Бекка
После драматичного фиаско в пекарне прошло добрых четыре часа, а мама все не умолкала. И вовсе не потому что я уронила целый поднос с канноли, приготовленными по тайному рецепту ее бабушки. Это было бы не так страшно. Нет — она говорила о Бретте, с восторгом и изумлением.
Мы закрывали пекарню. Кроме нас в зале никого не осталось — Касси уже ушла, пожелав мне удачи. И правда, она мне точно понадобится. Раз уж мама оседлала своего любимого конька, затеяв разговор об отношениях, ее было не остановить, пока она сама не выговорится.
— И как же вы познакомились? — спросила она, подметая пол.
— На занятиях по английскому, — в третий раз сообщила я.
— Он твой ровесник?
— Да, мам.
— А девушка у него есть?
— Ну мам! — я кинула в нее мокрой тряпкой. — Хватит! Ну пожалуйста!
— А то, помнится, он что-то начал говорить такое, пока ты не принялась вопить, что вы только друзья, — продолжила она, не особо вслушиваясь в мои ответы.
Мама подозрительно уставилась на меня поверх швабры.
— Не знаю, что он там хотел сказать. Я мысли читать не умею, — проворчала я.
Мама усмехнулась.
— Еще бы, котик.
Я солгу, если скажу, что даже не думала о том, чтобы сообщить ей, будто мы с Бреттом встречаемся (не упомянув, что только понарошку, конечно). Недаром ведь в списке аргументов «за» фейковые отношения с Бреттом значился пункт «мама наконец перестанет сетовать на мое одиночество». Она будет на седьмом небе от счастья, если узнает, что Бретт — мой (фейковый) парень. Тут же стиснет меня в объятиях, и это будет по-настоящему радостная минутка…
— Он очень симпатичный! — продолжала она.
Такие вот слова все и испортили. Одержимость, которая пробуждалась в ней в подобные моменты, ни на шутку меня пугала. Она ведь на полном серьезе собралась планировать нашу свадьбу, продав ему несколько пирожных.
— Не замечала, — солгала я. Мама наверняка это поняла. И как тут было не понять. Я ведь тоже все понимала. Да что там я, целый мир! Так и хотелось прибить себе на голову табличку: «Да, согласна, Бретт — красавчик, но нет, я не схожу по нему с ума» и закончить на этом.
— Бекка, — мамин голос стал совсем серьезным. Она направилась ко мне. Я потупилась. — Ты же знаешь, я желаю тебе только счастья, — сказала мама и коснулась моей руки.
— Знаю, мам, — и это была чистая правда. Она постоянно говорила мне об этом.
— И если у нас с твоим отцом ничего не вышло, это не значит, что ты не найдешь своего счастья.
— Да, мамуль.
Она приподняла мой подбородок и заглянула в глаза.
— Я хочу, чтобы ты встретила по-настоящему любимого человека, который будет тебя заслуживать.
Черт. В такие моменты мне сложнее всего было понять, как отец мог оставить мою маму. Такую заботливую и добрую. Такую красивую. По-настоящему красивую. Как можно ее не любить? Это же лучший человек на земле.
— Ты же знаешь, развод…
— Генетически не передается, — закончила я за нее. — Зна-а-а-аю.
Она довольно улыбнулась.
Мы продолжили уборку в тишине. Я все думала об отце. В голове роились миллионы вопросов о нем. Вообще они были под строгим запретом. Из-за них мама 1) начинала плакать — или 2) замыкалась в себе и уходила в спальню. Но сейчас она улыбалась, орудуя шваброй, и все бросала на меня обнадеживающие взгляды. Поэтому я сделала глубокий вдох и произнесла:
— Мам, послушай… А когда вы с папой в последний раз общались?
Казалось, она меня не услышала. Мама продолжила подметать, не нарушая привычного ритма. Я прикусила язык, решив, что оно и к лучшему. Но тут она произнесла:
— Когда пекарня открылась.
Я застыла.
— Он пришел на второй или на третий день. Все поверить не мог, что я печь научилась. Помнишь, какие жуткие торты у меня получались на дни рождения? Он был в шоке. Видела бы ты его лицо! — мама задумчиво улыбнулась. — Купил немного канноли — сама знаешь, как он любил бабушкин рецепт — и ушел. Больше я о нем не слышала.
Я не знала, что на это ответить.
— Так, чистоту навели. Закрываемся, котик.
Я взяла швабру и тряпку и убрала их в шкафчик. Мы забрали куртки и вышли на улицу, а потом мама заперла двери и мы побрели домой.
Больше я не задавала вопросов. А она не отвечала.
* * *
Наутро вся кухня снова была в капкейках. Выходит, маму не очень расстроила наша вчерашняя беседа. А я все никак не могла отделаться от ощущения, что мне только почудилось, будто она говорит об отце. Всю ночь в моих ушах звучал воображаемый звон колокольчика над дверью пекарни, и я представляла, как папа заходит в нее, и что в этот момент чувствует мама. Больно ли ей было? Или она обрадовалась, увидев его? Спросил ли он обо мне? Что еще они обсудили кроме выпечки? Голова шла кругом. А хуже всего было понимать, что ответов я не получу никогда. Даже мамин рассказ о встрече с ним был из разряда чудес. Чудес, которые случаются только раз.
Даже в школе я все никак не могла отвлечься от своих переживаний, и поэтому не заметила пакет, лежащий на нижней полке шкафчика, пока он не упал мне на ноги. Я быстро подняла его и огляделась. Никто за мной не следил. В пакете обнаружилась синяя форменная футболка с фамилией «УЭЛЛС», вышитой на спине золотистыми нитями. На футболке лежала записка: «Надень это сегодня, любимая». Я закатила глаза. До чего же нелепо: впервые за все время учебы в старшей школе заявиться на матч, и то по надуманному поводу. Но футболка оказалась мягкой наощупь, да и пахла приятно — как и сам Бретт (хотя откуда мне знать, как он пахнет?), поэтому я ее надела.
В обеденный перерыв я позвонила Касси. Сегодня была первая игра сезона, поэтому вся футбольная команда в это время встречалась с тренером, чтобы обсудить стратегию матча. А я наконец осталась наедине с собой. Я рассказала Касси про футболку и предложила сходить со мной на матч. Касси сказала, что она не против, но у нее сегодня смена в пекарне. Я предложила попросить мою маму подменить ее кем-нибудь, но не вышло. Придется идти одной. Может, под широкой футболкой получится спрятать книгу. Если я сяду на дальний ряд, никто меня и не заметит. Верно?
Насчет футболки я оказалась права. Когда я вернулась домой и примерила ее, выяснилось, что она достает мне чуть ли не до колен. Она была размеров на пять больше нужного, и я решила было, что вообще не стану ее надевать, но потом вспомнила, как отшила накануне Бретта с его общим сбором… Прийти на матч в футболке с его фамилией — меньшее, что я могла сделать, чтобы загладить вину.
Я написала, что уже в пути, но он не ответил. Наверное, готовился к выходу на поле.
Когда я добралась до школы, трибуны уже были забиты под завязку. Я с трудом втиснулась на место между двумя другими школьниками. Думала достать книгу, но кругом было до того шумно, что едва ли получилось бы сосредоточиться, поэтому я сконцентрировалась на толпе. Сперва танцевали черлидерши, а потом наконец на поле высыпали «Медведи». Зрители вскочили и заулюлюкали. Я сделала то же самое, подчиняясь правилам, которые придумали мы с Бреттом.
Девушка рукоплещет с трибун? Сделано.
На ней футболка с фамилией Бретта? Да.
Чем не главная кандидатура на премию «Фейковая девушка года»? Действительно.
Наблюдая за игрой, я старательно делала вид, будто понимаю, что тут происходит. Надо было, конечно, заранее изучить основы футбола. А так я просто вскакивала вместе со всеми, кричала, когда кричали другие, хлопала в ладоши тогда же, когда и они. Когда мяч оказывался у Бретта, — а это случалось с завидной частотой, — мои вопли становились вдвое громче.
Спустя час я даже вошла во вкус. Пожалуй, вся эта футбольная тема не так уж плоха. Восторг толпы оказался заразителен, и я начала понимать, почему так много людей проводят пятничные вечера на трибунах с синими полосами на щеках и золотыми ленточками в волосах. Это занятие дарило ощущение, будто ты сам — частичка чего-то огромного.
Когда Бретт заработал решающий тачдаун, толпа взорвалась, будто вулкан. Мне даже пришлось зажать уши, чтобы предотвратить фатальные последствия. Игроки подхватили Бретта на руки, высоко подняли и понесли, точно заветный трофей, скандируя его имя. На его губах играла улыбка. И мне было приятно чувствовать себя его девушкой, пусть и фейковой.
Когда толпа поспешила от трибун к дверям, ведущим к коридору со шкафчиками, поджидая игроков, я устремилась за ней. Ночь выдалась прохладной, все небо было усыпано звездами и напоминало огромное блестящее одеяло. Я поплотнее закуталась в футболку Бретта. От холода руки покрылись мурашками. Я уже начала пританцовывать и растирать ладони, чтобы согреться, когда дверь наконец распахнулась, и на пороге появился Бретт. Мы встретились взглядами, но вместо радости я увидела в глазах Бретта печаль. Он направился ко мне, по пути высматривая кого-то в толпе.
— Отлично сыграл, — неловко похвалила я, когда мы поравнялись.
Но он, казалось, меня и не услышал.
— Ты родителей моих не видела? — спросил Бретт, взволнованно вглядываясь в толпу.
Он даже не взглянул на футболку, в которой я пришла, и ничего не сказал о том, как я поддерживала его с трибун.
— Нет, — я тоже начала озираться, точно знала, как они вообще выглядят.
— Папа пообещал, что приедет сегодня. Но я его так и не встретил. И маму тоже. — Едва слышно произнес Бретт, не прекращая поисков.
— Уверена, они где-то неподалеку, Бретт. Может, напишешь им?
— Точно, — он достал телефон из кармана, а спустя мгновение помрачнел.
— Что случилось?
— Мама пишет, что папе пришлось задержаться в Нью-Йорке. Раньше понедельника он не появится. — Бретт сжал ладонь в кулак и сердито запихал телефон в карман.
Я не могла взять в толк, почему он так сердится. Подумаешь, папа пропустил одну игру. И что теперь? Мой папа половину моей жизни пропустил, но я на людей не срываюсь.
Впрочем, вслух я это сказать не решилась.
— Ничего, на следующую игру он непременно придет, — сказала я.
— Надеюсь. Тебя подвезти домой? — Он впервые после матча обвел меня взглядом и его губы тронула едва заметная улыбка. — Ты надела футболку. Тебе очень идет.
Я застенчиво ее поправила.
— Ага. Спасибо!
— За то, что предложил отвезти тебя домой, или за комплимент?
— И то, и другое.
Тогда он взял меня за руку и повел через толпу. Мы направились к парковке — я заметила в углу его автомобиль. По дороге Бретт никакой болтовни затевать не стал — чувствовалось, что он еще переживает из-за отца. Когда мы сели в машину, я снова затронула эту тему.
— Слушай, — сказала я, — неужели твой папа прежде ни разу не пропускал игры?
Бретт газанул, и мы поехали — пожалуй, чуть быстрее обычного.
— Никогда.
— А мама? Они обычно вместе приходят?
— Ага. А сегодня она написала, что одной ей идти не хочется.
— А что бы было, если бы они пришли?
Он покосился на меня и снова уставился на дорогу.
— В каком смысле?
— Ну… ты бы представил меня им как свою девушку или что? — спросила я, пытаясь отвлечь его от отсутствия отца.
Бретт рассмеялся и легонько шлепнул меня по колену.
— Возможно! Я ведь уже рассказывал папе о тебе, помнишь? Он был бы рад с тобой познакомиться.
Если уж начистоту, он мне об этом эпизоде не рассказывал.
— У тебя никогда еще не было девушки?
— Не-а.
— Как странно, — прошептала я, чтобы он не услышал.
Мы проехали два светофора, чем прежде Бретт снова заговорил.
— Я понимаю, что ты затеяла, Бекка. Только вот ничего не выйдет.
Конец ознакомительного фрагмента.
