Кому я должен? Часть 2

Алексей Телышев, 2019

Как много вопросов мы задаём себе в жизни, больших и маленьких, важных и не очень, нужных и лишённых всякого смысла?… А задавались ли вы когда-нибудь вопросом «Кому я должен?» Главный герой книги, которого зовут Алексей, пытаясь понять, насколько реальны и прочны взаимоотношения с окружающими его людьми, решает провести эксперимент: выяснить, кому он должен. Причем не просто должен, а должен по-настоящему, по жизни. В число потенциальных «кредиторов» попадают родственники, друзья, одноклассники, коллеги, соседи, попутчики, коллеги коллег, друзья друзей, родственники родственников, попутчики попутчиков, а также миллионы людей, которых главный герой никогда в своей жизни не встречал, братья наши меньшие, вымышленные персонажи книг и даже Бог. Алексей начинает брать у всех деньги в долг, стремясь поставить собеседников в такие условия, при которых им легче отказать ему в просьбе. Постепенно это превращается в навязчивую идею. Что из этого выйдет и к каким мировоззренческим выводам придет главный герой, уважаемый читатель сможет узнать из настоящей книги.

Глава 2. Мавроди. МММ-2011

Я был на небе рядом с Ним.

Я был в раю, но был вторым,

Не на престоле.

Но миг настал! — Я поднял взор.

И пусть изгнания позор!

Но Я — на воле.

И нет раскаянья во Мне.

Лишь сожаления о сне!..

Печали привкус.

И если б снова всё начать!..

Но вам, ничтожным, не понять

Надежды искус.

Я волен! Больше Я не раб.

Я не смирился, не ослаб,

И за свободу

Я, не колеблясь, рай отдал.

Но Я не струсил, не предал!

И в бездне броду

Я не искал. И победил,

И — проиграв! — хватило сил

Порвать оковы!

И сонмы ангелов за Мной —

Лишь за надеждою одной!..

Слова не новы.

Это даже не мое стихотворение. Оказывается, есть на свете еще придурки, по сравнению с которыми я — мальчик-пай. Это стихотворение написал Сергей Мавроди, известный всем специалист по одурачиванию человеческих масс. Я думаю, что написать такую фигню много ума не надо. Но вот сколько надо отчаяния и смелости, чтобы выложить это на всеобщее обозрение! На зоне многие становятся поэтами, и этот не исключение. А чего еще там делать? Впрочем, не знаю, не довелось. Оно, может, и к лучшему. А может, и к худшему. Будучи малолетним подростком-романтиком, я был уверен, что обязательно должен отсидеть в тюрьме. Мне не хотелось совершать преступления, но в тюрьму хотелось. Я был уверен, что, пройдя через лишение свободы, я смогу более правильно смотреть на окружающие вещи, понимать ценности и расставлять приоритеты. Не глупая, в общем-то, мысль. У меня вообще в юношестве было много умных мыслей. Помню, как при очередном переезде и улучшении наших жилищных условий я решил больше не перевозить эти пакеты с бумагой: подростковые дневники, стихотворения, прозу, какие-то очерки. Я все это сжег. Бумаги было много, я подкидывал ее небольшими порциями, и, пока прогорала предыдущая партия, я читал отдельные отрывки из того, что держал в руках, приготовив для сожжения. Так вот, там было очень много умных мыслей. Да что там умных — порой просто гениальных. Я жадно вчитывался, стараясь читать как можно быстрее, впитывая все это и запоминая. Не знаю почему, но сожжение этих бумаг мне казалось неизбежным. Я должен был все это сжечь, причем процесс горения должен был быть непрерывным. Я читал страницу, пока горела предыдущая, и, когда огонь начинал стихать, я должен был бросить следующую, независимо от того, сколько я успел там вычитать… В тюрьме я так и не посидел. По крайней мере, пока. Но мысль эта, и даже не просто мысль, а полноценное многостраничное описание возможных преимуществ и недостатков отложилось в моем сознании. Также я хорошо помню, как, будучи годов пятнадцати от роду, приходил в строящееся здание суда, которое по ночам охранял мой брат. На первом этаже там были одиночные камеры. Метр на метр, ну, может, чуть больше. Уже были навешены массивные железные двери с огромным засовом, и у противоположной стены была вмонтирована железная лавка. И был такой у нас прикол — вроде экстрима, — когда один заходил в эту маленькую камеру, а другие снаружи закрывали его на пару минут, не больше. И для всех «правильным» ощущением было ощущение страха. Я, конечно, никому не признался, но отчетливо помню это ощущение безудержной свободы, которое я испытал, будучи закрытым в маленькой камере. Я не должен никому ничего делать, я не должен был никому ничего говорить. Есть только я, Бог, и есть мои мысли, которые в отсутствие внешних раздражителей упорядочивались в моей голове, становились абсолютно светлыми, и, казалось, они даже материализовались в некоторую субстанцию. Я представлял, как могу провести в такой камере день, два, год, жизнь, и меня это очаровывало. Уже одна мысль об этом была способна принести мне прозрение и понимание бесконечности. Но через пару минут меня открывали после вопроса: «Ну как?» — видели лишь мою странную загадочную улыбку…

Я не помню точно, каким образом я наткнулся на голимые произведения Мавроди в интернете. Наверное, в это время мне совсем нечего было почитать или хотелось чего-нибудь абсолютно свежего и необычного. Но, прочитав его «Карцер, репортаж из ада», я уже намеренно искал в поисковиках его произведения. Как продолжением послужили «Тюремные дневники». По прошествии времени, вспоминая эти произведения (если их так можно назвать), я абсолютно не могу вспомнить чего-либо, чем эти произведения мне запомнились и чем они меня привлекли. Полублатной полулитературный стиль с частым использованием грубой ненормативной лексики, описание этакой тюремной романтики с изложением всех тюремных правил, обычаев и законов. Ну и, конечно же, шизофреническое описание себя любимого, высоко возвышающегося над всем этим и затмевающего своим порочным гением всех самых матерых воров, убийц и извращенцев. Хотя, конечно, была в этом и здравая мысль. Он наконец-то поставил себя в один ряд с теми, кем являлся на самом деле. Была в этих произведениях некая особая искренность, чем он гордился и постоянно подчеркивал. Да, это вовсе не литературное произведение, и Мавроди даже не старался сделать его таковым. Просто выплеск мыслей — день за днем. Какие-то стишки, описание окружающих явлений и процессов, экскурс в историю его предыдущей жизни и деятельности. И все это, приправленное изощренным матов. Кстати, я узнал, оттуда много новых матерных слов, и, пожалуй, это было единственное полезное, что я сумел извлечь.

Потом я прочитал еще несколько его произведений, оформленных уже, пожалуй, в литературном стиле. Я прочитал, наверное, все его творчество на тот период — по крайней мере, все, что удалось найти в интернете. Забывалось все это так же быстро, как и читалось. О чем были произведения, я не мог вспомнить уже через пару месяцев. В сознании почему-то остался только какой-то эротический рассказ, или новелла, как называл ее сам Мавроди. По-моему, она называлась «Сон». Не знаю, почему мне запомнилось именно эротическое произведение, возможно, в то время я долго был в командировке и страдал от воздержания.

Мавроди подкупил меня своей, с одной стороны, простотой и в чем-то даже искренностью, с другой стороны, абсолютной масштабностью и максимализмом. Кто-то видел в нем гения, кто-то — просто сумасшедшего. Мне трудно присоединиться к любой из позиций, поскольку ощутимой разницы в этих категориях я не наблюдаю. Суть одна: человека невозможно просчитать, невозможно понять и тем более оценить его мысли, невозможно предугадать его следующий шаг, потому что его действия, а главное, его мотивация не укладываются в привычную логику. Мне все равно, как его называли: гений, злодей или добродетель. Для меня это был человек, живущий по своим правилам. И неважно, насколько эти правила были адекватны и соответствовали общепринятым устоям. И неважно, сколько людей должны были пострадать или возвыситься при этом. Он хотел жить так. И главный парадокс заключается в том, что, создав громадную финансовую пирамиду, он совершенно не думал о личных деньгах и собственном обогащении. Деньги ему были абсолютно не нужны, ну разве что на кефир, как он сам выражался. Конечно, я могу ошибаться, конечно, мои доводы основываются на описаниях его жизнедеятельности, составленных им самим, но я верил. Я четко выделял по тексту его книг моменты преувеличения, позирования на публику и игры. Но он даже не старался выделить главное — то, что засело в голову мне: ему не нужны деньги. Не были нужны, когда он только задумывал теорию всенародного обмана; не были нужны, когда на него сыпались угрозы и погибали его близкие; не были нужны, когда он сидел в тюрьме, расплачиваясь за содеянное. Все это был процесс, это была просто его жизнь, он просто жил и просто управлял этим процессом. Конечно, многие пострадали от этого: пострадали не только финансово, но и морально, и даже физически. Я слышал о случаях суицида, хотя не уверен, что все это не раздуто прессой. Но масштаб!.. Кто может ради своих личных убеждений достичь такого масштаба? Тысячи и миллионы людей в один момент сделать счастливыми и заставить их поверить в чудо! И в сотни раз большее количество людей обворовать и сделать их несчастными, многих лишив дома и средств к существованию, а главное — навсегда лишив мечты! Другой вопрос, о чем были эти мечты и стоило ли об этом вообще мечтать, но сейчас даже не об этом. Мавроди существенным образом, в корне изменил жизнь миллионов людей, заставил их себя любить или ненавидеть, заставил по-другому смотреть на жизнь и проходящие рядом процессы, изменил ценности и мировоззрение людей. Зачем? Что получил он для себя или планировал получить? Ничего. Совсем ничего. Ничего такого, что можно было бы объяснить обычным людям обычным языком. Безусловно, были цели, были мотивы, но какие мотивы могут быть у сумасшедшего? Для нас — никаких. Какие могут быть мотивы, если он не стремился даже к простому обогащению? Какие могут быть мотивы, если он жертвовал жизнями своих близких, не позволяя разрушить созданную им финансовую империю? Вот это масштаб!.. Я не уверен, что кто-либо из современных руководителей государств, имея полномочия и так называемый административный ресурс, способны так масштабно повлиять на судьбы стольких людей. Меняются главы государств, но в жизни жителей мало что изменяется или не меняется ничего абсолютно. А Мавроди взял и поменял. Не имея полномочий, не имея никакого ресурса или какой-либо поддержки, взял и поменял жизнь и мировоззрение полутора десятка миллионов людей.

Не стоит думать, что я ему симпатизирую. Вряд ли. Но и особого отвращения к нему я тоже не испытываю. Кто знает, может, все это потому, что ни меня лично, ни кого-либо из моих близких его детище — МММ — никоим образом не затронуло, поэтому я могу выступать просто сторонним наблюдателем. Возможно, потеряв очень много или даже все на его афере, я мыслил бы по-другому. Хотя вряд ли. Ведь речь всего лишь о деньгах. А денег я уже терял в жизни много. Очень много. Просто все. Мешало ли мне это жить дальше? Особо нет, хотя, безусловно, некоторые выводы я делал. А так, в общем-то, за прожитые годы (о да, тридцать лет — это уже мудрый старик, хотя, может, я живу уже много жизней, как та девка с форума) я научился философски относиться к любым потерям. Любая потеря, сколь бы ощутимой она ни была, всегда соразмерна приобретаемому опыту. Поэтому потери как таковой и быть не может. Просто некая субстанция переходит из одной формы в другую. Вот потерял ты деньги, много денег потерял, но, с другой стороны, чем больше потерял, тем больше приобрел опыта и мудрости. Бывает и наоборот: в одночасье люди приобретают себе много денег и богатств, пусть и не самым честным путем. Хорошо ли это? Вроде бы неплохо. Но, с другой стороны, и потери будут соразмерны этим материальным благам. Человек теряет при этом чувства, совесть, престает понимать суть и реальные жизненные ценности. И это работает, абсолютно точно. Немножко запутанно, может, и не понятны пропорции потери совести при большом накоплении материальных благ или, напротив, получении благодати при потере денег. Вот если субстанция не сильно изменяется, то становится все более понятно. Как вариант, потеря и приобретение тех же материальных благ. Зачастую потеря денег (для простоты возьму деньги как явный пример материального блага) сопровождается их очень скорым приобретением с совершенно неожиданной стороны. Только параллели тут мало кто способен провести, и, оставаясь при тех же самых деньгах или даже при существенно больших, люди продолжают убиваться по поводу минувшей потери. Потерь не бывает. Это точно. Любая потеря сопровождается гораздо большим приобретением. Просто нужно понять свою выгоду, нужно увидеть и правильно соотнести потерянное и приобретенное.

Помимо благ материальных и не материальных, к коим я относил знания, опыт, мудрость и прочее, есть еще и человеческое здоровье. Конечно, сложно бывает оценить здоровье приобретенное, если оно, в общем-то, не давало особых поводов для беспокойства, но здоровье неожиданно потерянное оценить несложно, а уж тем более сопоставить его с материальными благами, приобретенными быстро и непропорционально приложенным усилиям. Как высшую точку потерянного или приобретенного здоровья можно рассматривать человеческую жизнь. Тут как-то для меня все еще запутанно, но я где-то на пути к истине и когда-нибудь пойму. Связь есть во всем. И смерть, и рождение тоже не случайны. Я очень долго думал об этом, когда умер отец. Он был совсем не стар, не злоупотреблял земными благами, не имел каких-либо материальных накоплений. Но он потерял свою жизнь. Зачем так произошло? Что он приобрел? Что получил он взамен? Я долго бился над этим вопросом, но ответа на него не было. Но, когда вскоре после этого у меня родился долгожданный сын, ответ пришел сам собой.

* * *

Даже в новостях на центральных каналах периодически появлялись новости о Сергее Мавроди. С опозданием в несколько месяцев говорилось о том, что он наконец-то выходит на свободу, цитировались какие-то рваные кадры непонятного видео, в котором обязательно крупным планом давалось тупое лицо Мавроди с неизменными большими очками в роговой оправе, затем камера обязательно должна сфокусироваться на надетых наручниках или какой-нибудь металлической решетке, пусть даже и не имеющей никакого отношения к происходящему. Безусловно, упоминалась статистика, скольких людей он обманул, сколько исков к нему предъявлено, какую сумму должен и — самое интересное — сколько людей покончило жизнь самоубийством, будучи не в состоянии справиться со стрессом и смириться с возникшими потерями. Говорилось о зарытых сокровищах Мавроди, которые по выходе из тюрьмы он сможет откопать и все вернуть людям. Упоминались в репортажах его тюремные записки, в связи с чем ему пророчилось великое литературное будущее. Сопоставляя все эти новости, я рисовал в голове образ эдакого романтика с большой дороги, имеющего несусветные сокровища и занимающегося литературой. Да если из его литературы выкинуть все матерные слова, останется меньше половины. Тоже мне, нашли литератора!

Спустя несколько месяцев после его освобождения репортажи о самом его освобождении вроде бы сошли на нет, но персонаж все еще был интересен обывателю, а посему в новостях на телеэкранах и в интернет-просторах продолжали мелькать эти огромные невзрачные очки. Новости о Мавроди-литераторе тоже быстро потеряли актуальность, поскольку те, кто хоть сколько-нибудь увлекался литературой, без труда могли за несколько часов прочитать великое литературное наследие и, даже не задумываясь о написании критической статьи по этому поводу, просто подытожить: «Чушь». А может, и не подытоживая. Чтобы подводить итог, тоже ведь нужна какая-то основа, нужно понимать, под чем необходимо этот итог поводить.

Следующей новостью был экскурс в его повседневную жизнь и его быт. Как оказалось, никакие сокровища он не откопал. Оно и понятно, откопали все уже давно до него. Друзей и партнеров, прыгнувших из пешек в короли на его проекте и наворовавших на пару поколений вперед, теперь уже днем с огнем не сыщешь. Даже те, кто в душе питают к нему благодарность за внезапно обрушавшуюся на их голову манну небесную, вряд ли отважатся помочь ему, боясь оказаться в поле зрения журналистов и запятнать свою безупречную репутацию, скрывающую жалкую душонку, оставшуюся при обмене на пару миллионов долларов.

В итоге человек остался один. Совсем один. У него нет никакого имущества, да и не может быть уже никогда в этой жизни, потому что любое имущество изымается в пользу пострадавших. У него нет семьи, потому что на кону стояло все, включая его близких. Конечно, потребителю новостных каналов было очень интересно, как он собирается жить, планирует ли он новые проекты. Большинство все еще ждет новостей: когда же он начнет компенсировать вклады в пирамиду? Но это все было далеко от реальности. Перед всеми проектами, идеями и мыслями человек просто должен пить и есть — то, чего Мавроди позволить себе не мог, поскольку не обладал достаточными материальными благами. Первая его идея — продавать собственные книжки с его автографом, заказанными поздравлениями и пожеланиями на титульной странице размашистым почерком, — безусловно, пользовалась некоторой популярностью. Но было тут некоторое противоречие, поскольку людям, не умеющим читать, вроде как и ни к чему такой щедрый подарок, а люди читающие никогда не смогли бы достойно оценить его и не смогли бы принять такой подарок с любыми заказными поздравлениями. Была, наверное, некоторая прослойка людей вроде меня, которые научились читать еще совсем недавно. Были еще и те, которым эта личность была интересна как таковая, которые с большим энтузиазмом хранили подписанные книги, хвалились ими на дешевых пивных вечеринках или при знакомстве с девушками. Поэтому на желанный кефир, который Мавроди признавал как чуть ли не единственную цель своего послетюремного существования, может быть, ему и хватало.

Книги с баснословными пожеланиями хапали все же в основном ярые поклонники гения Мавроди. Людей, умеющих читать или способных научиться этому в перспективе, среди них, наверное, было немного, собственно, и сами пожелания, нацарапанные на обратной стороне обложки, тоже немногие были в состоянии прочитать и оценить. Поколение ТВ-людей могло слушать, а еще лучше — видеть. Восприятие через зрительные органы оставалось для них наиболее предпочтительным. Поэтому на фиг эту литературу! Хочешь поздравление от Мавроди — пожалуйста, он запишет это для тебя на видео. Эта идея Мавроди, как мне кажется, была более удачной и позволила ему со временем пересесть на кефир с повышенной жирностью. Ссылки на поздравительную страничку Мавроди пестрили в интернете. Была куча примеров видео, на которых Мавроди в неизменно огромных страшных очках гундосил очередное пожелание. Он не произносил слова — он их именно гундосил. Время, видимо, брало свое, да и четыре года в тюрьме не пошли на пользу его здоровью. Он выглядел уже явно старовато и измученно, хотя искорка лукавства все еще сохранилась в его глазах. Уважительно обращаясь к поздравляемому по имени отчеству, он напевал стандартные пожелания, время от времени делая многозначительные паузы, вскидывая при этом руки за голову или безумно закатывая глаза. Но должна же была быть какая-нибудь при этом искорка? Искоркой было прочтение стихотворения в конце поздравления. Стихотворение читалось еще более гнусаво, что вызывало полное отвращение от всего этого действа. Именно поэтому я решил, что непременно должен заказать для себя поздравление от Мавроди…

Процедура была довольно незатейлива. Заказываешь поздравление по «электронке» с указанием имени-отчества поздравляемого, события и, при необходимости, текста поздравления. Далее наш герой начитывает все это на камеру — и готово. Пересылаешь ему электронные деньги, он в обратку шлет тебе файл. Можно выбрать другой путь вроде наложенного платежа. В этом случае курьер доставляет тебе CD в руки, и ты сразу с ним рассчитываешься. В этом случае к стоимости добавляется стоимость курьера и, что очень важно и особенно подчеркивается Мавроди, стоимость CD в размере 10 рублей. И не надо тут смеяться. Для кого-то это смех, а для Мавроди — пол-литра кефира.

Меня не устраивал ни один из способов получения поздравления. Поскольку само по себе поздравление было для меня неинтересно, но для чего-то я все-таки хотел его получить, я подумал, что именно способ получения играет для меня в этом вопросе ключевую роль. Поэтому я, не задумываясь, направил сообщение щедрому поздравителю.

«Привет. Нужно поздравление для… Событие — встреча с Богом. Текст — на ваше усмотрение. Дабы сэкономить на курьере, готов подъехать лично. Электронного кошелька нет, поэтому первый вариант отпадает. Заранее спасибо».

Да, все было именно так. Я обращался к нему на «вы» и заранее благодарил его. Цена самой услуги в разных вариантах, со стихами и без, в разное время колебалась от 500 до 1500 рублей. Видимо, Мавроди очень четко отслеживал динамику рынка и постоянно корректировал цену на свое поздравление. Мне даже это напомнило колебание курсов его акций МММ. Не было никаких принципов формирования курсов акции. Просто Сергей П. говорил, какой будет курс на завтра, и все. И в один момент миллионы людей становились счастливчиками или несчастными. Кто-то покупал новые сапоги жене, а кто-то, по заверениям прессы, сводил счеты с жизнью. Наверное, жалко этих людей. А может, и не очень…

«Привет. Подъезжать лично бессмысленно, я ни с кем не встречаюсь, тем более только для того, чтобы просто передать диск. Все возможные способы передачи поздравления были давно определены. Изобретать здесь ничего не собираюсь».

А малый-то прям кремень! Сказал как отрезал. И добавить нечего. И впрямь, сколько можно унижаться? Тут и так за 500 рублей стишки читаешь, как школьник, так еще и встречаться с ними — на фиг надо. А потом, видимо, тут еще возникает вопрос безопасности. Миллионы людей обозлены на него, видимо, очень многие хотят ему отомстить, и наверняка среди них есть еще и шизофреники, готовые причинить ему физический вред. Ранее, в многочисленных репортажах о Мавроди, в зале суда в него постоянно что-то кидали, при его конвоировании многим ловкачам удавалось приблизиться и слегка ударить его. Действительно, встречаться с каждым желающим — дело весьма рисковое.

«Давай встретимся не просто так. Кофе попьем или кефиру… Я угощаю».

Мое сообщение оставалось без ответа. Да и я, в общем-то, не хотел ничего больше посылать. Не то чтобы даже не хотел — просто не знал, что написать, а главное, не понимал, для чего мне это нужно. Я начал эту игру совершенно неосознанно, мне казалось, что все это было забавы ради. Тем не менее я ловил себя на мысли, что ждал какого-то ответа, я хотел развития ситуации. Моя интуиция мне подсказывала, что я должен как-то продвинуться в этом направлении. Но продвинуться куда? Что я мог сделать? Да и вообще почему для меня это так интересно? Ну получу я это поздравление, скуплю все его книжки. Какой смысл? Хотя совсем не у всех вещей и процессов, происходящих вокруг, есть смысл или даже намек на него, поэтому, возможно, я напрасно ищу того, чего здесь нет. Тогда почему я хочу получить какой-нибудь ответ, если понимаю, что это бессмысленно? Возможно, это что-то из разряда запретного плода. Любой может купить книжки с автографом Мавроди, любой может купить его видеопоздравление, но я-то не любой — мне сразу деликатес подавай. Вот ни с кем он не встречается, поскольку чего-то там боится или еще по каким соображениям, но я не все, а значит, со мной он должен встретиться. Просто так, безо всякой подоплеки или глубокого смысла. А может быть, с подоплекой и глубоким смыслом. Как много вещей в жизни мне кажутся бессмысленными! И нередко я менял свое мнение, обнаруживая скрытый смысл и тонкую взаимосвязь во многих процессах. Когда-то даже церковь мне казалось бессмысленной, а на деле просто неподвластной пониманию до определенного момента.

Электронное письмо от Мавроди пришло совершенно неожиданно. Прошло, пожалуй, больше недели, и я уже начал было забывать об этом. Все, что совершенно неожиданно и навязчиво посещало мою голову, могло так же неожиданно ее покинуть. Хотя и нечасто. Гораздо чаще я реализовывал все свои идеи, какими бы бредовыми они ни были на самом деле.

«Можно и кефир попить, почему бы и нет. Напиток не только вкусный, но и весьма полезный для организма. Конечно, если брать только обычный кефир с небольшим сроком годности, ни в коем случае не окрашенный и без добавления всяких там вкусовых добавок. Такой вот, какой был раньше в бутылках с широким горлышком. Уж не знаю, видел ли ты такой когда-нибудь или нет, потому что времени с тех пор прошло уже немало. Да и какая мне вообще разница, видел ты этот кефир или нет?… Э-хе-хе. Чего я пишу-то вообще? А, ну да. Про встречу мы начали. Так вот, уважаемый. Встретиться-то можно — не потому, что очень хочется тебя увидеть, а потому, что бизнес теперь у меня такой. Ничего ведь не осталось, а кушать хочется. Вот и занимаюсь тут всякой проституцией: стишки читаю на видео, книжки подписываю. Встречи я не очень практикую, небезопасно это для меня и, как правило, ни к чему доброму не приводит. Э-хе-хе. Каких только уродов не попадается! И вроде нормальный человек сидит, а увидит меня — зеленеет. Ладно, куда-то меня увело… Однако прибыльно это. Тут можно неделю поздравления напевать, а можно за встречу столько взять. Так что смотри, недешевое это удовольствие. Деньги — вперед: высылаешь на электронный кошелек или передаешь курьеру за несколько дней до встречи. На встрече я, естественно, буду без денег, поэтому требовать деньги назад или даже бить меня бессмысленно. На всякий случай скажу, если ты из обиженных вкладчиков, что вернуть деньги по старым вкладам я не смогу. Поэтому если хочешь встретиться за этим, то не теряй время. Э-хе-хе. Ну что еще?… Спиртное я не пью, поэтому встреча недолгая, ну так, перекусим чуть, чай попьем, и будет. Можно будет недорого сфотографироваться со мной. Если еще чего надо, книжки там или видеопоздравление, то это по обычному прайсу с сайта. Ладно, чего-то я тут расписался особо. Еще и копейки не получил, а уже столько усилий. Вот ведь доживешь».

Вот ведь правда: доживешь и не такую фигню начнешь писать. Я два раза прочитал это послание, пытаясь понять скрытый смысл написанного. Хотя, возможно, еще не пришло время для того, чтобы мне понять и осознать сей посыл. Так что же все-таки в сухом остатке можно извлечь из столь многословного повествования? Та-а-ак. Полстраницы про кефир и его пользу — это, безусловно, важно, пожалуй, надо распечатать этот кусок и прикрепить лист над письменным столом. Опять повсюду эти «э-хе-хе». Пердун старый. То же самое и в его великом литературном наследии — сплошные «э-хе-хе». Я уже писал, что если выкинуть оттуда мат, то останется не больше половины, но только теперь я понял, что вторую половину занимают «э-хе-хе»… Чего там еще? Денег у него с собой не будет, можно будет с ним сфотографироваться. Интересная программа, очень интересная, но маркетинг, честно говоря, ни к черту. После одних его «э-хе-хе» уже встречаться с ним не хочется, а уж тем более фотографироваться. Представить не могу, как этот старый мудила в своих уродских очках, то и дело покряхтывая, позирует со мной на фотокамеру, дружески обнимает и прижимается, пытаясь быть услужливым и до конца отбивая полученные деньги. Зачем мне все это надо? Может, уже пора закругляться?

«Из прочитанного я понял, что:

а) кефир полезен на самом деле;

б) встреча с тобой возможна;

в) деньги надо будет передать вперед;

г) и, что особенно для меня важно, можно будет сфотографироваться. Осталось понять, сколько это стоит и когда можно будет реализовать?»

Уж не знаю, оценит ли Мавроди мой классический сарказм, но подстраиваться под него у меня не было никакого желания. Конечно, можно было бы навечно завоевать его доверие, написав что-нибудь в его стиле и вставить парочку «э-хе-хе», но ни необходимости, ни желания этого я не ощущал. Исходя из предыдущего опыта, я ожидал ответ не раньше чем через неделю — уж слишком занят был старик, напевая поздравления на камеру и без устали подписывая собственные книги. Но, зайдя в почту через пару часов, я обнаружил там письмо от Мавроди.

«Э-хе-хе».

А он, видать, и вправду гений. Столь лаконичного и емкого письма я еще никогда не получал. В одном только его «э-хе-хе» я почувствовал гордыню бывшего миллиардера, скорбь последующих лишений и падения вниз, тоску и уныние тюремной жизни, нереализованные амбиции и грандиозные планы. Любовь в этом «э-хе-хе» переплеталась с ненавистью, предательство боролось со справедливостью, и только вера сторонилась этого ужасного кряхтенья.

«Случайно письмо отправилось. Вот ведь доживешь. Начал письмо писать, куда-то нажал случайно, смотрю — письмо отправлено. Куда? Кому? Зачем? Отправлено, и все тут. Хорошо, если сразу два сообщения увидишь и понятно сразу все станет. А если только первое успеешь получить и зачитать? Вот ведь, небось, посмеешься, подумаешь: с ума сошел совсем старик, чего с таким встречаться, еще и за деньги тем более, да и за немалые деньги, в общем-то. Э-хе-хе. Хотя для тебя это, может, и плевок, а для меня пять тысяч — очень хорошие деньги. Вот ведь оно как все повернулось: в былые времена я наличные деньги комнатами считал. Вот доложат мне, бывало, Сергей Пантелеевич, что денег-то три комнаты всего осталось, и я уже паниковать начинаю — считай, что нищий. А теперь одной красной купюре радуюсь как ребенок. Так, на один твой вопрос я ответил. А по второму — ну так чего откладывать, да тянуть, да письма порожняковые друг другу слать? Коль цифра не смущает, пиши адрес и телефон, на послезавтра к тебе курьера зашлю за деньгами. Курьеру придется еще двести пятьдесят рублей заплатить. Но тут моей выгоды нет, ты ж сам не хочешь через интернет-кошелек расплачиваться. После получения денег — через денек — я тебе сообщу пароли и явки».

Ну что тут скажешь, ответы получены, мяч на моей стороне. Какой-то тоской веет от всего этого сообщения. Такой тоской, что лишний раз задумываешься: а на фига мне все это надо? И пять тысяч для меня совсем не плевок, особенно с учетом того, что живу я просто на накопления и черт его знает, когда я начну снова зарабатывать, да и начну ли вообще. Опять же ехать куда-то надо будет на встречу, скорее всего, в Москву или в ближайшее Подмосковье, а там — кто его знает, — может, куда и подальше уже занесло. Опять деньги терять и время. Денег у меня пока еще достаточно. А вот времени? Времени тоже достаточно, но смотря для чего. Я вроде бы и ничего не делаю с точки зрения рядового обывателя. С моей же точки зрения я ищу — ищу людей, которым я должен. Да и не только людей: похоже на то, что собаке своей я уже тоже должен. А есть еще деревья, растения всякие, трава — может, кому-то из них я тоже должен? Надо будет с ними тоже разобраться. Сначала, конечно, разобраться с травой, а после травы можно и с деревьями поговорить…

А что, Мавроди — это такой же человек, да хоть даже и не человек, пусть хоть животное или дерево, но я вполне могу быть ему тоже должен. Вот тебе и оправдание предстоящим тратам и денег, и времени. Понятно, что можно просто выйти на улицу, останавливать каждого встречного и просить денег взаймы. Потерь никаких вообще, и деньги все на месте, ну разве что время потеряешь, зато какое количество людей сразу отсеется! Но это слишком просто и, можно даже сказать, непродуктивно. Любой человек почти наверняка откажет, если незнакомец его просто хватает на улице за руку и просит деньги в долг. Конечно, можно схватить за руку покрепче и попросить в долг понастойчивее… Но это не мой случай. С другой стороны, тот же самый человек, который отказал тебе на улице, в иной ситуации может совершенно иначе отнестись к твоей проблеме. Именно поэтому я должен быть терпеливым, я должен писать эти никчемные письма, платить деньги непонятно за что и тратить собственное время.

«Привет. Мой телефон — ниже. Адреса у меня нет. В Москве буду послезавтра. Курьер пусть звонит заранее, там и договоримся с ним, потому как в разное время буду в разных местах.

Я тут чего-то в очередной раз задумался: а чего мне с тобой встречаться? В МММ я не играл, маленький был еще, не то чтоб совсем, ну не важно, в общем, поэтому не было у меня ни выигрышей, ни проигрышей. Эмоций посему к тебе абсолютно никаких не испытываю. Просто посмотреть на тебя? Ну не знаю, видел же на фотках и в роликах всяких, не думаю, что испытаю кучу положительных эмоций. Да и вообще возможно ли испытывать положительные эмоции, глядя на тебя? Ну это так, мысли вслух, я просто подумал, что, может, ты мне подкинешь тему какую-нибудь на встречу? Вот для чего люди с тобой встречаются? О чем спрашивают, чем интересуются? Да и все остальные книжки заказывают с автографом, поздравления там, стишки. Зачем? Ладно, так я что-то, задумался. Жду звонка от курьера, обязательно на послезавтра, ибо не местный я, проездом буду».

И чего это я с ним разоткровенничался? Такими темпами на встрече, поди, в жилетку ему плакаться начну. Мол, какой я несмышленыш в этой жизни, никто меня не понимает, и ничего я сам понять не могу, задумал вот определить, кому я должен. Так и то все ни к черту: порядочные люди жлобами оказались, а дебилам всяким теперь должен по гроб. Одолжи-ка хоть ты мне, Сережа, хоть поллитрушку кефира. Помнишь, как ты расписывал про его пользу? Но только настоящий должен быть, без консервантов. Вот и угости неуча-то настоящим кефиром. От тебя не убудет, поди, а я про тебя в книжке напишу и должен навсегда буду…

«Странный ты какой-то. Коли не знаешь зачем, чего тогда встречаться хочешь? Я тебя, конечно, не отговариваю, вон уже сколько времени на тебя убил. Ты это, если все-таки передумаешь встречаться, так рублей пятьсот мне хоть вышли на траты всякие. Я тебе писем вон уже сколько написал, за интернет заплатить надо бы. Да и вообще сколько информации тебе уже выдал, а информация денег стоит.

А встречаются со мной из разных побуждений. В основном, конечно, из-за понтов. Уж не знаю, какие тут понты могут быть. Просто зажрались уже люди: ни икрой, ни „Мерседесами“ давно уже никого не удивишь, а тут на тебе — я с Мавроди встречаюсь сегодня. Бывает, по два, по три встречаются. Ну типа свои терки у них намечены, все занятые, все деловые, и тут — бац! — а у одного еще с Мавроди в это же время стрелка забита. Ну и там начинается: „Ой, Сережа, я про тебя и забыл, ну давай пока присаживайся с нами, закажи себе чего-нибудь за мой счет, я сейчас с ребятками договорю, а потом тогда твой вопрос порешаем“. Ну и все в этом стиле. Собеседники его, конечно, тихонько офигевают. Хотя не всегда. Кто поумней, тот сразу раскусывает, что понты это дешевые. А мне какая разница? Сказал — заказывай за мой счет, я и заказываю, а пока они там дешевые базары трут, я спокойно кушаю. А уж когда расстается клиент со своими друзьями (по типу: „Пока вам, ребятки, у меня тут еще с Мавроди дела нерешенные, и все такое“), так и я следом резюме подвожу: мол, извини, мил человек, спасибо за еду тебе, конечно, но время-то не резиновое, пора бы и мне восвояси. Никто и не возражает обычно, спасибо говорят мне, что отыграл я на отлично, и вопросов ко мне никаких не имеют. Э-хе-хе. А бывает, все же из обиженных ко мне проскальзывают. Чего им надо? Да ничего. Вот увидят, плюнут в меня и довольные уходят. Бывает, и подраться норовят, только не надо этого со мной затевать. Не такой уж я убогий, как кажусь, и на зоне совсем не в шестерках терся. Э-хе-хе. А бывает… Да много чего бывает. Опять я вот начал тебе разглагольствовать, и все не за грош собачий. Не знаю, чего на меня нашло. Обычно у меня четко: вот прайс, вот условия — и все, и никаких исключений, а если вопросы есть — это не ко мне, это в „Что? Где? Когда?“ пиши. А на тебя я как-то спокойно реагирую, отвечаю на твои дурацкие вопросы. Хотя, может, и не такие дурацкие они, чего-то в них есть, искренность какая-то, что ль. Э-хе-хе. Ладно, ответил я тебе. Теперь вот я уверен даже, что не соскочишь ты со встречи. Не знаю, что у тебя ко мне, но интерес большой у тебя. Хоть и пишешь ты мне, что никакого смысла не видишь».

А парень-то действительно не убог. За валким разглагольствованием и кряхтеньем скрывался как минимум тонкий психолог. Он четко прочувствовал и осознал мой интерес к нему. Правда, он так и не смог определить, в чем этот интерес заключается. Да и как он мог это сделать, если и сам я до конца так и не осознал суть этого интереса. Да и чего там искать подоплеку — просто интересная, неординарная личность, способная на большие дела. Да, возможно, в этих делах вовсе нет добродетели, а может, даже и наоборот: зло несет он в себе и хаос сеет, но кто его знает, что все это значит на самом деле, ведь смотреть на вещи можно с разных сторон. А возможно, просто не смог он направить всю свою тонкость ума в нужное русло, ну не было никого рядом, кто бы подсказал, что да как делать нужно.

— Добрый день! — я увидел перед собой протянутую руку. — Я задержался немного, прошу прощения, на метро быстро доскочил, а маршрутка…

— Не преуменьшай, пятнадцать минут — это много, — перебил я его, проигнорировав протянутую руку.

Это был, наверное, классический курьер, студент старших курсов, не очень преуспевший в учебе, приехавший откуда-то издалека, надоевший родителям своими рассказами о Москве и обещаниями обязательно сосредоточиться на учебе, а потому уже оставшимся без денег. Наверняка он был наслышан о романтике курьерской работы, о баснословных чаевых, о новых знакомствах и возможностях посредством этих знакомств найти себе более достойное применение, о перспективах завязывания романтических отношений с клиентами — со всякими там бизнес-ледями, про которых он смотрел в телевизоре, — а значит, о возможности начать карьеру альфонса. И, несмотря на то что в реалии чаевых ему не хватало даже на крем против прыщей, что, безусловно, ставило под вопрос и его карьеру альфонса, он был еще преисполнен оптимизма и смотрел на меня с некоторой надеждой, что вот-вот должно произойти чудо, что сейчас я сниму с него вонючий кроссовок и прямо на дырявый носок примерю хрустальную туфельку.

— Я просто сначала…

— Какая мне разница, что сначала. Я жду — ты опаздываешь. Какие у вас штрафы за опоздание?

— Никаких.

— С сегодняшнего дня вводятся штрафы, за опоздание недополучаешь полтинник.

— Это невозможно, у нас минимальные тарифы, значит, я не заработаю совсем ничего.

— Ну если это невозможно, тогда вообще пошел на фиг отсюда!

Я понимал, что он не сможет просто психануть и уйти, это было не оправданно экономически, а гордость в таких профессиях обычно засовывают в задницу в начале рабочего дня. Лицо курьера скорчилось в ужасе. Казалось, он думал не только о недополученном полтиннике, но и также услышал каким-то образом все мои предыдущие мысли, поэтому теперь под ним просто рушилась земля, все мечты оказались пустыми, а жизнь — неудавшейся.

— Как учишься?

— Что?…

— Учишься как, говорю? Оценки какие?

— Я не учусь, закончил уже.

Опа! А я разглядел в нем студента старших курсов. Что же это, теряю сноровку? Затупилась проницательность? Да не, не может быть, ну расслабился просто, подумаешь, какой-то курьер, и думать-то о нем нечего.

— Вообще-то не совсем закончил, еще один курс, сейчас просто академический отпуск взял.

Вот, другое дело, молодец паренек, хоть и врешь через слово.

— Ладно, пошутил я. Чего так напрягся-то из-за полтинника? — я даже слегка ударил его по плечу. — Плачу тебе двойную цену, если ты мне даешь всю информацию о получателе средств на том конце.

Курьер обрадовано заморгал глазами. Я был удивлен столь быстрой сменой настроения. Обычно в людях это был признак искренности и неподкупности, но в этом малом я счел это признаком дебилизма.

— Окей, без проблем, — быстро залепетал он, — женщина, лет тридцать пять, волосы русые, зовут, кажется, Светой. Она часто делает заказы, но я точно не знаю. Среднего роста, носила джинсы, верхние пуговицы на рубашке расстегнуты.

— Блузка.

— Что?

— Ну вот рубашка, которую носят женщины, называется блузкой.

— Я знаю. А рубашка, которую носят мужчины, называется сорочка.

Я поймал себя на мысли, что начинаю беситься от присутствия этого курьера. Полный идиот. Хотя как сказать, женщину-то вроде как даже описал и одежду вспомнил. Правда, описание как-то не очень подходит под Мавроди. Я с ним, конечно, не встречался, вот только планирую, неужели так изменился после тюрьмы?

— А размер какой? — намекнул я на груди, быстро что-то изобразив на себе.

— Что?

— Ну ты же неспроста заметил расстегнутые пуговицы на рубашке, ты же пялился на ее сиськи. Так чего там с размером?

Курьер улыбнулся, будто мартовский кот, и глаза его стали смотреть куда-то внутрь себя, выдавая обращение к воспоминаниям. Руками он стал показывать на себе размер груди получателя денежных средств. Вряд ли он даже знал, что размер женской груди может выражаться в цифрах, и тем более он не знал, что означает каждая цифра, поскольку никогда не делал деликатные подарки в виде дорогого нижнего белья. Глядя на трясущиеся руки курьера и зачем-то сжимающие воздух пальцы, можно было бы предположить размер груди в диапазоне от второго до пятого. Интересно, кто была эта женщина? Курьер курьера, очередное звено в череде курьеров, призванное обеспечить спокойствием опасающееся за свою целостность сознание Мавроди? А может, кто-то из близких? Подруга дождалась его из тюрьмы, и теперь они жрут кефир вместе? А может, жена? Я даже не знаю, был ли он женат. Вроде я читал в его книжках, что еще во время МММ его жена покончила собой. Но это же очень давно было, потом много лет он был в розыске, замутил еще одну финансовую пирамиду, теперь уже международную, наверняка он мог за это время найти себе жену. А может, кто-то из родственников? Но я слышал только про брата, который тоже вроде как аферист и сидит за мошенничество, но только по совсем другой теме… Да на фига мне вообще сдалась эта дама!

— Слушай, у меня к тебе дело очень серьезное, — я приобнял курьера как-то даже по-отцовски. — Я тут встрял немножко, одолжи мне денег, десятка нужна, на пару дней всего.

— Не, я сам на мели, да и вообще редко такие деньги водятся, так что извините.

— Да не спеши ты, дело-то серьезное, ну для меня серьезное, ты себе и представить не можешь насколько. Я понимаю, что у тебя нет столько денег, но у тебя же есть друзья, у твоих друзей есть друзья. Я уверен, что ты сможешь собрать. Я через неделю все верну с процентами и пиво поставлю.

Это отличный шанс для парня. Буквально в этот момент, в эту секунду реализовывались все его мечты, и сплетни о курьерской службе превращались в реальность. Он всего лишь одолжит мне десятку, и я буду… Я буду должен ему. И что это значит? Значит, я заставлю его доучиться, подыщу ему нормальную работу, познакомлю с кем-нибудь. Я уже представлял его рожу без прыщей, представлял, как он одет в шикарный костюм, дешевый, но качественно подделанный под бренды. Вот он уже с видом знатока размышляет о размерах сисек…

— Я что, похож на лоха?

Парень просто взял и разбил мои мечты о его светлом будущем. Это были не его бредовые желания, основанные на вере тому, что говорят ведущие ток-шоу на телевидении, и на мнении таких же придурков, как он, только на пару лет старше. Это были мои мечты, а моим мечтам свойственно исполняться. Тем более и желал-то я не так уж и много. А он взял и все разбил. И вот он стоит передо мной — прыщавый идиот, еще минуту назад мявший на себе виртуальные сиськи.

— Знаете, сколько я встречал таких умников, как вы? — парень явно старался выглядеть суровым. — И почему вы решили, что умнее остальных? Классная идея. Это я должен свою пятерку передать получателю, пятерку еще вам наварить, а потом…

Он продолжал о чем-то говорить, играя тембром своего голоса, видимо, стараясь быть убедительным, но, с другой стороны, понимая, что если он повысит на меня голос, то и схлопотать может. Я достал кошелек, отсчитал пять тысяч двести рублей и протянул ему. Не то чтобы протянул — просто повернул кисть руки с деньгами в его сторону. Он взял и стал старательно пересчитывать купюры, а я стал старательно припоминать, что где-то я уже видел точно такие же жесты.

— Здесь пять двести, — сказал он с вызовом в голосе.

— Я знаю. Я сказал тебе при встрече, что за опоздание недополучаешь полтинник.

— Но вы мне обещали двойную цену, если я опишу получателя денег.

— Я тебя обманул, а ты мне поверил. И после этого ты еще спрашиваешь у меня, похож ли ты на лоха? — где-то в подсознании я заметил, что начинаю кричать на него. — Ты не просто похож, ты и есть лох. Самый настоящий лошара. И кого ты мне описал? Под такое описание каждая вторая шмара подходит. Ты даже размеры сисек не знаешь.

Я развернулся и быстро зашагал в сторону, где, как мне казалось, я оставил свою машину. Третьим глазом на затылке я видел, как курьер скривился в обиде и дергает своей ручкой в моем направлении, сжав ее в кулак и подняв средний палец.

* * *

Стрелка, указывающая на уровень топлива, показывала всего одно деление из восьми существующих. Я никогда не приезжал в Москву с пустым баком, стараясь заправиться еще на трассе на проверенных станциях, поэтому начал вспоминать, почему я не поступил сегодня, как обычно. Вспоминая, как я ехал и о чем думал в дороге, я решил, что просто я слишком увлекся, ну задумался, с кем не бывает, поэтому теперь вот стою в московской пробке почти с пустым баком бензина.

Проехав в непонятном направлении еще пару километров, я наконец увидел заправочную станцию. Бело-красный окрас явно был выбран неслучайно и был призван ассоциироваться с компанией «ЛУКОЙЛ», однако это была одна из многих «левых» заправок с паршивым бензином, название которой начиналось с нескольких букв, выбранных наобум, и обязательно заканчивалось на «ойл».

Обладательница светлых волос за кассой, как мне показалось, мило улыбнулась, увидев меня. А может, мне показалось. А может, мне хотелось, чтобы она мне улыбнулась, и поэтому мое сознание, стараясь быть услужливым, нарисовало мне ее улыбку, исказив реальность. А может, мне захотелось, чтобы она мне улыбнулась, и она, повинуясь силе моей мысли, улыбнулась мне вопреки своей воле.

— Девяносто второго на тысячу.

Ну вот опять, вот опять мне показалось, что она мне улыбнулась.

— Какая колонка? — прощебетала она милым голоском, забирая из моих рук пятитысячную купюру.

— Не знаю.

Она стрельнула глазками за мое плечо, посмотрев расположение моего авто, и принялась что-то набивать в компьютер. Довольно милое создание, скорее всего, совсем недавно работает в сфере услуг, поскольку и голос, и мимика казались достаточно живыми, а не были той непробиваемой маской с нестираемой улыбкой, свойственной матерым продавцам.

— Елена, — обратился я к ней, доверившись информации на нагрудном бейджике, — у меня к тебе дело есть.

Одной рукой она продолжала совершать какие-то манипуляции на компьютере, второй уверенно ковырялась в кассе.

— Четыре тысячи сдачи, — она веером положила передо мной четыре купюры. — Я вас слушаю, только сразу предупреждаю, что я замужем.

— Хорошо, что сразу предупредила, — попытался сострить я, и она даже слегка улыбнулась. — Да не, я сам женат, дело не в этом. Я немножко о другом.

Елена посмотрела на меня с неподдельным любопытством, а я отметил про себя отсутствие кольца на безымянном пальце правой руки.

— Одолжи мне денег.

Любопытство продолжало висеть на ее лице еще примерно пятнадцать секунд, после чего сменилось смущением, потом на лицо опять вернулось любопытство, а затем, как мне показалось, ее лицо перестало выражать вообще что-либо.

— Пять тысяч, на пару дней всего, ты меня здорово выручишь, — продолжил я.

Последнее время мне что-то не везло со случайными кредиторами. Я не описываю здесь все случаи, поскольку десятки раз описывать то, как меня посылают в разные места в прямой или завуалированной форме, мне неинтересно. Именно поэтому я решил уменьшить требования и сократить сумму.

— Я вам только что дала четыре тысячи рублей сдачи. Ай да Елена, сама наблюдательность! А я вот думаю: что за фигню ты здесь разложила передо мной веером? Оказывается, ты дала мне четыре тысячи рублей сдачи. Подумать только!

— Да, я знаю, — я попытался улыбнуться как можно радушнее, — я, конечно, учел их, но мне не хватает еще пятерки. Мне правда очень нужно, и я тебе все верну, у меня с собой паспорт, если хочешь, посмотри или запиши что-нибудь.

Я протянул ей документ, слегка приблизившись, но она шарахнулась от меня в сторону.

— Я сейчас нажму тревожную кнопку!

Заправщик уже вынимал пистолет из горловины, когда я вышел на улицу. Надо бы глянуть на табло, поди, не долил пару сотен, упырь.

— Держи, — я протянул ему полтинник в качестве чаевых, удостоверившись в количестве залитого топлива.

Не то чтобы я всегда раздавал полтинники заправщикам, но сегодня я сэкономил полтинник на курьере, поэтому был настолько щедрым.

— Спасибо, — бодро ответил заправщик, суховатый мужичок средних лет, — хорошая машина.

— Да, мне тоже нравится.

Я отъехал метров десять, после чего остановился, опустил стекло и махнул рукой заправщику, подзывая его к себе.

— Как тебя зовут? — спросил я, несколько секунд рассматривая его перед этим.

— Сухой, — коротко ответил заправщик.

И правда, чего я спрашивал? Можно было и так догадаться.

— Сухой, ты не сочти меня за аферюгу и каталу, но мне сейчас реально нужны деньги в долг. Нужна пятерка на два-три дня, не больше. Если нет, просто скажи, я не обижусь.

— Да какие тут обиды, с кем не бывает! — Сухой немного прищурил левый глаз. — Конечно, каких только клоунов не встретишь тут, на заправке. И в долг нередко просят, телефоны крутые в залог предлагают оставить, только фуфло это, а не телефоны, подделка китайская. Посылаешь их на фиг и отпускаешь с богом. А иногда так наказать хочется, потому что есть они никто и звать их никак.

Заправщик сделал паузу, внимательно осматривая то меня, то машину прищуренным глазом.

— Ты-то не из таких, видно сразу, на зоне быстро учишься разбираться в людях, по-настоящему разбираться. Это, пожалуй, единственное, чему учишься на зоне, — Сухой еще сильнее прищурил свой глаз. — Я-то тебе вроде верю, но все равно что-то не так. Чего-то ты темнишь. Может, в залог оставишь чего-нибудь — телефон, например?

— Не, не могу. Мне по нему звонить надо. А китайской подделки на такие случаи почему-то не держу. Давай уже, выручишь — значит выручишь, и я твоим должником буду, а на нет и суда нет.

Левый глаз Сухова совсем закрылся в прищуре, и он начал прищуривать второй.

— Добро, магарыч с тебя будет, пять сек подожди, сбегаю к Ленке за деньгами.

— Погоди-погоди, — быстро остановил я заправщика, вспомнив про обещанную тревожную кнопку. — У тебя-то есть деньги?

— У меня своих два косаря только.

— Годится, давай уже, а то чего-то спешу я уже.

Глаз заправщика опять закрылся в прищуре, а лицо выражало подозрительность. Еще несколько секунд, и рука заскользила во внутренний карман. Пистолет или все же деньги? Деньги. Много денег. Пачка денег с неуклюже сложенными купюрами содержала в себе под сотню банкнот. Она была, конечно, раза в два толще стандартной стокупюровой банковской упаковки, но, учитывая неряшливость сложения и явную ветхость купюр, содержала примерно ту же сотню бумажек.

— Пересчитывать будешь? — спросил Сухой, широко улыбнувшись. — Тут в основном десятки, ну и полтинники, с чаевых вот набирается.

— Да ладно тебе, пересчитывать! Ты мне веришь, а я пересчитывать буду?

Я взял пачку денег и небрежно бросил на пассажирское сиденье. Подмигнул Сухому, отчего он опять стал подозрительным, и молча поехал на выезд. Вот еще один день и еще один человек, которому я должен. Конечно, я сильно подвинулся в своих первичных требованиях и скатился до займа в две тысячи. Хотя и требований-то первичных как таковых не было. Я должен был максимально напрячь кредитора. Напрягся ли заправщик? Пожалуй. Не думаю, что для него это совершенно плевые деньги, которые он может отдать каждому, абсолютно не задумываясь. Но мне он их отдал. Мне он поверил, несмотря на то, что, по его же словам, многие аферисты то и дело просят деньги в долг. Видимо, поэтому и Елена, не задумываясь, метнулась к тревожной кнопке. А Сухой никуда не метнулся. Просто отдал мне деньги. Все деньги, которые у него были. А помимо этого, еще был готов взять деньги у той же Лены для себя и отдать мне. Конечно, я ему должен.

Я остановился возле самого выезда с заправочной станции и продолжал осмысливать произошедшее только что. Да, я ему должен. Оставалась еще небольшая формальность. Мне надо будет запомнить расположение этой заправки, поскольку ранее в этом районе я никогда не бывал, и завезти сюда долг Сухому. Надо будет еще как-то попасть в его смену, наверняка же он не каждый день здесь работает. Надо будет еще как-то истратить эту пачку десятирублевых купюр. Хотя зачем их тратить? Обычно я возвращал долг теми же самыми купюрами, просто никуда их не тратил и возвращал. Обычно никто этого и не замечал, поскольку номера банкнот никто, конечно, не переписывал, а достоинство купюр в одну и пять тысяч рублей достаточно распространенное. Другое дело — пачка денег из десяток и полтинников… Не, фигня полная, я нашел человека, которому должен. Это главное, а из-за пары тысяч рублей тащиться сюда еще раз — это бред.

— Сухой! — прокричал я заправщику, выйдя из машины и брезгливо сунув в карман пачку денег.

Заправщик бодро зашагал в мою сторону, а я не спеша побрел по направлению к нему.

— Чего, все-таки пятерка нужна? Сбегать в контору, одолжить? — заправщик не выражал никакого подозрения, а выглядел смирившимся.

— Не, наоборот. Мне отзвонили только что, перечислили там деньги на карту какую-то. В общем, отбой. Спасибо тебе! Это твое, — я протянул ему деньги, стараясь не выражать брезгливости.

— А в чем прикол? — заправщик опять начал прищуривать глаз.

— Какой прикол?

— Может, пересчитать? — Сухой при этом слегка подкинул пачку, видимо, стараясь определить сумму по ве су.

— Может, пересчитать.

Слишком сложно это будет для тебя, Сухой. Не сомневаюсь, что на зоне ты видел много разных людей и научился неплохо в людях разбираться, но идиота, подобного мне, ты вряд ли встречал ранее. Ну как я могу объяснить тебе, что просто ищу людей, которым я должен?

— Это моя визитка, — я протянул ему карточку, — на заголовки не смотри, я там не работаю. Телефоны все порожняковые. А вот мобильный номер у меня остался. Звони, если что. Ты меня выручил, я тебе вроде как должен теперь.

Я сделал несколько шагов в сторону машины, после чего повернулся и еще раз внимательно посмотрел на Сухова.

— А сидел-то за что?

— Вам правда интересно?

— Нет.

Сквозь стекло за нами наблюдала испуганная Елена. А поначалу она мне даже улыбалась. Дура…

* * *

В электронной почте висело пять непрочитанных писем. Одно из них было откровенным спамом, успешно обхитрившим спамовые фильтры гугл-мейла. Два письма были приглашениями на конференцию, причем на одну и ту же, но в одном письме меня приглашали слушателем за определенные денежные средства, в другом же мне как опытному топ-менеджеру предлагалось выступить с докладом, но опять же не бесплатно. Четвертое письмо было приглашением на собеседование для последующего трудоустройства. Не сказать, что я прям искал работу, но иногда мне ставилось скучно, и к тому же, поскольку я имел постоянное отрицательное сальдо в личном финансовом балансе, сумма активов постоянно уменьшалась. Последнее сообщение было от Мавроди.

«Деньги мне передали. Спасибо тебе, мил человек. А то вот пишу тебе все, пишу, и ты мне все пишешь, пишешь, все чего-то спрашиваешь. А толку-то в этом все нет никакого. Для тебя, может, ничего и не поменялось, коль ты даже не знаешь, для чего хочешь встречаться со мной. А я вот теперь хотя бы при деньгах. Теперь хочешь встречайся со мной, хочешь не встречайся, я вроде как уже при своем. Э-хе-хе. Да, там должок за тобой небольшой образовался. Ты курьеру пятьдесят рублей не доплатил. Уж не знаю, не хватило у тебя денег или по каким убеждениям, но факт остается фактом. Обманывать они меня не будут — люди проверенные, — а если уж обманывали бы, то явно не на пятьдесят рублей. Так что мне пришлось доплатить деньги из своих. Надеюсь, что при встрече смогу компенсировать себе пятьдесят рублей?»

Конец ознакомительного фрагмента.