Петр. Или как Донские Казаки помогали в становлении Московского Государя

Алексей Федотов

Эта книга про Петра Великого, в которой автор раскрывает его становление как Государя Российского и тесные взаимоотношения правителя с Донским казачеством. Составлена на основе многих архивных документов.

2. Первый Азовский поход Петра

В ранней моей книге «Корел» было рассказано, как Московская Русь при помощи казаков Войска Донского на протяжении многих лет вела упорную борьбу за право обладания южными просторами на Азовском и Чёрном морях. Отсутствие этого прямого выхода лишало Россию огромных возможностей и способности вести грамотную внешнюю политику. В течение последних ста лет с набегами азовских людей, турок и крымских татар из окраинных земель России было угнано в рабство множество простого крестьянского населения. Необходимость противостоять этой охоте за людьми стала еще одной причиной продолжения боевых действий против турецкого засилья. Предпринятые ранее Чигиринские походы Царя Алексея Михайловича и Крымские экспедиции князя Василия Голицына не принесли должных результатов.

Донские Казаки летом 1694 года под руководством станичного атамана Василия Горбунова с отрядом более 900 воинов преследовали вылазку азовцев и аюкаевских калмыков под «окраинные русские города Рыбнаго, Ольшанскаго и Усерда, за разбитие этих неприятелей на реке Лозовке, которая впадает в речку Калитву». Вместе с ними были ногайцы, едисанцы и русские раскольники Левки Маноцкого всего около 400 человек. Эти бандиты наскоком хотели снести казаков, но встретив сопротивление и увидев, что их «многолюдно, дали тыл… а казаки били их и гнали верст с 30 и больше, и многих их побили и переранили, а в полон взяли азовцев 32 человека и привели на Дон». В августе месяце «азовцы» численностью 220 конников с Джегаем агой снова предприняли набег на казачьи городки по реке Хопер и взяли в плен 8 человек и далее продолжили свой поход к Тамбовскому уезду. Донские верховые казаки собрали отряд и нагнали бандитов в междуречье Торсы и Елани недалеко от Тамбова, напав на них и «обратили в бегство, при этом преследовании казаки многих побили и 48 человек взяли в плен».

Казаки, посланные из «хоперских городков, аюкаевых калмыков гнали до Волги не догнали, а перешли те калмыки за Волгу в свои жилища». Эти сведения я нахожу в «распросныя речи» станичного атамана Тимофея Федорова находившегося в октябре месяце с «отпискою с Дона» в Москве.

В грамоте на Дон от октября 1694 года молодые Цари и Великие Князья Иоанн и Петр Алексеевичи выражали удовлетворение и хвалили казаков «за воинские промыслы над неприятелем и за присылку взятых языков, жалуют своим жалованием и милостиво поваляют… воинские промыслы сухим и водным путём чинили и до наших украинных и малороссийских городов их бусурман никогда не допускали и в и в походы за ними шляхами их ходили, а аюкаевых калмык соединение их с азовцами всячески разрывали и отвращали и с конскими табунами и со скотом в Азов их не пропускали… а служба ваша у нас, великих государей, у нашего царского величества, забвенна не будет». Петру в этом году 22 года, Иоанну 28 лет через три месяца он скоропостижно умрет (страдал цингой и болезнью глаз) и власть полностью перейдёт к Петру Алексеевичу. Его дочь Анна Иоанновна впоследствии станет императрицей и будет править Россией после смерти Петра Алексеевича.

Из ениги В.Д.Сухорукова «Историческое описание земли Войска Донского».

Другие сведения о действиях Донских Казаков в этом году на Азовском море нахожу у русского историка Василия Дмитриевича Сухорукова в книге «Историческое описание земли Войска Донского» изданного в Новочеркасске в 1872году. Цитата из этой книги размещена выше.

Хотелось бы здесь сделать отступление и показать читателю картину Ильи Ефимовича Репина «Приезд Царей Иоанна и Петра Алексеевичей на Семеновский потешный двор в сопровождении свиты» на ней изображен Петр, Иоанн перед смертью, а также Матвеев Лефорт и Гордон. Иоанн совсем почти не видит, видно, что он болен и его взор обращён в сторону от речей Петра. Младший брат, увидев множество служащих охотников записал их в потешные полки «излишнюю охоту уничтожить, а расходы и людей употребить в пользу государственную». Здесь мы видим момент обращения Петра к Ивану, а тому уже не до соколиной охоты и потехи доставшейся братьям от их отца Алексея Михайловича.

Приезд Царей Иоанна и Петра Алексеевичей на Семеновский потешный двор в сопровождении свиты. Художник И. Е.Репин.

Помимо Русских Государей на картине два иностранца, на которых необходимо остановиться более подробно и рассказать нашему уважаемому читателю, так как они сыграли большую роль в истории нашей страны.

Шотландец Патрик Гордон появился в России ещё в 1661 году после Чудновской битвы, когда он после ранения, служа полякам, имел надзор над пленными казаками. Там он понял, что Русский народ более близок ему по взглядам на жизнь, на отношение к смерти, на способность преодолевать трудности и не унывать даже, находясь в плену. В Польше находился московский дипломат Леонтьев, с которым и познакомился Гордон по случаю выкупа из плена 2 знатных офицеров. Гордону в то время 26 лет, он молодой офицер и за хорошее обращение с пленными и русскими дипломатами Леонтьев и Крофурд решили пригласить его на русскую службу с заключением контракта на 3 года, назначив хорошее жалование с присвоением звания майор. В России уже в то время служило много шотландцев в том числе и различные дальние родственники Гордона. В сентябре он прибыл в столицу и остановился в немецкой слободе. Первая встреча с царем Алексеем Михайловичем состоялась в селе Коломенском. Царь поблагодарил шотландца за гуманное обращение с русскими военнопленными в Польше и назначил его на службу к своему тестю боярину Илье Даниловичу Милославскому, затем назначен был в полк полковника Джона Крофурд. После бунта стрельцов Патрик получил звание подполковника. Женившись на девице Букговен в 1665 году, по протекции тестя получил звание полковник. Позже он возил грамоту Алексея Михайловича к английскому королю Карлу второму в 1666 году. Далее его служба проходит в Малороссии до 1670 года. В 1677 году при новом царе Феодоре Алексеевиче Патрик Гордон принимает участие в русско-турецкой войне, героически обороняет крепость Чигирин от османских и крымских войск. За оборону Чигирина 20 августа 1678 года Гордона производят в генерал-майоры.

Патрик Гордон. Гравюра 17 века. Художник Г. Афанасьев.

В течение нескольких лет Патрик Гордон (по-русски Петр Иванович) был единственным иностранцем в московской армии, имевшим генеральский чин.

В 1687 и 1689 годах шотландец принял участие в героических, но бесславных Крымских походах под предводительством князя Василия Голицына. Петр Иванович Гордон командовал Бутырским выборным полком. За умелое управление «корпусом» и беспримерную храбрость Гордон был произведен в «полные генералы».

Летом 1689 года сложился заговор стрельцов против молодых царей, целью которого было убийство Петра, разорение Кукуя, истребление иностранцев, уничтожение регулярных полков. Как было описано ранее Московский Царь бежал в Троице-Сергиеву лавру. 4 сентября 1689 года Гордон привел в подмогу Петру из Москвы свой полк и служилых иностранцев: драгун и рейтар. Софья, оставшаяся без войска, была низвержена и заточена в Новодевичий монастырь. Молодой Петр Алексеевич стал фактически полновластным государем. Гордон, назначенный командиром московского гарнизона, вошел в узкий круг ближайших соратников семнадцатилетнего царя, «стал одним из ближайших помощников самодержца в вопросах устройства и обучения войск» на европейский манер. Началось небывалое в московской истории возвышение иностранца, которому в то время было 54 года, а Царю Петру 22 года.

Другой генерал на картине Репина Франц Яковлевич Лефорт. Ещё в 1675 году 20 летний женевец Франц Лефорт отправился в город Нимвеген. Здесь он встретил голландского полковника Якова ван Фростена, набиравшего от имени царя Алексея Михайловича охотников для военной службы в Московии. Обещание чина капитана, мечты о карьере, высоком подтолкнули Лефорта на прибытие в составе 14 офицеров в Архангельск. На следующий год он приехал в Москву и подал заявление в Посольский приказ, но через некоторое время получил отказ и поселился в Немецкой слободе на Кукуе, которая к тому времени насчитывала до 250 дворов.

Здесь селились со своими семьями офицеры полков нового строя, купцы, врачи, аптекари, учителя, художники, инженеры. Большинство жителей слободы были лютеранами. Имелась и реформатская церковь со школой при ней. В слободе жили представители разных национальностей — немцы, англичане, шотландцы. Через знакомых общительный Лефорт познакомился с влиятельными при русском дворе шотландцами — полковниками Павлом Менезиусом и Патриком Гордоном. В 1678 г. Лефорт женился на Елизавете Сугэ, родственницы полковника Исаака ван Буковена. В этом же году он был принят на военную службу. В Иноземном приказе в чине капитана, ему было выдано первое жалованье в виде материи «десять аршин одноцветной узорчатой камки». После обороны Чигирина он остался в Киеве.

Главнокомандующим украинским корпусом был назначен князь В. В. Голицын, а начальником киевского гарнизона генерал-майор Патрик Гордон. Два с половиной года провел Франц Лефорт на Днепре. Со своей ротой в 1200 человек, он принимал активное участие в стычках с татарами. После заключения Бахчисарайского мира с Турцией в 1681 года 26 летний Лефорт возвратился в Москву и подал прошение об отпуске в Женеву к родным. Он старался распространить выгодное понятие о России, утверждая, что именно там можно составить себе очень хорошую карьеру и возвыситься военной службой. По этой причине он пытался уговорить своих родственников и друзей отправиться с ним в Москву. На следующий год Лефорт получил от Сената Женевы увольнительное свидетельство на службу в России с чрезвычайно лестными отзывами о его деловых качествах. В 1682 году состоялся торжественный прием датского посольства царями недалеко от Троице-Сергиева монастыря. Лефорт присутствовал на аудиенции и был допущен к целованию монарших рук. Только здесь он в первый раз увидел царя Петра Алексеевича.

В связи с окончанием войны весной 1682 года состоялся указ об увольнении иностранных офицеров. Численность подведомственных Иноземскому приказу иноземцев была сокращена более чем в пять раз. Лефорт был оставлен на военной службе. 29 июня 1683 г. в день именин царя Петра он получил чин майора, а 29 августа того же года к именинам царя Ивана — подполковника. Ему покровительствовал начальник Приказа казанского дворца князь Борис Голицын. Он, как и его брат, отличался приязнью к иноземцам и первым «начал с офицерами и купцами иноземными обходиться». Возможно Борис Голицын, весьма близкий в то время к молодому Царю Петру, способствовал впоследствии его сближению с Лефортом. В столице он жил в своем богатом доме на берегу Яузы в Немецкой слободе. «Другого, лучше устроенного, здесь нет», — хвастался он матери. Обходительность и любезность женевца привлекали в его дом многочисленных именитых гостей. Однажды на приеме в честь национального праздника Женевской республики 12 декабря 1684 г. присутствовал князь Борис Александрович Голицын, представители русской знати и дипломаты. Вообще «московские бояре» нередко заезжали к Лефорту покурить трубку, до которой хозяин был большой охотник.

В 1685 г. полк Ф. Лефорта в составе корпуса Патрика Гордона был отправлен на Украину и принял участие в ряде стычек с крымскими татарами. Вскоре женевец был переведен в корпус генерала В. А. Змеева, где он командовал батальоном. В апреле 1686 г. Россия заключила Вечный мир с Польшей на условии возобновления военных действий против Турции и Крымского ханства. Главнокомандующим русской армией был назначен благоволивший Лефорту князь Василий Васильевич Голицын. В 1689 году после Крымских походов он был произведен в полковники.

Благоволивший иностранцам, молодой царь Петр с начала девяностых годов зачастил в Немецкую слободу. Петра привлекал там невиданный в России уклад общественной и семейной жизни, где женщины пользовались равными правами с мужчинами, были образованны и не сидели взаперти, а дети обучались в школах специально приглашенными из германских земель преподавателями.

Здесь постоянно устраивались музыкальные и театральные представления, танцы, маскарады, в которых участвовали представители всех поколений. Такой жизни молодой Петр, живший в Кремле еще не видел, и в эту атмосферу царь погрузился с головой. Одним из путеводителей его на пути знакомства с западным укладом стал 35 летний женевец Франц Яковлевич Лефорт.

Франц Лефорт. Гравюра 17 века. Художник Г. Афанасьев.

Первое посещение Царем дома Лефорта относится к 3 сентября 1690 г. С тех пор Петр часто оставался у него с обеда до вечера, а иногда и ночевал. В 1691 г. Лефорт прочно занял место царского любимца. Лефорт называл его теперь не иначе, как «notre grand empreur» — «наш великий император», что очень льстило Перу. По случаю рождения царевича Алексея Петровича женевец был произведен в генерал-майоры, а в сентябре 1691 г. в генерал-лейтенанты. 29 июня 1693 г. в день именин Петра состоялось пожалование Лефорта в полные генералы.

Здесь уместно поставить вопрос: «Почему Петр сблизился именно с Лефортом»? Из документов известен отзыв князя Бориса Куракина: «…Лефорт был человек забавной и роскошной или, назвать, дебошан францусской… денно и нощно был в забавах, супе, балы, банкеты, картежная игра, дебош с дамами и питье непрестанное, оттого и умер…». Франц Лефорт, утверждал далее Куракин, подразумевая любовь Петра к Анне Монс, «пришел в крайнюю милость и конфиденцию интриг амурных». Именно в гостеприимном доме Лефорта молодой 21 летний Царь Петр научился обходиться с иноземными дамами, и здесь «амур первый начал быть». Этот отзыв тем не менее опровергается многими свидетельствами современников, в отличие от Петра женевец Франц Лефорт никогда не напивался до помрачения рассудка, тем более, что в Немецкой слободе употреблялись в основном виноградные вина. Женевец знал в разной степени французский, итальянский, английский, голландский, немецкий языки, говорил по-русски, чем не могли похвастаться многие жители Немецкой слободы. Лефорт был человек светский, образованный, обладал гибкостью ума, веселым характером и трудолюбием, за что его и приблизил к себе Петр.

В 1691 г. племянник Лефорта — Франц Сенебье писал своей матери: «Его царское величество очень его любит и ценит его выше, чем какого-либо другого иноземца.

Его чрезвычайно любит также вся знать и все иностранцы. При дворе только и говорят о его величестве и о Лефорте. Они неразлучны. Его величество часто посещает его и два или три раза в неделю у него обедает. Оба они одинаково высокого роста с тою разницею, что его величество немного выше и не так силен, как генерал. Это — монарх двадцати лет, у которого есть уже два принца. Он часто появляется во французском платье, подобно г. Лефорту. Последний в такой высокой милости у его величества, что имеет при дворе великую силу. Он оказал большие заслуги и обладает выдающимися качествами. Пока Москва остается Москвою, не было в ней иностранца, который пользовался бы таким могуществом. Он приобрел бы большое состояние, если бы не был так великодушен. Верно, конечно, что благодаря этому качеству он достиг такой высокой ступени. Его величество делает ему значительные подарки».

Сам Лефорт вот так писал своей матери о Петре: «Это благороднейший и великодушнейший монарх, какого только можно найти. Наружность его благообразна, он обладает несравненным умом, и притом отличный солдат. Ему двадцать первый год, он очень любит иностранцев. Неоднократно говорил он мне, что желал бы, чтобы я съездил повидаться с вами, но ему было бы тяжело отпустить меня».

В 1693 г. Лефорт вел переписку с амстердамским бургомистром Н. Витсеном по поводу постройки для царя военного корабля. Для его встречи 1 мая 1694 г. Петр отправился в Архангельск. 29 апреля в доме Лефорта был дан прощальный обед. Вот цитата из письма Лефорта родным: «Его величество оказал мне честь, обедал, а затем ужинал у меня. Приглашен был весь двор, то есть князья и бояре. В большой зале, которую я построил благодаря щедротам его царского величества, разместились вдоль окон более двухсот человек. Солдаты, которые должны были ехать с нами, были угощены после обеда, и было выпито за счастливое путешествие его царского величества. Присутствовало также и дамское общество, иностранное или немецкое, но не танцевали вследствие траура по царице-матери. Собираясь около полуночи уехать, его царское величество приказал мне оставаться до вторника, чтобы отправить все общество».

На другой день после отъезда Петра Алексеевича Франц Лефорт имел аудиенцию в Кремле у Царя Иоанна Алексеевича. 4 июля 1694 г. Лефорт писал брату: «Чрезвычайные милости, излиянные и изливаемые на меня им и братом его, Петром Алексеевичем, беспримерны, и не хвастая, могу сказать, что никогда не пользовался ими ни один иноземец, когда-либо живший в России. Я все приписываю Провидению… Везде, где я нахожусь, все зависит от моих распоряжений… Я много выстрадал: я научился жить и желаю в том совершенствоваться более и более. Хотя вся страна и все различные национальности уважают меня, однако я не позволяю усыплять себя такой славой; напротив, стремлюсь постоянно к тому, чтобы доказать мое усердие, привлечь верных подданных… Сознаюсь, все эти милости необычайны; я не заслужил их; я не воображал в столь короткое время составить мое счастье; но так было угодно Богу, и их царские величества объявили мне о том словесно, с весьма большою торжественностью, и весь народ одобрил».

Ещё стоит упомянуть здесь о приятеле Гордона полковнике Преображенского полка Юрии фон Менгдене отличном «фрунтовым офицером» в полку которого числился Петр в звании сержант. Приближенным к Государю был и Андрей Виниус сын голландского купца владелец «железных заводов», великий грамотей, главный «почтмайстер» и переводчик Посольского приказа.

Петр поручал ему выписывать из-за границы инструменты, книги по строительству кораблей, изготовлению пороха, отливке орудий, устройству оружейных заводов, которые Виниус переводил Государю и растолковывал непонятные моменты в переводах, в последствии он был первым руководителем морского училища «Навигаторской школы». Капитан Яков Брюс был при Царе главным инженером и артиллеристом. Майор Адам Вейде ведал медициной и после слыл «умным инженером». Переводчиком с английского при дворе был Андрей Кревет, исполнявший так же личные приказания Петра, позже он нанимал матросов и мастеров, заведовал лесопильными мельницами, парусной и полотняной фабрикой. Помимо иностранцев молодого Царя окружали молодые русские парни. такие как: Федор Троекуров, Федор Плещеев, Федор Апраксин, Гаврила Головкин, Иван Трубецкой, Борис Куракин, Никита Репнин, Иван Бутурлин, Андрей Матвеев, Автоном Головин и другие. Из старших людей Государя окружали думный дьяк и дядька Никита Моисеевич Зотов «князь-папа» и ближний стольник Федор Юрьевич Рамодановский «князь-кесарь».

Всё это окружение способствовало желанию молодого Государя изучать военное дело в мельчайших подробностях. Всё что надо было знать солдату и матросу, плотнику, токарю, бомбардиру, инженеру Государь пропустил через свои руки «вкушал хлеб в поте лица своего по приказу Божию к прадеду нашему Адаму».

Ещё когда Петру было 18 лет, он на своем «ботике» по Москве реке спустился под парусами к Угрешскому Николаевскому монастырю и надолго поселился в селе Преображенском. Там как мы знаем из истории он занимался конными и пешими учениями «потешных и стрелецких полков» и готовились к «великому и страшному бою». Этот грандиозный бой состоялся осенью 1691 года близ речки Красной.

Приведённая ниже цитата из книги Николая Устрялова «История царствования Петра Великого» показывает действия Гордона (вставка):

Цитата из книги Н.Устрялова «История царствования Петра Великого».

Командир гусарского полка генерал Гулет был взят в плен рейтарами «ротмистра Петра Алексеева с голою шпагою». Затем Петр Алексеев спас «генералиссимуса Бутурлина, а злодея взял в плен живаго».

Помимо этих баталий на Плещеевом озере Карштен-Брантом сооружены «два небольших фрегата с тремя яхтами». Весной 1692 года Петр издал указ о постройки уже военного корабля в Переславле, который своими руками заложил вместе с Екимом Ворониным и в мае месяце «в шестое воскресенье после пасхи, первый корабль, сооруженный умом и трудами самого Царя, благополучно сошел на воду», так писал Гордон в своих записках. От этих трудов и от излишних пиршеств, и от плохой воды на озере Царь Петр в ноябре «занемог кровавым поносом, слег в постель» и многие уже отчаялись в его жизни, но провидение сохранило 20 летнего Петра для России, молодой организм поборол заразу. На масленицу следующего года на Пресне он выздоровевший сделал грандиозный фейерверк из 56 орудий, которые сделали по 3 залпа, тем самым давая знать, что жизнь продолжается.

Летом 1693 года тесные озёра уже не привлекали молодого Петра, и он выпросил позволения у матери Натальи Кирилловны съездить к Архангельску посмотреть на настоящее море. Царь со свитою в 100 человек в числе которых были бояре и князья: Борис Голицын, Михаил Лыков, Василий Нарышкин, Алексей Шеин, Михаил Львов, Федор Ромодановский, Иван Бутурлин, Федор Троекуров, Федор Апраксин, генерал Лефорт, доктор Захарий Гульстен и конечно князь-папа Никита Моисеевич Зотов.

Карта из книги А. Олеария

До Вологды все ехали в каретах, а после Царь пересел в «карбас и поплыл по течению Сухоны до Устюга Великого, оттуда Северной Двиной к Архангельску». Путешествие длилось долго и медленно, так они добирались до моря в течении 2 недель. Царь остановился у Масеева острова в специально построенных светлицах, у пристани стояла 12 пушечная яхта «Святой Петр», приготовленная для морского путешествия. В это время собирались в обратный путь несколько торговых английских и голландских судов и один военный под командованием капитана Иоллеса.

Петр на яхте сопровождал эти корабли более 300 верст, любуясь их стройным ходом и работой матросов с парусами. После он благополучно вернулся в Архангельск и прожил там ещё 6 недель, наблюдая корабли под различными флагами и не видя флага России. Поручил братьям Бажениным около Холмогор приготовить два купеческих корабля для торговли под Русским флагом. На острове Соломбале Петр устроил верфь для постройки военного корабля, другой 44 пушечный корабль поручил купить в Голландии бургомистру Николаю Витсену и вернулся в Москву.

В январе 1694 года «на 42 году от рождения, после пятидневной болезни» умерла мать Петра Царица Наталья Кирилловна. Трое суток 21 летний Петр «тосковал и горько плакал», потом уехал к Лефорту и там с друзьями хорошо помянули мать. На следующий день он уже приступил к работе. Вот цитата из письма Петра к Федору Апраксину в Архангельск из труда русского историка Николая Устрялова:

Цитата из книги Н. Устрялова «История царствования Петра Великого».

Петр хотел выезжать уже зимой, но всё было отложено до весны. В Архангельск перевезено 2000 пудов пороха, свинца, 24 пушки,1000 самопалов и блоки для оснастки кораблей. В апреле 1694 года Петр был в Вологде раньше, чем вся свита прибыла туда и сам осматривал заготовленные 22 «карбаса» воеводой Петром Лыковым и вооружал их пушками.

В начале мая все карбасы двинулись по реке Вологде и далее в Сухону, та же свита сопровождала царя, что и годом раньше. На первом был стольник князь Федор Троекуров, на втором вице-адмирал Иван Бутурлин, на одиннадцатом «Господин Шкипер», на двенадцатом адмирал Федор Рамодановский, на двадцать втором контр-адмирал Петр Иванович Гордон. 17 мая вся эскадра прибыла в Архангельск и бросила якоря близ Английского моста.

Архангельск. Старинная гравюра 17 века. Неизвестный художник.

Вскоре Петр прибыл на Соломбальскую верфь где спустил на воду ново построенный корабль и дал в честь этого роскошный обед. Далее он посетил Соловецкие острова и молился в одноименном монастыре, как и обещал своему брату Иоанну. В пути их настигла буря, чуть не погубившая Государя.

Благодаря кормщику Антипу Тимофееву, корабль Царя благополучно прошел «Унские рога» и бросил якорь близ Петроминского монастыря. В честь такого избавления Петр собственноручно сделал большой деревянный крест с надписью на голландском языке. Бедной монашествующей братии выдал деньги на строительство, на лодки, и так «600 гривен в подарок инокам».

Петр разрешил отвести им земли «для рыбныя и звериныя ловли и возвратить взятыя с монастыря за несколько лет пошлины». Буря длилась ещё 3 дня, в течении которых Царь совершал молебны и бродил по острову. Затем он отправился назад в Архангельск куда и прибыл благополучно 14 июня шестьдесят четвертого года.

Яхту «Святой Петр» он отдал контр — адмиралу Гордону, новый же корабль «Апостол Павел» снаряжали быстрыми темпами и командовал на нём вице-адмирал Иван Бутурлин. В это время сам Государь праздновал с подчинёнными своё спасение от бури несколько дней. Из столицы пришло известие от думного дьяка Виниуса, заведующего почтой, что купленный в Голландии корабль скоро должен прийти к Архангельску. Он доносил Петру о частых пожарах в Москве и просил его вернуться скорее и навести порядок. В исторических документах сохранился собственноручный ответ Петра, который я хотел бы здесь и продемонстрировать, многим читателям интересно посмотреть, как писали в то время гусиными перьями. Петр пишет, как они спускали на воду новый корабль, обмывая его и так палили из пушек, что чуть не сожгли все купеческие барки с товарами: «Мin Her… Мой дорогой. Писмо твое и в нем перевод с писма виценова Мне вручен искоторого начала восприем радости что *S*на море конца ожидаем его дабы его же слушанием радуемеся руками могли озезат а твой корабль 11 июля савсем отделан и окрашен во имя Павла апостола и марсовым ладаном доволно курен в том же курении и бахус припочтем давольно; в том же курении и бахус припочтен был доволно… но и здесь на нептунусову державу дезну и едва не все суда, в кунчукое лежащия к ямонке стовары, все пожег; обаче чрез наши труды вема разоре; точию едину баси кровлю и бот сжег с хлебом; а возле ее была барка с пенькою и еслиб та загорело, тогда бы оню не вомоно было отнять, и чаю чтоб се пожар не меньши был все московски и корабли стары бы песком домо пошли».

Снимок письма Петра к Виниусу. Архивный документ.

В конце стоит дата «июля в 12 д» и подпись «Piter». Оригинал этого письма можно увидеть выше.

Через некоторое время пришёл долгожданный голландский 44 пушечный фрегат «Святое Пророчество» под руководством капитана Яна Флама, который требовал починки. Командиром над этим фрегатом назначен был адмирал Федор Рамодановский, а шкипером сам Петр. Весь русский флот и купеческие английские корабли совершили поход к крайнему пункту Белого моря и самому океану, к мысу «Святого носа». 26 августа все корабли возвратились в Архангельск и после трех дневного пира Петр отправился домой, задумав новые планы в организации становления своего наземного войска.

В столице на обширной равнине на правом берегу Москвы-реки, в двух верстах от Симонова монастыря. за деревнею Кожухово был назначен сбор Потешных полков и новых «даточных рот людей боярских» из 20 городов. Собралось порядка 15 000 человек с обеих сторон противоборствующих войск. Для перевозки орудий, снарядов и провианта привлекались более 500 подвод с крестьянами. Для Петра соорудили земляное укрепление «безъимянный Городок» в виде пятиугольника обнесенное валом в «5 аршин вышины и рвом в 4 аршина глубиною». Перед Преображенским полком двигались «бомбардиры Петр Алексеев, Федор Троекуров и Иван Гуммерт». С обоих сторон были предприняты различные передвижения и перестроения, преодоление водных преград, наведение мостов, высадка десанта, жестокие схватки с конницею. Все это продолжалось в течение нескольких дней «…с обеих сторон не мало было раненых и обожжённых порохом от неискусства стрелков, самопалы разрывались в их руках». Производились стрельбы из орудий, бросали гранаты, во время одной из схваток «бомбардир Петр Алексеев с несколькими матросами взял в плен полковника Стремянного стрелецкого полка Сергеева».

Был предпринят штурм крепости с подкопом и рытьем минных галерей, провели взрыв земляного вала «…многих переранили и обожгли, в том числе и Лефорта, которому взрывом огненного горшка опалило лицо». Сам Бомбардир Преображенского полка стреляли по крепости из «верховых пушек» или мортир. Стрельцы защищались упорно, но крепость была взята нападавшими войсками, первые отошли в поле и решили обороняться там. Петр продолжал стрелять бомбами по шатрам и привел многих в ужасное состояние «с обеих сторон много было переранено и несколько перебито».

Дело принимало вид настоящего боя, преображенцы ворвались в лагерь и принудили противника сдаться. На другой день все полки выстроились друг против друга и князь Федор Юрьевич, в сопровождении всей свиты проехал на конях между обеими линиями, а полки отдавали ему военные почести, после производили залпы в честь окончания битвы. «Кожуховский поход» был последнею потехою 22 летнего Царя Петра, далее были настоящие битвы с противниками.

Мы все до сих пор не знаем, каким образом возникла мысль у Петра об походе на Азов, но нельзя сомневаться, что он не раз говорил об этом с Гордоном и Лефортом. Летом 1694 года Лефорт писал своим родственникам, что Петр решает предпринять путешествие на Волгу и там сооружать флот и начать переговоры с Персией. Из писем Гордона к своему другу ксендзу Шмидту в конце года читаем: «…я думаю и надеюсь, что мы в это лето предпримем что ни, будь для блага христианства и наших союзников».

Иерусалимский Патриарх Досифей жаловался Петру на притеснения турок и французов в Константинополе: «…вам не полезно если турки останутся жить на севере от Дуная или Подолии или если Иерусалим оставите в их руках, худой это будет мир».

Ранние походы князя Василия Голицына на Крым закончились неудачей. Они показали, насколько путь в Крым трудно уязвим для прямого удара с суши. Широкая, 350 километровая полоса Дикого поля, отделяющая «украинные» поселения казаков от полуострова, являлась труднопреодолимым препятствием. Петр и его товарищи решили вопрос борьбы с Турцией совершенно по-другому.

Они наметили вначале овладеть устьями рек Днепра и Дона. Этим они разрывали цепь укреплений, созданных турками и крымскими татарами, давали выход русским войскам к морю и изолировали Крымское ханство от Ногайской орды. Сам выход к берегам Черного и Азовского морей давал возможность Петру создать флот и угрожать Крыму с моря, с наиболее доступной стороны для вторжения. Движение русских наступающих армий вниз по рекам Днепр и Дон позволяло использовать грузовые барки и значительно облегчало условия подвоза пополнений, продовольствия и боеприпасов.

Решения военного совета под названием «консилия генералов» были очень секретными. Главный удар решено было нанести в направлении устья реки Дон по сильной турецкой крепости Азов. Вспомогательный удар намечался в направлении устья р. Днепр с целью овладеть многочисленными турецкими укреплениями, закрывавшими выход к Черному морю. Про поход на Дон, было строго запрещено говорить в столице. Решение совета и Петра в первую очередь овладеть Азовом основывалось на возможности использовать Дон более широко, чем реку Днепр с его порогами. Наступление должно было вестись крупными силами армии Бориса Шереметева, состоявшей из полков «стараго московского устройства», части стрельцов, поместного ополчения и малороссийских казаков гетмана Мазепы. Численность армии равнялась примерно 120 000 человек. 20 января 1695 года эта армия направлялась к устью реки Днепр и сосредотачивались у городов Севск и Белгород.

Целью ее действий было овладение группой турецких крепостей у реки Ингулец. Для перевозки грузов по Днепру зимой 1695 г. было развернуто строительство стругов на реках Десна, Сейм и Средний Днепр. Для осады Азова в основном предназначались войска московского гарнизона, принимавшие участие в учениях при Кожухово. Эти войска состояли из «потешных» полков, 2 выборных московских солдатских полков, московских стрельцов и солдатских полков «нового строя» тамбовского разряда. Общая численность войск, предназначаемых для осады Азова, достигала 31 000 человек. Все войска были распределены между тремя генералами: Гордоном, Головиным и Лефортом.

23 апреля дивизии генерала Патрика Гордона выступили из Тамбова. Войско состояло из Бутырского выборного полка, 4 солдатских полков тамбовского разряда и 7 полков московских стрельцов общей численностью 9500 человек с 43 пушками и 10 мортирами. Он рассчитывал пройти расстояние в 800 километров до Черкасского городка за три недели. Но расчеты Гордона не оправдались. Его войска прибыли в Черкаск только 20 июня. Донские казаки донесли Гордону, что турки усиленно готовятся к обороне Азова. Ранее станичный атаман Григорий Белицкий докладывал в Москве что «азовский бей и янычанский ага с азовскими служилыми людьми с 3000 человек и больше» сделали вылазку под Черкаск, и Атаман Фрол Минаев с 500 казаками с боем и небольшими потерями отогнали этих разведчиков «50 казаков поранено, а до смерти убит один, да 9 человек казаков в полон взяты».

30 апреля 1695года Петр Алексеевич «плавным ходом» на 1250 судах выступил из Москвы по рекам с дивизиями генерала Федора Головина численностью 7000 человек. В их составе были полки «нового устройства»: Преображенский и Семеновский, а также 5 полков московских стрельцов под командованием Сухарева, Колзакова, Озерова, Батурина Голицына.

Они по легенде отправлялись как бы на Астрахань и Персию. Генеральство Франца Лефорта было самым сильным и состояло из 13 000 воинов при 104 мортирах и 44 больших пищалях, всё это было размещено на баркасах. Запас пороха был 30 000 пудов, так же 32 700 гранат, ядер и бомб. Для своего времени эта артиллерия по числу орудий и количеству боевых запасов была очень мощной. Почти два месяца продолжался поход по Волге, погода стояла холодная и дули сильные ветры. Суда, построенные под столицей, были плохого качества, кормщики управляющими ими были неопытны. «Ветры нас крепко держали… а больше всех задержка от глупых кормщиков и работников, которые именем слывут мастеры, а дело от них, что земля от неба» — так писал Государь в Москву.

Наконец все суда 7 июня прибыли к Царицыну. Здесь пришлось Головину и Лефорту выгружаться на берег с трудом вытаскивать баркасы, ставить их на колеса и притаскиваться степью до Паншина городка на Дон. Многое пришлось тащить на плечах солдат, так как при войске было всего 500 конных и не было ни артиллеристских ни обозных лошадей.

Царь Петр прибыл в Царицын раньше основных войск и ранее попал на реку Дон. Это можно предположить из переписки. Приведу настоящее окончание письма к Виниусу в мае 1695 году написанное собственноручно Петром:

Оригинальный снимок письма Петра.

В нём сказано: «…и сами перегрузились в паузок и намерены идти в путь завтре. БомБорДир Петр».

В период с 11 по 15 июня 1695 г., близ Раздорского городка переправлялась через Дон русская армия под командованием генерала Патрика Гордона, направлявшаяся на Азов. Сюда же пришли Доном барки с припасами для армии. Довольствие армии предполагалось осуществлять подвозом по реке. Для этого зимой 1695 г. развернулась постройка стругов в районе Воронежа под надзором стольника Кузьмы Титова. Всего было поставлено более 1000 стругов в Паншин городок. Погрузка пушек и снарядов продолжалась 5 дней. Здесь Гордона встретил Войсковой Атаман Фрол Минаев, они долго беседовали между собой, и атаман советовал генералу не ходить под Азов до прибытия всей армии.

На поставленных стругах предполагалось подвезти в Паншин городок большие запасы продовольствия. Паншин становился основной продовольственной базой армии. В июне будучи в пути Царь Петр отправляет грамоту пашинскому станичному атаману Агею Тихонову и всей станице в ответ на их отписку по подготовке ледников и других хранилищ для «приему всяких припасов низового воинского похода». В Паншине выделены 50 амбаров «в пристойных местах и очистили… всякое вспоможение и осторожность и бережение чините» и ещё подготовлены постоялые дворы. Жалование отправлено на Дон со станичниками и дьяком Семеном Власьевым. Много было прислано в Паншин городок муки и сухарей и к первым числам июня должно было быть сосредоточено 15 000 ведер сбитня, 45 000 ведер уксуса, 45 000 ведер вина, 20 000 штук соленых осетров, 10 000 пудов ветчины, 2000 пудов ветчинного сала, 2500 пудов масла, 10 000 штук щук и судаков, 10 000 лещей, 8000 пудов соли. Эти запасы обеспечивали хорошее питание армии на три месяца.

После Раздор передовые части русского войска продвигались вниз по Дону. Шесть дней генерал Гордон простоял у Черкаского городка, и только по получении приказа Петра I — подготовить вблизи Азова место для выгрузки главных сил повел войска дальше, переправился через Маныч и 26 июня 1695 года стал на виду крепости. Место для выгрузки было выбрано в 15 километрах севернее Азова на Матишевой пристани, при впадении речки Койсуга в реку Дон.

В этом положении Гордон и оставался, практически ничего не предпринимая до прибытия главных русских сил. Патрик Гордон получил известия от казачьих разведчиков, что перед крепостью Азов «на якорях стоят многия суда» а вокруг расположены многие лагеря с конными войсками. Гордон 28 июня продвинулся немного вперед на курганы, лежащие грядою за рекой Скопинкою, откуда была видна турецкая крепость Азак. Войско окапалось на курганах, и русские бомбардиры выстрелили из 3 пушек в сторону неприятеля. С крепости отрылась ответная пальба и деревянные строения вокруг Азова запылали, так турки очищали пространство для лучшей обороны.

29 июня в лагерь прибыл князь Яков Федорович Долгорукий и сообщил что следом идёт Царь. 30 июня Государь Петр вместе с Лефортом и Головиным прибыл в Черкаский городок и сразу же отправились к крепости Азов. Войска приветствовали Царя пушечной пальбой от всех полков, на что турки очень удивились про такую канонаду. На другой день был совет генералов и Петр, развернув план окрестностей Азова собственноручно указал места каждой дивизии: Головину на правом фланге, Лефорту на левом, Гордону в центре. Далее в июле месяце Патрик Гордон подкрепив свои войска ещё 2 стрелецкими полками Батурина и Головицына двинулся к крепости Азов посуху и встал на возвышение между речками Скопинкою и Узяк. У турок и татар перед крепостью так же были обороняющие войска до 10 000 с пушками и конницей. Они первыми сделали нападение на наши конные передовые отряды, которые впервые отражая стремительный натиск начали отступление, но пехота остановила неприятеля. Турки, давно приготовившиеся к боям, продолжали круглосуточно стрелять по русским войскам из пушек и не мало людей малодушных пустились в бегство с поля боя, но опытный и закалённый в боях 60 летний генерал Патрик Гордон своим мужеством показывал своим воинам как надо удерживать занятые позиции до прихода основных сил.

Вокруг сновали конные отряды неприятеля и снабжение войск Гордона проходило в сплошных стычках с татарами. Он приказал откапывать «…апроши, поставил раскаты и для защиты их соорудил три редута». Только 5 июля прибыло главное войско. Царь, Петр Алексеевич которому только что исполнилось 23 года, сразу же отправился на передовую смотреть как ведутся земляные работы. Первым делом видя только что установленные мортиры приказал навести их на неприятеля и поджёг по очереди фитили «бросил в неё несколько бомб». Ядра немного не долетев легли около стен крепости.

Цитата из книги Н. Устрялова «История царствования Петра Великого».

Ниже приведу карту, где можно видеть, что Гордон стоял в центре и за ним была расположена артиллерия, Лефорт расположил свои войска слева от крепости и прорыл много земляных укреплений, Головин стоял правее и позади Патрика Гордона. Донские казаки числом 7000 человек у реки Узяк, а малороссияне позади Лефорта.

Князь Долгорукий был с войсками против крепости Азов на правом берегу Дона. Ниже Каланчей был наведён мост через Дон и сооружены предмостовые укрепления.

Русские войска видя везде молодого Царя, быстро продвигали «апроши» вперёд и устраивали новые батареи и 8 июля 1695 года в ясный и солнечный день со всех дивизий открыли яростный огонь по крепости Азов. На одной из батарей в центре были установлены 16 больших пушек и 8 мортир, именно там «бомбардир Петр Алексеев» сам начинял гранаты, прикладывал запальник и вёл огонь по крепости в течении 2 недель. С этих дней так проходила воинская служба царя, о чем он записал позже: «…зачал служить с первого Азовского походу бомбардиром».

Осада Азова. Фрагмент карты 18 века.

Укрепления Азова состояли из каменной стены с четырьмя бастионами. Стена была усилена присыпанным к ней с наружной стороны земляным валом, со рвом впереди.

В городе находился каменный замок. С первых выстрелов в крепости начался пожар и огонь из больших пушек обрушил большую караульную башню. Турки вели активную оборону, энергично противодействовали русским работам артиллерийским огнем и производили почти ежедневно вылазки крупными силами. Из-за отсутствия у русских флота турки свободно могли подвозить по реке в крепость подкрепления, боевое снабжение и продовольствие. В эти дни к пристани Азова подошли 20 больших турецких галер с порохом и ядрами. Турецкие башни Каланчи, находившиеся на обоих берегах р. Дон, в 3 километрах выше Азова, они препятствовали подвозу снабжения армии по реке. Подвоз же степью на расстояние 15 километров от пристани на р. Койсуга был труден из-за малого количества подвод и непрерывных нападений на транспорты татарской конницы. На ближайшей башне Каланче у ерика Широкого находилось 15 пушек и до 700 турок, на другой 21 пушка и 900 воинов. Между ними были протянуты толстые железные цепи и по реке набиты сваи, русло завалено большими камнями.

14 июля выбрав 200 добровольцев из донских казаков, которые внезапным нападением овладели вначале одной из башен, а через два дня — и другой. Путь по реке до русского лагеря был открыт, пристань перенесли к взятым турецким башням и возвели укрепительный редут. Турки не сидели молча и уже на следующий день провели вылазку против дивизий Лефорта на левом фланге. Там был сын Гордона полковник Яков Гордон, который занимался устройством апрошей в сторону крепости по левому флангу. Он со своим полком 3 раза отбивал янычар, все остальные необстрелянные войска под дикие крики турок бросились бежать в сторону 16 пушечной батареи. Генерал Патрик Гордон видя такие события с отрядом опытных бойцов бросился на помощь. Он отогнал противника и спас раненого сына, который чуть не попал в плен. Гордоновские стрельцы догнали янычар до крепостного рва около стен крепости, некоторые даже были в неприятельском рву.

Эти сведения были почерпнуты мною из писем Петра к Кревету от 17 июля 1695 года. Гордон позже писал об этих днях: «Стрельцы и солдаты рассеялись по полю в паническом страхе, какого я в жизнь свою не видывал. Тщетны были все мои увещевания; я не отходил от редута, чтобы привлечь войско; но напрасно. Турки между тем были всё ближе и ближе, и едва не захватили меня в плен, от которого я спасся помощью сына и одного рядового». Лефортовский редут был захвачен неприятелем. Патрик Гордон успел остановить часть солдат; но не мог уговорить даже полковников двинуть войска вперёд и отнять захваченные орудия. Он пробовал привлечь криком Донских Казаков, которые стояли на реке Узяк, выступить к крепости, но те, не имея приказа не двинулись на помощь. Ситуация изменилась к лучшему лишь когда на помощь пришли «Потешные полки», они выбили турок в течении 3 часов из редута и отогнали их к крепости. Армия Лефорта потерялаубитым «1-го полковника,2 капитанов,4 поручиков, 5 прапорщиков и до 400 нижних чинов; ранеными 3 полковника,1 подполковника,20 офицеров и до 600 рядовых». Янычары захватили 7 орудий, а наиболее большие при отступлении подорвали. Турки в этом бою потеряли до 600 человек убитыми. На военном совете Государь Петр был очень недоволен стрелецкими полковниками и объявил многим несоответствие и строгий выговор, войско пришло в уныние. Патрик Гордон позже писал: «Всё делалось так медленно и беспорядочно, будто мы не имели вовсе в виду серьёзно взять крепость».

Донские Казаки шевелились намного быстрей чем стрельцы и в ночь на 16 июля, при жестокой стрельбе из пушек, по второй Каланче вынудили турок оставить эту крепость путём точной бомбардировки. К утру турецкий гарнизон бежал в Азов, но на пути многие янычары, не умевшие плавать потонули в реке, а часть была убита меткой стрельбой. После взятия этой крепости со всею артиллерию, со стороны Дона получена полная свобода продвигаться на баркасах и возникала возможность напасть на саму крепость Азов с реки.

При правой Каланче было взято более1000 «стругов, больших и малых, со всякими припасами»; а в обоих башнях Каланчах взято 32 орудия. «Теперь мы зело свободны стали. Будары с запасами воинскими и съестными с реки Койсы сюда пришли; а прежде сего в обоз провожены были с великою трудностью от Татар сухим путём, и слава Богу во взятых оных каланчах яко врата к Азову отворились», так писал Петр в Москву к своему брату Иоанну.

После взятии Каланчей, войска наши окружили Азов по кругу и, построив напротив крепости осадные укрепления «апроши». ГенералГордонпредложилдовести«контравалационную линию» на левом фланге, где стоял Лефорт, до самой реки, чтобы пресечь татарской коннице сообщение с городом. Он же предложил послать большой отряд на правый берег Дона для возведения «шанца» против крепости Азов. Огонь с этого места из пушек будет очень действенный, так как Азов лежит на покатом берегу к Дону, на наклонной местности и с того места видны даже улицы и дома внутри этой крепости. Часть артиллерии была расположена напротив крепости с левого фланга перед Донскими казаками. Этими крупными пушками все строения в городе Азов русские бомбардиры, включая Петра разорили и выжгли. Вокруг крепости уцелело только несколько домов за земляным валом со стороны реки Дон, и те были пробиты ядрами на вылет.

За июль месяц было произведено три вылазки русского гарнизона, на одной из них Петр Алексеевич лично с своим Преображенским полком преследовал неприятеля и в самом крепостном рве побил более 700 янычар. В то же время около 4000 татар смело напали на наш лагерь, проникли до пристани, где стояли «будары с хлебными запасами». Казаки, продвигаясь вдоль Дона вступили в бой и отбили хлебный запас. Турецкая конница захватила наши конные табуны, пасшиеся в степи, но была вскоре окружена драгунами и смелым натиском загнана в реку Дон и ерик Широкий около Каланчи.

Открытая точная стрельба с башен способствовала тому что большая часть неприятельской конницы была побита, а другая часть была потоплена в реке.

К концу июля 1695 года, земляные осадные работы еще не были закончены и русские траншеи не были подведены ко рву крепости и отстояли на то время от него на 40—60 метров. Строительство нового «шанца» на правом берегу Дона, было вверено ближайшему стольнику, князю Якову Федоровичу Долгорукому.

Ночью 21 июля он с отрядом в 4000 человек, переправился через Дон ниже Каланчей и начал строить плавучий мост и «предмостовое укрепление». Далее его войска выдвинулись в излучину Дона к садам на Каланчниском острове напротив крепости, «окружил себя рогатками» стали возводить земляные укрепления. Утром татары и янычары стали переправлять конные войска на судах через реку Дон. Гордон просил Царя выделить стрельцов от дивизий Головина и Лефорта, было необходимо рассеять татар на переправе ниже города, те как всегда медлили. Петр Алексеевич на коне быстро прискакал к дивизии Лефорта и прямым указанием отправил 1000 человек пехоты и конницы в район садов реки Узяк ниже города Азов. Туда ещё раньше пришёл Патрик Гордон со своими людьми преодолев значительное расстояние. Он остановился на высоком берегу, оградил себя рогатками, развернул войсковое знамя, протрубив прибытие трубами и ожидал подкрепления от других дивизий. Позже он написал в своих воспоминаниях: «…но я ждал напрасно; товарищи мои вовсе не желали следовать посторонним советам; не хотели также, чтоб я вызвавшись начальствовать их войсками, один приобрел славу успеха, и сперва откладывали присылку требуемых мною войск, напоследок решительно отказали в содействии. Чтобы не тратить даром времени и не обнаружить пред неприятелем наших беспорядков и распрей, я велел своему отряду возвести шанец близ Дона, для защиты левого фланга от набегов неприятельской конницы и для пресечения ей пути к Азову. Турки и татары, перешедшие на ту сторону, заметив наше движение к месту их переправы и вероятно опасаясь быть отрезанными, стремглав бросились назад к реке и переплыли её на лошадях, не дожидаясь судов. Это неожиданное отступление спасло нас от большой беды: отряд наш, бывший на другой стороне не имел никакой защиты, кроме рогаток». Оставленный турками в покое князь Долгорукий в три дня завершил земляное укрепление, поставил пушки и мортиры и оставил 400 солдат и 200 человек донских казаков, сам возвратился к главному войску.

Осадные работы продвигались медленно, «апроши» Гордона были не далее 30 саженей от вала, Головин продвинулся ещё ближе. Донские Казаки, рывшиеся на речной стороне, подошли до 20 саженей от крепостного рва, только в дивизии Лефорта работы двигались медленно. Основной крепостной ров не был доступен, но военный совет все же решил произвести штурм.

Фрагмент диарамы Осада Азова.

Патрик Гордон как самый опытный на совете высказал своё мнение, указал на неопытность офицеров и недостаточную дисциплину в войсках и предсказывал неудачу при такой поспешности. Он вынужден был «плыть по течению, иначе же я взял бы на себя всю ответственность в замедлении и дальнейшем пребывании у Азова».

27 июля 1695 года началась бомбардировка крепости со всех батарей; ядра и бомбы летели в город, разрушали дома и укрепления, сбивали орудия со стен, обращая всё в пепел и развалины. Приведу цитату из письма Петра к брату Иоанну Алексеевичу «…Азов в крепком облежании, раскаты и башни, где были пушки, и вся пушечная стрельба отнята и сбита; и в каменном городе как от пушек разбито, так и от бомб все выжжено, и жильцов никого нет; все вышли в вал, который против наших обозов, но и тут они без бедства». Турки не спешили сдаваться. Искусные стрелки с длинными ружьями зорко следили из-за вала за нашими «апрошами». Меткими выстрелами они многих убили, недавно приехавший инженер из Швейцарии Альберт Мурлот выглянувший из-за бруствера тут же упал убитый в голову. Муртаза паша, командовавший обороной, постоянно производил вылазки из крепости и каждый раз наносил нам значительный вред. Ещё одной неприятностью была турецкая конница, гарцующая по степям и перестреливаясь с казаками. Генералы пробовали склонить пашу к сдаче города и послали письмо с двумя Донскими Казаками, но получили отрицательный ответ, что он будет защищаться до последнего человека.

Молодой Царь требовал штурма, его поддерживал Лефорт и часть генералов. 2 августа на очередном военном совете Гордон ещё раз объяснял всем почему не стоит спешить, приводил различные доводы, что их план штурма слишком авантюрен. 5 августа он ночью отправился к 23 летнему Царю Петру Алексеевичу и старался убедить его, что на «успех невозможно рассчитывать», но всё было тщетно.

Генерал Гордон плюнул в расстройстве и ушел в свою палатку спать. Сам Царь с Лефортом и со свитою генералов в эту же ночь пришли к нему и все хором уговаривали «старика» подчиниться им. После Патрик Гордон стал «говорить, как все другие, несмотря на то, что сам не ожидал успеха. Всё шло так беспорядочно и небрежно, что мы как будто шутили, вовсе не думая о важности дела». Было решено вести на штурм добровольцев. Рядовым солдатам, за каждое взятое орудие обещано по 10 рублей. Донских Казаков явилось 2500 воинов, которые сказали, что их наберётся и более, если понадобится.

На подкрепление к ним назначено отрядить стрельцов. «Для этого в каждом генеральстве набрали по 1500 охотников. Каждому такому охотнику была обещана награда в 10 рублей. На время штурма были созданы из добровольцев подразделения. Офицерский состав в них не назначался, а выбирался самими добровольцами». Охотники набрались с трудом, так как мало было опытных воинских людей. Особенно трудно было набирать их среди стрельцов, имевших хороший заработок и не спешивших положить голову в одночасье. Отряды добровольцев, каждый в 1500 человек, штурмовали на «участках фронта своего генеральства», то есть там, где они были расквартированы. Из Донских Казаков было выбрано ещё дополнительно 400 опытных бойцов которым было приказано спуститься на лодках по реке и ворваться в крепость с прибрежной стороны. Все колонны наступающих должны были пойти на штурм одновременно. Но план атаки был выполнен своевременно не всеми. Бойцы Гордона начали штурм после звуков труб и подошли ко рву и завязала бой. Колонна генерала Головина не дошла до рва и под сильным огнём засела в садах у речки Азовки. Бутырский и Тамбовский полк подступили к угловому бастиону и бодро пошли на приступ без лестниц. Они храбро лезли на земляной вал и взобрались на него, но им не хватило сил овладеть бастионом. Генерал Лефорт запоздал и начал штурм тогда, когда атака Гордона была уже отбита.

Попытка отряда казаков ворваться в крепость Азов со стороны реки Дон на 20 лодках также кончилась неудачей, хотя в их лагере как раз и находился молодой Царь. Турки получили возможность сосредоточить превосходящие силы против разновременно штурмующих колонн и отбросить их одну за другой. Гордон видя напрасную гибель людей и «не дождавшись царского приказа и пренебрегая его гневом, велел трубить отход» и этим спас много воинов. Русские войска потеряли при первом штурме до 1500 человек убитыми и ранеными, урон турецкой стороны составил 200 убитых. Приведу небольшую цитату из воспоминаний Гордона: «…так кончилась попытка штурма, около 9 часов Государь потребовал меня к себе, явились и другие генералы. Все они были скучны и печальны. Я просил созвать военный совет, чтобы надлежащим образом обсудить дело». На собравшемся после неудачного штурма совете некоторые генералы предлагали прекратить осаду. Но Петр I оборвал всякие разговоры о прекращении осады и потребовал продолжать ее с еще большей энергией. Было решено начать специальные работы и подвести под турецкий вал с трех сторон минные галереи.

Царь Петр Алексеевич хотя до сих пор и не принял на себя командования армией и всё так же продолжал часто собирать военный совет, но уже лично следил за исполнением его решений. С присущей ему молодой энергией и настойчивостью Петр требовал точного выполнения своих приказов. Осадные работы велись сейчас с большей энергией. Гордон просил совет укрепить Каланчи, чтобы удержать их за собой в случае отступления от Азова. Никто не хотел слушать об этом, но старый генерал настоял на своём и после сам Петр с генералами отправился к Каланчам, чтобы распорядиться об возведении «болверков». Лефорт и Головин своим легкомысленными высказываниями по укреплению башен вывели «старика» из себя и тот с пеной у рта упрекал их в равнодушии.

В течение августа и первой половины сентября траншеи на всем фронте были доведены до рва, а под вал крепости подведены минные галереи. Инженерными работами руководил Франц Тиммерман, ему помогали Адам Вейде, Яков Брюс. Были произведены взрывы трех мин. Однако они не причинили вреда противнику. Укрепления ими затронуты не были, а взлетевшие на воздух бревна и камни упали в расположение русских войск, причинив им потери. Турки, сойдя с вала за стены крепости, не пострадали. Крепостная стена осталась невредимою. «Эта неудача сильно огорчила Государя и привела неописанный ужас в войске, потерявшем после того всякое доверие к иностранцам».

О другом военном совете 13 сентября 1695 года Гордон пишет: «…как обыкновенно в нем не было принято ни одного порядочного решения». Такое положение дел, когда отдельные полки не доверяют своим командирам, а между высшим командным составом существует рознь, то любая война будет проиграна.

На Днепре русская армия Бориса Петровича Шереметева и черкасы гетмана Мазепы отвоевала у турок три крепости (30 июля Кызы-Кермень, 1 августа Эски-Таван, 3 августа Аслан-Кермен), письма от них читали торжественно в Розрядном шатре, в присутствии генералов и полковников, после чего был молебен и весёлое пиршество с пушечною пальбой. Каждый тост сопровождался залпом из всех орудий. Гром пушек заметно встревожил турок, которые не понимали, что происходит. Там на Днепре только одна сильная турецкая крепость Очаков еще контролировала выход из днепровского лимана. Сухопутная связь Крымского ханства с очаковским пашой и Буджакской ордой была прервана. Этот крупный успех Шереметева поднял престиж русской армии. В эту осень погода не пошла на встречу русским войскам.

Во второй декаде подул сильный ветер с моря так называемый «понос» и уровень воды в Дону и на побережье Азовского моря резко увеличился почти на 2 метра. Пошёл сильный дождь с градом. Затопило много пастбищ где паслись кони, хлебные запасы, укрытые в землянках, затопило водой, намокла и пришла в негодность соль. Иностранные командиры, никогда не бывавшие в таких условиях, ничего не могли предпринять и боялись показаться перед своими войсками. Вместе с ветром пришёл и первый ранний снег. Ночью похолодало до отрицательных температур. Продолжать осадные и земляные работы было уже невозможно.

25 сентября Царь Петр решил повторить штурм крепости со стороны реки, влияние Лефорта и Головина было гораздо сильнее и Гордон остался как бы в тени. На этот раз атака должна была проводиться более организованно. Войска шли на штурм в своем штатном составе. Сигналом для одновременной, общей атаки должен был быть взрыв мины на участке генерала Гордона. В оба подкопа зарядили 95 пудов пороха и 46 больших и малых бомб. Взрыв мины был удачен — «часть куртины и фас турецкого бастиона обвалились, и образовался пролом в 40 метров шириной», но камни, брёвна и доски обрушились на наши траншеи, где было убито 30 человек и 3 полковника, ещё около 100 человек ранено. Солдаты Бутырского полка и стрельцы Гордона легко взобрались на вал и бастион и уже появилось русское знамя. Казалось, что ещё немного и с крепостью будет все кончено, «солдаты били турок каменьями», они влезли «на куртину и повреждённый болверк». Однако соседние колонны Головина и Лефорта замешкались, не вели штурм на своих участках с нужной решительностью. В результате турки, оправившись, сосредоточили все силы против Гордона и сбросили его войска с вала, а самого генерала чуть не взяли в плен.

Царь Петр Алексеевич, наблюдая за ходом штурма с другого берега Дона напротив крепости Азов, там была построена Сергиевская крепость. Он приказал Преображенскому и Семеновскому полкам с отборной «тысячью Донских Казаков» атаковать часть вала, прилегающую к реке с левого фланга от речки Узяк. Гвардейцы и казаки овладели валом и ворвались в город, но их удар запоздал. Не подкреплённые подмогою эти войска не смогли удержаться внутри города и вынуждены были отступить по реке на лодках.

К этому времени турки успели уже отбить атаку Гордона и могли беспрепятственно сосредоточить большую часть своих сил против петровской гвардии. Преображенский и Семеновский полки, не поддержанные другими войсками, вынуждены были отступить. Разновременность и неувязанность по времени русских атак явились основными причинами неудачи штурма. Колонны Лефорта и Головина фактически бездействовали. Это объясняется тем, что они, за исключением одного солдатского выборного полка Лефорта, состояли из московских стрельцов, враждебно настроенных к Петру. Потеряв надежду на взятие Азова, молодой Пётр решил бросить силы на другую крепость Лютик на Мертвом Донце и послал осмотреть местность инженера Рюля. Тот обследовав окрестности крепости донёс до Государя «что покорение Лютина потребуется не мало времени и многих пожертвований». Не добившись успеха и после второго штурма Азова, Петр отдал приказ войскам снять осаду и начать отход. Прежде чем начать движение, вокруг отбитых у турок Каланчей и Ново-Сергиевском городом там был оставлен гарнизон в 3000 человек. В конце сентября по ночам снимали орудия с батарей и отправляли их с обозами в Черкаск. Отход проходил по голой, незаселенной степи, в условиях поздней осени; не хватало продовольствия, татарская конница неутомимо нападала на лагери и транспорты.30 сентября пришла жестокая буря со стороны Азовского моря, вода в Дону поднялась очень высоко и затопила все низменные места.

Фургоны и телеги двигались по дорогам по воде, доходившей до осей колёс, много пороху подмокло, люди падали от тяжёлых условий. Переправиться через Дон на высокий берег не было никакой возможности и приходилось отступать по Ногайской стороне на виду у татарской конницы. Последним уходил Гордон, татары напали на отставший полк полковника Сверта и разбили его полностью. Бутырский полк подпустив противника на ружейный выстрел и залпом из всех орудий отбил охоту преследования неугомонных татар. 5 октября вся русская армия достигла Черкаского городка. Здесь постояв неделю, набравшись силы и перейдя Северский Донец двинулось обгорелой степью на Валуйки. В дороге начались морозы и поднялась продолжительная вьюга со снегом. Войска были одеты в летнюю форму одежды, замерзали и гибли от голода.

Патрик Гордон записал в этой связи в дневнике: «По дороге я видел какие большие потери понесла армия во время своего марша, хотя и не будучи преследуема никаким неприятелем; нельзя было без слез видеть, как по всей степи на протяжении 800 верст лежали трупы людей и лошадей, наполовину объеденные волками». 1 ноября 1696 года (новый год начался в сентябре) наконец подошли к Валуйкам. Из 10 400 выведенных из-под Азова солдат к русским границам Лефорт привел всего около 8 тысяч. Сам генерал во время одного из переходов упал с лошади, ударился правым боком о камень, затем он долго лечился. Государь Пётр ехал в карете до Валуек, а затем отправился рысью в Тулу, где осмотрел железные заводы Льва Нарышкина. Дождавшись там прибытия первых полков вступил с ними торжественно в Москву. Впереди Царя вели закованного в большие цепи турецкого пленника.

Причины неудач первого Азовского похода были следующие: отсутствие общего командующего, которого не мог заменить военный совет; войска к Азову подошли только во второй половине лета, что позволило туркам подготовиться к осаде и не дало возможности русским закончить осадные работы до наступления холодов; отсутствие флота у русских, не позволившее полностью лишить крепость поддержки извне, слабая подготовленность войск и недостаток знающих артиллеристов и инженеров.