Идеальные лжецы. Опасности и правда

Алекс Мирез, 2020

В Тагусе, одном из самых элитных университетов мира, все вращается вокруг непреодолимого трио – братьев Кэш. Они хитры и коварны, сильны и невыносимо привлекательны, а еще славятся своими играми для богатых детей… Точнее, так было раньше – до того, как в университете появилась новенькая, Джуд. Чтобы раскрыть самые темные секреты братьев Кэш, она вступила в опасную игру, за которой теперь наблюдают сотни людей. Каждый, кто знает эту историю, пытается найти ответ. Зачем Джуд пытается разоблачить богатых мальчиков Кэш? Правда ли она влюблена в одного из Кэшей? Что на это скажет его брат? А ГЛАВНОЕ – КТО ИЗ НИХ ОКАЖЕТСЯ ИДЕАЛЬНЫМ ЛЖЕЦОМ?

7

Итак, черт побери, ты снова его девушка, Джуд?

Видишь, как я стараюсь? Но жизнь, казалось, упорно хотела столкнуть меня лицом к лицу с Адриком, потому что всю неделю я пересекалась с ним чуть ли не каждый час, и почти всегда как будто случайно.

Если я шла по коридору, непременно сталкивалась с Адриком. Шла в библиотеку — Адрик сидел там. Если мне требовались какие-то бланки, Адрик тоже шел за бланками. Каждую минуту он был рядом! Я не хотела, чтобы он смотрел на меня, потому что чувствовала тягу к нему, а потому пряталась, как могла, стоило его увидеть, хоть это и было глупо.

Во время одной из таких попыток спрятаться я столкнулась в коридоре с Дэшем, и это было очень странно, потому что мне показалось, будто он хочет что-то сказать. Когда он увидел меня, на его лице отразились сомнения. Похоже, друг хотел подойти ко мне и заговорить, но тут из аудитории вышла Кайана и, смекнув, что может произойти, нахмурилась и схватила его за рукав; он послушно побрел за ней.

И тогда я впервые подумала: что, если это Дэш шлет мне сообщения? Ведь тот неизвестный, во-первых, наверняка знает множество тайн, а во-вторых, в курсе, что я мечтаю разоблачить Идеальных лжецов. А Дэш об этом знает…

Что же касается таинственного незнакомца, то он мне не отвечал.

Поскольку меня все же немного напрягало, что приходится бегать от Адрика, я решила пару часов погулять за пределами Тагуса. День был дождливый, серый, холодный, но я села в автобус, доехала до ближайшего пригорода и там устроилась в кафе-мороженом, стараясь привести в порядок мысли.

Так где же искать этот клятый мобильник? Если даже Эган не может его найти, то как его найду я?

Быть может, стоит поискать в комнате Мелани, проникнуть туда снова…

Я размышляла над этой идеей, после того как вышла из кафе-мороженого, и теперь шла по тротуару под зонтиком, облизывая вафельный рожок. Но вдруг ощутила каким-то шестым чувством, что за мной кто-то следит. Это было всего лишь ощущение, но я украдкой оглянулась. По улице ехало несколько машин, но одну из них, с тонированными стеклами, я раньше не видела. Она двигалась медленнее остальных, явно следуя за мной. Я решила проверить, точно ли меня преследуют, и перешла на другую сторону улицы.

Странная машина тоже вильнула.

Я прокрутила в голове тысячу вариантов, как оторваться, но тут включилась моя умная ипостась, и я избавилась от зонта, отдав его какой-то насквозь промокшей женщине, бегущей куда-то под дождем. Затем принялась петлять, да так замысловато, что, когда вышла на улицу из очередного переулка, выждав несколько минут и никого не увидев, обнаружила прямо перед собой все ту же машину. Тогда я подошла к ней и постучала в окошко со стороны водителя.

— Почему ты меня преследуешь? — спросила я, чувствуя странное воодушевление.

Я никак не ожидала того, что произошло дальше.

Дверца со стороны водителя распахнулась, и из машины выскочил Адрик в черной толстовке, кепке и джинсах — вылитый шпион.

— Боже! — потрясенно воскликнула я. — Как ты меня напугал!

Он схватил меня за плечо.

— Садись в машину! — очень серьезно потребовал он, вцепившись в меня мертвой хваткой.

Боже милосердный, я просто не понимала, что происходит.

— Но зачем?

Он попытался силой затащить меня в машину. Я сопротивлялась, ухватившись за дверцу; началась какая-то странная и даже забавная борьба — он пытался затащить меня внутрь, как мешок с мусором, а я отбивалась, будто мешок взбунтовался.

— Садись в машину немедленно! — крикнул он.

— Ты меня пугаешь! — закричала я в ответ.

— Садись, черт побери!

Он подтолкнул меня, чувствительно хлопнув по ягодице, и я свалилась на водительское сиденье, приземлившись на четвереньки.

— По какому праву ты меня шлепаешь? — возмущенно завизжала я.

Адрик снова шлепнул меня.

— Перебирайся на другое сиденье! — потребовал он.

Ошеломленная и перепуганная, я была вынуждена перебраться на соседнее сиденье, рядом с водителем. Адрик сел за руль, захлопнул дверцу, повернулся ко мне и пристально посмотрел. Взгляд его был настолько серьезным, что я, оцепенев от страха, прижалась к дверце машины, не зная, что придет ему в голову.

Ну, положим, на самом деле смотрел он не на меня. Секунду спустя я поняла, что он смотрит в окно на что-то у меня за спиной.

— Адрик, что происходит? — прошептала я.

— Я слежу за Александром и случайно увидел тебя, когда он входил в гостиницу.

Он указал через окно в сторону гостиницы, и я повернулась, чтобы посмотреть на другую сторону улицы. Гостиница не выглядела дорогой, совсем наоборот.

Я растерянно заморгала.

— Значит, ты следил не за мной? — спросила я.

Адрик приподнял бровь.

— Ты что, считаешь себя центром вселенной? — спросил он.

Внезапно на ум пришел Эган. И мой план. И Риган. И та слабость, которую я чувствовала рядом с Адриком, который всегда говорил со мной с вызовом, — мне это нравилось, сама не знаю почему.

— Мне пора, — объявила я, хватаясь за ручку.

Он запер дверцу со своего места. Я услышала щелчок замка.

— Нет, ты останешься здесь, — велел он. — Александр может выйти с минуты на минуту.

Я ошеломленно посмотрела на него.

— Но ведь уже поздно, а завтра с утра на занятия, — начала я, но он тут же перебил, как будто речь шла о сущих пустяках.

— Я поговорю с преподавателями, — пообещал он.

Я раздраженно фыркнула, хотя, с другой стороны, меня очень интересовало, почему Адрик шпионит за братом. Иными словами, должна быть какая-то подсказка, ключ ко всем этим тайнам — особенно к той, о которой Александр сказал «чего и в помине нет».

— Но зачем тебе это нужно? — спросила я.

— Хочу кое-что выяснить.

— Что именно?

Между нами воцарилось молчание. Ясно, что он не собирается мне ничего говорить, а если я начну расспрашивать, то ничего не добьюсь. Он по-прежнему смотрел в сторону гостиницы. Когда его взгляд мимоходом задерживался на мне, я ощущала ту самую неловкость, какую испытываешь, когда рядом человек, которого ты безумно любишь, но который не любит тебя.

Ты же знаешь, нельзя показывать чувств, но как же это трудно, если внутри все горит…

А кроме того… К Адрику меня по-прежнему влекло, а он был очень наблюдателен.

— Почему ты дрожишь? — вдруг спросил он так спокойно, что я даже обиделась.

— Я не дрожу, — решительно возразила я, хотя на самом деле дрожала как осиновый лист.

Он весело фыркнул:

— Боишься, Эган узнает, что ты каталась со мной на машине?

— Ну конечно нет!

Это его еще больше развеселило.

— Я же знаю, ты не хочешь, чтобы нас видели вместе. Поэтому и прячешься от меня всю неделю.

Я так широко распахнула глаза, что, должно быть, выглядела полной дурой.

— Ты заметил? — спросила я.

— Как так неуклюже это делала, Джуд! — сказал он. — Впрочем, ты всегда такая.

— Ты даже не знаешь, какая я, — прошептала я, качая головой.

Я надеялась, что он не услышит, но его ответ меня удивил.

— Я знаю, какая ты. Похожа на белку из «Ледникового периода»: точно так же устраиваешь катастрофы везде, где появляешься. — Он искоса посмотрел на меня сверху вниз серыми глазами и чуть зловеще улыбнулся, отчего я судорожно вздохнула, стараясь принять невозмутимый вид. — Зачем ты его слушаешься? Он не имеет права тебе указывать, с кем общаться, а с кем нет.

И… я не смогла удержаться от смешка, когда он сравнил меня с белкой, но смешок у меня получился каким-то глухим и вымученным. В ту же секунду я вновь приняла серьезный и безразличный вид. Закатила глаза и раздраженно фыркнула.

— Замолчи, Адрик, ты все равно ничего не поймешь, даже если тебе объяснить, — заявила я, чтобы закрыть тему и не вдаваться в подробности, которые нельзя выдавать.

— Так что же, по-твоему, мне не понять? — спросил он, входя в роль сурового парня с нахмуренными бровями и плотно сжатыми губами.

Я ответила, чтобы смягчить ситуацию:

— То, что случилось между нами, ничего не значит, это был какой-то странный порыв. Забудь об этом.

Но ничего я не смягчила. Я поняла, что окончательно провалюсь, если начну спорить с Адриком. Ох, как же это напрягает!

— Ну конечно, стоит тебе сказать «забудь», и в моей памяти тут же все стерлось! — саркастически усмехнулся он. — Одно твое слово — и все, проблема решена.

Я ощутила тяжесть его хмурого взгляда, но даже не повернулась, чтобы посмотреть на него.

Как я уже сказала, мне не хотелось с ним спорить; по крайней мере, не сейчас. Я просто не знала, как с ним себя вести; во всяком случае я точно не должна сидеть в его машине. Самое лучшее, что можно сделать, — это молчать. Но он ждал ответа и, едва воцарилось молчание, печально спросил:

— Ты серьезно, Джуд?

Ну что ж, я могу помолчать, если нужно, но, когда злюсь, когда меня одолевают сомнения, когда я в смятении, когда мне больно, когда меня сотрясает нервная дрожь, очень трудно сдерживаться.

— Что ты хочешь от меня услышать? — рявкнула я, теряя терпение.

Он тоже вышел из себя.

— Любую гадость, кроме той, что я для тебя ничего не значу! — выкрикнул он.

Мы оба напряженно молчали. Я чувствовала нарастающее внутри беспокойство, словно он и в самом деле будил во мне какие-то чувства, которые необходимо сдерживать.

— Это уже неважно, — примиряюще вздохнула я. — Я с Эганом, а ты встречаешься с Арти, так что…

— Я не встречаюсь с Арти, — перебил он. Его взгляд был прикован к гостинице, а большая твердая ладонь лежала на руле. — Во всяком случае уже давно не встречаюсь.

Вот это потрясение.

— Не понимаю, — пробормотала я, хлопая, глазами как идиотка.

— И я с ней не спал, — добавил он, — если у тебя есть сомнения.

Двойное потрясение. Я была ошарашена. Ошеломлена. Изумлена. И еще куча всевозможных «-на». Его признание меня крайне удивило, но крошечный росточек доверия, начавший пробиваться между нами, уже исчез. Теперь я излучала лишь тревогу и подозрительность.

— Ты врешь, — сказала я.

— Не вру, — вздохнул он, ожидая, пока загорится зеленый свет. — Да, я был готов переспать с ней, но возникла одна маленькая проблема.

— У тебя что, не встал? — ехидно поинтересовалась я.

Однако он даже не вздрогнул. Эта маленькая подковырка была для нас обоих не более чем игрой.

— Ты же знаешь, у меня всегда стоит, — ответил он с легкой вспышкой злобы, спалившей мое замечание и напомнившей мне тот день, когда… ну, в общем, когда я почувствовала жар между ног. — Проблема в другом, — продолжил он. — Когда мы начали раздеваться, она назвала меня чужим именем, и у меня тут же пропало все желание.

— Чужим именем, — повторила я, стараясь сдержать легкий смешок. — И что же это за имя?

Адрик посмотрел на меня так, словно пытался прочесть мои мысли. Казалось, он хотел скрыть что-то неприятное или даже постыдное; его серьезное апатичное лицо вдруг озарила легкая беззаботная улыбка.

— Неважно, — бросил он. — Достаточно уже того, что это имя не мое.

Я рассмеялась. Почему-то мне трудно было смеяться. Конечно, я догадывалась, что это за имя. Я даже чуть было не произнесла его. Уж не Эган ли часом?..

Адрик мог соврать в чем угодно, но в том, что у них с Арти все закончилось не так, как он планировал, я ему верила.

Сквозь смех я почувствовала, как дрожу от холода: в машине вовсю работал кондиционер, а я промокла под дождем, пока меня заталкивали внутрь. Он это заметил и рыцарским жестом снял с себя толстовку, оставшись в футболке. Я увидела его великолепные широкие плечи, накачанные за долгие часы упражнений в спортзале. Волосы его растрепались, и я перестала пялиться на него, лишь когда он бесцеремонно набросил свою толстовку мне на голову.

— Надень, — велел он не терпящим возражений тоном. — Если ты здесь загнешься от холода, во всем обвинят меня.

Я могла бы отказаться, но и правда замерзла. Так что с минуту поупиралась, но потом все же надела толстовку. Просунув руки в рукава, я ощутила мужской запах, исходивший от ткани, запах Адрика. Это помогло мне расслабиться, пока жестокая правда, что я не могу снова влюбиться в него, не сдавила нутро.

Ох, проклятые чувства! Проклятая слабость! Какая же я дура!

— Похоже, Александр выйдет не скоро, — заметила я, слегка закашлявшись. — К тому же эта гостиница…

— Слушай, а ты есть не хочешь? — перебил он.

Сказать по правде, я ничего не ела с самого обеда, но, как уже сказала, не знала, как быть с Адриком. Я могла отталкивать его и держаться на расстоянии, как просил меня Эган, или принять его и посмотреть, как развивается новая идея, только что пришедшая мне в голову. В конце концов, это не моя, а их, так что халявная еда, которой меня накормит этот придурок, — самая меньшая цена после всего, что они натворили.

Хм… Будем откровенны, мы живем не в той вселенной, где героиня — всегда невинная жертва, добрая и чистая, как Белоснежка. Сказать по правде, я больше склоняюсь к образу злой колдуньи.

— И что ты можешь предложить? — спросила я.

— Тут на углу есть «Макдоналдс», — махнул он рукой в том направлении, где, очевидно, находился этот ресторан быстрого питания. — Я могу туда сбегать, хотя…

Это самое «хотя» интригующе повисло в воздухе.

— Что хотя? — фыркнула я. — Боишься, что я сбегу?

Его губы скривились в печальной и чуть зловещей усмешке.

— Нет, ты никуда не уйдешь, — просто ответил он. — Я запру тебя в машине.

С этими словами он открыл дверцу и вышел, прежде чем я успела отреагировать.

— Адрик! — воскликнула я, глядя, как он запирает дверцу на ключ.

— Проследи, когда выйдет Александр, — велел он.

Я с видимой неохотой подчинилась, хотя мне самой было интересно, что будет, когда выйдет Александр.

Но я так ничего и не увидела. Алекс не выходил, а вскоре вернулся Адрик с едой. Ели мы на парковке, по-прежнему сидя в машине. Надо сказать, что мне трудно было не смотреть на его голые руки и мокрое лицо, пока он доставал четыре гамбургера и четыре больших порции картошки фри. Он был так красив, что у меня заболело сердце. Мне вдруг захотелось нарисовать его портрет, а потом поместить в рамку. Поистине непосильная задача: пытаться сосредоточиться на чем-то другом, когда он рядом, но я собрала всю свою волю и представила огромный плакат с надписью: «НЕ ВЕРЬ! БУДЬ ОСТОРОЖНА!», реющий над всеми мыслями и чувствами, которые я испытывала к нему.

Хотя… Не могу не признать, я всегда питала к Адрику слабость. Ведь недаром говорят, что лучший мужчина — тот, кто дает тебе чувство покоя и безопасности и не треплет нервы. Именно это я и ощущала рядом с ним: покой, отсутствие проблем, чистоту, возможность быть счастливой.

Может, именно поэтому мне трудно было поверить, что Адрик настолько безразличен к чужим проблемам и неприятностям, как сказал Эган в тот день, когда в аудитории прокрутили злосчастное видео. Мне хотелось спросить, не является ли его поведение насквозь фальшивым, хотелось услышать из его собственных уст, но было ли у меня на это моральное право? Я ведь тоже насквозь фальшива, все мои действия — лишь часть плана, и если я что-то сделала не так… Поверьте, я даже не осознавала своих глупостей и ошибок. Да, именно так. Это правда.

Но я не собиралась отступать. И теперь должна была как можно быстрее двигаться вперед.

Но на минутку я все же засомневалась.

— Так какого черта мы здесь торчим, Адрик? — спросила я, драматично закатывая глаза.

Состроив трагическую мину, он посмотрел на пакеты с бургерами и картошкой фри, лежавшие у него на коленях. В руке он держал недоеденный гамбургер.

— Ты права, пожалуй, стоило заказать еще один гамбургер, — озабоченно произнес он с набитым ртом. — Порой я недооцениваю свой аппетит.

— Нет! — воскликнула я.

Адрик настолько растерялся, что перестал жевать.

— Мы все и вот это… — пробормотала я, пояснив свою мысль круговым движением руки. — То мы поступаем плохо, потом — хорошо, затем творим всякие жестокости и опять делаем что-то хорошо, даже не считая нужным об этом говорить.

— Ты же вроде не хотела со мной разговаривать, — тут же парировал он.

После этого мне пришлось закрыть рот. Зачем я вообще это брякнула? Разозлившись на саму себя, я откинулась на спинку сиденья. Я уже давно сидела в машине, надев толстовку, а моя блузка до сих пор не высохла. Мало того, толстовка тоже промокла в некоторых местах. Я продрогла от мокрой одежды. Мне стало холодно, и я заворочалась на сиденье.

— Тебе нужно снять твою мокрую блузку и остаться в одной толстовке, иначе продрогнешь и загнешься от пневмонии, — произнес он, став совершенно серьезным по непонятной причине — то ли из-за моего молчания, то ли правда испугался, что я могу умереть.

В том, как Адрик рассуждал о смерти, было что-то забавное и не слишком правдоподобное.

— Ты преувеличиваешь, ни от чего я не умру, — фыркнула я, закатив глаза. — А кроме того, где я ее сниму? Тогда уж лучше зайти в гостиницу и снять номер, чтобы послушать через стенку, чем там занимается Александр, хотя на этот счет у меня есть идея.

Я тут же поняла, как глупо это прозвучало, едва увидев мелькнувшую на губах Адрика хитрую зловещую улыбочку.

— Так ты приглашаешь меня в гостиничный номер, Дерри? — лукаво спросил он. — Я не какой-нибудь простак. Сначала хотя бы закажи мне кофе.

Эти слова пробудили во мне некое чувство, которое я тут же попыталась отогнать прочь.

— Не глупи, — отмахнулась я. — Я правда очень замерзла.

— Перебирайся на заднее сиденье и снимай мокрую блузку, — сказал он, пожав плечами. — Я не буду на тебя смотреть.

Ну что ж, остается либо умереть от холода, либо снять блузку и надеть толстовку… С минуту я колебалась, а потом… Ладно, только надо бы побыстрее.

Я взобралась на сиденье с ногами, села на корточки и протянула ногу в заднюю часть машины. Встав ногой на заднее сиденье, я перевалилась на него, как мешок с картошкой, шлепнувшись на задницу. Покосилась на Адрика: он невозмутимо доедал картошку и равнодушно смотрел на меня, считая, что я сама справлюсь. Я могла бы залюбоваться его спиной и плечами, но мне следовало сосредоточиться на собственных.

Некоторые девушки весьма практичны. Например, я могу снять лифчик, не снимая при этом футболку. Думаю, это достаточно распространенное умение, но не все одинаковые, так что не буду обобщать. Я не хотела снимать все сразу. Самым трудным оказалась прилипшая ткань блузки. Она была немного эластичной. Конечно, блузка была отнюдь не безобразной, вполне стильной, но слишком облегающей. Мне пришло в голову, что, если я стяну бретельки бюстгальтера, можно будет стащить блузку через ворот толстовки, растянув его на несколько сантиметров, не снимая самой толстовки.

М-да, это оказалось еще сложнее, чем Марку Уотни из «Марсианина» выжить на Марсе, несмотря на все познания в химии и биологии. По крайней мере так мне казалось в этот момент.

Я снова покосилась на Адрика. Он по-прежнему смотрел в сторону гостиницы.

Ну, с богом! Я набрала побольше воздуха и приступила к осуществлению задумки. Высвободила руки, и теперь блузка держалась только на груди. Тогда я принялась тащить ее вверх, скатывая валиком мокрую ткань, и вскоре влажной кожи коснулся холодный воздух. Я высвободила грудь и закатала блузку до шеи. На миг я остановилась и попыталась вытащить блузку через ворот толстовки, которая по-прежнему оставалась на мне.

Увы, это была неудачная мысль. Да что там неудачная — просто никуда не годная. Даже представить невозможно, какие неприятности способна доставить одежда, избавление от которой превращается в головоломку. Разумеется, темнота отнюдь не способствовала процессу. Скомканная и мокрая блузка застряла в вороте толстовки, и, когда я потянула блузку вверх, одна бретелька лифчика обмоталась вокруг шеи. Иными словами, я чуть не удавила себя лифчиком. Я дернулась и упала спиной на сиденье. В попытке освободиться я лишь больше запутывалась в собственных руках, ногах и рывках. Я трепыхалась, как вытащенная из воды рыба, пока голос Адрика не нарушил молчание, которое я упрямо хранила, стараясь скрыть свое досадное и смешное положение.

— Джуд, что ты делаешь?..

— Не знаю, — безнадежно ответила я. — Блузка прилипла! Помоги!

Я услышала, как открылась передняя дверца, потом — задняя, и наконец почувствовала, как сильная рука схватила меня за плечо и снова усадила. Однако положение в эти несколько секунд заметно усложнилось. Поскольку ткань толстовки была плотной, она так сильно окутала мою голову, что меня охватил приступ клаустрофобии и я начала задыхаться. В то же время, поскольку всегда теряюсь в критические моменты, я принялась беспомощно дергать руками и трясти головой.

Пока я в отчаянии трепыхалась, Адрик пытался освободить меня из смертельной ловушки коварной толстовки, но получалось только хуже.

— Сиди спокойно!

Его руки шарили в поисках решения. Он тянул за рукава, за воротник, за подол, ткань настолько меня сдавила, что я даже не могла сопротивляться. Сплошной клубок рук, ног и тел. В конце концов я в ужасе упала на сиденье.

— Адрик, я задыхаюсь! — кричала я, пытаясь выпутаться из толстовки, окутавшей голову.

— Перестань вертеться, иначе ничего не выйдет!

Однако это привело лишь к тому, что я стала еще больше суетиться.

В темноте я ничего не видела. Было жарко. Я задыхалась… Не хватало воздуха.

— Сними ее! — кричала я. — Сними ее!

— Черт побери, Джуд, я не смогу ничего делать, пока ты цепляешься за нее руками!

— Адрик! Я не могу дышать! Не могу!..

И вдруг — свет, воздух, жизнь и свобода! Адрику удалось-таки освободить меня от толстовки, а заодно и от мокрой блузки. Я глубоко вздохнула, вновь оказавшись в огромном мире. Я не двигалась, только судорожно вздымалась грудь. Немного успокоившись, я тут же увидела его лицо, едва освещенное уличными и гостиничными фонарями, и до меня дошло, в какой ситуации мы оказались: я лежу на сиденье, а Адрик — сверху на мне.

Я посмотрела на него с безграничным ужасом, как будто только что сбежала из дома с привидениями, а Адрик вдруг весело захохотал.

В такой позе, опираясь руками на заднее сиденье по обе стороны от меня и нависая надо мной всем телом, он медленно покачал головой.

Правый уголок его губ слегка приподнялся, а в левом притаилась загадочная улыбка.

— Против упрямых девушек всегда помогают самые глупые приемы, — заявил он.

Его голос звучал тихо и нежно, словно он поверял мне тайну.

— Я думала, что просто задохнусь в этой рубашке, — прошептала я, чувствуя, как дрожит голос. Я еще не пришла в себя от испуга, сердце тяжело билось. — Я так испугалась!

Адрик опустил глаза, а его шутливая улыбка вдруг стала зловещей.

— Ну, теперь ты ее уже сняла, так что тебе ничего не угрожает, — сказал он, особенно подчеркнув слова «ты ее уже сняла».

И он был прав. Блузка и толстовка валялись на полу машины. Мое тщедушное тело прикрывали только джинсы. Выше пояса не было ничего, даже лифчика. Я застыла в растерянности. Это так я собиралась держаться от него на расстоянии? Так собиралась показать ему свои холодность и безразличие? Ты снова провалилась, Джуд Дерри. Почти голая, я распростерлась под Адриком. Моя грудь оказалась у него на виду, заледеневшие ноги зажаты между его ногами. Я попыталась хотя бы на миллиметр сдвинуть ногу, и мое бедро потерлось о ткань его брюк. Между нами как будто вспыхнул пожар.

Я, как дура, решила, что могла бы выбраться из этой опасной ситуации, но ненавистный внутренний голос снова прошептал: «А вот здесь ты ошибаешься, подружка». Даже если бы я десять тысяч раз мысленно повторила, что должна держаться от него на расстоянии, что все изменилось, стоило Адрику окинуть меня взглядом своих серых глаз от шеи до живота, как всякие мысли о сопротивлении растаяли без следа.

Он с вожделением созерцал каждый сантиметр моего обнаженного тела, и если прежде у меня еще и оставалась сила воли, чтобы оттолкнуть его, то теперь она испарилась без следа. Весь мир сжался до состояния «твой взгляд пронзает меня до глубины души».

Обычно я не стыжусь своего тела, но сейчас у меня была прикрыта лишь самая интимная зона, все остальное осталось на виду, в том числе и все недостатки: слабые мышцы — результат лени и отлынивания от спортзала (и не сказать, что я в этом раскаиваюсь), целлюлит, три растяжки на правом бедре (растяжение кожи по мере роста), родинки, шрамы…

На миг я почувствовала, что он видит все эти дефекты, и усомнилась в себе, ощутила страшную неуверенность и желание поскорее прикрыться. Я уже собралась сказать: «Да слезь ты с меня наконец!», — но не успела.

Он поцеловал меня. На секунду наши лица оказались в сантиметре друг от друга, а в следующий миг его губы впились в мои, и все слова, которые я хотела сказать, застряли в горле. Я чувствовала себя обезоруженным солдатом, страной без армии, Хогвартсом без разделительного барьера, Землей без озонового слоя. Я инстинктивно закрыла глаза, вздохнула ему прямо в губы, и мне вдруг показалась, словно я вернулась в давно знакомое место, которое покинула много лет назад.

Это было нечто неописуемое.

Он мог быть лжецом, идиотом, но его проклятые поцелуи были просто неописуемыми.

С ними развеялась и моя неуверенность. Он излучал удивительное тепло и доверие. Его губы обжигали мои медленными движениями, легкими и скользящими.

Эти несколько секунд стали чем-то вроде прелюдии, потому что в следующую минуту, без предупреждения и совершенно неожиданно, поцелуй превратился в глубокую тонкую игру. Я провела рукой по его лицу, задержавшись на щеке в тщетной попытке успокоиться, но тут он принялся нежно и ритмично покусывать мои губы, сплетая язык с моим.

Мое тело расслабилось. Между тем Адрик устроился у меня между ног, сплетя свои ноги с моими в наиболее удобной позиции и крепко прижав к себе мои бедра. Трение его брюк о мое обнаженное тело согревало кожу. Холода больше не было, он совершенно испарился, когда Адрик положил руку на мое правое бедро и сжал его, так что его таз прижался к потаенному месту у меня между бедер.

Кое-что мы просто не можем контролировать. Трение интимных мест друг о друга совершенно отшибает разум! Понимаете? Сложно понять, но это так. Во всяком случае, я не знаю, как описать это наслаждение, и заранее каюсь, если вы увидите в этом что-то неприличное, но жизнь не для того нас свела, чтобы мы подчинялись всяким глупым запретам. Когда я охнула от наслаждения, у него все затвердело, и он воспринял это как приглашение к дальнейшим действиям.

Его ладонь спустилась с бедра и принялась водить по животу, бедрам и талии. Его пальцы мягко скользили, касаясь всех тех несовершенств моего тела, которые минуту назад так меня беспокоили; казалось, для него их просто не существовало, ему даже в голову не приходило, что из-за них меня можно отвергнуть. Его рука коснулась моей груди, шеи, задержалась у меня на лице, его большой палец обвел контур моей нижней губы, распухшей от поцелуев.

Мы слегка отстранились друг от друга — всего лишь на несколько сантиметров. Лицо его казалось темным, но линии выступали четче от прикосновений моей руки, все еще лежавшей у него на щеке. Я смотрела на его полуоткрытые губы, из которых рвалось прерывистое дыхание. Сама не зная почему, я погладила их пальцем. И тут Адрик взял мою руку и мягко отстранил.

А потом поцеловал ее. Не сводя с меня глаз, он очень нежно и бережно поцеловал мою ладонь, тыльную сторону руки и костяшки пальцев. Внезапно его губы наткнулись на холодный металл, и он увидел у меня на пальце кольцо Эгана с буквой «Э». Что-то перевернулось внутри, приводя чувства в смятение. Кольцо не имело для меня никакого значения, но Адрику казалось, что имеет. Он подцепил кольцо кончиками пальцев и потянул, словно оно было не более чем досадной помехой.

У меня не хватило духу воспротивиться, и кольцо перекочевало в карман его брюк.

— Может, тебе еще чем-то помочь? — спросил он хриплым шепотом, сам не свой от возбуждения.

— Нет… можешь вставать, — только и смогла выговорить я в попытке одуматься.

Здравый смысл требовал немедленно оторваться от него, но все усилия воли пошли коту под хвост, едва я услышала его возбужденный игривый голос:

— А если я не хочу?

Он даже не дал мне ответить, хотя у меня и не было внятного ответа. Я снова хотела ощутить во рту взрыв чувственности, произведенный его языком. Он еще несколько секунд облизывал и покусывал мои губы, пока ему это не надоело, и спустился к шее, прокладывая дорожку из поцелуев и легких укусов, от которых разбегались щекочущие импульсы по всему телу. У меня уже не осталось ни мыслей, ни воли к сопротивлению. Я даже закусила губы, чтобы снова не застонать, когда он принялся целовать и покусывать мои маленькие затвердевшие соски.

Я не знала, в какой вселенной нахожусь. Даже если я поступаю неправильно, если делаю ошибку, позволяя ему все это, если вляпалась в дерьмо… В ту минуту все это казалось неважным. Мне было так хорошо, все это было так ново…

Я запустила руку ему в волосы и осторожно потянула, когда он начал нежно покусывать мои соски. Теперь они были влажными и отвердевшими от жара и желания, а его губы продолжили путешествие по моему телу. Он все целовал и целовал меня; потом его рука легла мне на правое бедро и деликатным жестом заставила меня поднять ногу и опереться ею на спинку сиденья.

Я оказалась в совершенно неприличной позе: одна нога задрана на спинку сиденья, а другая стояла на полу машины. Рука Адрика сжала мое бедро; он слегка прикусил кожу, затем поцеловал. Затем, прокладывая дорожку из поцелуев, его губы двинулись ниже и, к моему удивлению, добрались до самого сокровенного места. В тот миг, когда его губы прижались к влажной ткани трусиков в потаенном месте между моих бедер, я выгнула спину, невольно застонав. Но это нисколько не остудило жара тела; даже напротив, вызвало приступ болезненно острого желания.

Я чуть приоткрыла глаза и посмотрела на Адрика. Его рука обвивала мою поднятую ногу. Дверца машины по-прежнему была открыта, и, таким образом, часть моего тела оказалась снаружи.

Боже милосердный, а если кто-нибудь нас увидит? На какой-то миг меня это встревожило, но потом я сосредоточилась на более важном: на другой его руке. Теперь его пальцы ухватились за край моих трусиков. Не за верхний, что на уровне живота, а за тот, что прикрывает промежность. Костяшки его пальцев коснулись выбритой кожи. Да-да, после первого опыта я стала брить эти места.

Разумеется, я поняла, что он намерен сделать. Он хотел отодвинуть ткань трусиков, не снимая их, и… скажем так, довести меня до экстаза своими ласками и поцелуями. Едва представив это, увидев его лицо, склонившееся между моих ног, ощутив, как его пальцы ласкают самое чувствительное место, я ощутила себя слабой, возбужденной и влажной от этих мыслей. Клянусь всеми богами, мне хотелось уступить ему, силы были на исходе, но все же я смогла кое-что сделать.

Мне удалось выпрямиться. Я села и притянула к себе его лицо, сжав обеими руками. Он с легкостью подчинился. Мы поцеловались так медленно, глубоко и эротично, что во мне вспыхнуло непреодолимое желание скользнуть ладонями по его плечам и снова прижаться к нему, чтобы мы сделали все то, что можно сделать на заднем сиденье автомобиля. Я раскрыла губы. Его дыхание смешалось с моим. Я почувствовала, как напряглись его мускулы. Он был так же распален, как и я.

— Нет, это нехорошо, — прошептала я, прерывая поцелуй. — Эган не хочет, чтобы мы встречались.

Однако все пошло не так, как ожидалось. Яркая искра желания не погасла в его глазах. Он раздраженно отвернулся, словно ему надоело слушать, чего Эган хочет или не хочет.

— Так теперь он тобой командует? — спросил он.

Я почувствовала в его словах нотку разочарования.

— Нет, но ты же сам сказал, что мы не должны этого делать.

Это его охладило. Адрик слез с меня и сел рядом. Полумрак шел ему на пользу, подчеркивая линии лица и оттеняя естественную загадочную красоту, словно весь он принадлежал миру теней. О боги, как же он мне нравился… Я даже не смогла бы ему отказать. Он вызывал во мне чувства, которые я не хотела замечать, желала, чтобы они исчезли, но это оказалось настолько сложно, что теперь я могла лишь страдать, как девчонка с разбитым сердцем.

— На самом деле он тебе не нравится, ты же не дурочка, — произнес он слегка обиженно, как будто я сказала что-то оскорбительное лично для него. — Он тебя не любит, даже не влюблен. Он только унижает тебя, ты для него — не более чем игрушка в жестоких играх. Или ты будешь утверждать, что тебе это нравится? Что он тебе все еще нравится?

Он смотрел на меня испытующе и серьезно, ожидая ответа, который я не собиралась давать.

— Не понимаю, каких слов ты от меня ждешь? — спросила я, по-прежнему не глядя ему в глаза, чтобы лгать, не теряя самообладания. — Мы уже говорили об этом, и все плохо кончилось.

— Ничего я не жду, не надо ничего говорить, — грубо и холодно перебил меня Адрик. Он мог быть и таким, когда хотел.

Затем он вышел из машины, а я вдруг ощутила пустоту и холод. Мое разочарованное тело взывало о близости, но я промолчала. Он открыл водительскую дверцу, снова сел в машину и раздраженно ее захлопнул. Откинул голову назад, закрыл глаза и шумно выдохнул — должно быть, чтобы успокоить распаленное тело.

В машине воцарилась гнетущая тишина. Я нашарила на полу толстовку, подняла ее и надела. Едва просунув голову в ворот и натянув ее на себя, я увидела, что из гостиницы кто-то вышел.

— Смотри, вон Александр! — возвестил Адрик.

Мы обернулись. Пока я застегивала пуговицы, Александр вышел из дверей гостиницы. И явно не один. Воровато оглядевшись по сторонам, он прокрался к своему джипу и забрался в него.

В ту же минуту из дверей гостиницы появился другой человек. Так-так-так… Довольно высокий парень, хоть и пониже Александра, русоволосый и очень коротко стриженный. С такого расстояния нам было трудно его разглядеть, но парень показался похожим на того типа, с которым Алекс целовался в Тагусе и на колесе обозрения. Вероятно, именно с ним он тайно встречался.

— Это его парень, да?

Адрик был просто в шоке и вытаращил глаза на спутника Александра.

— Какого черта он шляется с телохранителем Тейта Седстера? — прошептал он чуть слышно, но я услышала.

В эту минуту ожили мои недавние подозрения.

— Кто такой Тейт Седстер? — спросила я.

Он не ответил, по-прежнему задумчиво прикрыв глаза, словно прокручивал в уме множество ситуаций и возможностей.

— Адрик, — снова прошептала я с заднего сиденья, — ты знаешь этого типа?

Он внезапно очнулся. Его лицо вновь приняло безразличное выражение.

— Я отвезу тебя домой, мне еще нужно поговорить с Александром, — только и сказал он, и я почувствовала, как между нами встала стена.

Он быстро завел двигатель и рванул с места. Меня отбросило назад, как куклу. Выпрямившись, я поставила ногу на переднее сиденье рядом с водителем, чтобы перелезть туда.

— О чем они говорят? — спросила я, усаживаясь поудобнее, и, не получив ответа, добавила: — Почему тебя так волнует, что он встречается с этим парнем? И ты мне ответишь, потому что я помогала тебе шпионить за ним и заслуживаю хотя бы минимальной информации, не находишь?

Но он словно перестал меня замечать, хотя я настаивала всю дорогу. Когда мы добрались до моего дома, дождь уже перешел в легкую морось. Воздух в машине был спертый, плотный, полный напряжения от всего того, что мы хотели друг другу сказать и не сказали.

Я уже собралась было выбраться из машины и уйти, не прощаясь, но твердая рука Адрика ухватила меня за плечо и развернула к себе лицом. Это прикосновение обожгло меня, как будто сотни участков моего тела вспомнили о том, что недавно произошло на заднем сиденье, и теперь требовали повторения.

— Ты правда хочешь, чтобы все было так, как желает Эган? — спросил он. Хотя он всегда говорил с твердой уверенностью в своей правоте, теперь я услышала сомнения в его голосе. — Хочешь, чтобы я ушел? Потому что для меня выполнять приказы Эгана все равно что сожрать три вагона дерьма, но я не собираюсь навязывать тебе свое мнение, а потому, если ты на самом деле его любишь, я уйду и буду держаться от тебя подальше.

Я нервно сглотнула. Когда я ввязалась в план под названием «Я — взрослый человек и делаю то, что должна», то сначала изрядно растерялась, но потом план меня закалил.

— В тот день в клубе, когда ты попросил меня принять решение, я выбрала Эгана, разве ты не помнишь? — ответила я.

Это было сурово, прямолинейно, жестоко… но необходимо. В любом случае я не могла дать иного ответа на его вопрос. Я была готова солгать, но думаю, что так и не сумела бы сказать: «Я хочу, чтобы ты ушел», ибо в эту минуту все мое существо требовало, чтобы он остался со мной и все препятствия, разделявшие нас, исчезли.

Ну да ладно, черт с ним! Я должна как можно скорее избавиться от этого фальшивого Адрика, и решила, что, если скажу что-то оскорбительное, это подействует, но получилось как раз наоборот.

Он слегка покривил губы в язвительной улыбке. И тут же протянул руку и сжал мою ладонь. Я хотела вырваться, но невольно вздрогнула от прикосновения его пальцев.

Адрик пошарил в кармане и что-то достал.

— Точно, ты сделала выбор, — кивнул он, и на мой палец снова скользнуло кольцо с буквой «Э». Он все еще держал меня за руку, изучая прищуренными глазами, как будто сканировал каждую мелочь у меня в голове. — Ты принадлежишь ему, он много раз давал это понять. Вот только ты никогда не давала мне этого понять. Так скажи: чья ты? Кому принадлежишь?

Он ждал ответа, глядя мне прямо в глаза. Ждал так, словно хотел уловить правду или ложь в моих жестах и голосе. Если бы я солгала в эту минуту, он бы это понял. Именно этого он и хотел.

— Я не вещь, чтобы кому-то принадлежать, — фыркнула я, глупо захохотав.

На его лице появилось то суровое и чуть насмешливое выражение, которое так меня смущало.

— Тогда почему ты это носишь? — спросил он, указывая на кольцо у меня на пальце. — Это ведь клеймо принадлежности.

Я безразлично коснулась кольца и повернула его на пальце так, чтобы буква «Э» оказалась на виду. Для меня это кольцо ничего не значило.

— Это просто подарок, и ничего больше; по крайней мере, для меня, — ответила я, решив поиграть. — Хотя не знаю… быть может… быть может, теперь что-то и значит.

Конечно, он не рассердился. Если мое замечание его как-то и задело, то он этого не показал. Он поднял брови в натужной улыбке.

— Ты серьезно? — На его лице отразилось притворное замешательство. — Совсем недавно, когда мы барахтались на заднем сиденье, мне так не показалось. Ты вела себя совсем не так, как положено влюбленной невесте…

Несомненно, пора было сматываться, пока положение не стало по-настоящему опасным.

— Я ухожу, — устало бросила я, открывая дверцу.

— Я знаю, что ты никому не принадлежишь, — сказал он прежде, чем я поставила ногу на асфальт.

Я остановилась, ожидая, что он скажет. Сарказм и насмешка исчезли с его лица. Он действительно говорил серьезно.

— Но то, что произошло между нами, — продолжил он, — уничтожило все то, что у тебя было с ним. Так что он может нацепить на тебя хоть десять колец, пять ожерелий, сделать тебе кучу татуировок, да хоть помочиться сверху, но ничто не изменит одной истины: на самом деле ты хочешь быть со мной, а не с ним.

Эти слова раскаленным гвоздем пронзили мне сердце. Это была правда. И она комом застряла у меня в горле. Хотя я изо всех сил старалась держать себя в руках, часть моих желаний непроизвольно вырвалась наружу. Это была та Джуд, которая не лгала, а сама чувствовала себя обманутой, и ей хотелось плакать, как диснеевской принцессе.

— А ты сам правда хочешь быть со мной, Адрик? — спросила я.

Голос у меня дрожал. Проклятье! Я не хотела показывать слабость, но мне необходимо было услышать ответ. Я хотела услышать искренний ответ именно от него — не от Эгана, не от кого-либо другого.

Он отвел глаза, пытаясь подавить какие-то чувства.

— Я хотел бы стать кем-нибудь другим, чтобы быть с тобой, — ответил он.

Вот черт, как же все запуталось! Я уже не знала, что здесь правда, а что нет, кто хороший, а кто плохой. Я не была уверена, хороший ли Адрик, который мне нравится, или именно его я должна ненавидеть.

Я больше не могла там оставаться. Казалось, голова вот-вот взорвется. Я вышла из машины, захлопнув дверцу. Я подумала, что могла бы пригласить его в свою квартиру и лечь с ним в постель, чтобы избежать одинокой ночи в тяжких раздумьях, но, пока поднималась по лестнице, на экране телефона высветилось сообщение.

От Ригана.

«Ну как продвигается?»

Что ж, если это можно назвать движением…