Миры и истории. Академия. Магия огня. Книга четвёртая

Алекс Кама

Главный герой цикла романов Алекса Кама «Миры и истории» Денис уже не растерянный, испуганный подросток, случайно попавший в цветные миры и мечтающий вернуться на Терию — к родителям, любимой девушке, в школу. Он — звезда атласской академии магии, чья сила растёт с каждым днём, вызывая зависть, страх и ненависть одних, даря бесценную надежду другим. Ведь все обитатели Атласа чувствуют, как что-то страшное наступает на цветные миры. Удастся ли спасти поглощаемую тёмными магами планету?..

Глава 5. Кузькина мать и явление Фарро

«Мастерство — это когда „что“ и „как“ приходят одновременно».

(Всеволод Мейерхольд)

Расставшись с Арэйсом, мы поспешили домой. Я в душ и на завтрак, Ветроша — только на завтрак, а Митро — за компанию. Ну, или чтобы меня доставать…

— А ты когда научился так палкой махать? — выдал мячик, выкатившись вперёд и крутанувшись вокруг себя, едва мы отошли от тренировочной площадки.

Я решил подыграть:

— Всегда умел. А сморкачом просто притворялся.

— Ну нет! Так не притворишься! — и давай хохотать, прямо передо мной накатываясь по тропе спиралью.

Вот что за вредный колобок? Любой баттл языком выиграет!

— Ветроша, он хамит, клюнь его как следует! — попросил я летающего зигзагами над тропой пернатого.

— Я лучше тебя-я-я клюну-у-у! — пропел Ветроша, сделав вид, что атакует меня в лоб.

Он почти столкнулся со мной и тут же быстро отлетел — поближе к Митро, после чего эти двое начали угорать на пару. Один так и катался спиралью и ржал, а второй нарезал круги над ним по воздуху. И тоже подхихикивал. Как разыгравшиеся дети, честное слово.

— Митро, кстати, ты мечу не груби. Если верить Арэйсу, Адиль живой.

— Ты тоже живой, и что? Тебе тоже не грубить? А как жить тогда? — хохотнул мячик, весело перемигнувшись с пернатым.

— Да, как тогда жить? — подхватил Ветроша.

— А ты лучше молчи, если комочков хочешь! — поддразнил я пернатого.

Ветроша, судя по всему, даже испугаться моего шантажа не успел. Митро тут же проорал:

— Не молчи! С мечом он или без меча, комочки мы из него вытрясем!

Ну точно, дети!

— А вы знаете, что грубость может аукнуться? — спросил я их чуть позже, когда мы сели завтракать.

— Аук… Что? — переспросил Митро максимально иронично.

— Я расскажу. У Стеллы в деревне есть дача, маленький домик…

— О, история про Стеллу! — обрадовался Митро.

— А что такое деревня? — озадаченно спросил Ветроша.

Началось!

— Маленький город. Очень маленький.

— Так и говори!

— Хорошо. У Стеллы в маленьком городе есть маленький домик. Она ездит в него на выходные…

— На что она ездит? — уточнил пернатый.

Я с надеждой посмотрел на Митро, но он, на удивление, его не прерывал.

— Это дни недели, когда у нас на Терии не нужно работать.

— А в другие дни нужно, что ли?

— Нужно! Чёрт, Ветроша! Давай потом, а? История не об этом!

Пернатый примирительно поднял крылья:

— Ладно-ладно! Хотя я не чёрт!

— Новый сосед, паркуясь, сшиб и переехал ёлочку, которую местные дети наряжали каждый Новый год.

— А… — начал было Ветроша.

— Стоямба! — не выдержал и Митро. — Он потом тебе расскажет, что такое ёлочка и Новый год!

— Спасибо, Митро! Так вот, он сшиб ёлочку. Это дерево, очень красивое. «Вы понимаете, что Вы наделали?» — крикнула увидевшая это Стелла, когда водитель выбрался из машины. «Ты эту землю и эту ёлку купила?» — гаркнул он в ответ. «Нет, но… А почему Вы обращаетесь ко мне на ты?» «Отстань!» — заорал новый сосед ещё громче, отмахнулся и пошёл в дом. Стелла уже потом узнала, что зовут его Тимур, что он — кардиохирург, причём один из лучших, к нему люди едут со всей страны…

— Кардио… кто? — это уже Митро.

И он туда же?

— Врач. Лечит сердце. Ребята, я потом расскажу, что такое сердце, хорошо? — я дождался, пока они, переглянувшись, кивнули, а потом продолжил. — В тот день он не смог спасти пациента. Его никто не смог бы спасти. Но он пытался, надеясь, что сможет совершить невозможное. И злость на самого себя была такой сильной, что он после той операции решил не ехать домой, к семье, а снял на выходные первый попавшийся домик в деревне. Тот самый, который был рядом с летней избушкой Стеллы… Операция, — решил пояснить я, глядя на озадаченные мордашки мячика и пернатого, — это процедура, лечебная, очень сложная. Так вот, в тот день, после грубости соседа, настроение у Стеллы тоже испортилось, поэтому оставаться в маленьком домике она не захотела. Закрыла домик, села на мотоцикл и уехала в город. А вечером ей позвонили знакомые из деревни сказать, что задержали забравшегося в её домик через открытое окно вора и сдали его полиции. А «вором» оказался тот самый грубиян.

— Он нагрубил, так ещё и грабить полез? — удивился Митро. — Какой идиот!

— Нет. Как потом выяснилось, Тимур, немного придя в себя, решил извиниться перед Стеллой. Съездил в супермаркет, купил торт и цветы. Но достучаться до неё не смог — и забеспокоился, что пожилой женщине стало плохо. Обошёл дом, надеясь, что она копается в огороде, увидел открытое окно и полез в него вместе с тортом и цветами, подумав, что если хозяйки нет, то просто оставит ей подарки и записку с извинениями. На его несчастье, соседи увидели, как какой-то незнакомый им мужик лезет в окно, заблокировали его в домике и вызвали полицию.

— И что было потом? — деловито спросил Ветроша.

— Они со Стеллой стали друзьями, после того как вместе написали объяснительные и съели торт.

Ветроша и Митро синхронно нахмурились, переглянулись, а затем Митро спросил:

— То есть если грубить и грабить, то в итоге дадут торт?

Сказать, что я был в ауте от такого вывода, это не сказать ничего.

И сообразить, что ответить на это, не успел. Потому что посидеть как следует за нашим, как бы сказала Стелла, эпикурейским завтраком, состоящим из овсянки на сливках с изюмом, вкуснейшего солёного сыра и булочек с корицей, мы не смогли. В голове раздался нетерпеливый голос Эилиля: «Мы уже ждём вас, молодые люди!»

Нам пришлось быстро закончить и… бежать, лететь, катиться изо всех сил.

Я спросил Митро, который бодро мчался впереди и во весь голос возмущался тем, как нас «загоняли эти бородатые», чего он-то понёсся:

— Ты же не учишься. Спокойно можешь отдыхать!

— Отдыхать? — мячик резко притормозил, развернулся и, возмущённо сведя бровки, задал вопрос. — А кто за Ветрошей присматривать будет? Да и за тобой, болтливый ты мешок с костями?

— Кроме тебя, некому, — рассмеялся я и тут же получил ощутимый пинок по ноге от Митро, а от Ветроши — короткий, но мощный ветродуй в лицо, от которого у меня чуть щёки не сдуло.

Поверить не могу. С их точки зрения, им насмешничать можно, а мне нельзя!

…Эилиль с Целусом действительно уже ждали нас у фонтана. При этом Целус нетерпеливо топал ногой, а Эилиль сжимал и разжимал кулаки. У обоих были такие сосредоточенные и, вместе с тем, недовольные, растерянные лица, словно они всю ночь не спали, писали контрольную, но с задачей так и не справились.

Как выяснилось, примерно так оно и было.

— Мы почти подрались, споря о методиках, которые могли бы сработать с эвролом, — кивнул Эилиль на деловито устраивающегося на бортике фонтана Ветрошу. — Потому что вчера ни одна из них не сработала. Мы перелопатили тонну манускриптов, но ничего кардинально нового не нашли. Если и не найдём, то я даже не знаю, имеем ли мы право учить кого-то магии, — тут он печально усмехнулся. — Знаю один ваш терийский стишок, где маленькая обезьянка не может понять, что делать с очками… Вот и мы, как та обезьянка…

— Это не стишок. Это басня «Мартышка и очки», — не знаю, зачем я это пояснил, но мне стало дико жаль наставников. — Всё будет хорошо! Может, вам просто снова поработать с ним?

— Ха! А вот у голого вчера всё получилось! Пока вы тут бороды жуёте, обезьян вспоминаете! Да вы…

— Митро! — гаркнул я на мячик, который тут же захлопал глазками, типа: «А что такого?»

Но хотя бы откатился в сторону и замолчал. Впрочем, наставники были в таком расстроенном состоянии, что на его выпад даже внимания не обратили.

До чего он хитрый! Арэйса боится и никогда ему не грубит. А с нами ни в чём себе не отказывает!

Ветроша тем временем, перелетев на крыло бронзового дракона, сосредоточенно начищал пёрышки, как будто всё происходящее вокруг никак его не касалось.

— Эилиль, давайте просто посмотрим, что получится, — предложил я наставнику.

— Хорошо, — Эилиль кивнул, но вся его фигура, как, впрочем, и Целуса, выражала недоверие и озадаченность. — Ветроша! — позвал он, тот тут же уставился на него. — Давай попробуем вместе сплести заклинание на лёгкий, тёплый ветерок. Я по…

Договорить он не успел — Ветроша что-то быстро проклекотал, а потом у меня в голове нежно заиграла флейта, и всех нас обдал лёгкий и тёплый — как заказывали! — ветерок.

— Очуметь можно! — только и смог сказать Целус, восторженно подставляя обе руки под вихрящиеся вокруг воздушные потоки.

— Да, так можно и очуметь, — изумлённо признал Эилиль, не сводя глаз с Ветроши, который, как мне в этот момент показалось, рисковал свалиться с фонтана от недержания восторга самим собой.

Более того, Митро, катающийся у бортика фонтана, тоже выглядел гордым и сияющим, как будто выиграл в лотерею миллион.

— Как Вы думаете, коллега, вчера этот индивид издевался над нами?

А иначе что это было? — недоумевал Эилиль.

— Даже не знаю, что Вам на это ответить, — произнёс Целус. — Но из тупика мы вышли! Определённо! Скажите-ка, юноша, — обратился он к Ветроше, будто в молитве сложив руки перед собой, — а не хотите ли Вы сделать ветер чуть посильнее?

Клёкот. Новая мелодия флейты. И вот уже вокруг дуют настоящие, буквально толкающие нас с места завихрения.

— А ещё сильнее? — обрадовался Целус.

И тут же получил ветряной удар в бороду, от которого она распушилась в очень забавный седой веер.

— А можно дуть не прямо на нас? — усмехнулся Эилиль.

Флейта в моей голове весело свистнула в унисон с новым клёкотом пернатого. Ветрошин ветер сначала создал рябь с гребешками на воде в чаше фонтана, затем поднялся вверх и устремился к кронам ближайших деревьев, а добравшись до них, начал раскачивать ветви в разные стороны.

— Это же ве-ли-ко-леп-но-о-о! Просто потрясающе! — довольный Целус разжал ладони и хлопнул ими несколько раз подряд. — Браво, мой дорогой!

Браво!

Вряд ли Ветроша до этого момента слышал слово «браво» и аплодисменты, но он понял, видимо, каким-то десятым чувством, что именно в этой ситуации надо сделать. Он расправил крылышки и выдал что-то вроде реверанса с вежливым поклоном, чем привёл Целуса в ещё больший восторг. Тот, глянув на задумчивого Эилиля, слегка тронул его за плечо и произнёс:

— Чудеса же! Но Вы недовольны, мастер?

— Я очень доволен, — Эилиль переступил с ноги на ногу. — Но мне интересно, что такого сделал голый, чего не смогли мы.

Так, всё-таки он не пропустил мимо ушей реплику Митро! А вот Целус явно пропустил, потому что непонимающе нахмурился и спросил:

— Какой ещё голый?

— Наш круглый жёлтый друг, — Эилиль кивнул в сторону довольного Митро, — так называет Тоута. Я угадал?

Мячик расплылся в улыбке, как будто его похвалили за что-то хорошее, и дважды моргнул.

— Это не от неуважения, — я решил сгладить ситуацию. — Просто мы как-то рассказывали Ветроше, что дети у птиц появляются на свет абсолютно голыми и лысыми…

— И при чём тут Тоут? — с ироничной улыбкой спросил Эилиль.

— А мы сравнили этих детей с его макушкой.

— Блестяще! — медленно произнёс Эилиль и… раскатисто захохотал.

А отсмеявшись, спросил:

— Но что всё-таки сделал мастер Тоут?

— Понятия не имею. Они меня выгнали с занятия. Но и Ветроша, и мастер после их тет-а-тет были довольны, как слоны. И, как видите, теперь у эврола всё получается с полпинка.

— Как слоны? С полпинка? Хммм, — хмыкнув, Эилиль покачал головой. — Никак не привыкну к твоим терийским словечкам… Но ладно. Если не возражаешь, мы продолжим заниматься с эвролом, а ты отправляйся на свои уроки. Что у тебя сегодня? Артефакты? Вот и дуй на артефакты!

— Вы сказали «дуй»? Тогда, похоже, Вы уже привыкли к терийским словечкам! — не удержался я.

Наставник с улыбкой махнул рукой: иди уже!

Я посмотрел на Митро. Дескать, ты со мной? Он тут же понял мой немой вопрос, крутанулся — «право-лево, право-лево» — и отвернулся к фонтану и Ветроше, всем своим видом давая понять, какая у него важная миссия — присматривать за эвролом.

Я решил не тратить время на прогулку и телепортировался на факультет артефактов, где сегодня, насколько я помнил, наша тема дня — драгоценные и полудрагоценные камни.

Обычно сердитая наставница на этот раз меня удивила. Стоило мне войти, Дейлин весело спросила:

— Клубнику любишь?

Она кивнула на большую хрустальную чашу на столе, полную крупных алых ягод, вокруг которой горкой были навалены разноцветные бархатные мешочки, а рядом стояло тёмно-серое, почти чёрное, плоское блюдо, больше похожее на поднос.

Потом мы вместе лопали клубнику, и она, пересыпая из мешочков в блюдо большие и маленькие сверкающие камешки, брала их двумя пальчиками по одному и рассказывала об их историях, разновидностях и, конечно, магических свойствах, объясняя, что нужно всё это учитывать при создании личных артефактов.

— Если ошибёшься с выбором, амулет будет недостаточно сильным. Или вообще отработает не так, как нужно. Хочешь ты, например, создать амулет на здоровье. Для этого лучше всего подойдёт чёрный турмалин. Вот он. А если цель — отогнать злые силы, то самый верный выбор — это рубин, — Дейлин указала на крупный ярко-алый камень в блюде, а затем прикусила очередную ягоду и сузила глаза. — Ты понимаешь, что к следующему занятию тебе придётся вызубрить свойства всех драгоценных и полудрагоценных минералов?

— Вы уже перечислили штук двадцать… А сколько их всего?

— А сам ты как думаешь? — улыбнулась Дейлин.

— Пятьсот? — предположил я наобум.

— В пять раз больше только на вашей Терии!

— Да ладно! — вылупил я глаза. — А не на Терии?

— Судя по твоему: «Да ладно!», этого тебе, похоже, лучше не знать, — усмехнулась наставница.

— А как я тогда выучу их свойства?

— Я пошутила, Денис! — Дейлин ссыпала в блюдо содержимое очередного мешочка, явно любуясь разноцветной сверкающей кучкой. — Посмотри на них как следует! Посмотри! Ты должен научиться слышать камни. Чувствовать их. Говорить с ними.

— С камнями? Теперь ещё и с камнями? Мало мне дверей и мечей!

Скрыть свой сарказм мне явно не удалось, потому что Дейлин выпрямила спину и поджала губки:

— С таким отношением они тебе никогда не ответят!

Я не знал, что ей на это сказать. Помолчав, наставница вздохнула и мягко спросила:

— Чем мы, по-твоему, здесь занимаемся?

— Клубнику едим… — мрачно ответил я.

— Клубника — это прекрасно. Но мы здесь учимся видеть, чувствовать, понимать, что мир не так прост, как кажется. Вот ты как считаешь? На твоей Терии есть люди, есть животные, есть растения, есть горы и реки… Кому из них, по-твоему, может быть больно?

— Людям. Животным, — я начинал понимать, куда она клонит. — Но Вы считаете иначе, да?

— Не я считаю иначе. Иначе всё на самом деле. На вашей Терии живое абсолютно всё, потому что Терия, как и любая другая цветущая планета, очень и очень живая.

Я молчал. Но, видимо, очень громко думал…

— Не веришь? — усмехнулась Дейлин. — Хорошо. Но как ты думаешь, почему на Терии с каждым годом происходит всё больше катастроф, землетрясений, цунами, извержений?

— Климат меняется?

— Климат меняется, потому что вы убиваете свою планету. Отказываетесь слушать её, хотя она очень красноречиво говорит с вами. Вы срываете с неё кожу, вырубая леса, вы загрязняете воду, которая, по сути, её кровь, вы копаете, долбите и бурите всё её тело ради якобы полезных ископаемых, разрушая тем самым её иммунную систему, и не понимаете, что все катастрофы — это и есть её ответ вам. Она борется с вами, как может. Как бы ты стал бороться, если бы точно так же нападали на тебя!

— Дейлин, при всём уважении, к чему этот экологический ликбез? Так мы дойдём до того, что морковка с репкой живые. И лужица на тротуаре… И столб с фонарём…

— А так и есть! — усмехнулась она. — Но я говорю о другом. Ваша планета и так отдала бы вам практически все свои богатства, если бы вы понимали её и научились нормально к ней относиться. Это как с человеком. Если тебе нужна какая-то вещь другого человека, у тебя есть три варианта взять её себе: вежливо попросить, предложить что-то взамен — на самом деле, это лучше совместить — или взять кувалду и треснуть этого человека по голове, а пока он в обмороке, забрать то, что тебе нужно.

— Но это разбой и грабёж…

— Правильно! Но именно так вот вы к своей Терии и относитесь. Боюсь, в какой-то момент она утратит все свои иллюзии на ваш счёт… и вот тогда я вам, людям, не завидую. Но есть хорошая новость. В тебе она что-то почувствовала…

Ну вот! Договорились до полной чуши! В меня влюбилась планета…

Дейлин словно снова услышала мои мысли и поспешила пояснить:

— Вся твоя сила — от неё. Поэтому ты можешь видеть и чувствовать намного больше, чем другие. Можешь! Иначе тебя бы здесь не было. Вот и используй свой дар, научившись относиться ко всему, что тебя окружает, так, как будто всё это может тебе ответить. И помочь, если это потребуется. И вот когда ты в это поверишь, по-настоящему поверишь, весь мир будет твоим.

И «за» тебя, — тут она как-то очень мило улыбнулась и добавила. — Совсем как твой Митро.

От упоминания о Митро и неожиданной догадки у меня комок подступил к горлу. А ведь я действительно очеловечил его… Что если именно из-за меня он стал… живым? Вслух я этого не сказал, но, кажется, Дейлин поняла, о чём я в этот момент думал.

В качестве домашнего задания она вручила мне мешочек с несколькими камнями:

— Попробуй с ними поговорить. Но по одному! А потом расскажешь мне о том, что при этом чувствовал. Или не чувствовал.

…Когда я вернулся к фонтану, то застал почти идиллическую картину: удобно сидящего на разложенном на траве плаще Тоута Митро, самого Тоута, Целуса и Эилиля, которые полукругом выстроились вокруг чаши и наблюдали, как Ветроша, он теперь устроился на самом верху — между рожками на голове дракона, управляет смерчем: то затягивает в себя всю воду из фонтана вместе с рыбками, то аккуратно возвращает её назад.

Самым разговорчивым зрителем был Целус. Если Тоут и Эилиль молчали, то он вообще не замолкал:

— Поразительно! Упоительно! Невероятно! Хотя не ясно, как он это делает! Птица, которая понятия не имеет о давлении, температуре, атомах и молекулах! Но заклинания из него просто рекой льются! И ветер — ветер! — его слушается! — тут Целус посмотрел сначала на Тоута, потом на Эилиля. — Завтра как? Попробуем с молниями?!

— Идея — огонь! — ответил ему Эилиль. — Но сначала громоотвод поставим.

— Не поможет! — решил сострить Митро. — По лысой макушке Ветроша точно не промажет!

— Не промажу! — подтвердил Ветроша.

— Митро! Ветроша! Вы обалдели, что ли? — заорал я, только представив, что Тоут может сделать с ними за подобные насмешки.

Но тот, к моему удивлению, лишь улыбнулся:

— Слышал бы ты, что твой Митро нёс до этого!

— Даже знать не хочу! — я покачал головой. — Простите! Я этим гопникам покажу кузькину мать!

— Кому? — с недоумением спросил Эилиль, пока Целус продолжал восторженно любоваться Ветрошей, не слыша ничего вокруг.

А Тоут слышал. И добавил:

— Да, кому ты устроишь мать? И кто такой Кузька?

Я вздохнул, тут же сообразив, что не смогу им объяснить природу этого выражения. Но выкрутился:

— Давайте потом, пожалуйста. А то история очень длинная.

…Конец этого дня прошёл, как и два предыдущих вечера. Мы даже поужинать нормально не успели, как к нам явились очередные гости. Я еле успел унести в спальню стойку с Адилем.

На этот раз визитёры не шли потоком, а ввалились оптом — целая группа преподавателей факультета магии воздуха. Громких, как стая чаек, и очень разных по обличию… Именно среди них был тот самый, похожий на классического чёрта из русских сказок, субъект.

Митро, который всё ещё торчал у нас, внимательно смотрел на толпу и, увидев рогато-хвостатого, сначала не удержался, плюнул прямо перед собой и буркнул: «Бырррка какая!», явно рассчитывая, что «чёрт» этого не услышит. Но тот услышал.

Он повернулся к мячику и вместо того, чтобы возмутиться, приложил свою руку-лапу к груди, сдержанно поклонился, а потом мягко сказал:

— Не совсем. Но я рад знакомству!

— Ой! — на моей памяти, кажется, впервые Митро смутился. — Неудобно-то как…

— Ну и что такое «Бырррка»? — шёпотом спросил я его, наблюдая за тем, как заполнившие почти всё пространство визитёры обступают диван с сидящим на его спинке гордым собой Ветрошей, который в этот момент больше походил на надутого индюка, чем на эврола, хотя и слегка обалдевшего от громкости и напора гостей.

— Тебе лучше не знать! — насупился мячик.

Все эти магистры магии воздуха хотели только одного — поговорить с Ветрошей, а потом своими глазами увидеть, как маленький, юный, ни дня не учившийся дебютант плетёт заклинания ветра.

Пока все они только болтали, я даже сумел расслабиться, перестав прислушиваться к галдежу и мечтая, когда все уйдут, сразу завалиться в кровать. Но дрёму у меня в голове вдруг нарушило мурлыканье флейты.

Сообразив, что это значит, я еле успел крикнуть:

— Стоп! Ветроша, нет! В комнате никаких ветродуев!

— Но они просят… — растерянно проклекотал Ветроша.

— Дуй, что есть сил! Диван всё равно уродский! — Митро сразу сообразил, что только что произошло.

А недолго он смущался!

К счастью, пернатый послушал не его: звук флейты у меня в голове резко оборвался.

— Уважаемые! — обратился я к наставникам и слегка вздрогнул, когда все они повернули головы в мою сторону. — Если вы хотите увидеть способности Ветроши, может, разумнее делать это снаружи?

Пауза длилась недолго.

— В парк тогда! Все в парк! — скомандовал высокий худой тип в сером балахоне, чьё лицо было чем-то похоже на кошачью мордочку, и, не дожидаясь реакции коллег, поспешил к двери.

Вся делегация послушно хлынула за ним.

Дверь — моя дверь! — открылась для них без каких-либо просьб!

— Ну что? За ними? — спросил я Ветрошу и Митро, переводя взгляд с одного на другого.

— За ними, — согласился Митро и кивнул Ветроше. — Хотя зря, диван, правда, дрянь!

Представление, которое Ветроша, усевшись на один из кустов, устроил для преподавателей в парке, затянулось ещё на час. И, наверное, продолжалось бы дольше, потому что им всё было мало, если бы не явился ещё один гость — плечистый мужчина с сияющими глазами и ярко-рыжими, почти красными волосами, причём везде: у него даже брови и борода были огненно-рыжими!

— Вы занимаете чужое время! — его голос прозвучал, как тигриный рык.

Удивительно, но толпа магов воздуха тут же засобиралась, спешно начав раскланиваться с Ветрошей и благодарить меня. Последним ушёл «чёрт», который не забыл поклониться Митро, чем вызвал у того новый приступ смущения.

Чужое время? Они что, график посещения эврола составили?

— Меня зовут Фарро, — проводив взглядом «чёрта», обратился ко мне новый гость. — Я белангрикст факультета магии огня.

— Белангрикст? — переспросил я. — Не очень понимаю…

— Почти главный, — шепнул мне Митро. Почти?

— Главный там Мигет, — шёпотом же добавил Митро.

— Мне нужно поговорить с эвролом, — судя по тону, к возражениям этот Фарро не привык. — Наедине!

Не подчиниться ему нам с Митро даже в голову не пришло.

Мы отошли подальше, но так, чтобы видеть Ветрошу и гостя, и улеглись на траве.

О чём всё это время думал мячик, не знаю, но я, время от времени глядя на огоньки на тёмно-синем полотне неба, мучительно тосковал по Лере, прокручивая в голове всё, что она говорила, вспоминая, как улыбалась мне там, на Мити…

Мы успели задремать, поэтому от внезапного и громкого рыка: «Мы закончили!» оба подскочили, как ужаленные.

Фарро стоял совсем близко, нависая над нами. А Ветроша мирно сидел у него на плече.

— Эврол устал!

Ещё бы он не устал! Мы все устали.

Я поднялся с травы. Ветроша тут же перелетел ко мне на плечо.

— Сейчас спать! Все спать! — приказал Фарро. — А завтра без опозданий!

Ответа он ждать не стал. Развернулся и широкими шагами быстро пошёл к тропе, скрестив руки за спиной, так что пришлось кричать ему вдогонку:

— Без опозданий куда?

Он скрылся из вида раньше, чем я услышал ответ в голове: «На занятия по магии огня!»

Подняв с травы Митро, настолько сонного, что он даже не ругался, я потащил моих приятелей домой. Мячика устроил на диване, Ветрошу — на подоконнике, а сам ещё около часа ворочался в кровати, безуспешно пытаясь уснуть и думая о Лере.

Наконец я позвал её, даже не надеясь, что телепатия поможет. Всё-таки Оранжевый мир так далеко от Терии! Но я не мог не попытаться…

«Лера… Лерочка! Всё так странно! Если бы ты только знала…»

«Что, мой хороший?» — я даже не сразу поверил, услышав в голове её нежный голосок.

«Это действительно ты? Ты меня слышишь?»

«Конечно, слышу! — это прозвучало немного грустно. — Как ты там?»

Я сам понимал, что мой рассказ звучит хаотично. Я пытался рассказать ей всё и сразу: о своей практике, о появившемся в моей жизни Ветроше, о Фарро, который свалился нам как снег на голову…

Наконец спросил, как там все.

«Твои родители в полном порядке… Дэнни прекрасно справляется!»

«А кто не в порядке? Стелла?» — казалось, моё сердце замерло в этот момент.

«О, нет-нет-нет! Ты не так понял! — Лера поспешила пояснить. — Просто Стелла очень испугалась, когда я рассказала ей о твоей академии. Ты же понимаешь, я не могла ей наврать…»

«Понимаю…»

«А знаешь, что она сказала мне, когда я рассказала ей про ту планету с тигром? — тут я почувствовал, что Лера улыбается. — «Мне завидно-завидно-завидно! А знаешь, деточка? Если бы меня кто-то свозил на другую планету, я бы этого кого-то приковала к одной своей руке и — для верности — крепко держала бы второй».

«Тебе не надо меня держать, — я сам не понял, как у меня это вырвалось. — Моя жизнь и так принадлежит тебе!»

Она не ответила. Но я чувствовал, что она всё ещё на связи.

«Лер?»

«Да».

«Ты сказала: «Дэнни справляется…»

«О! Здесь твой двойник. Я думала, ты знаешь… Он отличник. Кажется, он доучится до золотой медали. Он вообще всё делает безупречно. Но… Он не ты! Хотя, кроме нас со Стеллой, этого вообще никто не видит… Денис?»

«Я здесь…»

«Мы скучаем! — она сделала пуазу. — Я скучаю! Вернись ко мне, пожалуйста! Не сейчас, но… Я же всё понимаю. Но… Как только сможешь, вернись ко мне!»

Я словно видел её лицо в этот момент.

«Я очень постараюсь!»