вам мы пока не можем. А почему он так важен для вас?

— Это как талисман или амулет, — пожав плечами, объяснил молодой человек все так же серьезно, — он приносит мне удачу. Я с ним не расставался с детства, и теперь мне как-то не по себе, что он не со мной. А когда вы сможете отдать мне его? — с надеждой спросил он Франсуа.

Франсуа подумал, что подозреваемый обращается к нему так, словно Баселя нет в комнате. Неудивительно, что напарник бесился. На вопрос он не ответил. Что тут ответишь? Кто знает, сколько продлится следствие такими-то темпами.

— Отпустите меня, пожалуйста, домой, — вдруг грустно попросил молодой человек.

Франсуа почувствовал острый приступ тоски, и у него засосало под ложечкой.

— Мужик, — хохотнул Басель, — может, тебе еще дорожку насыпать или косячок скрутить?

— Вы, наверное, плохой полицейский, — в первый раз за все время повернулся к нему молодой человек, — я знаю, я в кино видел. А вы, — повернулся он к Франсуа, — вы хороший.

Франсуа почувствовал, как краска заливает лицо. Еще чего не хватало!

— Вам нужно поменьше смотреть кино! — жестко бросил он и тут же смутился своей резкости. Перевел дыхание и ответил уже мягче: — Пока мы не можем вас отпустить.

— У меня такое ощущение, что мне грозят серьезные неприятности, — серьезно поведал молодой человек, помрачнев, но тут же снова просиял. Он вообще не умел долго хмуриться. — Но вы ведь во всем разберетесь, правда? — обратился он к Франсуа.

— Извините нас, пожалуйста, мы скоро вернемся, — сказал вдруг Басель нарочито вежливо, вставая со стула и хватая Франсуа за локоть. Он выволок упирающегося напарника в коридор и развернул к себе лицом.

— Цветочек, какого черта ты творишь? — зашипел он, едва дверь за ними захлопнулась. — Ты чего с ним любезничаешь? Растаял? Он тебе глазки строит, а ты поплыл, как принцесса! Почему ты не дал мне его расколоть?! Что это? Твоя извечная любовь ко всему итальянскому? Какого черта ты позволяешь этой манерной писклявой барышне? — Он наступал на Франсуа своей массивной фигурой и в конце концов вжал напарника спиной в крашеную стену. — О чем вы там секретничали? Ты понимаешь, что допрос завалил? Почему ты не спросил его, при каких обстоятельствах он потерял этот долбаный ключ?

— Здесь что-то не так, — задумчиво протянул Франсуа, совершенно не смущенный этим напором. — Точнее, с этим Бертолини что-то не так, — пояснил он, хотя яснее не стало. — Не могу понять.

— Что непонятного? — взвился Басель. — Тип косит под невменяемого. Он убил человека. Ты думаешь, он не понимает, что ему грозит? Вот и разыгрывает из себя психа. «Я не знаю! Я не помню!» — высоким голосом передразнил он. — Ты что, ему поверил?

— Слушай, я видел всякое, — принялся объяснять Франсуа, — ты же знаешь, у нас тут и слюни пускали, и дерьмо свое в камерах жрали, лишь бы сойти за дуриков, но такого я еще не встречал. Так под психов не косят.

Они оба, как по команде, повернулись к зарешеченному окошку, сквозь которое можно было понаблюдать за подозреваемым в их отсутствие. Молодой человек, улыбаясь, рассматривал обстановку и задумчиво чесал патлатую голову.

— Может, он под наркотой? — выдвинул предположение Басель.

— До сих пор? — удивился Франсуа. — Сколько он здесь находится? — Он взглянул на часы: — Час дня. Это что за наркота такая? Его бы уже отпустило давным-давно. Нет, тут что-то другое. Мужику тридцать три года, а он ведет себя как шестнадцатилетка из «Свидетелей Иеговы». Такое ощущение, что для него это все игра в детективов. Словно его и правда сейчас вот-вот отпустят. И потом, он же вроде звезда? Я думал, он сейчас права начнет качать — «туда-сюда-вы-знаете-кто-я». Я абсолютно не понимаю, что с ним делать!

Басель молчал, не зная, что ответить другу. Франсуа развернул его к себе и заглянул в стоячий омут глаз напарника.

— Вуду, — тихонько позвал он Баселя по прозвищу, которое тому дали в конторе. Он редко так делал, потому что в глубине души завидовал тому факту, что Басель обладал по-настоящему звериным чутьем. Он чертовски хорошо разбирался в человеческой психологии, и все это было чрезвычайно полезно в профессии полицейского. Франсуа намеренно сейчас назвал его так, словно подчеркивая, что он уважает Баселя и отлично понимает право того на собственное мнение. Он тронул друга за плечо: — Пожалуйста, дай мне разобраться в этом дерьме. Я задницей чувствую, здесь что-то не так. Если этот парень играет какую-то роль, то ему, ей-богу, надо на «Оскара» номинироваться. Но у меня такое чувство, что он абсолютно серьезен.

Басель все так же молчал, обдумывая услышанное. Потом неохотно кивнул в сторону комнаты, как бы признавая право Франсуа закончить допрос.

— Спасибо, — просто сказал Франсуа и взялся за дверную ручку.

— Итак, вернемся к нашему разговору, — произнес он дружелюбно, усаживаясь обратно на стул напротив молодого человека. — Скажите, пожалуйста, у вас были враги?

— Кто? — не понял тот.

— Ну, люди, которые желали вам зла, — смутился Франсуа оттого, что был вынужден объяснять такие простые вещи столь взрослому человеку, — подумайте хорошенько, прежде чем отвечать.

Молодой человек сосредоточенно уставился в потолок и забарабанил пальцами по подбородку. Видно было, он старается в точности исполнить указание Франсуа «хорошенько подумать». Наконец он изрек:

— Нет, у меня не было врагов.

Франсуа кивнул сам себе: «Я так и думал» — и задал следующий вопрос:

— А какие у вас были отношения с остальными участниками группы?

— О, мы с ребятами одна семья! — оживился молодой человек. — Мы же практически живем вместе. Столько времени проводим на гастролях, в студии звукозаписи, что уже срослись друг с другом.

«О своих коллегах он говорит с большей теплотой, чем о собственной девушке», — усмехнулся про себя Франсуа.

— Кто, кроме вас, входит в состав группы? — Собственно говоря, он и так знал, но пытался нащупать хоть какую-то нить. Какую-нибудь зацепку.

— Значит, так, — молодой человек приготовился загибать пальцы, как прилежный первоклассник, — Нино Тьери — соло-гитара, Оливье Робер — бас-гитара, Жерар Моро — ударные, и я — вокал и клавишные.

— А ваши поклонники? Среди них не попадались неуравновешенные люди? Вы не получали писем с угрозами, например?

Молодой человек искренне удивился:

— С угрозами? Нет, ну что вы! Наши поклонники очень добрые и хорошие люди. Они любят нас и нашу музыку. Они никогда бы не пожелали нам зла! — горячо уверил он Франсуа.

— А кто занимался связями с поклонниками? Они могли связаться с вами лично или вся переписка шла через пресс-секретаря? — допытывался Франсуа.

— Ну, всеми этими вопросами занимался Ксавье, — ответил певец. — Мне давали почитать только самое интересное, и я всегда старался ответить.

— Понятно, — кивнул Франсуа. — Скажите, а у Ксавье Седу были враги? Он ничего не рассказывал? — задал он вопрос, предвкушая услышать примерно то же самое.

— Нет, — твердо ответил молодой человек. — Ксавье был очень хорошим человеком. Ему никто не мог желать зла.

— Скажите, — ухмыльнулся Басель, — а вы можете назвать хоть одного плохого человека? Ну, вот любого?

Молодой человек крепко задумался и потом снова улыбнулся:

— Я верю, что во всех есть что-то хорошее. Ну, по крайней мере, я очень хочу на это надеяться.

— Я так и думал, — кивнул Франсуа. — Подпишите протокол допроса.

Молодой человек, высунув язык от усердия, старательно вывел свое имя в уголке документа и поставил рядом сердечко.

* * *

Выйдя из комнаты допроса, Франсуа повернулся к Баселю:

— Дуй на квартиру к Седу и опроси всех соседей. Всех. Полный поквартирный опрос. Может, кто-то видел что-то необычное или подозрительное. — Басель застонал, закатывая глаза. — Дальше, просмотри записи с камер наблюдения в ту ночь и опроси водителя Седу — Тома, или как его там, — продолжил Франсуа, словно и не слышал жалобных стонов. — А я наведаюсь к Альберту Долану. Что-то мне подсказывает, что начинать надо с него.

В этот момент конвой вывел из комнаты Анжело. Франсуа проводил его взглядом, не в силах подавить в себе желание взглянуть на него еще раз. Тот обернулся, тепло улыбнулся и приветливо помахал детективу рукой, как доброму знакомому. «Как ребенок! — пронеслось в голове у Франсуа. — Как ребенок…» В этот момент мобильный у него в кармане ожил и завибрировал.

— Цветочек, не мог бы ты зайти ко мне, пожалуйста? — попросил Солюс вежливо.

«Как будто я могу ответить нет, — сердито подумал Франсуа, направляясь в кабинет комиссара. Секретарша кивнула ему приветливо и показала глазами на массивную дверь, подтверждая, что Франсуа там ждут. Ясно было, что дело важное.

— Ну, что у нас там? — поинтересовался Солюс, не отрываясь от какой-то писанины у себя на столе. Конкретизировать вопрос он не стал. Это было частью командной работы. Все его подчиненные понимали друг друга с полуслова. И теперь понятно, что речь идет об убийстве продюсера. — У нас есть признание?

— Нет, — Франсуа рухнул на стул и потер переносицу, — ссылается на амнезию.

— Да? — заинтересованно вскинул глаза шеф. — Ну и как? Ты в это веришь?

— Не знаю, — честно признался Франсуа. — Если он актер, то уж больно хороший. Я ему подкинул возможность назвать других подозреваемых, а он уперся — нет, все — хорошие.

— Назначай судебно-психиатрическую экспертизу, — хмыкнул Солюс.

— Это да, — медленно согласился Франсуа, — но мне бы хотелось отработать и другие версии.

— Какие, например? — заинтересовался комиссар, отрываясь наконец от своей писанины.

— Месть, ревность, может, кто-то хотел этого Бертолини подставить? Честно, пока не знаю. Просто интуиция, — неопределенно махнул рукой Франсуа, стараясь скрыть внутреннее волнение. Солюс медлил.

— Значит, так, — откинулся он в кресле и переплел пальцы рук на столе. — Мне сегодня звонили из Министерства внутренних дел. Происшествие, как ты понимаешь, громкое, и поэтому, самое позднее — через три дня, мы обязаны будем организовать пресс-конференцию. Если ты настаиваешь, что могут быть другие версии, кроме той, что Ксавье Седу убил Анжело Бертолини, через три дня у тебя должны быть веские аргументы. В противном случае мы объявим, что у нас единственный подозреваемый по этому делу. Понятно?

— Более чем, — кивнул Франсуа. Три дня. Лучше, чем ничего. Он встал и направился к двери.

— Франсуа, — окликнул его Солюс, когда тот уже взялся за ручку двери. Франсуа повернулся в ожидании еще одного указания, но шеф опять его удивил. — Ты хреново выглядишь. Проблемы?

— Да нет, — вяло отмахнулся Франсуа, — все нормально. Не высыпаюсь в последнее время катастрофически.

— Чего там? Колики? Зубки? — поинтересовался Солюс, и Франсуа вдруг вспомнил, что Солюс Пети, вечно хранящий невозмутимое выражение лица, и сам является отцом троих детей.

— Да я уже и не знаю, — сдался Франсуа, чувствуя тяжесть всей вселенной на плечах.

— Я могу чем-то помочь? — задал Солюс уж совсем невозможный вопрос. — Хочешь, подреми у меня здесь? — кивнул он в сторону широкого кожаного дивана. — Мне все равно нужно отъехать на пару часов.

— Да нет, — с сожалением взглянул на диван Франсуа, — все нормально. А вы, случайно, не знаете, где можно купить японские подгузники? — спросил он прежде, чем успел поймать себя за язык, но шеф не удивился. Вместо этого он потянулся за телефонной трубкой и набрал несколько цифр на клавиатуре. В трубке потекли долгие гудки. Наконец Солюс подал голос:

— Карен, дорогая, ты случайно не знаешь, где можно достать японские подгузники? Это для сына Цветочка. — Франсуа подивился тому, как потеплел голос жесткого и несгибаемого комиссара. Солюс тем временем, взяв ручку, принялся записывать. — Ага, понял, спасибо. Целую тебя. — И протянул желтый стикер с адресом.

— Спасибо, — зачарованно протянул Франсуа, в первый раз ставший свидетелем человечности вечно холодного как айсберг шефа.

— К черту твое «спасибо», — проворчал комиссар, возвращаясь к своей писанине. — Моя задача, чтобы вы все функционировали нормально, а не дохли, как осенние мухи, на рабочем месте. Давай, вали отсюда. И помни, у тебя три дня!

— Я помню, — сказал Франсуа и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Примечания

2

Боже, смилуйся… (Ит.)

3

Вам плохо? (Ит.)

4

Вы говорите по-итальянски? (Ит.)

5

Совсем немного… Бабушка была итальянкой. (Ит.)