Когда наступит ночь

Алексей Селецкий

Их мало, и их все меньше. И – самое страшное – они врозь… Они живут среди нас. Древние. Те, в ком есть хоть капля Древней Крови. Могущественной крови. Крови народа, ччо был уже стар, когда мир наш был еще юн. Они – ведуны, лекари, воины, маги. Они – веками ведущие бой, коему нет и не будет конца, Бой с посланниками Тьмы, с приспешниками Мрака. И Сила Врага – все сильнее. И временем истинной власти Зла настанет время, КОГДА наступит ночь…

ГЛАВА 5

— Чем порадуешь, Илья? Разобрались с этой гадостью?

— Нечем радовать. Лучше спроси, что у нас плохого, я тебе сразу отвечу.

Лицо Олега помрачнело, брови сдвинулись к переносице:

— Даже так? Неужели настолько серьезно?

— Серьезнее, чем ты думаешь. Я и сам не ожидал. Мы с таким столкнулись впервые — причем не только на моей памяти. В архивах пока ничего не нашли, а это больше шести веков. Я попросил другие Круги поискать, мы все-таки из Младших…

— Но и не самые молодые. Ладно, можем и Европу запросить. Сам-то ты что думаешь, это что-то действительно новое или просто хорошенько забытое старое?

— Думаю… Было бы хоть за что зацепиться! Поражения у Ивана тяжелейшие, а следов воздействия почти никаких.

Знаешь, на что это больше всего похоже? На грудного младенца, на то, как развиваются его реакции. Только все происходит наоборот и гораздо быстрее. Когда Ваню удалось успокоить, он еще был на что-то способен, пытался говорить. Три дня назад он давал понять, когда хотел есть или пить, сам жевал. Сегодня он лежит, иногда шевелится, реагирует на наше присутствие, но на чем-нибудь сосредоточить взгляд уже не может.

— А тонкие структуры? Верхние тела?

— Почти полный распад, причем прогрессирующий. Не

отделение, а именно распад, причем сверху вниз. Оболочки, связи, ритмы — все это разрушается, расползается не то что в кашу — в первичный бульон. Это смерть души, Олег — не уход, смерть, прямо здесь, на наших глазах.

— Думаешь, Та Сторона?

— Нет. По крайней мере, не только они. Или же Оттуда

вылезло нечто такое, чего до сих пор не было. И еще — ни Пермяк, ни изгои здесь не при чем. Это я тебе могу сказать точно.

— Точно… Не надо было начинать, мудрецы с мозгами в заднице и шилом там же! Хочешь сказать, что эти ягодки не от тех же цветочков? Вот она и приходит в мир — другая жизнь, новая магия! «Придется приспосабливаться к новым условиям…» Вот и приходится, мать его!.. В «психушках» узнавал, у них подобных случаев не было?

— Нет. Вообще все на среднем уровне. Я сам прошелся, еще позавчера — все как обычно. Случая три-четыре — из-за нежити, двое слишком усердно колдовали, остальные — обычные психи. Так сказать, нормальные ненормальные: у кого наследственное, кому телевизор меньше смотреть нужно было, сектанты разные есть, один наркоман на голоса жаловался.

— И какие голоса?

— Небесные. Брось, говорят, травку курить, а то рог на носу вырастет. У него нос чесаться начал, он и прибежал в больницу, чтобы зародыш рога удалили. К нашим делам это вряд ли имеет отношение.

Оба какое-то время помолчали.

— Олег, а что с этим твоим… Шатуновым?

— Думаешь, есть какая-то связь? Сейчас он живет сам по

себе, вроде бы ничего особенного не замечено. Несколько раз наши его видели в городе — все в порядке. А с посохом этим что-нибудь прояснилось?

— Это ты лучше у Николай Иваныча спроси. Но делали его явно не по книжечкам с лотков. Никакой Элифас Леви о подобных вещах не писал, и кадуцею эта штука весьма дальняя родственница. Во-первых, там были змеи, а здесь можно различить крылья и еще кое-какие детали, так что это, скорее, два дракона. Во-вторых, камень. Если бы Иваныч разрешил, я бы подробнее исследовал, но пока могу сказать только одно — это не самоцвет и вообще не кристалл. Больше похоже на янтарь или перламутр, часть чего-то живого и очень древнего. Вделано в дерево так, что только самая верхушка торчит.

— А само дерево?

— Ничего особенного, еловая палка, года три назад срубили. Обработали паяльной лампой или чем-то наподобие, вырезали узор, отлакировали. Самое интересное — узор. Вроде бы сам стиль наш, даже не просто Древних, а русской ветви. Только сделан неправильно, не должен работать. И дерево резал не наш мастер. Вообще неаккуратная резьба, ошибок много, никакого умения, у изгоев резчики и то лучше. Такое ощущение, что кто-то видел нашу работу и потом попытался повторить. Или случайно совпало, не думал, что делал — просто как в голову пришло. Однако работает же, и еще как!

— Ты думаешь, кто-то из скрытых Древних? Способности сами собой раскрылись, как Пермяк предполагал?!

— Нет, это вряд ли. Место обряда и все прочее… Там профессионал работал. Точнее, кто-то под руководством профессионала. Семеро «проснувшихся» Древних сразу? Еще и нашли друг друга и нас не заметили? На кого тогда ловушка поставлена — на кабана?

— Этот полу-Древний мог работать на людей. Точнее, быть одним из них — может быть, даже тем же самым профессионалом. Драконы, говоришь? А про такие группы, как «Орден Зеленого Дракона», «Черный Дракон», «Золотой Дракон» — забыл?

— Нет, не забыл. Только у них другой стиль. Молниями они до сих пор не баловались. Родство наверняка есть, все они «темненькие»… только здесь силы больше, чем у них всех, вместе взятых. Олег, ты же сам проверил всех местных «кошкодавов», никто не мог такое устроить. Лучше давай вернемся к моему предложению — подождем, пока хозяева посоха не сделают еще один шаг.

— А ты уверен, что уже не сделали? Что, если Ивана достали именно они? Он тогда на пожарище дольше других пробыл.

— Но накрыло его не тогда, а при чистке леса на Жигулях. Извини, не вижу никакой связи. Там была совсем другая ситуация, и симптомы не те, что у Александра. И с Володей ничего не случилось.

— Сплюнь через плечо!

— Не наш обычай. Что-то ты суеверным становишься…

— Сплюнь, говорю! И по деревяшке постучи! Вот так. Тут скоро сам не будешь знать, чему верить… На Жигулях Ваня в верхнем охранении был, отгонял мелочь нечистую, могло повлиять. Допустим, какая-то отметка появилась, по которой его нашли. Или брешь в защите, которая проявляется только в определенных условиях. Ладно, мы с тобой сейчас сотню возможностей переберем. Поди найди нужную… А Саша сейчас ничем не занимается, от нас отошел — с чего бы на него силы тратить? С их точки зрения, ловушка сработала, враг больше не опасен.

— А если способности вернутся? Врожденное не уберешь. Тем более что он уже знает, что и как искать, как подготовиться…

— Я надеюсь, что вернутся. Но на это у него уйдет не месяц и не два, а через полгода о нем забудут. В конце концов для этих семерых случай с ним — наверняка только эпизод. Неприятный, но прошедший. У них найдутся более важные дела, придется держать в голове много всего сразу. Если никому из них на глаза за это время не попадется, забудут. Тем более что в лицо они его не знают, а верхним зрением всего не различишь. Помнят отпечаток тех его способностей, мыслей, чувств… ну, может быть, что-то из природного. Про посох я тоже помню, как и про то, что у него внутри. Поэтому и прогнал. Ему это все своей волей ломать. Если придет к нам — сам придет, не придет — то и изнутри уже изменился. Сам посох у нас, так что по крови тоже не найти. Что им еще остается?

— Знать бы, что они могут… всего ждать приходится. Да, а вот такой вариант ты предусмотрел: он захочет вернуть свои силы, будет искать учителя — и подастся не к нам? Мы ведь его однажды уже выгнали, из гордости не придет, пока своего сам не добьется. Или с чьей-то помощью, но только не с нашей. Ты не думаешь, что как раз то, что внутри, может его привести к тем же семерым уже как ученика или слугу?

— Подумал, Илья, подумал. Я тут навел кое-какие справки — у него сейчас не самый легкий период: любовь не удалась, на работе неприятности из-за этого отпуска, могут уволить… Он парень крепкий, не сломается. Но думать ему сейчас придется не о чутье, а о зарплате и о жилье. Ну, может быть, еще о девушках. Вот когда найдет работу — видно будет, куда дальше пойдет. Если к родителям уедет — там его точно не достанут, городок тихий, кроме наших, там только мелкая самодеятельность магией занимается. Ну и как обычно — пара бабок заговорами подрабатывает и молодежь кошек вешает — развелось, однако, сопляков! Но именно что сопляки. Сашка это прекрасно знает. Если в городе задержится — тогда другое дело. Скорее всего он попробует остаться.

— А что его здесь держит?

— Друзья. Друзья, товарищи, однокурсники, память о вольных студенческих годах. Свобода и культура. Это нам с тобой большой город дышать не дает, а ему еще в маленьких тесно.

Да и подругу себе под стать здесь найти проще, у него требования — ого! Наша кровь чувствуется, «телки» не нужны. Там-то он будет первый жених, да только все первые невесты в таких местах уже расхватаны. Малолетка ему не нужна, а из школьных подруг его никто не ждет.

— Почему ты так думаешь? Хотя да — армия, учеба… хотел бы остаться дома, остался бы сразу.

— Вот именно. Или после университета вернулся.

— Задача, однако. Можно только туда, куда нельзя. А третьего, случаем, не дано?

— Может, и найдет. Посмотрим.

— Смотри внимательно, Олег. Нутром чую — что-то с твоим парнем связано. Сам знаешь, нутро у меня чуткое.

— Знаю, знаю. Ладно, поговорили — давай заниматься делами. В Ярославле один колдовской клан на сторону Пермяка перешел, слышал?

— Слышал. Это который, Славичи?

— Нет, эти просто в стороне остались. Тут для нашего круга еще хуже — род Хорта. Они с нашими колдунами в родстве. Боюсь, как бы не переманили. Наши-то недовольны еще с тех пор, как у них строители капище перерыли, кому-то особняк с хорошим видом потребовался.

— Да-а, не хотел бы я в этом особняке жить…

— Так и заказчик не живет. Они еще хотели его могилу разрыть, да больно гранит тяжелый поставлен.

— Это что ж, они сами его и…

— Нет, конечно. Они его честно предупреждали, что место проклятое — не послушал, крутой очень оказался, еще и пригрозил. Не успел вселиться — его самого «заказали». Не наши, мы проследили — его же зам и деньги выделил. А колдунам теперь что толку-то — хоть снеси этот дом, сделанного не вернешь. Теперь они злятся на весь город, так что могут и прислушаться к родичам. Они и так место держали сколько могли — когда закладывали его, до города семь верст было, а теперь все вокруг застроено, до трамвая десять минут хода…

* * *

Это была еще не настоящая осенняя грязь. Настоящая грязь прилипает к ногам, лапам, колесам, держит, с недовольным чавканьем отпускает добычу — все равно никуда не денешься, завязнешь… Поздней осенью даже по лесным дорожкам не так-то просто пройти-проехать. Приходится выбирать местечко посуше, перепрыгивать, идти по кочкам — и все равно время от времени будешь сдирать с ног липкие бурые гири-кандалы…

Но сейчас осень была не то чтобы ранней, но все еще золотой. Бабье лето подсушило землю, а быстрые дожди промочили лес ровно настолько, чтобы смыть пыль. Восемь копыт почти неслышно вдавливались в тропу. Ехавший впереди обернулся, блеснув сединой на виске:

— Саня, здесь осторожнее. Ветки нависают, к шее пригнись.

— Вижу, Юрь Натаныч.

— Видишь — это хорошо. Ружье перевесь, так стволом зацепишь. Ничего, десять раз проедешь — и не видя пригнешься. А через пяток лет — и ночью на скаку, раньше, чем сообразишь.

И действительно, говоривший отклонился, даже не глядя вперед — ровно настолько, чтобы клены не подцепили его за брезентовый ремень на плече и не сбили пятнистую кепку.

— Как, привыкаешь к седлу помаленьку? Дело хорошее. Я поначалу тоже никак не мог приспособиться, все на «козле» ездить пытался. Привык к технике, а тут живое, еще и ноги болят. Ничего, сейчас даже нравится. «УАЗ» — машина хорошая, но не всегда и не везде пройдет. И шумит — я не слышу, меня — все, за версту, что люди, что звери. Пешком много не находишь, зимой особенно.

— А лыжи?

— Это по степи на лыжах хорошо или по дороге, а по кустам… Да и так — до первого пенька. Нет уж, у меня свой вездеход. Точно, Сорока? — Юрий Натанович погладил лошадь между ушами. Уши дернулись, блеснул черный глаз — чего хозяин хочет? — Погоди, потом угощу. Тебе, Сань, повезло, что я вторую себе завел, как раз этой весной с начальством переговорил. Косить только больше приходится, ну так с того года вдвоем будем. Луга у меня хорошие, заливные — возле Гнилухи, завтра покажу. Все взвыли — бензин дорожает, а мои сами себе горючее возят. Я еще приглядел в лесхозе косилку, да они ее до ума никак не доведут, а мне не дают. Ничего, договоримся.

— А овес где берете?

— Э-э, чего захотел! Овес нынче дорог. Да и сеют его мало. Пяток мешков я у районного начальства добыл, а так больше пшеницей. Тут у меня один фермер побаловаться решил, ну ему эта пара зайцев и вышла… не самый большой убыток, и всем хорошо. Я ему еще и грибов сушеных подкинул, этот год урожайный.

— Так что, без протокола? Как же закон?

— Ты что, маленький? Или в Европе вырос? По закону я у него ружье отобрать должен был, а с чем бы он остался? С вилами, радостных соседей приветствовать? У него семья, у меня семья. Хоть все и выросли уже, а иной раз помочь надо. Учись жить с людьми, Александр, учись. Мы тут вроде бы одни, а без других не проживем.

Конец ознакомительного фрагмента.