Мир внутри нас. Серый город

Алекс Милкович

Рик Бучер, работник шинного завода, тяжело болен. У него диагностировали рак желудка. Лечение не дает результатов, Рику становится только хуже, и врачи подозревают, что опухоль – не единственная причина плохого самочувствия Рика. Но что же тогда? Друг Рика, Адам, намеревается спасти его и обращается за помощью в могущественную фармацевтическую корпорацию. От главы фармкомпании Адам узнает, что единственный шанс выявить причину заболевания друга – проникнуть внутрь его организма…

Глава 4. На заводе «Раунд»

Его раскусили: вся доза, которую он собрал, исчезла. Подросток взвыл, от бессилия заскрежетав зубами. Но они поплатятся за это, обязательно поплатятся! Он услышал звук поворачиваемого ключа в двери и напрягся, должно быть пришли они. Подросток привык считать их своими слугами, с ними было удобно: они готовили ему обед, стирали одежду, снабжали деньгами, которые он обменивал на наркоту. Но, кажется, они больше не слушают его. Он прислушался, так и есть: из коридора донеслась тяжелая поступь ботинок отца и легкая — материнских туфель. Они пришли с работы или вернулись с концерта, их жизнь его больше не волновала, до сегодняшнего момента…

«По крайней мере, про тайники они не знали», — с облегчением подумал подросток, нащупав под слоем матраса тяжелую рукоять пистолета. Стрелять он умел, его научили «друзья». Продавцы «счастья» могут обдурить, могут кинуть или даже убить, поэтому с ними надо быть всегда начеку.

Подросток медленно вошел в гостиную: здесь горела лампа и светился телевизор, отец стоял у своего любимого книжного шкафа, протирая запылившийся бокал, а мать сидела в кресле, она уже сняла туфли, давая ногам отдохнуть. Он направил пистолет на отца: умиротворенно-спокойное лицо того сразу побледнело, и он выронил бокал из рук — легкий звон стекла и никто больше не шелохнулся.

— Сынок, не делай это, прошу! Давай лучше поговорим! — воскликнул отец, миролюбиво вскидывая руки.

— Где мой ГАШ?! — отчетливо произнес подросток, не опуская ствол.

— Сынок, ты же губишь себя! Ты этого не понимаешь, но это так! Поверь нам! — раздался всхлипывающий голос матери.

Подросток развернул руку и выстрелил — раздался грохот, и тело матери обмякло в кресло, отец закричал — дико и страшно, но сын остановил его вторым выстрелом — труп номер два. Он знал, что они бы ни за что не отдали дозу, а еще стали бы мешать ему жить. Это был конец его вольготному существованию, поэтому пришлось устранить их. Но пора сматываться: слух у него был отличный: вдалеке завизжала сирена полицейской машины, она приближалась. Внезапно резкий и сильный звон разорвал мозг, нет, это уже не сирена! Звон не прекращался!

Адам вскочил с постели, обрывисто дыша. Все его тело покрывал холодный пот. Звонил будильник. Кинув быстрый взгляд на него — 5:30 утра, Адам вскочил с постели, даже не позаботившись его выключить. Один и тот же сон на протяжении двенадцати лет неустанно преследовал его. Адам не сомневался, что это кара господня за ужасный грех, совершенный в ту роковую ночь. Он нашел в своем сердце место для Бога, но призраки прошлого не отпускали его.

Адам выпил стакан воды, налитой из-под крана, и, откусывая маленькими кусочками, съел загрубевшую корку черного хлеба, лежащего на кухонном столе. Его дом находился в муниципальном районе номер три и со времен большого пожара, случившегося несколько лет назад, так и не перестраивался. Неопровержимым доказательством тому служили обугленные до черноты стены, которых не спасали даже плотные слои обоев. Квартира Адама имели аскетичный вид: минимум мебели и его собственных вещей.

Адам, встав в дальнем углу комнаты, совершал утреннюю молитву — ежедневный ритуал, который он ни разу не пропускал. Но сегодня Адам молился дольше обычного: он просил Бога спасти его друга Адама, который сейчас находился в больнице в тяжелом состоянии.

Когда Адам вышел из дома, то ночная чернота уже сменилась утренней серостью. Однотипные жилые коробки мрачными квадратами окон угрюмо смотрели на одинокого странника, бредущего к покосившейся автобусной остановке. На страннике были надеты холщовые штаны и рубашка, изорванная в нескольких местах. Его ноги были босы, а подошвы покрывали раздувшиеся мозоли, которые, едва зажив ночью, снова начали кровоточить, оставляя на асфальте кровавый след.

«Чиф, чиф, чиф», — раздался сверху щебечущий голосок. Адам вскинул голову и к своему удивлению увидел прямо над собой маленькую желтую птичку, которая уселась на ветку облезлого дерева и с не меньшим любопытством рассматривала человека. Адам ни разу не видел в городе животных, включая птиц, если, конечно, не считать пары бродячих собак, болевших бешенством.

— Ну и долго ты будешь стоять так, уставившись на дерево, как полный кретин? — задал нетривиальный вопрос водитель автобуса, старый седой негр, страдающий от утреннего похмелья. — Залезай внутрь или проваливай нахрен отсюда.

Адам бросил последний взгляд на птичку и помахал ей рукой, этот короткий момент грел ему душу весь оставшийся день. Он успел вскочить на подножку, как автобус, зафырчав, тронулся с места. Они ехали ужасно медленно, считая по пути каждую кочку, каждую канаву, что сопровождалось руганью водителя. Автобус был полон сонными и злыми пассажирами, каждый из которых ехал на ненавистную ему работу, погруженный в мрачные думы о предстоящем дне. А в душе Адама теплилась радость, незваная птичка до сих пор была с ним.

— Завод «Раунд», — объявил водитель. — Выходим быстро и не буяним, а то я вас знаю, сволочи!

Первым на землю вспрыгнул Адам, острые куски разбитого стекла, валявшиеся на тротуаре, больно врезались в ногу, но он закрыл глаза и призвал Бога. Бог был с ним, и значит он в безопасности.

— Счастливого вам дня! — пожелал на прощание Адам водителю.

— Проваливай давай, хиппи хренов! — ответил негр и, с силой дернув рычаг, тронулся с места. На обочине было еще несколько рабочих, трое из них шагали неуверенной походкой вечного пьяницы, а четвертый, склонившись на четвереньки, поливал мостовую производными вчерашнего ужина. Адам оглянулся вокруг: высокую монолитную бетонную стену завода «Раунд» окружал пустырь, единственными постройками которого были помойка, доверху заваленная строительным мусором и бар «Большой стакан», где вчера возник нешуточный конфликт. Рик и Кил работали на заводе задолго до прихода Адама, и пока тот никак не мог повлиять на ситуацию. Ему оставалось только молиться, что он усердно делал. Подойдя к ржавым стальным воротам, на которых большими буквами было пропечатано название завода, Адам с силой потянул за подвесной колокол — раздался монотонный звон. Изнутри распахнулась незаметно проделанная калитка, и Адам нос к носу столкнулся со Стервятником. Лицо того было безучастно, как камень. Стервятник внимательно осмотрел Адама с ног до головы, а затем кивнул лысой головой, пропуская внутрь.

— Ну, с Богом, — молвил Адам и ступил на территорию завода. На часах пробило пять пятьдесят семь. Утренняя смена должна была начаться ровно через три минуты.

Адам вошел в длинное помещение с высоким потолком и огромными грязными окнами, любой даже самый тихий шепот здесь отдавался громогласным эхом. Адам прислушался: где-то вдалеке тикал конвейер — значит, линию уже запустили, и новая проштампованная партия шин готова к выпуску.

— Эй, Иисус, как дела? — раздался насмешливый голос справа от него. — Успел помолиться своему Богу? — Один из подпевал Кила, Адам и не помнил, как его зовут. Но это было не важно, рабочие сонные и злые окружали его и они хотели поднять себе настроение. Повеселиться — путем травли.

— Кстати где твой дружок, Рик Бучер? — заметил другой задавала. — У вас уже был секс?

Громогласный гогот разнесся по терминалу. Рабочие окружили его плотным кольцом немытых тел и запахом перегара. Еще тлеющий окурок попал ему в грудь, оставив на рубашке неровную круглую дырку.

— Я знаю, где его дружок, — раздался позади хриплый бас. Расталкивая других рабочих, вперед вышел громила Кил, сопровождаемый компанией своих мускулистых, но безмозглых приятелей: Эндрю, Биллом и Кроном. — Скоро он отправится прямиком на небеса, а сейчас ссыт и срет под себя в больничке.

Новый взрыв хохота, Адам не моргнул и глазом, он спокойно смотрел своему обидчику прямо в глаза.

— Помолись за спасение своей души, и Господь примет тебя, ты будешь спасен, — сказал Адам.

— Но сейчас спасаться нужно тебе, — ухмыляющаяся харя возникла перед самым носом Адама, а затем резкий и мощный удар громадного кулака свалил его на пол.

Боль была такой сильной, что Адам зажмурил глаза, но не произнес ни звука. Кил ударил снова, на этот раз по лицу, Адам ощутил теплый привкус капель крови, стекающих с кожи. Кровь залила ему левый глаз, но он не закрыл его снова — враг стоял прямо перед ним. Адам поднялся, ноги слушались его с трудом. Сокрушительный удар в шею — Адам отлетел на несколько метров, на этот раз колени тряслись сильнее, но он снова поднялся, ощущая ноющую боль во всем теле.

«Почему этот чертов „кролик“ не сдается?!» — мелькнуло в голове у Кила. Он наносил удары без всякого видимого усилия, он даже не вспотел. Но железное упорство Адама не сдаваться жутко взбесило Кила, любой другой на его месте уже валялся бы у его ног, умоляя прекратить бойню, но этот долбанный хипстер похоже ничего не чувствует!

Поначалу избиение Адама сопровождалось злорадным смехом со стороны присутствующих, но сейчас, увидев перекошенное от ярости лицо Кила, многих охватило беспокойство: как бы не случилось чего. Все помнили случай с братом Кила — Робом, драки драками, но надо и меру знать.

Кил замахнулся для нового удара, но голос, от которого задребезжали окна, заставил его остановиться: «ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!»

Со стороны центрального входа к ним шел босс. Он не был разозлен или огорчен, напротив: его лицо сияло, как ярко-отполированная сковорода.

— БЫСТРО ЗА РАБОТУ, КОМУ СКАЗАЛ! — добавил он масла в огонь. Рабочих, как ветром сдуло. Через минуту зажегся яркий свет, а станки монотонно загудели каждый на свой лад. Не убежал только Адам, он, с трудом стоя на ногах, едва мог пошевелиться. Босс приблизился к нему вплотную и внимательно осмотрел, за запотевшими стеклами очков его глазки казались крохотными бусинками. В нос Адаму ударила смесь пота, раскаленной резины и машинного масла.

— Передай своему другу, что он будет уволен, если через трое суток не явится на работу, — четко разделяя слова, произнес босс, так, чтобы его слышал только Адам. Когда было нужно, босс мог говорить тихо.

— На все воля божья, — спокойно ответил Адам. Босс бросил в его сторону презрительный взгляд и холодно ответил:

— На свое рабочее место!

Онемевшими дрожащими руками Адам запустил сборный барабан, тот начал раскручиваться постепенно набирая обороты. По конвейеру шла первая партия для сборки: длинные пласты резиновой материи, еще горячие после выплавки. Первым должен быть каркас, это он помнил, ровно два слоя. Он начал просматривать груз с конвейерной ленты, перебирая слои руками. Найдя нужный, он с трудом вытащил его и наложил на полотно барабана. Барабан сделал один виток и резко остановился, каркас закрепился на нем в форме кольца. Еще второй слой, мышцы жгло огнем, когда он доставал второй слой каркаса и накладывал его на барабан. Но это еще цветочки, каркас сделан из прорезиненных нитей и не настолько тяжелый, как следующий слой — стальной брекер, покрытый мощным резиновым тяжем. Когда Адам нес брекер к барабану, ноги его дрожали, он молился Господу, чтобы они не подвели его.

— Поживей, давай! Вторая партия на подходе! — раздался сверху зычный голос бригадира и Адам не сомневался, что обращается тот именно к нему.

Надо было спешить, иначе слои окончательно перемешаются между собой так, что невозможно будет собрать шину. За первым слоем брекера последовал второй, затем нейлоновый бондаж, протектор и боковины. Шина почти была готова, после наложения последнего слоя она вздулась и приобрела типичный для покрышки вид.

— Про бортовые кольца не забудь!

Адам вовремя поднял голову, благодаря чему избежал участи быть разрезанным стальными кольцами, которые пролетели в нескольких сантиметрах от него, ударившись о бетонный пол. Первая оплошность: он позабыл надеть перчатки. Бортовые кольца на заводе «Раунд» были изготовлены из особо острой режущей стали, такой же, которая применялась для изготовления ножей марки «Спенсер». Резкая боль пронзила обе ладони и на гладкой стальной поверхности проступили красные ручейки.

— Дебил криворукий, их же теперь надо очищать! — заорал сверху бригадир. — Обмотай свои культи чем-нибудь и снова за работу!

Адам разорвал рубашку и затянул две тканевые полоски на глубокие кровоточащие порезы. Заменив боковые кольца, он покатил шину в цех вулканизации. Оставалось ровно тридцать секунд до прибытия второй партии материалов из химического цеха. Адам не хотел идти в цех вулканизации не только потому, что там было невыносимо душно, но и потому, что главным здесь был Кил. С ярко-красным распаренным лицом тот походил на дьявола, и, принимая здоровенную толстую шину, которую он с легкостью взвалил на плечи, Кил произнес со злорадной усмешкой:

— Мы еще не закончили нашу игру.

Гул барабана, ругань рабочих, скрип резины и едкие комментарии Кила слились в голове Адама в один монотонный шум. Так жужжит потревоженный улей, но не разъяренный, а еще сонный, не пришедший в себя. Адам понимал, что без Рика продержаться всю смену ему будет безумно тяжело, и когда резкий, разрывающий уши звонок н перерыв прокатился по производственной зоне, Адам обессиленный рухнул на пол.

Тем временем на седьмом этаже главного заводского корпуса в своем кабинете босс принимал Стервятника. Та информация, которую он только что услышал, могла помочь в реализации его главной цели.

Выдохнув клубящееся облако табачного дыма, босс посмотрел в окно на расстилающийся перед ним город, он был так близко, но в то же время далеко. Он проиграл этому сопляку на выборах всего пять голосов, но мальчишка сам дает ему шанс, грех этим не воспользоваться.

— Мистер заноза в заднице очень умен, но сейчас он прокололся, — произнес босс, выкуривая очередную сигарету.

Отодвинув ящик стола, он достал оттуда небольшую хрустящую пачку мятых купюр. Стервятник подошел поближе, на его беспристрастном лице зажегся огонек алчности.

— Получишь еще столько же, если.., — и тут босс снизил голос до шепота, так, что его было способно расслышать только чуткое ухо привратника.