Костер страсти. Проданная отцом

Алекс Стар (2024)

«Страсть это холодные угли, которые остаются после пожараВсего лишь угли». Так говорила моя мама. Но она была не права. Потому что теперь я точно знаю, что страсть это дикое пламя, которое пожирает всё вокруг…Мой отец вынужден был отдать меня за долги Рустаму Алиеву, жестокому боссу мафии, который увёз меня в свой огромный дом…И теперь я должна стать его рабой, выполняя всего его ненасытные желания. Но я не подозревала, что у него есть младшие братья…

2

Я стою, застыв и смотрю молча на своего отца, пока чужая мужская рука лапает мою грудь. Больно сжимает её…

Это первый мужчина, который это делает со мной. Я никогда не позволяла это делать Игорю, и я признаюсь сама себе, что мне на самом деле никогда и не хотелось, чтобы он дотрагивался до меня так.

Так властно. Настойчиво. По-хозяйски. Как делает этот мужчина со шрамом.

Подушечка его пальца обводит вокруг моего соска, и он вдруг затвердевает под ним крошечным нераскрывшимся бутоном.

Что-то горячо и тепло ухает у меня внизу живота, и я прикусываю нижнюю губу, опасаясь, что это вдруг кто-то заметит.

Заметит моё вдруг внезапно вспыхнувшее томление. Это странное желание. Истому.

Моё лицо начинает пылать, я смотрю в глаза этому незнакомцу и вижу, как на дней его глаз плещется чёрное озеро.

Которое затягивает меня в свой бездонный омут…

Я не хочу, чтобы он убирал сою руку. Как странно, что даже сейчас, стоя перед этой кучей бандитов, которые избивают моего отца и щупают меня, как живой товар на рынке, я вдруг чувствую пробуждение чего-то неведомого глубоко внутри своего тела. Чего-то, что спало во мне до этого самого момента…

Но он уже убирает свою руку и переходит к моей сестре, Тоне, которая стоит рядом со мной, и моя грудь и сосок продолжают пылать, словно отравленные навсегда этим прикосновением…

— Ну что, Артём, кого мне лучше взять в счёт уплаты долга, а? — оборачивается он к моему отцу.

К моему папе, который всегда был таким добрым. Смелым. Самым сильным.

Отцу, который всегда мог защитить меня.

Но сейчас он сидит, опустив плечи, с приставленным к виску дулом пистолета, и единственное, что я вижу в его взгляде — это ненависть.

Ненависть, направленная на этого странного дьявольского незнакомца.

Который пришёл за нами. Или только за одной из нас?

— Может быть, взять твою жену? — насмешливо продолжает бандит, и я слышу, как вскрикивает на диване моя мама. Всхлипывает, но крепкая огромная лапа одного из бандитов удерживает её. — А она ничего, — снова тянет Рустам с издёвкой. — Хотя нети, ты знаешь, долг слишком большой, и мне нужно что-то более ценной. Более молодое… Более свежее… — резко сдёргивает он с моей сестры блузку, и она стоит прямо так, перед всеми бандитами и нами, её семьёй — в сорванной до талии кофточке и с совершенно голой грудью без лифчика.

Я вижу, как наполняются слезами глаза моей сестры, и кричу:

— Не Трогай Тоню, подонок! — и тут же тяжёлая и стремительная пощёчина обжигает мою щёку…

— Никто не смеет называть меня такими словами, поняла? — сквозь зубы цедит мне человек со шрамом, и я лишь молчу, прикрыв рукой пылающую щёку. — А ты очень дерзкая, — ещё раз смотрит он на меня своим адским обжигающим взглядом и снова возвращается к Тоне.

— А ты не такая смелая, да? — хрипит он ей на ухо и задирает её юбку, и я вижу, как он резко просовывает свою руку её между ног, прямо под трусики. Тоня громко всхлипывает, но молчит, стиснув зубы.

Мои родители молча сидят, отведя взгляды в сторону, но я всё вижу. Я запоминаю каждое его движение.

— А ты, оказывается, не первой свежести! — с хохотом оборачивается Рустам ко всем нам, словно это какое-то увлекательное представление. — Интересно, и когда же ты начала трахаться с мальчиками, шлюшка? — достаёт он из неё палец и облизывает его, словно дегустирует сорт мороженого. — Дрянь! — вдруг резко сплёвывает он на пол, и Тоня пытается прикрыть свои груди руками, пока всё лицо её пылает от стыда.

Никто не знал, что она уже не девочка. Даже я.

А Рустам переходит тем временем к моей второй сестре, Мие, и рявкает ей:

— Снимай штаны! Быстро! — ещё сильнее кричит он на неё, когда она начинает слишком долго возиться с молнией на джинсах.

Хватает её за волосы, наматывает на свой кулак и притягивает её лицо к своему:

— Ну что, чем ты меня удивишь, сучка? — и запускает свою руку её в трусики.

Я вижу, как из-под закрытых век моей сестрёнки стекает мокрой дорожкой слеза и капает на руку этого ублюдка.

— Ещё одна шлюха, — в ярости восклицает Рустам, заталкивая внутрь неё свои пальцы. — Слушай, Артём, ты бы лучше смотрел за своими суками. И за своей женой тоже, — орёт он на всю комнату моему отцу. — На хрена мне испорченный товар? Что мне с ним делать?! Ты даже за своими течными сучками уследить не можешь, а я тебе доверил свои деньги, — смеётся он.

Зло… Жестоко…

— Ну что же, осталась последняя дерзкая лялька, — говорит он хриплым низким голосом, возвращаясь ко мне. — Тебе лучше помолиться, чтобы она была целкой, иначе мне проще вас всех пристрелить.

И я вскидываю голову, подбородок вверх, не опускаю взгляда, когда он подходит вплотную ко мне, и его чёрные бездонные глаза насмешливо смотрят на меня.

Меня обдаёт запахом бездны и пустыни. И ещё чего-то тёмного, неизведанного, когда он, задрав мой подол запускает мою руку у меня между ножек…

Оттягивает край моих простых хлопковых трусиков, раздвигает пальцами мои плотно сомкнутые губки, и я чувствую, как он пытается проникнуть в меня…

Я стискиваю зубы и вскрикиваю, не удержавшись, потому что его палец упирается во что-то, отчего всё моё тело пронзает острая боль.

Не контролируя себя, я хватаю его руку своими ладонями, пытаясь оттолкнуть его. И вижу удивление и… удовлетворение в его взгляде.

— Целка, — довольно усмехается он.

Приближается ко мне вплотную, и я чувствую, как его рука стальным обручем обхватывает мою шею, слегка душит меня. У меня меркнет в глазах…

Но одновременно что-то сладкое растекается по моему телу…

И тут я сквозь туман понимаю.

Это сладкое желание.

Запретное, как первородный грех.