Вечер взаперти

Алексей Ряскин (2024)

В новую книгу воронежского писателя Алексея Ряскина вошли рассказы разных лет. Рассказы разные: юмористические, сатирические, реалистические, на грани, а порой за гранью абсурда, и даже почти фантастические. Также автор включил в сборник пьесы «Великая метель» и «Вечер взаперти», а завершил его постскриптумом «Литературный бульон. Послевкусие».Для широких круглых читателей и всех прочих.

ФОМИН И СМЕРТЬ

Фомину снилась стройка многоэтажного дома: башенный кран поднимал плиты, подсобники носили кирпичи, прораб что-то кричал малярам на третьем этаже. Дом прямо на глазах вползал на небо, пробивая толстобокие облака. А потом к Фомину приблизился какой-то человек в фиолетовом костюме и шепнул на ухо: «Смерти нет».

И Фомин проснулся.

За окном субботнее утро. Август, солнце, стрижи летают между домами.

«А может, и правда, смерти нет?..» — задумался Фомин.

И в ту же секунду сомнение превратилось в твердую уверенность: смерти нет.

Фомин прошел в ванную, умылся и внимательно рассмотрел себя в зеркало. Разве возможна смерть? Теперь он был совершенно уверен: нет, невозможна.

На кухне Фомин сказал своей единственной жене Шуре:

— Шура, я понял: смерти нет. Нас обманывают.

— Ты чего? — не поняла Шура.

— Сегодня мне приснился сон.

— Ох, — вздохнула Шура и вышла из кухни.

А Фомин остался.

Он вспоминал все, что знал о смерти. Еще вчера ему казалось, что он знает о ней абсолютно все, что смерть — непреодолимый факт человеческого бытия. Но сегодня будто в каждом углу его головы зажглись светильники и сразу стало ясно: все обман, выдумка, гнусный мираж. На самом деле смерти нет.

Пока он сидел так и думал, на кухню вернулась Шура.

— Картошка кончилась, — сказала она. — Сходи купи. И вот еще.

Шура протянула Фомину список других скучных покупок.

Фомин оделся, взял пакет и зашагал, как на праздник.

На улице было тепло, солнечно. Птицы летали, вдребезги разбивая воздух.

Фомин пошел к автобусной остановке.

По дороге он пристально всматривался в лица прохожих, желая понять, думают ли те о смерти.

«Не может быть, чтобы все они вдруг взяли и умерли, — рассуждал Фомин, оглядываясь вслед молоденьким девушкам. — И эти стрижи, и те старухи у почты. Разве может все это просто взять и исчезнуть насовсем?»

Действительно, когда вот так светит солнце и птицы летают над головой, в смерть верить трудно.

Фомин прыгнул в какой-то автобус.

Протягивая мелочь кондуктору, он спросил:

— А правда, что смерти нет?

Кондуктор очумело уставился на Фомина и буркнул:

— Проходи, не задерживай.

Фомин сел у окна и стал изучать список покупок.

Простая картошка, масло растительное, три морковки, еженедельный сыр, продолговатые сосиски, пучок укропа, килограмм плачущего лука и прощающий пятна стиральный порошок…

Сойдя на рынке, он направился к прилавкам.

— Почем? — спросил Фомин, рассматривая картошку.

— Тридцать пять, — ответила стоявшая за прилавком женщина.

— Три килограмма взвесьте.

Женщина молча стала накладывать картофелины в пакет.

— Скажите, вы знаете, что смерти нет? — поинтересовался Фомин.

Женщина нахмурилась, но ничего не ответила.

— Ее ведь нет, правда? — продолжил Фомин. — Просто еще вчера я верил, что она есть, а сегодня проснулся и вдруг осознал: нету ее, все выдумки.

— Сто двадцать рублей, — сказала женщина, протягивая ему пакет с картошкой.

«Сомневается, — решил Фомин, забирая пакет. — Думает, псих».

— Думаете, я псих? — спросил он у женщины, забирая сдачу.

— Выпил, что ль?

— Семь лет уже не пью.

— Ну а чего чушь городишь?!

Фомин пожал плечами и пошел дальше покупать по списку. Мысли Фомина были настолько далеки от рыночных дел, что его дважды обсчитали, один раз обвесили и один обматерили. Но он не обратил на это внимания.

«Да как же так? — соображал Фомин. — Я ведь не сумасшедший. Откуда у меня такая уверенность, что смерти нет? Ведь еще вчера я твердо знал, что она есть и никуда от нее не денешься. Разве может так быть, что нет смерти?»

И тут же громко сам себе ответил:

— Может!

И стукнул кулаком по прилавку с укропом.

Продавщица вскрикнула.

Скучавший мимо полицейский услышал и подошел.

— Что случилось?

— Ничего, — улыбнулся Фомин.

Продавщица укропа осторожно пожала плечами.

— Ваши документы, — попросил полицейский Фомина.

Фомин поставил пакеты с покупками на асфальт, пошарил в карманах. Ничего, кроме мелочи, там не было. Полицейский смотрел на Фомина, подозревая в нем потенциального рецидивиста.

— А ну дыхните-ка, — попросил он.

Фомин выдохнул с облегчением.

Полицейский разочаровался в Фомине и удалился.

А Фомин поднял пакеты и решительным шагом направился в сторону ближайшей церкви.

По дороге Фомин размышлял о том, прилично ли входить в храм с пакетами общекрестьянской пищи.

«Возьму-ка я пакеты в левую, а правой буду креститься», — придумал он альтернативу, уже подходя к воротам церкви.

Во дворе Фомин увидел фигуру.

— Скажите, — обратился он к бородатому мужчине в черной рясе, — есть ли смерть?

Бородатый мужчина — на самом деле это был дьякон — пробасил:

— Тело — тлен. Душа бессмертна.

— Но все-таки, люди умирают или не умирают? — упорствовал Фомин.

— В писании сказано, что на Страшном суде Господь всех призовет: и живых, и усопших.

— Вы понимаете, я вдруг уверился, что смерти нет. И не могу себя заставить вновь поверить в ее реальность! Вот откуда во мне эта уверенность?

— Неисповедимы пути Господни, — перекрестился дьякон и поклонился куполам.

— Да вы прямо скажите! Я ведь знаю: нет смерти, пугаете только.

— Ступай с Богом, — осенил дьякон Фомина крестным знамением и скрылся за дверьми какой-то подсобки.

«И это наша церковь, — расстроился Фомин, глядя ему вслед. — Бубнит так, что ни слова не поймешь. Туману напускает. Зря только сюда перся».

Чувство убежденности в собственной правоте не покидало Фомина. Ему позарез нужно было заставить кого-то тоже поверить в ошибочность смерти.

«В конце концов, — думал Фомин, — прозрение во все времена приходило внезапно и не зависело ни от собранных предками знаний, ни от багажа противоречивых фактов, ни от материальных факторов. Ньютон открыл гравитацию, Эйнштейн увидел искривляющуюся вселенную. Сначала — прозрение, лишь потом — доказательства…»

Фомин не сомневался, что у него прозрение.

Справедливо поставив себя в ряд сразу за Ньютоном и Эйнштейном, он чеканным шагом направился в ближайшую больницу.

Была суббота, поэтому больница работала в щадящем режиме: практически без врачей.

— Что у вас? — подняла глаза дежурная в регистратуре.

Вид заспанный, голос томный, взгляд недоенной коровы. Типичная скучала-зевала, отсиживающая смену в выходной день.

«У нее, что ли, попробовать узнать?.. — соображал Фомин. — Да нет, тут специалист нужен. Опытный».

— Мне к врачу, — сообщил он.

— Выходной сегодня. Что у вас?

— Что — «что»?

— По острой боли?

— Ага.

— Вот я и спрашиваю: что у вас?

Фомин задумался.

— Понимаете, мне надо поговорить с доктором.

— С каким?

— Опытным.

— Мужчина, вы мне голову не морочьте. Приходите в понедельник, будут все врачи.

— Скажите, — наклонился Фомин к окошечку регистратуры, — смерти ведь нет, правда?

Женщина посмотрела сурово:

— А?

— Смерти нет? — повторил Фомин тише.

Лицо ее чуточку подобрело:

— А что с вами?

«Думает, больной», — догадался Фомин.

— Послушайте, — стал объяснять он, — меня и всех других тоже обманывают. Пугают смертью. А ее ведь нет.

— Что значит — нет? О чем это вы?

— Ну, нет смерти. Нет и нет.

Женщина пристально глядела на Фомина.

— Я не сумасшедший, — предупредил Фомин. — И не выпивши.

— Не пойму я, — покачала головой женщина.

— Господи, ну чего тут понимать! Нас всех за нос водят, заставляют верить, гадости разные делать…

— Какие гадости?

— Да мало ли! Историю почитайте: из-за страха смерти люди делали много мерзкого, убивали, предавали, даже мочились под себя…

— Ну и?

— А нас обманывают!

— Да кто обманывает-то?!

— Все, — повел рукой вокруг Фомин.

— Ерунду какую-то порете, — определила женщина.

— Да почему ж ерунду-то? Копернику тоже не верили…

— Кому-у-у?!

Видимо, последняя реплика Фомина доконала женщину. Она схватила газету и зачиталась ею. Разговор был закончен.

«Не верит, — помрачнел Фомин. — Сомневается… Но впрочем, понятно: столько тысячелетий вдалбливают в голову эту чушь про смерть… За один день мозги всем не переиначишь…»

Выйдя из больницы, Фомин остановил пробегавших мимо детей.

— Эй! Погодите-ка!

Дети остановились.

— Скажите, есть смерть или нет?

Но те не ответили. Рассмеялись и побежали дальше. До Фомина донеслись лишь чистосердечные слова «пьяный» и «дурак».

Фомин пошел назад к автобусной остановке.

Его непоколебимость в собственной правоте не ослабела. Просто стало обидно, что никто не воспринимал его всерьез.

«Привыкли, — утешал себя Фомин. — Ведь и дня не бывает, чтоб людям не напоминали о смерти. А я хочу за час им все объяснить».

— Скажите, — спросил он у встречного старика, — вы верите смерть?

— Что?

— Верите в смерть?

— Что?!

Старик повернулся к Фомину и приложил ладонь к уху.

— Вы верите в смерть?! — публично крикнул Фомин.

Прохожие обернулись, кто-то хихикнул.

— Что?! — снова проскрипел вредный старик.

«Глухой, — понял Фомин. — Бывает».

И пошел дальше, а старик недоуменно смотрел ему вслед.

Фомин сел в автобус.

«Но ведь должен же быть в этом городе хоть один человек, который меня услышит!.. — уныло рассматривал он пассажиров. — Просто надо его найти».

В руках сидящей напротив девушки Фомин увидел пеструю книгу. На обложке золотились буквы «Пражское кладбище».

«И здесь тоже, — подумал он. — Всюду».

Внезапно он встал и шагнул к дверям. Ему стало вдруг ясно, где можно разрешить свои сомнения.

Фомин пересел в другой автобус и через двадцать минут вышел у городского кладбища.

«Ну и что? И что? — хмурился он, разглядывая памятники и выцветшие венки. — Понавешали тут всякой всячины, понастроили оград. Для достоверности. Чтобы все верили».

«Но стоп, кого-то ведь хоронят! — неожиданно вспомнил он. — Кладут в гроб, закапывают… А если смерти нет, то кого в гроб-то кладут?..»

Осененный этой мыслью, Фомин замер у одной из могилок. И в тот же миг в голове его родился простой ответ: людей не хоронят. Все это грандиозный обман, подделка, фарс с единственной целью: заставить верить в существование смерти. Это все поистине вселенский заговор, цель которого была Фомину не вполне ясна.

«И спросить не у кого, — повертел Фомин головой по сторонам. — В церкви так говорят, что ничего не поймешь, в больнице сразу в психи записывают, здесь — тишина. Но в сущности-то, везде одно и то же…»

Фомин побродил еще некоторое время по кладбищу, а затем поплелся к автобусу.

— Где был так долго? — проворчала Шура, когда Фомин вернулся домой.

Он откровенно ей все рассказал.

— Давно догадывалась, что ты с придурью, — вздохнула Шура, — но это уж совсем ни в какие ворота не лезет.

— Да я уверен!..

— Картошку купил?

— Вот, — протянул Фомин пакеты. — Понимаешь, и у попа спрашивал, и в больнице, и на кладбище ездил…

— Ну и чем закончились твои похождения?

— Ничем, — признал Фомин. — Но я знаю, что прав.