Гаремы. Все зло от баб?

Алексей Юрьевич Булатов, 2018

Существует такой мир, где мужчины решили, что все зло от женщин. Спрятав их в общегородские гаремы. Попасть к женщинам можно только четыре раза в год, либо купив специальный ярлык, либо выиграв его на турнире. В этот мир попадает Леха, и уже по привычке действует по, как ему кажется, своему усмотрению. Но чем больше он действует, тем больше он чувствует себя «Стенобитным орудием» в чьих-то руках. Но события идут своим чередом, а его воздействие на мир оказывается ключевым. Хорошее это воздействие или плохое, он так и не может понять. Содержит нецензурную брань.

Глава 2. Арена

Я шел по дороге. Таких дорог у нас в Родном было очень много, у нас их называли проселочными. В мире, где я был сейчас, это, видимо, была магистраль или автобан, так как за пятнадцать минут мне навстречу проехало уже несколько повозок. Глядя на эту дорогу, я осознал высокую ценность асфальта и вообще дорожных технологий. Перемещение по ней даже пешком было ненамного легче, чем перемещение по полю в Радужном. Дорога представляла собой кашу из глины и мелких камней. Я бы даже сказал, что это не дорога, а просто… направление, по которому, скорее всего можно было попасть в некий населенный пункт. Шел мелкий моросящий дождик, который помогал этой самой дороге превращаться в глиняную кашу, и я брел к городу.

Путь в это измерение из города эльфов занял четырех перехода, два из которых Элронд совершил сам, а два мы прошли при помощи пирамиды. Все переходы в мирах не оставили никаких ярких воспоминаний. Как сказал Эдронд, большинство создателей работают по успешным шаблонам творения и потому большинство Вселенных очень похожи между собой. Да и материя дальше развивается в направлении самосовершенствования и находит практически одни и те же пути. Например, каким бы банальным это ни казалось, но самый совершенный цвет листьев — это зеленый. Таблица Менделеева в материальной части Вселенной остаётся основным набором элементов, все дело в мелочах, даже в строении той же планеты. Так вот в Радужном материки не выдвинулись из-под воды, потому что сейсмическая активность распределилась более-менее ровно по всей поверхности планеты, и, как следствие, жизнь не вышла на поверхность. Но, как сказал Элронд, в Радужном есть жизнь, и даже есть разумные ее формы, но там эволюция пошла другим путем, и, возможно, что это будет совсем другой набор Вселенных. В Техно был единый огромный материк, который сильно повлиял на социальную динамику развития человечества, и привел к ускоренному его развитию в техническом плане, и к гибели, в конце концов. В мире амазонок, по рассказу Элронда, строение было материковое, три крупных материка и много островных государств. В общем-то, все для развития человечества тут было идеально, но вот именно решение отделить женщин от мужчин изменило ход истории в данном измерении, таким образом, что человечество глубоко и надолго застряло в средневековье. Но, как рассказывал Элронд, проблема не в этом, так как в самом этом временном отрезке, которое мы называем средневековьем, нет ничего плохого, но человечество остановилось в развитии полностью. Отсюда перестали выходить создатели, и это было самым неправильным. И вот, я прибыл в этот мир с целью провести разведку, то есть разнюхать, понять, что тут к чему. Элронд сказал, что в средневековье всегда и во всех человеческих мирах ценились индивидуумы, владевшие оружием. А, имея Эльфийскую подготовку, и мечи с доспехами, я тут был практически неуязвим с его точки зрения. Ну а при условии того, что из Техно у меня остался коммуникатор и сканер, то моему здоровью вообще ничего не угрожало. И, если я тут простужусь, а я скорей всего простужусь, умереть от простуды мне не дадут эти замечательные устройства, батарейки которых были рассчитаны на работу еще лет двести после моей кончины в глубокой старости. И вот, я месил грязь в направлении населенного пункта, который мне указал первый же житель, которого я тут встретил. Наш разговор был забавным, я понимал его речь, так как мой коммуникатор переводил все мне непосредственно в мозг, и я понимал его речь, как родную. А вот он мою речь не понимал в принципе, так как я-то говорил на своем родном языке, а у него коммуникатора не было. К счастью в числе приложений, который я умыкнул из Родного, было приложение по обучению языку. Коммуникатор разбирал слышимый мною язык по определенным признакам и правилам, и быстро формировал мне набор уроков, которые я начинал зубрить, произнося вслух слова. В мире Амазонок чужестранец, плохо говорящий на языке не был такой уж редкостью, и потому первый путник, которого я встретил, не был ни удивлен, ни напуган. Это был крестьянин, который возвращался с городской ярмарки, где он продал все, что вырастил, успешно пропил заработанные деньги и теперь возвращался в свою деревню работать до следующий ярмарки.

То, что результат всей работы он спустил в кабаке, его ничуть не смущало. Сожалел он только, что не смог набрать денег, чтобы купить ярлык для посещения женщин. Ко мне он обращался не иначе как «Немчура», то есть как сленговое от слова «немой», тот, кто его не понимает и не говорит.

— Вот за всю жизнь один раз только к бабцам-то попадал, когда барина одного из болота выручил, вот он мне ярлык-то и подарил, на первое посещение, мне тогда почитай двадцать лет и было, я три дня тогда по девкам-то лазил. Вот бы еще повторить. У тебя-то как с этим вопросом? А, немчура, ни хрена ты не понимаешь, что-то все балаболишь себе.

Коммуникатору нужно было, чтобы он говорил, чтобы разобрать чужой язык и сформировать мне уроки для занятий. Поэтому я не хотел его отпускать дальше, и шел с ним рядом. Крестьянину компания была видимо по душе, а возможность рассказывать про свою жизнь пусть даже собеседнику, который, как он думал, его не понимает, вообще в радость.

— Так-то конечно нужно бы подкопить-то и еще разок-то к ним сходить, они конечно и зло, но все-таки тяжко уж без них-то, без баб, все мысли-то о них. Я вот кафтан себе купил на зиму, да еще всякой требухи, а потом кабак этот, будь он не ладен. И что я туда прусь-то каждый раз? Дома-то сам брагу делаю, пей — не хочу, а там — не хочу. А тут компания, есть посидеть с кем, потрещать, и вот все, что наторговал, почти спустил. Ох, ох, ох, что за голова-то дурная, ну никак удержаться не могу. Главное, себе говорил, ни за что не пойду, хватит. Ан нет опять пошел, так-то вино-то, конечно, повкуснее браги. А как пригубил-то, уже и денег не жалко, и как остановить-то себя ума, не приложу.

Тут я решился произнести первую фразу:

— Скажи дорогой, город там? — спросил я, показывая пальцем в направлении, откуда он шел:

— Ух ты! По-нашему все же шпаришь маленько, да? Да, город он там, только нужно говорить ГОРОД, а не так как-то. А город действительно там, только что тебе там сейчас делать? До турнира неделю еще ждать, только ярмарка вот закончилась, ну да тебе видней, немчура.

— Как тебя зовут? — произнес я фразу, которую любезно выдал мне коммуникатор.

— Загибом меня звать, а тебя как?

— Алексей.

Тут, видно, мое имя вызвало у него сложности с произношением, и он потянул:

— Алешшей…

Ну, подумал я, Алешей, так Алешей.

— Спасибо тебе, Загиб, я пойду до города, к турниру готовиться буду.

— Ох, как ты словеса-то коверкаешь, Алешшей, ну да освоишься со временем, давай топай себе с Богом. Ты там к начальнику охраны сразу иди, он тебя в тренировочную пустит пожить, все дешевле будет.

Да вопрос моего проживания в мире Амазонок я не продумал. Кушать-то было что, пока у меня был с собой запас еды, которую мне собрал Элронд, но с жильем и проживанием вопрос нужно было решать. Но, как говорил Элронд, что в средневековье меч — главный хранитель и кормилец, а у меня их два, так что как-нибудь не пропаду. И я пошел в сторону города или поплыл, в общем, сложно было назвать ходьбой перемещение по такой дороге. Каждый шаг давался с трудом, ногу приходилось буквально выдергивать из размякшей глины. Я старался найти более сухую тропинку на обочине дороги, но понял, что это бесполезно. Дорога сама по себе все время уходила на более сухой участок, пока ее опять не превращали в кашу. Итоговая ширина дороги была метров сто, но найти на ней неразбитый участок не представлялось возможным. Я шел по этой дороге и бубнил упражнения, которые мне выдавал коммуникатор.

Навстречу мне попалась еще одна повозка, в которой ехал такой же крестьянин и тоже с ярмарки. На мое приветствие он поведал мне историю, которая один в один напомнила мне предыдущую встречу. Только добавилось причитание на неурожайный год, что в былые года ему хватало и на кабак, и на ярлык, а в этом году и цены поднялись, и урожая не случилось, и потому он бедный и несчастный без женской ласки вот уже пять лет. В общем, стандартное нытье, как я понял всех местных крестьян, которые не могут купить ярлык для посещения женского гарема, так как спускают все в кабаках, не дождавшись заветных дней. Как я понял из рассказов, женщины тут жили в центре города под строгой охраной, и, чтобы попасть к ним, нужно было купить или выиграть на турнире специальный ярлык, который служил пропуском в женскую часть города на праздниках плодородия, которых было четыре в году. Крестьяне со всех окрестных деревень и городов поменьше тянулись в центральный город, Эгиль, чтобы купить ярлык и пойти на женскую сторону. Ярлык стоил дорого, и крестьянину на него нужно было копить весь год, чтобы попасть один раз, и потому накопить было очень непростым делом, ну а если крестьянину повезло с урожаем, когда остальным не повезло, тогда он становился «князем на час» и покупал ярлык. Другой возможностью приобретения ярлыка были рыцарские турниры, все рыцари, прошедшие первичный раунд получали бронзовый ярлык, который позволял попасть в гарем. Если он прошел два тура соревнования, он получал серебряный ярлык, а если выигрывал турнир в любом из состязаний — золотой. Как я понял, золотой, серебряный и бронзовый позволяли войти в разные части гарема, где можно было получить разный набор услуг. Крестьяне о золотом ярлыке и не мечтали, так как это было доступно только для очень богатого сословия, и, со слов этого крестьянина, там был рай небесный и самые красивые гурии, о которых можно было только мечтать.

Поговорив с крестьянином, я направился дальше по разбитой дороге. До города оставалось часа полтора, которые я посвятил изучению языка. План был прост, добраться до города и попасть на турнир, как посоветовал мне крестьянин. Вопрос существования в данном измерении нужно было решать побыстрее, запасов еды, которые дал мне с собой Элронд, хватит еще на пару дней, а потом нужно было чем-то тут кормиться. Сколько мне тут нужно провести времени, я не знал, но понимал, что сбежать отсюда могу в любой момент и это меня успокаивало. Я хотел поучаствовать в турнире, мне хотелось применить знания, полученные от Элронда, во мне проснулся агрессивный самец, которому дали оружие, и я чувствовал себя очень необычно. У меня на спине висело два меча, равным которых не было в этом измерении, на мне был легкий доспех из эльфийской стали, который прикрывал все основные органы так, что убить меня было делом очень непростым, и я надеялся, что справлюсь на турнире и не получу серьезных травм. К тому же, у меня был сканер и коммуникатор, с которыми я мог продолжать занятия по эльфийской школе. Я был новичком в этом деле, но у меня была фора, все во мне хотело войны и сражений. Я вспоминал свою первую победу над Эльфом и хоть и понимал, что победил хитростью, от этого вкус победы был только слаще. Лендисас был соперником, которого мне не одолеть в честном бою, но кто сказал, что бой обязательно должен быть честным? Ведь честность в бою — это удел опытных мастеров, которые могут позволить быть себе честными. Ведь главное — это победа, кто бы что ни говорил…

Чем ближе я подходил к городу, тем более разбитой становилась дорога, и тем больше домов стало попадаться вокруг. Я проходил уже второе заведение, которое назвал бы таверной или придорожной гостиницей. Несколько домов стояли полукругом, с конюшней, двором и обязательной вывеской с названием. Я прошел «Золотую подкову», «Смелый меч» и уже видел город. Он начался плавно, без какой-либо черты, просто редко разбросанные дома стали частыми, выстроились в ряды, окруженные забором. Повозок и просто пеших людей, спешивших по своим делам, стало тоже намного больше. На меня никто не обращал внимания, видимо, одинокий воин не был тут редкостью, и я спокойно шел по тому, что уже можно было назвать улицей. У дороги появилось покрытие, я не понял из чего, но дорога стала твердой и укатанной, идти стало легко. Но появилась другая беда, ВОНЬ! По краям улицы шли сточные канавы, смрад от которых стоял ужасный. Воняло так, что мне казалось, что у меня режет глаза, вот еще одно великое достижение цивилизации — это канализация. Мы перестали ценить то, что под нашими городами зарыты трубы, по которым вся эта вонь утекает и не доставляет нам неудобств. В этой части города канализацией служили канавы, по которым все отходы куда-то стекали в виде зловонных ручьев. Спустя какое-то время мне начали попадаться кварталы ремесленников, это стало понятно по магазинам, которые тут стали появляться. Вывески были простыми и лаконичными, по ним было понятно основное ремесло данной местности. Я прошел район кожевников, где вывески были «Куплю сырую кожу, продам выделанную», дальше были горшечники,где вывески были «Куплю глину, продам горшки». Каждый такой район добавлял к общему запаху помоев еще особенный запах ремесла. Вот бы сюда Элронда, он бы, наверное, умер от местных запахов, а мы вот люди ничего, живем, я даже вот принюхался уже.

Я понял, что на фоне общей вони уже ловлю приятные запахи хлеба и прочей еды из харчевни. Даже смог бы тут покушать, ну нет, может не сейчас еще, но через какое-то время точно смогу. Дальше, по ходу движения, я увидел что на смену одноэтажным домам стали появляться, кирпичные двух — и даже трехэтажные строения. Видимо, я вошел в более богатую часть горда, и еще увидел церкви. То, что это церкви, я сразу понял, видимо, во всех измерениях они очень похожи, отличались только навершием. Тут это были шпили, с чем-то похожим на снежинку или шестиконечную звезду. А так церковь была церковью, большая колокольня и здание, где, видимо, была молельная комната.

Впереди я увидел крепостную стену, видимо я дошел уже до центра города, за крепостной стеной был, скорее всего, тот самый гарем, о котором мне рассказывали встреченные мной крестьяне. Судя по всему, конец моего путешествия был уже совсем рядом. Дорожное покрытие опять изменилось, тут все дороги были выстланы булыжником, а канализационные стоки ушли под землю, и хоть воняло тут ничуть не меньше, чем на окраине, по крайней мере, это уже не так бросалось в глаза.

Я подошел к воротам, по краям которых стояли стражники. Стражники были в начищенных до блеска медных латах. Наручи, наколенники и шлемы блестели, как золото, видимо, все свободное от стражи время стражники шлифовали свои латы. Я подошел к ближайшему и спросил:

— Как я могу попасть на турнир?

Видимо, мой вид и вопрос соответствовали друг другу, так как стражник, улыбнувшись, спросил:

— Издалека?

— Да, я проделал немалый путь.

— Ну, хорошо, вон смотри, видишь дом? — стражник вытянул свое длинное копье и показал назад по улице, по которой я только пришел. — Вот, дойдешь до этого дома, там будет улочка, по ней иди до следующей улицы, там увидишь здание с медным шпилем, ярким, тебе туда. Ты впервые у нас?

— Да, впервые, вот только пришел.

— Странно, доспех у тебя дорогой и мечи хорошие, но без коня.

— Да, пал конь в пути, — решил соврать я.

— А, ну тогда понятно, ну, короче, давай там, запишешься, пройдешь испытание и тогда до турнира тебе будет выделено проживание с пропитанием. Авось, может, встретимся еще, я тоже в этом году на турнир пойду.

Тут в разговор вступил второй охранник:

— Ох, и отрежут тебе яйца, Зарий, ох, и отрежут, ты же нормально ни одним оружием не владеешь.

— И ничего не отрежут, я нормально с мечом справлюсь.

Видимо это был любимый спор двух охранников. И я, поблагодарив их за подсказку пути, двинулся в направлении указанным Зарием. Пройдя через дворы, я вышел на параллельную улицу, ведущую к стене, у которой также стояло двое стражников. Через дорогу я увидел то самое здание с медным шпилем и вошел в него. В холле здания стоял огромный каменный стол, за которым сидело несколько человек. Народу, кроме меня и этих вот трех клерков, тут больше не было. Мой приход не вызвал ни малейшей эмоции, их назначение не вызывало не малейшего сомнения. Это были клерки, которые и должны били «записать» меня на турнир. Я подошел к самому близкому ко мне и спросил:

— Можно мне записаться на турнир?

— Как звать?

— Алексей.

— Грамоте обучен?

— Да.

— Хорошо, вот тебе перо и чернила, заполни формуляр, подпишись и иди в соседний зал, там пройдешь испытание.

Я взял протянутый бланк на крепкой сероватой бумаге и прочитал что-то вроде договора между городом в лице муниципалитета и мной. Я, ставя подпись в этом договоре, отдаю свою жизнь во владение города и что я, в случае смерти, согласен на погребение в общей могиле со всеми погибшими на данном турнире недалеко от города. А в случае победы, в зависимости от полученного мною ранга, я обязуюсь отработать в охране города в течение года до следующего турнира. Ну, кроме этих условий, было еще, что договор вступает в силу только после прохождения мной первичного испытания, а если я не пройду испытания, то должен отработать в течение двух месяцев в качестве снаряда для тренировки других игроков. В случае, если я на это соглашусь, то на следующем турнире буду иметь привилегированное право вхождения в турнир.

Договорчик-то был с подвохом, не так-то все просто, нужно было все-таки уточнить некоторые моменты.

— Скажите, а что такое испытание?

Чиновник взглянул на меня с нескрываемым удивлением:

— Да оно везде одинаковое, испытание, бой с привратником на деревянных мечах, если ты выстоишь его атаку на ногах, прошел испытание, не выстоишь — все, грушей станешь. А у вас разве не так что ли?

— Да также все, просто стало интересно.

Ну, хорошо, значит нужно выдержать одну атаку на деревянных мечах, это мы умеем, последние три месяца каждый день выдерживали. Я подписал договор, отдал его клерку, он внимательно посмотрел мою подпись, записал в журнал и показал рукой, куда мне идти дальше. Я прошел в дверь, вышел во внутренний коридор, за которым была арена. Около дверей стояла стража, в медных доспехах и, как только я вошел, они встали за моей спиной.

— Так, по правилам ты должен сдать металлические мечи, ты получишь их назад, если пройдешь испытание, если испытание не пройдешь, мечи конфискуются.

Стражники жадно смотрели на мои мечи, и похоже всеми фибрами души желали мне, чтобы я не прошел испытание. Я скинул перевязь и поставил мечи рядом, недалеко от себя, грозно взглянул на стражников и произнес:

— Если вы, твари, хоть пальцем до них дотронетесь, я кастрирую вас деревянным мечом самолично.

Видимо, моя угроза и уверенный вид произвели впечатление на стражников, так как они вытянулись и забормотали.

— Да ладно вам, господин, мы так просто предупредить должны.

Я взял с постамента деревянный меч, ну или точней это была просто деревянная палка, у которой была намотана ручка из кожи. И тут из двери вышел привратник. Внутри у меня все похолодело, на арену вышел совершенно ужасного вида амбал. Два метра ростом, абсолютно лысый, с огромным пузом и с такими же огромными руками. В руке у него была самая настоящая дубина, с шипами на груди, что-то вроде кожаного лифчика, который прикрывал грудь, из-под которого висело огромное пузо. Глаза у детины были черные и, как мне показалось, абсолютно пустые, он встал, расставив ноги посередине и посмотрел на меня. Стражник, который охранял теперь дверь на выход, сказал:

— Пройдешь через него к двери, прошел испытание.

— То есть мне нужно попасть вон в ту дверь?

— Да.

Сражаться против этого самого злодея с деревянной палочкой мне казалось крайне плохой идеей, но делать было нечего. Я решил поиграть в самурая или в Дункана Маклауда, прижал деревяшку вертикально к правому плечу и грозно пошел в сторону детины. Он без тени эмоций ждал меня, все также стоя посередине. Я поднял меч и с грозным криком «Ура!» побежал на него. Детина начал поднимать дубину, явно намереваясь обрушить ее на меня со всей своей, как я понял, могучей силой. Но попадать под дубину у меня не было ни малейшего желания, мне было сказано пройти в дверь, значит, нужно было пройти в дверь. Когда я был в метре от детины я бросил свой меч чуть выше его головы и ласточкой нырнул у него между ног, оказавшись за его спиной. Перекувырнувшись через голову, я встал на ноги и открыл дверь, в которую мне нужно было войти, чтобы пройти испытание. Я открыл дверь и вошел в комнату. За моей спиной раздался рев детины, который понял, что его обманули. Я обернулся и увидел, как стражники, согнувшись пополам, откровенно ржали над происходящим. Видимо, мой прием их также рассмешил, как и разозлил детину, который, развернувшись ко мне лицом стоял, явно обиженный происходящим, пытаясь сообразить, что же произошло на самом деле. Один из стражников, взяв мои мечи, пошел навстречу мне, улыбаясь во все лицо. Подойдя ко мне вплотную, он весело сказал:

— Так Гектора, как ты, еще никто не проходил, бывало, его и клали, и били, и роняли, но чтобы вот так просто между ног его, пожалуй, ты первый. На вот, держи свои мечи, испытание ты прошел, там.

Он указал головой в комнату, на пороге которой я стоял.

— Тебя поставят на довольствие и определят в казарму, сегодня у тебя свободный день, а завтра тренировки с утра.

Я повесил мечи на спину и прошел внутрь помещения, в конце которого меня ждал пожилой мужчина с перевязанной черной повязкой глазом. Протянув руку мне на встречу, он поздоровался:

— Меня зовут Хилт, я сотник! Давненько к нам не приходило новобранцев на турнир, рад тебя видеть, надеюсь, станем друзьями. Я тут отвечаю за бытовые вопросы, пожрать, постираться, где это все — ко мне, я тебе покажу-расскажу. Тебе мыться нужно?

— Да, не помешало бы с дороги.

— Ну, хорошо, сегодня баня будет топиться через два часа, приходи, попаришься, сейчас пойдем, покажу казарму.

Хилт проводил меня по тренировочному центру и все показал и рассказал. В целом казарма, как казарма, все было просто и без изысков. На турнир мог попасть любой мужчина старше шестнадцати лет, пройдя испытание. Дальше начинались тренировки. Турнир был главным развлечением в этом мире, и у каждого города была своя команда. Три турнира, осенний, зимний и весенний, были внутригородскими, ну или скорей районными, когда турнирная команда сражалась сама с собой по жребию или с прибывшей командой из ближайшего города, в котором не было гарема, а один летний турнир (большой) раз в году проходил между крупными городами. Через две недели как раз был осенний турнир. Победители городских турниров отправлялись на летний турнир в столицу, где происходило самое грандиозное сражение. Ставки в турнирах были одинаковыми: это допуск в гарем, ну и денежное вознаграждение. Если команда города на большом турнире побеждала, то все побежденные города должны были перевести по три девственницы в гарем города-победителя. Ну а победители команды имели право первой ночи с этими самыми девственницами. Правда, конечно, успеть за трое суток доступа в гарем овладеть всеми они не могли, да и не все возвращались живыми и некалеченными с этих самых турниров, но это было очень почетно. Город, в который я прибыл, назывался Трибстан, и он уже десять лет не одерживал побед, что сильно расстраивало местную элиту, и, чтобы привлечь новых сильных бойцов, они поднимали ставки на внутренних соревнованиях. Мое прибытие в этот город как раз и воспринималось как следствие поднятия данных ставок.

— Но наши отцы городские все равно жмоты, то ли дело в команде столицы, там по десять золотых содержание и вина после турнира скок хошь пей, но там, правда, и привратника так просто, как нашего Гектора не пройдешь. Он-то, конечно, сильный у нас, но тупой как пробка, кроме как дубиной верх-вниз махать-то и не умеет ничего. Но правда крестьян отпугивает, груши из них исправно делает, — рассказывал Хит. — Так-то у нас хорошая команда, и элита тоже ничего, в прошлом году так-то до финальных схваток-то дошли, но дальше сил не хватило, в мечах и копьях-то мы еще продержались, а вот с конным видом как-то не сложилось. Но в следующем году у нас Лансер в этой дисциплине выступать будет, сын воеводы, так он очень перспективный.

Тут Хилт посмотрел на меня и сказал:

— Ты-то, как я понял, мечник, это хорошо, дополнишь команду, и жить я тогда тебя к ним определю. Вот тут живут лучники, вот тут копейщики, вот тут мечники. Рыцари все из богатого сословия, живут у себя в домах и тренируются тоже в другом месте. Хотя рыцарь обязан владеть и мечом, и копьем, и луком, и потому приходят сюда на тренировки время от времени. Наш воевода, он лучшим из рыцарей был, в прошлом году плечо поранил, в этом году Богу душу отдаст скорей всего, но пока что держится молодцом. Но не жилец он, вот молодой Липин, похоже, скоро займет его место. Наверняка вызовет его на дуэль на следующем турнире, а одолеть Мазура сейчас совсем просто, не успеет он выкарабкаться до турнира. Ему бы, конечно, самое удачное самому помереть.

День оказался утомительным, сначала сражение с эльфом, потом длинный путь по разбитой дороге, и, наконец, схватка с громадным детиной, от которого я славно убежал. Пожалуй, отдохнуть было очень нужно и принять баню, которую Хилт обещал через два часа тоже было идеей замечательной. Мы зашли в казарму, в которой никого не было, и Хилт сказал:

— Вот твоя кровать будет, вот тебе место для твоих вещей и оружия. Ты не бойся, тут не воруют ничего, воровать у братьев по оружию у нас считается самым страшным грехом, я надеюсь, что в том месте, откуда ты родом, такая же традиция! С твоей команды ребята все хорошие, вас тут будет восемь человек, так что места у вас тут будет много, если больше новичков не придет.

Я выбрал себе кровать поближе к окошку и решил поваляться до бани. И решил уточнить несколько моментов:

— Хилт, а жрать во сколько тут будем?

— А вот после бани и будут жрать, ребята тебя проводят, ты пока отдыхай, ребята с тренировки придут тебя разбудят.

Я не стал себя упрашивать, скинул мечи и аккуратно повесил перевязь на край кровати, в специально отведенном месте, потом расшнуровал доспех и тоже все разложил. Хилт увидел мой доспех в разобранном виде и присвистнул:

— Фига се, а ты не так прост, как кажешься на первый взгляд, доспех-то у тебя дворянский, дорогой, стырил где, или твой?

— В бою выиграл.

— Фига се, — присвистнул Хилт и посмотрел на меня с уважением.

— Так может тебе не к мечникам, а в рыцари?

— Ну, как Бог даст, может и в рыцари.

— Ну ладно, покажешь себя в тренировках, а там посмотрим, что к чему.

Хилт вышел из казармы, а я завалился на кровать, которая оказалась удивительно жесткой, так как это были обычные доски с небольшим матрасом, но сейчас мне это не мешало, и я отрубился. Проснулся я от невежливого похлопывания меня по щеке. Открыв глаза, я увидел достаточно рослого смуглого парня, который ножнами моего меча бесцеремонно тыкал мне в щеку. Моим мечом мне в щеку. Мне понадобилось три секунды, чтобы понять, что к чему, и то, что мой доспех и мои мечи действительно принадлежат мне, похоже, мне тоже предстояло доказать, так как все мои доспехи были разобраны по рукам и с наглой ухмылкой изучались ребятами. Видимо, единственное право, которое действовало в этом мире, было «право сильного». Один из моих мечей продолжал висеть в том месте, где я его оставил, а второй меч был в руках у смугляшки, который как раз занимался тем, что пытался снять оба меча с изголовья кровати и тыкал меня одним из них в щеку. Я решил, что, видимо, мне нужно быть резким и шустрым, перед моим лицом был пах этого самого юноши, и я со всей силы вдарил по нему кулаком. Эффект это возымело мгновенный, смугляшка отлетел от моей кровати держась за причиндалы и тихо завывая. Я быстро вытащил оба меча из ножен и вскочил на ноги с криком:

— Ну-ка, быстро мои вещи положили туда, где их взяли, или я сейчас начну вас кастрировать одного за другим!

Я стоял в зеленом комбинезоне, который не стал снимать, с мечами в обеих руках, может я выглядел и комично, но, видимо, мой взгляд говорил о многом, и потому ребята один за другим начали подходить и класть на мою кровать детали моей амуниции. Когда последнюю деталь положили, я положил мечи на кровать, повернувшись, мило улыбнулся и сказал:

— Будем знакомы меня зовут Алексей.

— Ну, что ты так прямо грубо, — проскулил смугляшка.

— Ну, ты извини, просто как-то с детства не люблю, когда без спросу берут мои вещи.

— Да мы так просто, посмотреть диковинку, мы бы вернули.

— Простите, если вдруг обидел чем, просто как-то не разобрался спросонья.

— Ладно, проехали, будем знакомы, меня зовут Харт, — произнес смугляшка, распрямившись. — Ты чуть не лишил меня желания посещать гарем.

Юмор — это хорошо, значит, все-таки, уживемся. Я познакомился с ребятами, удивительное совпадение, но имена их всех начинались на звук «Х»: Хвант, Хамит, Хамлет, Хумас, Хибарт, Хаббит и Харт. Как я понял, именно на букву «Х» давали имена всем, кто с детства был склонен к владению мечом, это была традиция данного города. Лучникам давали имена на «С», копейщики на «Ц». А вот у рыцарей были имена на любую букву, так как они во время посвящения были вправе сами выбрать себе имя. Да и рыцарь тут был не по рождению, а по заслугам. По сути, рыцарь — это многоборец, который в совершенстве владел как минимум одним видом оружия и, плюс, был удачлив, потому как копейные рыцарские турниры в моем понимании были скорей наудачу, нежели чем каким-то научным действием. Хотя может я и ошибался. Для того, чтобы стать рыцарем, нужно было сначала победить в турнире городов в своей дисциплине и тогда кандидат получал право на следующий год пройти испытательное состязание, и в случае, если выходил живым из этого состязания, получал рыцаря и довольствие от города с возможностью тренировки.

Ребята-мечники оказались очень хорошими, хотя мое подозрение о праве сильного все-таки было оправданным. Но, дав отпор и показав характер, я сразу же добился определенного уважения и занял свое место среди ребят. Мы сходили в баню, ну или то, что тут называли баней. Баня представляла собой закрытое помещение, в центре которого был чан с горячей водой. Он был три метра в диаметре, а высотой полтора метра. Под чаном была печь, которая топилась из подвального помещения, вода нагревалась, и в помещении было мокро и жарко. Ребята сходу забрались в кипяток и начали мыться прямо в чане, я, чтобы не отставать от них, также забрался в чан и тоже мылся.

— Вот, Лех, тут у нас по-простому, но, в целом, от блох и вшей можно спастись. Знал бы ты, какая баня в золотом гареме, ух! Вот выиграю турнир, все три дня там проведу, рассказывал мне Харт, обдирая свою кожу жесткой мочалкой. Харт был, похоже, самым чистоплотным из всех, он тщательно натирался, то и дело ополаскиваясь водой.

— Вот трет-то, все отбелиться мечтает! — сказал мне тихонько Хвант.

— Как это?

— Да у него батя, видать, из черных, он очень этого стесняется, от солнца всегда прячется и вот драит себя до крови, боится, что в рыцари его не пустят, черных-то к золоту не пускают.

Ага, то есть в этом измерении была расовая дискриминация и чернокожие народы. Ну, слава Богу, что Элронд отправил меня к белым, и я тут был за своего, хотя, как я понял по акценту, я все-таки был иностранцем, так как местные ребята быстро перестали делать попытки выговаривать мое имя и стали звать меня просто Нем, сокращенное от немца, то есть безъязыковый.