Беглец

Алексей Торубаров, 2018

В жизни российского ресторатора Алексея, чья профессия – самая мирная, кормить людей, не предвещало ничего страшного, пока он не встретил на своём пути «оборотней в погонах», решивших отобрать его бизнес. В мае 2013 года в аэропорту Праги разразился международный скандал, чуть не закончившийся перестрелкой, когда чешские власти перекрыли взлётную полосу бензовозом самолёту Аэрофлота, не давая русским силовикам увезти из страны Алексея… В книге собраны реальные истории о том, как один человек противостоит коррупционной системе. Содержит нецензурную брань.

Небесный трамвай.

Возвращался я из очередной командировки в Китай. К тому времени у меня уже были контракты с китайцами, и мой маршрут был обычно связан с Благовещенском, так как на другом берегу Амура находится китайский город Хэйхэ, в котором, собственно, я и встречался с партнерами из Китая, перебравшись туда на пароме.

Так вот, обратного билета у меня не было, и в авиакассе меня ничем не порадовали. Но как-то возвращаться надо.

— А куда есть билеты в сторону запада?

— В Тынду — усмехнулась кассирша.

— Давайте. В Тынду, так в Тынду

Я не представлял себе что это за город, что-то слышал про байкало-амурскую магистраль, и думал, что это, наверное, крупный город. Кассирша пожала плечами, и выписала билет. Надо представлять себе наши необъятные просторы, если там, в Сибири, порой от одного населенного пункта до другого может быть тысяча километров, а между ними непроходимая тайга.

Короче, после полутора часов полета я оказался в Тынде, где меня встретил маленький, чуть ли не деревянный, «аэровокзал» с десятком пассажиров-вахтовиков, ожидающих рейс. И больше никого среди безмолвия огромной тайги, окружившей со всех сторон аэродром. Дело было зимой, мороз под 40, воздух звенел. Взлетной полосы не видно, как будто просто укатанный снег. Мне стало жутко, не хватало еще здесь застрять.

Побежал к кассе с надеждой купить билет хоть куда-нибудь. Единственная возможность была улететь в Читу, еще на тысячу километров приблизится к дому. Чтобы не утомлять читателя, скажу лишь, что в итоге после Читы я добрался до Иркутска, находясь в дороге уже сутки. Я практически не спал, не ел, был уставший и едва держался на ногах. Тогда далеко не во всех самолетах кормили, а мне пришлось летать именно такими. Максимум пирожок не первой свежести в буфете аэропорта.Единственно положительное было то, что я увидел Байкал в иллюминатор, и был, конечно, восхищен этим необыкновенным чудом природы.

Приближаюсь к кассам и вижу просто огромную толпищу из разъяренных мужиков, которые устроили бойню возле окошка кассира. Они толкались, орали, дело доходило до драк. Я понял, что в ближайшие часы даже не смогу ничего узнать о дальнейших рейсах в западном направлении. Обреченный, я стоял недалеко от этой беснующейся толпы. В голове — пустота и никаких мыслей. И тут происходит невероятное!

Вы только представьте. Подходит, буквально ко мне, пилот в форме, останавливается и обращается к толпе:

— Кому надо в Самару, могу взять 6 человек? — это звучало невероятно, как будто таксист предлагает взять попутчиков до города.

Поскольку я стоял ближе всех к нему, то кинулся чуть ли не в объятья, во всяком случае первым закричал:

— Я! Я в Самару! — и сразу протянул ему в руки паспорт.

Пока другие соображали — надо ли им в Самару, я не верил, что так бывает. Есть бог! От Самары до дома оставалось 700 км, ерунда. Желающих улететь в Самару оказалось много, но не всем повезло. Долго соображали. Очень быстро набрав 6 человек, и забрав наши паспорта и деньги, пилот повёл нас через зону досмотра, где нас никто не досматривал. Вот такое было время, — страна непуганых идиотов.

Нас привезли к самолету первыми и отдельно от других пассажиров, завели в салон, и провели в самый хвост самолета, где туалеты и такие шкафы для хранения принадлежностей. Видимо эти шкафы были специально освобождены от имущества, они были пусты. Места там было мало, только если стоять и не двигаться. Нам сказали зайти внутрь этих шкафов, и закрыли нас до прихода пассажиров. Когда все пассажиры расселись по своим местам, стюардесса предупредила, что откроет нас после того как самолет взлетит и наберет высоту.

Сначала это все воспринималось как увлекательное веселое приключение. Мы шутили и были счастливы, что вообще летим, хоть и стоя в темноте железного ящика. Вскоре стюардесса действительно нас открыла, и мы надеялись, что как-то где-то найдем место, чтобы присесть. Но свободных мест в салоне не было, поэтому пришлось продолжать стоять, причем очень неудобно и тесно, либо присесть на корточки. Очень скоро ноги стали затекать, навалилась слабость и я почувствовал нестерпимое желание спать. Сказалась усталость и нахождение без сна более суток.

Стоять в тесном закутке было просто невыносимо, а лететь предстояло еще 4 часа. Я прошёл в салон, решив что пассажиры спят, и я не буду никому мешать, если постою в проходе, держась за верхние полки, предназначенные для багажа.

Вы можете представить картину в самолете, когда весь полёт человек стоит, как будто где-нибудь в трамвае. Сперва я почувствовал себя намного комфортнее, чем в шкафу, и не обращал внимание на удивленные взгляды пассажиров. Но через некоторое время сон стал накрывать невыносимо так, что я несколько раз чуть не упал на сидящих рядом пассажиров. Говорят, что пытка — не давать человеку спать, — считается одной из самых невыносимых, можно сойти с ума.

Находясь на грани возможного, я плохо соображал, и когда кто-то из пассажиров вставал, чтобы сходить в туалет, я плюхался на его место, и….отрубался. Возвращаясь, удивленные пассажиры будили меня, и я вставал и снова плюхался на другое свободное место, поменяв в общей сложности 5-6 мест. Представьте себя на месте этих пассажиров: вы отошли на минутку, возвращаетесь, а рядом с вашей женой уже сидит и спит какой-то хмырь! Хорошо хоть морду не набили.

Кое-как добрались до Самары, где выяснилось, что из Самары в мой город самолеты не летают. Поехал на вокзал, а ближайший поезд — только утром следующего дня. Нашел рядом с вокзалом гостиницу, и вырубился, проспав 12 часов.

Поезд ехал медленно, почти сутки. В общем, на дорогу я потратил 3 суток, но не считал это чем-то не нормальным. Что русскому хорошо, то немцу — смерть. Мы так привыкли: жить и преодолевать сложности бытия. Сейчас жизнь изменилась в лучшую сторону, но, все-таки, наш человек более живуч, более приспособлен к трудностям, чем европейцы.

* * *

Так вот, возвращаясь назад к моей первой командировке на Дальний восток, я продолжу свой рассказ. Пролетев через всю страну из Москвы до Владивостока, там пересел на рейс до Хабаровска. Пока летел перезнакомился с другими пассажирами, выхватывая всякую полезную информацию. И какой-то парень мне сразу дал всю исчерпывающую инфу про палочки от тараканов: как и где наиболее выгодно взять партию. Он оказался из Благовещенска — приграничного города, который раньше был закрытым, то есть без специального разрешения туда не попадешь.

Сейчас там буйным цветом расцвела приграничная торговля, и активный народ богатеет на глазах, пользуясь быстрой возможностью попасть на другой, китайский берег Амура. Некоторые предприимчивые граждане умудряются по несколько раз в день пересекать границу, перевозя на себе огромные баулы с пуховиками и спортивными костюмами «Abidas».

Так появились «челноки», ныне уже почти умершая профессия в мире сплошного глобализма. А тогда эти люди сколотили неплохой капитал, и резко изменили свою жизнь. Чаще всего это были невостребованные в новой реальности инженеры, научные работники и прочие умники. Оставшись без работы, после массового закрытия всяких НИИ и заводов, с их никому ненужной продукцией, они заполнили эту новую нишу, наполнив товарами ширпотреба вечно голодную страну.

Наслушавшись рассказов, я понял, что это мой шанс, и мне надо ехать в Благовещенск. Практически весь Дальний восток промышлял бартерной торговлей с Китаем, обмениваясь взаимовыгодно товаром: мы им — металл, удобрения или технику, они нам — продукты, одежду и обувь. Это сейчас Китай завалил мир вообще всем, чем только можно, но тогда они были еще не так богаты, и по китайским городам ездили миллионы велосипедистов, а автомобили были роскошью.

В результате этой неконтролируемой торговли китайцам было продано всё, что оставалось после Советского Союза, вплоть до старых рельсов и шпал. Особенным спросом у китайцев пользовались трактора и грузовики. И расклад был примерно такой: если наш волгоградский трактор ДТ-75 стоил здесь 100 тыс. рублей, то китайцы давали за него столько товара, что если его продать, можно заработать 2 млн.рублей. Как вам?!

Побродив по Хабаровску и посмотрев на цены в магазинах, я еще более убедился, что мне просто необходимо замутить с китайцами самому. Но как и где на них выйти? Не хватать же на улице или рынке первого подвернувшегося китайца: « Брат, купи трактор!» Недолго думая, поехал на вокзал и купил билет до Благовещенска, рассчитывая на помощь новых знакомых, тем более у меня там есть родственники, будет где остановиться.

Через сутки прибыв в Благовещенск, и устроившись у племянника, первым делом пошел по магазинам и на рынок, где был приятно удивлен ценами, оказавшимися еще ниже хабаровских. На рынке торговали и китайцы и русские. И, конечно, у всех был исключительно китайский товар. А вот покупатели — в основном приезжие «челноки» с других городов Сибири. Торговля шла бойко, рынок гудел как улей. Обратил внимание на палатку, где просто улетали разноцветные одеяла, упакованные в прозрачные чемоданчики по смешной цене. В Волгограде, у нас бы такие одеяла стоили в 3 раза дороже. Я спросил продавца:

— Добрый день! Можно ли поговорить с хозяином?

— Да. Вон сидит в машине — показала она на стоящую рядом праворукую Тойоту.

Иномарки тогда еще были диковинкой, а Тойоту я вообще видел первый раз. Я подошел к машине, из нее вышли два парня лет 30-ти кавказской внешности, и настороженно спросили:

— Что хотел, брат?

— Здравствуйте! Я сам с Волгограда, заинтересовали ваши одеяла. Хотел бы узнать — оптом можно ли купить?

Они сразу же расслабились, представились. Завязался разговор, сколько нужно, когда? Я конечно не готов был к конкретным цифрам и не уполномочен заключать договора, поэтому что-то говорил от балды. Парни назначили встречу на следующий день в офисе. Попутно выяснилось, что они вполне интеллигентные люди, бывшие аспиранты, азербайджанцы, просто подрабатывают на жизнь, а товар принадлежит Обществу воинов — интернационалистов Афганистана или что-то в этом роде, в офисе которого мы и встретимся завтра. Настроение было отличное. Я чувствовал приближение новых прекрасных времён.

Вечером, выпив с родственниками и их друзьями, узнал много чего интересного, например. чем меняются здесь на рынке простые россияне и китайцы. Оказывается китайцы очень любят драповое пальто, у них носить драповое пальто может позволить себе только обеспеченный китаец. Поэтому можно поменять ненужное пальтишко на 5 пуховиков, которые, наоборот, пользовались у нас бешеным спросом, а вот драповые пальто были не в моде, их носили только старики. Или часы « командирские»: за них давали 5 спортивных костюмов ADIDAS. Понятно, что это был левак, сшитый на кухне, но в те времена и такой костюмчик носить было круто. Или советские рубли с Лениным: за них китайцы давали что-то тоже много, не помню уже сколько.

Во всяком случае, все это было проверено на себе. В следующий мой приезд я прекрасно поменял десяток драповых пальто, купленных в комиссионках за смешные деньги, на кучу пуховиков и прочего барахла. Потом так же удачно продал всё это, окупив расходы на поездку и прилично заработав.

Один из собеседников, Валера, неоднократно бывал в Китае, работая водителем. Тот сразу начал по своей теме:

— Вот если ты привезешь топливный насос для Камаза, то я договорюсь с китайцами обменять его на видик.

О! Видик, видак, видеомагнитофон — это же мечта! Позже, я на самом деле прислал ему топливный насос для Камаза, этакую огромную железяку всю в масле, но видика так и не получил. Но я не в обиде, потому что именно благодаря ему и его жене Люде я попал в Китай и заключил свой первый контракт. Но всё это произошло не сразу.

На следующий день пришел в офис афганцев. Там меня уже ждали новые знакомые с рынка. Они провели меня к начальнику, тоже азербайджанцу, который коротко выслушал меня и сказал:

— Я вижу ты хороший парень, иди на склад, возьми образцы. Для тебя будет специальная цена. Только для тебя, брат.

На складе мне дали 3 одеяла по какой-то смешной цене. Ох, умеют же кавказцы красиво продавать.

Было еще несколько полезных встреч с разными руководителями предприятий, организованные Валерой и Людой, и все они предлагали сотрудничать в качестве посредников в контрактах с китайцами. Своего продать уже было нечего, всё продано, что можно, а знание и опыт теперь использовали, предоставляя услуги таким как я. Короче, договорился о том, что мне и моим руководителям организуют поездку в Китай для заключения контракта. Ура, товарищи!

* * *

Вернувшись домой, подробно доложил своему руководству о результатах командировки, показал образцы товара, описывая все самыми яркими красками в надежде, что за этим непременно последует поездка в Китай. Я еще не готов был самостоятельно вести бизнес, так как не имел за душой ни гроша. Поэтому старался как можно больше учиться новому ремеслу, анализировать и планировать, впитывая новые знания и решая почти математические задачи: из пункта А в пункт В движется товар….

Мои руководители, а я их называю во множественном числе, потому что это два брата Володя и Саша, скептически отнеслись к моим идеям. Они получили какой-то огромный кредит под бюджетный проект и решили не связываться со второстепенными, как им казалось, проектами. Иметь гарантированный доход с госзаказа — мечта любого бизнесмена во все времена и в любой стране.

Что ж, это только подтолкнуло меня к созданию собственного бизнеса. Денег нет, значит надо искать партнеров, у которых они есть. Как сказал один известный наш политик: «денег нет. но вы держитесь!» Для начала я решил узнать, можно ли купить трактор на нашем тракторном заводе и сколько он стоит.

При каждом заводе тогда образовались коммерческие отделы, в которые перешли работать члены комитета комсомола, а возглавляли — председатели парткома. Вот такое быстрое перерождение.

Вообще, наблюдая несколько десятилетий за нашими людьми, я вижу, что истинно идейных нет, всё это притворство. Какими бы они высокодуховными себя не представляли, молились бы в церкви или учили морали молодое поколение, по настоящему, без притворства, они там — на концерте Шнура подпевают матерные куплеты, или напиваются в бане с проституткой.

Поэтому, чему удивляться: в коммерческом отделе сидели лощёные мальчики и холёные девочки, продавая, созданный народом продукт, и оставляя себе огромную маржу, а пролетариям, как всегда — почетную грамоту. В душе я эту публику ненавидел еще с институтской скамьи, зная их тайные дискотеки для избранных, где комсомольские лидеры напивались в усмерть и трахались на столах с комсомолками, а наутро, с серьезной после похмелья рожей, решали чью-то судьбу на комитете: достоин ли этот студент поехать в стройотряд в Чехословакию, а бедный студент должен дрожать и пресмыкаться перед этими упырями. Но бизнес есть бизнес, мало ли кто тебе нравится, не нравится.

В коммерческом отделе завода было немноголюдно, молодёжь явно скучала. Когда я спросил, с кем можно поговорить о покупке трактора, мной сразу заинтересовался один из парней, представившись Александром. Он тут же предложил выйти в фойе покурить, и после недолгого моего рассказа, где я честно сказал, зачем мне нужен трактор, он сделал неожиданное предложение:

— Давай вместе это дело провернём? Понимаешь, цены могут быть разными. Допустим, для тебя будет самая высокая цена, а для кого-то может быть вполовину меньше. Это зависит от множества факторов, которые влияют на ценообразование…. — комсомолец долго и витиевато блуждал в собственном словоблудии, явно намекая на откат.

Узнав же, что я только предварительно интересуюсь условиями покупки, и что у меня даже фирмы еще нет, он все равно не потерял интерес, и предложил провернуть дело через его фирму. Заинтересованность была налицо. Оказывается на заводе уже активно торговали с Китаем, почти вся продукция, все трактора и запчасти шли на экспорт по бартеру. Не один я такой умный. Работники завода получали зарплату кроссовками и пуховиками по рыночной цене, а прибыль оседала в карманах руководящих жуликов с партбилетами. Комсомольцам хотелось тоже урвать своего.

Поразмыслив, я решил, что ничего не теряю, и мы перешли к конкретному разговору. У Александра оказался компаньон — тоже бывший комсорг Владимир, который позже, кстати, стал банкиром. Они еще комсомольцами побывали несколько раз за границей, в составе делегаций молодежи и студентов Совка, и Китай их интересовал только с точки зрения бизнеса. Договорились, что я организую совместную поездку в Китай, а они всё профинансируют. Обещали, что в будущий контракт включат мой интерес в размере 10 процентов. Я настаивал на 30 процентах. В результате договорились на 20.

Страна выживала, как могла. Страшно вспомнить, что творилось. Народ довели до крайности, многие продукты питания исчезли, одновременно цены в магазинах стали рыночными, и взлетели до небес. Остановились многие заводы, были порваны все связи между предприятиями. Люди стали злыми, чувствовали себя брошенными и несчастными. Особенно люди старшего поколения, как мои родители, остро переживали потерю работы и полное непонимание, что же дальше делать, как жить? Вот была, например,такая история.