Царетворец. Волчий пастырь. Книга третья

Алекс Делакруз, 2022

Еще вчера он был владетельным герцогом, любимцем власти и богов, армии и народа. Еще вчера ему улыбалась красавица невеста, а жизнь играла яркими красками… Вот только это «вчера» случилось сто девятнадцать лет назад, а сегодня он вернулся из Посмертия волею судьбы и богини Морриган. Вернулся когда все, что ему дорого, рушится как карточный домик. Вернулся в тело юного наследника фамилии, которого даже отец называет ничтожеством. Вернулся в самое начало пути, лишь первыми шагами которого ему придется пройти через предательство, любовь, власть силы. Третья книга серии Царетворец.

Глава 6

Щурясь от полуденного солнца, я лежал на спине, закинув руки за голову. Ливия лежала на траве совсем рядом со мной, почти вплотную, так что наши локти соприкасались. Девушка дремала, но не спала — пару раз за последние минуты она зевала, заражая зевотой и нас.

За окружающей обстановкой дежурно следил Кавендиш — была его очередь. Он сейчас сидел на самом краю Скалы закона, осматривая поле тинга и с кем-то даже внизу перемигиваясь. Скорее всего, с кем-то из девушек, которых внизу уже толпилось немало. Как и мы, все они ждали прибытие представителей объединенного совета.

Кавендиш давно уже успокоился и больше получаса даже не задавал мне вопросов о том, скоро ли придет делегация жрецов и законоговорителей.

Смирился с ожиданием.

Я лежал на спине, щурился от яркого солнца и думал. Думал очень серьезно и давно: уже на второй час ожидания, после плотного завтрака, от вынужденного безделья в голове запустились активные размышлительные процессы. Сейчас же, на исходе четвертого часа ожидания, я пришел к таким выводам, которые меня удивили своей незамутненной наглостью, простотой и… неожиданной правильностью и ожидаемой выгодой в контексте всего происходящего.

Раз за разом прогоняя в уме стройную конструкцию придуманной линии поведения, я уже делал это без критического взгляда. Просто наслаждался тем, какой я неожиданно смелый, ловкий и умелый в развязавшейся игре политического противостояния; раз за разом представляя возможные варианты действий, я находился в предвкушении того, как будет воспринят мой ход оппонентами и каким потрясением он окажется для всех причастных к развязавшейся игре.

Глубокое удовлетворенное предвкушение — вот так можно было охарактеризовать то общее чувство, которое я сейчас испытывал, лежа на мягкой земле под греющими лучами солнца.

— Рейнар, — обратилась ко мне вдруг Ливия, сбивая весь приятный настрой удовлетворенного самолюбования.

— Ре-ейнар, — еще раз позвала меня Ливия, когда я не сразу ответил. — Ты спишь?

— Нет, не сплю, — произнес я и не скрываясь протяжно и сладко зевнул. Так, что аж слезы из глаз брызнули. — Да? — медленно и лениво, не сбрасывая разморенную негу, приподнимаясь на локте повернулся я к Ливии.

Она, почувствовав мое движение, открыла глаза и посмотрела на меня. Ее удивительные зеленые глаза, поблескивающие на солнце желтым отсветом, вдруг оказались невероятно близко — и я в них буквально тонул. Это произошло даже без направленного Ливией ментального воздействия — естественный эффект, понял я чистым от воздействия сознанием. Расслабился, а у нее все же восьмой, если не девятый круг владения — Ливия даже без желания на то может активно на окружающих воздействовать.

Но брать себя в руки и собирать мысли в кучу мне не пришлось — Ливия сама заметила эффект и прикрыла глаза, разрывая возникшую ментальную привязку связи подчинения.

— Как ты думаешь, скоро они придут? — сдерживая зевок, спросила она.

Говорила Ливия, как и я, с некоторой ленцой. Ее так же, как и меня, разморило на солнце за долгое время ожидания.

— Устала ждать?

— Я умею ждать, если ты об этом.

— Тогда что?

— Ничего.

— Что значит ничего? Ты же спрашива…

— Вообще-то, я бы не отказалась посетить туалетную комнату, — с некоторым раздражением произнесла Ливия. Сразу после этого она, скрывая смущение, сорвала соломинку рядом с собой, сунула ее в рот и снова легла на спину, закинув руки за голову и глядя в пронзительно густо-синее небо.

— Я бы тоже не отказался посетить туалетную комнату, — буркнул вдруг Кавендиш, почувствовав себя не одиноким в усталости ожидания.

— Вы меня ответственным за действия объединенного совета, что ли, считаете?

— Нет, но нам надо же кому-то задавать вопросы, — хмыкнула Ливия.

Я посмотрел сначала на Кавендиша, потом на нее, потом тоже сорвал травинку, сунул в рот и снова лег рядом с Ливией, так что наши локти вновь соприкасались.

— Скоро.

— Что скоро?

— Скоро придут.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что уже и я начинаю понемногу напрягаться от затянувшегося ожидания. И если в ближайшее время жрецы и старейшины не явятся, я похоже знаю, чьими душами буду доплачивать той, у которой лучше не упоминать вслух.

— А они откуда об этом знают? О том, что ты уже напрягаешься от затянувшегося ожидания? — перехватил у Ливии знамя вопросов Кавендиш.

— Думаю, они уж не идиоты и об этом догадываются.

— Догадываются, но при этом тянут?

— Конечно.

— Почему тогда они тянут?

— Думают. Я бы на их месте тоже думал, что делать.

— А может быть, они просто ждут, пока мы спустимся вниз, и инквизиторы нас примут?

— Вряд ли.

— Почему?

— Потому что нордлинги ненавидят инквизиторов. Жрецы и законоговорители сейчас наверняка обсуждают и решают важные вопросы.

— Какие?

— Вопросы своей стратегии поведения, думаю. Как сделать так, чтобы в новой реальности с трупом старшего трибуна на поле тинга у них все получилось в выгодном им свете, но при этом от имперской администрации им за это ничего не было.

— У них прямо большой выбор решений?

— Не знаю, я же не совет старейшин.

— Но ты так уверенно утверждаешь, что они об этом думают.

— Я не категорично утверждаю, что они думают именно об этом, а предполагаю.

— Так, а что обо всем этом думать, я не понимаю? Прийти сюда к нам, назначить дату альтинга и суда богов. Это же несложно. Какие проблемы?

— Думаешь, все так просто?

— Думаю, да.

— А если подумать чуть шире?

— Чуть шире куда?

— Вот именно.

— Что вот именно?

— Ты даже не знаешь, куда.

— А ты знаешь?

— Куда они думают, нет.

— А куда ты думаешь ты знаешь?

— Конечно знаю, куда я думаю. Это ведь я думаю.

— И что ты надумал? — с прежней ленцой (которой я не совсем обманулся) поинтересовалась Ливия.

Вместо ответа девушке я приподнялся на локте и посмотрел на Кавендиша.

— Кавендиш.

— Да.

— Скажи, чисто теоретически…

— Чисто теоретически.

— Что?

— Ты сказал: «Скажи, чисто теоретически». Я сказал, «чисто теоретически».

— Это у тебя от напряжения момента юмор такой плоский?

— Нормальный юмор, не придирайся, — поморщился Кавендиш.

— Ты же еще недавно говорил, что спокоен как удав.

— Как скала, — поправила меня Ливия.

— Ах да, как скала.

— Это была моя попытка пошутить, если ты еще не понял. Шутка, шутеечка. Какие еще вопросы?

— Кавендиш, у тебя на гербе среди прочего есть три львиных головы на зеленом поле.

— Это вопрос?

— Утверждение. Так, для поддержания течения беседы.

— Если ты вдруг не помнишь мой личный герб, то да, в первой четверти на нем изображены три львиных головы на зеленом поле.

— Почему?

— Потому что Великий Дом Кавендиш среди прочих ведет родословную от Вилферта Черепокола, легендарного короля Айлгвена. Ты и это не знал или тоже спросил для поддержания беседы?

— Знал. Но я на всякий случай, уточнить.

— Уточнил, дальше что?

— Еще нет.

— Что «еще нет»?

— Еще не уточнил.

— Ты же уточнял, цитирую: «…среди прочего три львиных головы на зеленом поле».

— Я совсем не это хотел уточнить.

— А что ты хотел уточнить?

— Это было вступление. Прелюдия к уточнению. Дежурный обмен фразами, так скажем, для поддержания разговора и для отправки беседы в верное русло. Так вот. То, что у тебя на личном гербе в первой четверти три львиных головы на зеленом поле оттого, что вы ведете родословную от Вилферта Черепокола, легендарного владыки Айлгвена, это я и так знаю. А вот теперь я начинаю уточнять…

— Ты все еще играешь словами, а не уточняешь.

… и мой главный вопрос, собственно, в чем: это родство реально, или только лишь на пергаменте родословной?

— Ух ты. Как ты сразу, с козырей.

— Не сразу, а после долгого вступления. В ином случае я бы не спросил, но сейчас, понимаешь ли, мы немного в напряженной ситуации. И я активно ищу пути ее оптимального решения, в связи с чем задаю вопросы, которые в иной ситуации никогда бы не задал.

На самом деле, подобный вопрос Кавендишу от меня без словоблудия вступления выглядел бы самым настоящим оскорблением. Он и так, вместе со вступлением подобным образом выглядел, но все же с небольшой преамбулой подача вопроса выглядела не столь оскорбительно нагло. Заданный мною вопрос совершенно не был тактичным, и являлся из разряда вопросов, которые без вреда собственному здоровью и репутации лучше не задавать. Но сейчас, как правильно недавно заметил Кавендиш, немного напряженная ситуация, поэтому я и решился уточнить интересующий меня момент.

Вопрос же мой был справедливо непраздный: пришлые терране, когда интегрировались в общество высоких фамилий Юпитера, повсеместно роднились с фамилиями Септиколии, которые возводили свои родословные к героям первых людей или даже к богам — как Альба. Но не всегда это происходило фактически — весьма часто бравшие власть и влияние фамилии терран просто рисовали себе авторитетные родословные, вписывая туда самых разных героев из нашего мира. Иногда даже мифических героев. И где правда, а где лишь красивая приписка выдуманного величия предков, в большинстве знали только лишь внутри фамилий.

— Это родство реально, — очень внимательно глядя на меня, ответил Кавендиш.

Он дал ответ и сейчас, справедливо причем, ждал от меня обоснования объяснений.

— То есть ты, по сути, кровь-от-крови первого сословия Северного круга?

— По сути если, все люди — братья. А если не братья, то сестры. Рейнар, моя фамилия породнилась с потомками Черепокола больше восьми веков назад, сразу по прибытии на Юпитер. После уничтожения форпостов Альтаира в Ледяных пиках мои предки ушли из Северного круга в южные земли, и здесь мы более не появлялись — ни физически, ни даже в попытке получить влияние. Не наша территория, не наша земля, о чем ты, наверное, в курсе. У Кавендишей нет здесь даже завалящей иссекающей ресурсом лириумной шахты, как у Агилар. Ни-че-го. Так что моя связь с Северным кругом, как и связь всей фамилии, только лишь в праве иметь герб королевства Вилферта Черепокола на своих геральдических щитах.

— И еще связь кровь-от-крови.

— И еще связь кровь-от-крови. Но это далекая связь.

— Самое главное, что у тебя есть связь крови с владыками Айлгвена. Королевства, которое первым в ходе создания Северного круга в том виде, в котором он сейчас существует, завоевали кровавые братья.

— Кровавые братья?

— Да.

— Ты имеешь в виду кровавые братья Барн Ап Трогус и Марк Ларций Магн?

— Да.

— Единый король и первый Император-дракон?

— Да.

— Рейнар.

— Что?

— Как это относится к происходящему сейчас?

— Непосредственно относится.

— Но ведь это было в самом начале веков.

— И?

— И это покрытые мхом древних веков старые легенды — махровые предания времен до открытия Разлома, еще до прихода терран. Я, если честно, даже не уверен, не мифологизированные ли это фигуры собирательного образа вашего септиколийского прошлого. Ведь историю пишут историки, если ты понимаешь, о чем я.

— Нет, это не собирательные фигуры нашего септиколийского прошлого, — невольно ответил я на шпильку Кавендиша как террана в мою сторону.

— Уверен?

— Да.

— Ты что-то знаешь такое, чего не знаю я?

— Да.

— Не потому ли, что у тебя на личном гербе в первой четверти отображен черный орел, которого все ошибочно принимают за ворона?

Вопрос Кавендиша меня удивил. Да, на моем личном гербе в первой четверти действительно был черный орел на красном фоне — которого все, даже сотрудники имперского департамента геральдики, записывали в описании герба как ворона. Рейнары никого в этом не разубеждали, но на самом деле это действительно был орел в старом начертании. Это был старый герб исчезнувшего клана Ап Трогус, бывших владык Восточного клыка Скаргейла.

— Нет, не поэтому, — покачал я головой.

На самом деле, я даже не думал об этом за последнее время. И Кавендиш сейчас неожиданно просто пробудил старое знание, на которое я даже внимания не обращал.

— Так почему же ты уверен, что события далеких преданий непосредственно…

— Во время Посвящения Двуликий бог смотрел на меня их лицами.

— Что?

— Во время Посвящения в Златогорье, в храме, Двуликий бог смотрел на меня их лицами. Ликами короля и императора.

«Ничего себе!» — не сдержал эмоций Кавендиш, выразив удивление немного другими словами.

— Кавендиш, это Место силы, здесь лучше не выражаться таким образом.

— Ой ладно, Северные боги меня поймут. Те из них, кто тебя сейчас слышал, наверняка удивлены не меньше, — только и отмахнулся легкомысленно Кавендиш.

— Кавендиш.

— Да.

— Еще несколько часов назад, на поляне закрытой рощи в Новогороде, я сказал, цитирую: «В Империи относятся к своим богам как к покровителям, и считается естественным делом сходить в храм и просить у богов совета; Боги Северного круга — владыки иных миров, которые могут озлобиться, если их потревожат зря. Нордлинги живут так, чтобы не вызвать гнев своих богов, и обращаются к ним лишь в исключительных случаях».

— И ты это сейчас к чему?

— К тому, что это не шутки. Убедительно тебя прошу: помни об этом и не поминай всуе Северных богов, тем более в таком насмешливом контексте. Кровавыми слезами может отлиться, это не благожелательные боги имперского пантеона. Если что, то кровавый орел, которого мы недавно вырезали на спине Лавиолетта — это была милосердная казнь.

— Хорошо, не буду, — кивнул Кавендиш, явно смутившись.

Заметив, что Ливия приподнялась и села, я перевел на нее взгляд. Она, как и Кавендиш, сейчас — судя по нескрываемым эмоциям, была в состоянии глубокого изумления.

— Не понимаю, чего вы удивляетесь? Я же вам сказал недавно: «Это рассвет новой эры». А все новое — это хорошо забытое старое, кому как не богам этого не знать. Вы вообще читали сагу о названных братьях Вига-Барне и МакКанисе, прозванных кровавыми? Оригинал на нордвикском я имею в виду, а не «Слово о собирателях земель», адаптированное для младшей школы?

— Нет.

— А я читал, причем недавно. И могу вам сказать, что наши первые шаги в Северном круге почти в буквальном смысле повторяют события саги о кровавых братьях. Уход Девятого легиона со Скаргейла, бегущий прочь опальный сын императора, аутодафе, казнь, дуэль — все это уже было однажды, мы прямо по абзацам саги идем.

Долгое время, пока Кавендиш и Ливия приходили в себя от услышанного, царило молчание. Информация о том, что Король и Император ликами Двуликого бога смотрели на меня, повергла обоих в шок. Да, я их понимаю — непросто осознать, что живешь в будущем учебнике истории, причем еще и идешь по своему пути рука об руку с легендарными героями былых времен.

— Рейнар, — окликнул меня после долгой паузы Кавендиш.

— Да.

— Итак, я кровь-от-крови владыка Северного круга. Давай дальше. К чему ты все это выяснял и к чему был твой вопрос?

— Да. Прости, я что-то задумался. Продолжаем: Дракенсберг — это маркграфство, образованное на острове Айлгвен.

— И?

— Маркграф Дракенсберг — лорд-протектор Северного круга. Но при этом, будучи лордом-протектором, формально он еще и один из владык севера. А именно — владыка Айлгвена. И владыкой Айлгвена его выбирали здесь, на этой самой площади, во время тинга Северного круга. Выбрали для того, чтобы соединить правовые системы Империи и Северного круга, легализовав право Дракенсберга как одного из владык приказывать остальным владыкам Северного круга.

— Именно приказывать?

— Формально нет. Это сложно, но я объясню, потому что это важно. Для нордлингов неуместно подчиняться приказам имперской администрации. Они и не подчиняются: все приказы Дракенсберга как лорд-протектора внутри Северного круга не имеют хождения вообще, они идут только в Семиградье информацией. По Северному кругу же указы Дракенсберга как лорда-протектора рассылаются не в повелительной форме, а в форме рекомендации от администрации протектората, без его личной подписи. И одновременно эта рекомендация дублируются уже личным письмом Дракенсберга как владыки Айлгвена с просьбой другим владыкам земель сделать именно так, как рекомендует имперская администрация. И да, еще каждый год здесь, на тинге Северного круга, Дракенсберга объединенный совет старейшин переутверждают арбитром северных земель.

— Это… — Кавендиш не договорил, но сделал характерный жест не до конца сжатым кулаком, как будто полирует древко копья. — Это звучит слишком сложно, — дополнил он чуть погодя.

— Если разобраться, то совсем не сложно.

— То есть в Империи получаются в архив отчетности подшивают приказы лорда-протектора Дракенсберга, в местном протекторате рекомендации имперской администрации, а в канцелярии каждой Земли письма владыки Айлгвена?

— Еще есть документация маркграфства, но я тебя сейчас не буду этим грузить. В общем да, все так.

— И весь Северный круг прямо безропотно следует рекомендациям и просьбам? — недоверчиво спросил Кавендиш.

— Да. Каждый, кто желает оспорить рекомендацию имперской администрации или просьбу Дракенсберга как владыки, все равно столкнется с решением Дракенсберга как арбитра альтинга. А те, кто когда-то был совсем против, уже давным-давно сгорели в огне напалма. В общем, здесь очень много бумаги, тройное делопроизводство, зато без урона чести для всех — Империя в своем мире приказывает как Доминион, нордлинги в своем мире выполняют просьбы как свободные лендлорды, все довольны, ни для кого нет урона чести.

— Не знал, что все тут настолько сложно.

— Теперь знаешь.

— Я просто счастлив от этого факта. И какое отношение имеет к нам и нашей ситуации этот сеанс политинформации? Я, если что, так, напоминаю, что все еще не могу понять, зачем был твой вопрос, и что за перспективы ты мне сейчас пытаешься продать.

— Такое отношение имеет, что это все — именно то, что нам нужно.

— Почему?

— Потому что у меня есть вопрос, как ты относишься к тому, чтобы попробовать стать королем, вот почему.

— Что попробовать сделать?

— Стать королем.

— Кому стать королем?

— Тебе.

— Мне стать королем?

— Тебе стать королем.

— Мне стать королем…

— Да! Тебе. Как ты к этому относишься?

— Резко отрицательно.

— Почему? — удивился я.

— Я еще молодой и не успел погулять. Если я стану королем, мои шансы прожить еще лет сто восемьдесят и умереть в борделе, с сиськой в одной руке и с бутылкой вина в другой, резко падают. Кроме того, если я стану королем, когда мне вообще держаться за бутылку и за сиськи? Ты хоть думал головой, когда решил меня об этом спросить? Нет, дурацкая идея. Нет, нет, и еще раз нет, я вообще никак к этому не отношусь.

— Ты даже не спросил «стать королем кого и чего».

— Королем Айлгвена, а чего еще?

— Нет.

— Нет так нет, это неважно. Не спросил, потому что мне это неинтересно. Совершенно неинтересно. Абсолютно, — еще раз, как будто мы и так до этого не поняли, проговорил Кавендиш.

— Хорошо, спрошу по-другому. Как ты относишься к тому, чтобы стать Единым королем Севера?

— Что, прости?

— Единый король Севера. Владыка Скаргейла, Мидгейла, Айлгвена и Северного Батарна. Владыка всего Северного круга. До того, как Империя установила здесь протекторат, Северный круг был конфедерацией с Единым королем во главе.

— В чем разница, если я стану королем кого-то и чего-то, и, если я стану королем Северного круга…

— Единым королем Северного круга.

— Хорошо, Единым королем Северного круга, не вижу разницы. Быть королем — это тяжелый труд и большая ответственность, я к этому не готов. Вообще не готов, ты понимаешь? Зачем иначе я в Корпус пошел, как ты думаешь?

— Единый король Северного круга — должность выборная, избирается на всенародном собрании. До момента упразднения, в последние сотни лет — это должность была больше почетная, чем руководящая. Тебе будет нужно лишь выступать арбитром в спорах всех земель Северного круга на ежегодном тинге. Все остальное время можешь держаться за…

— Это же заниматься тем, чем сейчас Дракенсберг занимается!

— Нет. Его деятельность — это слепленная из костылей и палок конструкция унитарного политического устройства — по сути, весь Северный протекторат, весь Северный круг, живет по единому имперскому закону для изолированной территории. Возврат же к конфедеративному устройству, избрание Единого короля, подразумевает широкую автономию и самостоятельность всех владык.

— Ты так говоришь, как будто мне стать Единым королем — очень просто.

— Ну, на самом деле это сложно, но это и не цель. Мне очень важно лишь твое желание и согласие на выдвижение кандидатуры.

— Почему?

— Когда я убью Дракенсберга или того ратоборца, которого он против меня выставит, то место владыки Айлгвена станет вакантным.

— Забавно.

— Что забавного?

— Ты так уверен в том, что убьешь Дракенсберга или его ратоборца.

— Отнюдь нет.

— Почему же тогда говоришь об этом так, что это дело решенное?

— Потому что у меня, и у всех нас, сейчас есть два варианта. Второй вариант, если я проиграю поединок, подразумевает, что мы все умрем. В этом варианте простора для планирования совсем немного, согласись. Значит, нужно думать только о том, на что я могу повлиять. Логично?

— Допустим. Но…

— Но?

— Но я не вижу логики в другом.

— В чем?

— Допустим, ты убиваешь Дракенсберга, который является не только имперским лордом-протектором Северной провинции, но и владыкой Айлгвена, арбитром тинга и так далее со всей этой мешаниной их тройной бухгалтерии подчинения. Как я при этом могу стать Единым королем?

— Я убиваю Дракенсберга и место владыки Айлгвена становится вакантным. И сразу после этого мы заявляем жрецам, что по праву крови ты претендуешь на роль Единого короля. Место Владыки Айлгвена нам не нужно.

— Почему?

— Потому что мы с тобой ни разу не были в Айлгвене, для начала. Да и нам этот регион как собаке пятая нога — он труднодоступен, в стороне от торговых путей, и имперская администрация перенесена именно туда, потому что испокон веков владыки Айлгвена на альтинге обладали меньшим авторитетом по сравнению с остальными. Так что после убийства Дракенсберга и после выдвижения нами твоей кандидатуры на роль Единого короля место владыки Айлгвена останется вакантным. Нам оно не нужно. А это значит что?

— Это значит что?

— Это значит, что место владыки Айлгвена будет предметом торга элит Северного круга между собой. Призом, который мы им отдаем. Это называется: «как нашел». Шли, шли, а тут вдруг Айлгвен бесхозный вдруг образовался, который можно поделить совершенно законно.

— То есть сразу после того, как ты победишь Дракенсберга и бросишь им Айлгвен как кость, все вдруг в Северном круге прямо загорятся видеть меня в роли Единого короля? — усмехнулся Кавендиш.

— Нет, конечно. Даже более того — им, скорее всего, твоя кандидатура совсем не понравится.

— То есть я не буду Единым королем Северного круга?

— Не знаю, да это и неважно. Нам важно только получить для тебя статус претендента и созвать всенародное собрание.

— Так ты же уже созываешь альтинг?

— Альтинг — это собрание высоких родов первого и второго сословия. А собрание, которое выбирает Единого короля общенародное, и я забыл, как оно на нордвикском всеобщем языке называется.

— Стортинг, — подсказала Ливия.

— Стортинг — это его название на наречии Стейнвика. Если назвать его так в других землях Северного круга, можно встретить колючую стену непонимания.

— Ладно, это все херня, — махнул рукой утомленный массивом информации Кавендиш. — Скажи мне вот что: Империя против всего этого не будет?

— Единый король — вассал Императора, по старому уложению.

— Вряд ли это будет важно в контексте претензий к нам.

— Ты прав. Да, Империя будет конечно против, но нам это будет уже неважно.

— Как так?

— Вот так. Вообще неважно. Важно то, что местные лендлорды Айлгвен уже поделят. Ледяной легион отсюда ушел, власти и влияния у Императора здесь и сейчас нет, помешать им это сделать никто не сможет. А когда нужно спасти в рабство женщин, детей, а также забрать все ценности из горящей деревни, в которой неожиданно быстро умерли все мужчины, нордлинги действуют молниеносно быстро, у них это в крови. Так что следующий потенциальный лорд-протектор от Империи вынужден будет заявить свое желание стать не владыкой Айлгвена, а…

— Заявить свое желание стать Единым королем? — догадался Кавендиш.

— Именно! Но, еще раз, нам это уже неважно — потому что нас здесь уже не будет.

— Так в чем тогда смысл всего этого движения?

— Смысл в том, что, претендуя на роль Единого короля, из малой группы комбатантов и сепаратистов мы превращаемся в крупные политические фигуры. Неважно, что Северный круг тебя знать не знает и связь с местной почвой и кровью у тебя только через доставшийся тысячу лет назад герб. Вопрос в том, что сразу после того как я убью Дракенсберга, мы просто вернемся в Новогород. Я уже говорил, что во время войны с демонами атаковать власть императора — преступление. И мы не будем этого делать ни в коем случае… сейчас. Возьмем паузу.

— Но Инквизицию же мы атаковали.

— Инквизиция — это люди конченые. К войне с демонами разлома они не имеют никакого отношения, на границах их нет и не будет. Наоборот — как ты можешь видеть по их недавним действиям, они будут пытаться отжать как можно больше власти и влияния у Великих Домов и вообще у всех первых людей. Всегда так было, и так всегда будет.

— Но мы отправимся в Новогород и…

— И будем ждать. Или воевать с демонами на границах Разлома со стороны Республики или Варгрии. Или в Фегерваре, не суть. А вот уже после того как демоны уйдут откуда пришли, после окончания войны за мир, мы — используя твой статус претендента на Единого короля, сможем вести переговоры с Императором совсем в ином политическом поле чем сейчас. Перепрыгнув сразу на несколько уровней выше и имея гораздо более широкие возможности для торга.

— Вести переговоры? — со странным выражением посмотрел на меня Кавендиш.

— Да, а что? — совсем не понял я его интонацию.

— Переговоры с Императором?

— Да, а что?

— А ты сам?

— Я сам что?

— Ты на трон не претендуешь?

Вопрос вдруг поставил меня в тупик.

— Я даже не думал об этом, — совершенно не покривив душой, ответил я.

— Как?

— Вот так. Для меня сейчас кажется главным окончание войны с демонами и восстановление Врангарда.

— На твоем месте я бы подумал об этом, — хмыкнул Кавендиш.

— Хорошо, — вполне серьезно ответил я. — Подумаю. Так что насчет Единого короля?

— Категорически советую тебе соглашаться, — неожиданно проговорила Ливия, обращаясь к Кавендишу. — Это отличный ход.

— Сложно это все, — покачал головой Кавендиш.

— Конечно сложно, это ведь политика.

— Я понимаю. Воевать гораздо проще.

— Так война — это и есть продолжение политики.

Кавендиш посмотрел сначала на меня, потом на Ливию.

— То есть вы уже оба хотите видеть меня претендентом на роль Единого короля.

— Да.

— И важно, неважно что тут будет происходить, если я стану претендентом, а мы с вами поднимемся на много-много уровней вверх, как собирались, я уже не смогу отказаться от заявленного желания стать Единым королем Северного круга? Так?

— Н-ну… да, так.

— А значит, в случае если мы выживем, сиречь — победим, у меня, в далеком будущем, есть стопроцентный шанс стать Единым королем.

— Да.

— Становиться которым я не хочу. Так?

— Да, так.

— То есть мы выживаем, а это можно сделать только в условии нашей победы, а если мы побеждаем, то я без вариантов становлюсь Единым королем. И я не смогу отказаться от заявленного желания. Так?

— Все верно, — согласился я с выводами Кавендиша.

— У меня в связи с этим только один вопрос.

— Какой?

— Почему я?

— Эм… а что такое? Почему бы и нет?

— Рейнар.

— Да.

— Я серьезно спрашиваю.

— Я просто не понимаю вопроса.

— Еще раз: почему именно я?! Почему не ты сам? — крайне расстроился моим непониманием Кавендиш.

— Я же варгриец.

— И? — в недоумении развел даже руками Кавендиш.

— Что «и»? Они — нордлинги, я — варгриец, — пришел мой через разводить руки в недоумении.

— У нордлингов к варгрийцам что-то личное?

— Да. Причем в обе стороны.

— Что?

— Они — нордлинги. Мы — варгрийцы. Это же очевидно.

— У тебя на личном гербе орел Ап Трогус, которые когда-то были владыками Восточного клыка Скаргейла.

— Клана Ап Трогус давным-давно нет. И я — варгриец, а не нордлинг, и не могу претендовать на роль владыки Северного круга, а тем более Единого короля.

— Не понимаю.

— Конечно не понимаешь. Ты же терран, а не нордлинг и не варгриец.

— Рейнар.

— Да.

— Варгрия — это Север. И тут Север, — похлопал по земле Кавендиш. — Только не прямо «Север», как вы называете, а Северный круг. Но Сияние в Варгрии зеленого цвета, и здесь, — показал Кавендиш на небо, — зеленое. Морриган одинаково почитают как в Северном круге — в Айлгвене она вообще верховная богиня, так и в Варгрии. В чем разница?

— Я — варгриец. Они — нордлинги. Этим все сказано.

— Так попробуй объяснить!

— Терранам не понять.

— Ну ты все же попробуй.

— Ну вот ты сам попробуй объяснить, почему у ваших терран-христиан враждебные отношения между католиками и протестантами? Там Единый бог, и там Единый бог. Там Святая книга, и там Святая книга. Там Дева Мария, и там Дева Мария.

— Разные концепции и толкования.

— Вот и варгрийцы с нордлингами также. Разные концепции и толкования.

— Хорошо, ладно, это пока пропустим. Но что мне делать, когда я стану Единым королем?

— Ты так уверен в этом, — хмыкнул я.

— У меня, как и у всех нас, сейчас есть два варианта. Если мы проиграем начатую партию, мы все умрем. В этом варианте простора для планирования у меня немного, согласись. Значит, нужно думать только о том, о чем я могу повлиять. Логично?

— Действительно, логично. Ты прямо как будто слова умного человека какого-то повторяешь.

— Не уходи от темы.

— Если ты станешь Единым королем Северного круга, это будет очень нескоро.

— У меня широкий горизонт планирования.

— Воу.

— Не ожидал такого глубокого взгляда?

— От того, кто заказывает себе двадцать четыре девицы на ночь, я не ожидал такой глубины взгляда, ты прав.

— Рейнар.

— Да?

Я ждал, что Кавендиш вновь спросит о том, что ему делать в роли Единого короля. Но он удивил, полностью сменив тему.

— Рейнар, мы сегодня утром убили старшего трибуна Конгрегации, и, по сути, объявили войну всей нахрен Империи.

— И?

— Тебе самому не страшно?

— Мне, если говорить мягко, волнительно.

— А если говорить не мягко?

— Если не мягко, то страшно до усрачки, — совсем не соврал я. — Но это страх не потому, что я боюсь за себя, за свою жизнь… мне страшно за планы и людей, которые могут пострадать если у меня и у нас ничего не получится.

— Сильно переживаешь?

— Да.

— По тебе совсем не скажешь.

— Ливия, а ты? — повернулся к целительнице Кавендиш.

— Что? — отвлеклась от мыслей девушка, которая судя по задумчивому взгляду, нас уже почти не слушала.

— Что ты думаешь по этому поводу?

— По какому поводу?

— Мы сегодня утром убили старшего трибуна Конгрегации, и, по сути, объявили войну всей Империи. Ты не переживаешь по этому поводу? — повторил недавно сказанное Кавендиш.

— А, это, — пожала плечами целительница. — Убили и убили, бывает.

— Мне бы твое спокойствие.

— Я бы не пожелала тебе моего спокойствия.

— Почему? — с удивлением спросил Кавендиш.

Мне тоже был весьма интересен ответ, хотя я постарался этого не показать. Но ответа мы не получили — Ливия, которая уже сидела на траве скрестив ноги, поднялась одним слитным движением.

— Идут, — произнесла она, глядя на поле тинга.

Обернувшись, я увидел, как раздвигая собравшуюся толпу по полю, двигается делегация жрецов и законоговорителей.

— Кавендиш, так все же, вернемся к главному вопросу. Как ты относишься к тому, чтобы стать Единым королем Северного круга?

— Будешь должен. Очень много должен.

— В каком смысле? — не понял я.

— В прямом смысле. Мне это единое королевство ни разу не упало, так что считай только ради тебя поступаюсь будущей свободой.

— М-м… Хорошо, согласен. Пошли, значит.

— Пошли. А куда, со скалы прямо к ним прыгать?

— Нет, сейчас поближе подойдут, вместе спустимся. Тут специальная тропинка есть.

— И что мне нужно сделать?

— Пока ничего.

— В смысле ничего?

— Только после того как я в поединке убью Дракенсберга или его ратоборца, мы объявим, что ты прибыл в Северный круг, чтобы претендовать на должность Единого короля, и созываем всеобщий альтинг Северного круга.

— Это же плеоназм.

— Что?

— Всеобщий альтинг. Альтинг — это и есть всеобщее собрание. Масло масляное.

— Ну ты же понял, что я имею в виду собрание, название которого я забыл, как оно на нордвикском…

— Мальчики! — неожиданно обратилась к нам Ливия, плохо скрывая раздражение. — Давайте сначала разберемся, как это модно говорить в Риме, с кейсом Дракенсберга, а вот это вот все будем обсуждать потом. Давайте уже скорее заканчивать со всем этим действом, я реально хочу посетить туалетную комнату!

— Мальчики? — возмутился Кавендиш. — Да я был мальчиком в те далекие времена, когда…

— Пошли уже, твое будущее величество, — хмыкнул я, двигаясь в сторону скрытой тропы среди каменных валунов, по которой отсюда можно было спуститься прямо на поле тинга, где нас уже ждали жрецы и законоговорители Северного круга.