Жизнь – простая штука

Алексей Полотин (2024)

Повесть описывает события в период с 2002 по 2015 годы. В первой части Юля попадает в предвыборный штаб. Это успех и трамплин для карьеры. Однако она сталкивается с теневой стороной кампании. Бородай, человек властный и не терпящий поражений, стремиться продвинуть своего человека. Он замечает Юлю и предлагает ей стать его любовницей. Во второй части Юля встречает свою любовь. Илья — офицер — отправлен на службу в часть недалеко от города. Юля шантажирует Бородая и вынуждает его оставить её. Внезапно часть, в которой служит Илья, расформировывают. Не найдя себя в гражданской жизни, Илья уезжает на гражданскую войну в Украину. Получив контузию, Илья возвращается. Юля делает стремительную карьеру, Илья вынужденно становиться «домохозяином». Судьба приводит Юлю к началу, но уже в другом качестве. Бородай делает ей предложение участвовать в очередной избирательной кампании в качестве кандидата. Юля соглашается. Кажется, все удалось и сбылось. Но за этим следует трагический финал.

Мечтать не вредно

Штаб кипел идеями, трещал факсами, пищал модемами и звенел телефонами с шести утра до десяти вечера. Огромный зал, где он расположился, был разделён на две части проходом. Каждая из частей делилась временными пластиковыми перегородками метра два в высоту на небольшие пространства, каждое из которых занимал определённый отдел. Проход же, в свою очередь, упирался в стеклянную стену, за которой располагались два кабинета. Один — для мозгового центра всей компании, руководителя штаба Кураевой, второй — переговорная, где она проводила встречи и совещания по стратегии мероприятий и текущим вопросам с элитой — руководителями отделов.

Слева от прохода у входа в зал располагались столы с непрерывно звонящими телефонами. Сюда первыми с утра приходили и отсюда последними уходили девушки — сотрудницы колл-центра и кто-нибудь из дежурных из юридического отдела, в который входил Ванечка. Сюда на горячую линию звонили избиратели, чтобы задать свой вопрос, получить юридическую консультацию, пожаловаться на тяжкую жизнь или обматерить кандидата и всю его команду. Дальше расположился отдел, в котором работала Юля, — аналитический. Здесь звонки были исходящими: сотрудники звонили и интересовались у электората, за кого он будет голосовать, получил ли вчера газету от кандидата Воронцова, и тому подобные вещи. Это делали операторы. Аналитики собирали и анализировали информацию, публикации в газетах, записывали выступления, ролики, передачи кандидатов — конкурентов, исследовали образцы агитационных материалов соперников, анализировали предварительные опросы. Справа от прохода сидели в своих закутках финансовый отдел, юристы, завхоз (который заодно заведовал и транспортом), начальник службы безопасности с заместителем, пресс-секретарь, организовывавший связи с общественностью и прессой. Дальше — PR-группа, отвечавшая за планирование рекламной кампании, разработку рекламных материалов (информационных, агитационных и прочих), заказы и контроль над субподрядчиками, за ними — руководитель оперативных групп, работавших «в полях»: разносчиков, расклейщиков, агитаторов, участников митингов. Ещё был имиджмейкер, работавший непосредственно с кандидатом за пределами штаба. Результат всей этой на первый взгляд абсолютно хаотичной деятельности стекался к Наталье Павловне. Ни один документ не проходил мимо неё, и ничего не делалось, пока она не давала добро. Она доносила сделанные ею выводы и принятые решения до Воронцова примерно раз в три дня, когда тот появлялся в штабе.

С начала работы кампании прошло два месяца. Юльке успешно удалось совместить занятость в штабе с учёбой. Она мало ела и спала, но была счастлива. Ещё бы — получить такую возможность начать карьеру, быть сопричастной к реальной избирательной кампании, видеть всё изнутри! Но этого, конечно, было совершенно недостаточно, чтобы попасть в дальнейшем на вожделенную работу в Фонд. Необходимо было как-то привлечь к себе внимание руководства. Выделиться, так сказать, на общем фоне. И однажды ей это удалось. На этапе непосредственно подготовки к кампании, когда собирались подписи в поддержку кандидата Воронцова, они с Ванечкой обедали в столовой бизнес-центра. Как всегда, Ваня просвещал подругу. Он вообще любил поумничать и свысока продемонстрировать свои знания и интеллект. Но это не прибавляло ему друзей. Юля была, наверное, единственной из всего штаба, кто добровольно общался с Иваном, по наивности не понимая, что её добродушие и терпимость могут быть истолкованы Ванечкой как некая симпатия к его персоне.

— Так вот, по закону необходимо собрать не менее половины процента от всего количества избирателей по округу, но не более четырёх процентов. Лучше собирать с запасом, потому как часть обязательно забракуют.

— А по какой причине бракуют?

— Ну, либо неправильно подписной лист заполнен, либо подписи поддельные.

— В смысле — поддельные? Кто их подделывает?

— Наши сотрудники и подделывают. Охота, думаешь, по этажам мотаться, подписи собирать? Придурков, опять же, хватает — могут и послать. Я слышал, одному сборщику кто-то в морду пытался дать. Он, видите ли, ярый коммунист, а наш Воронцов — козлина буржуйская.

— Ну и чего?

— Ну и сборщики, которые понаглей и похитрей, умудряются где-то пиратские данные на избирателей находить из взломанных баз ГИБДД или ЖЭУ. Дома листы заполняют и друг дружке по кругу подписывают.

— Так надо это остановить! Перепроверить все листы!

— А как ты проверишь? Да оно того и не стоит. Проще в два раза больше подписей собрать, а если чего и было, то, может, и не заметит никто.

— Как так: кто-то пашет, чтоб заработать, а кто-то на халяву прокатиться хочет? Это несправедливо!

Этот разговор не давал Юле покоя. И пару дней спустя она задержалась после работы в отделе, попросила у Ванечки подписные листы и начала выборочно прозванивать адреса. Благо листов было не очень много (около 1200 подписей — по сто на листе). И вот оно! В листах, сданных одним из сборщиков, кому ни позвони — никто понятия не имел, о чём она говорит! «Не приходили. Мы ничего не подписывали». Переполненная эмоциями, она чмокнула Ванечку в щёку, вогнав его в краску.

На следующее утро Юля доложила о своей находке начальнице отдела, а та, в свою очередь, — Наталье Павловне. Та вызвала Юльку к себе:

— Молодец, Юля. Ты сама додумалась листы проверять?

— Да.

— Инициатива — это хорошо. А зачем тебе это понадобилось?

— Чтобы по-честному всё было. Ну и вдруг бы нам в регистрации отказали.

— Любишь, значит, по-честному… Да, нелегко тебе будет по жизни. Во всяком случае, в нашем бизнесе. Ну хорошо, спасибо тебе. Иди работать.

Юлька вышла из кабинета начальницы, светясь. Наконец-то её заметили! Сама Наталья Павловна спасибо ей сказала! Лариска даже подшутила увидя её, шепнув тихонько на ухо: «Подруга, у тебя чё, оргазм случился?»

Того сборщика уволили, а по его маршруту пустили другого человека.

Сегодня она надеялась выделиться ещё раз. Дело в том, что по истечении двух месяцев на народонаселении избирательного округа было уже испробовано всё, что только можно, для того, чтоб склонить его на свою сторону. Причём как воронцовскими, так и конкурентами. Электорат замучили, старые приёмы приелись, и требовалось что-то новое. Короче, нужны были свежие мысли. По этому поводу Наталья объявила мозговой штурм, и сегодня вечером на общем собрании все желающие могли высказать свои идеи. Победителей ждала премия. Юля отнеслась к этому со всей серьёзностью. Деньги сейчас были очень нужны. Впрочем, ко всему, что касалось работы, она всегда относилась серьёзно. До поздней ночи сидела, игнорируя пьяный шум соседа, — составляла список. Морщила мозги, ковырялась в памяти, вспоминала, что читала про кампании в других регионах и за рубежом. Лишь закончив список и признавшись себе, что это всё, на что она способна, собралась спать. Сходила на кухню, покурила, попросила соседа: «Дима, тише будь, пожалуйста» и заснула в предвкушении завтрашнего триумфа.

С утра ей не терпелось поделиться уже с кем-нибудь своим креативом.

— Лариска, привет, как идеи?

— Какие идеи? Ты чё, мать, выпивши? — Лариска подняла на неё глаза, оторвавшись от какой-то бухгалтерской ведомости.

— Ну, вчера Наталья говорила приготовить.

— А… Так это… Это ж по желанию. Необязательно. Мы вчера с Серёгой встречались. Сама понимаешь — не до того было.

— Понятно. Как он, кстати?

Сергей проучился с ними лишь год — потом его отчислили за хроническую неуспеваемость и прогулы. О чём он не особо переживал, со слов Лариски.

— Да нормально. Бизнес какой-то мутит с пацанами.

— Слушай, почитай мои.

— Чё твои?

— Ну идеи. Я написала. Скажи, понравится или нет.

— Ну давай. Ух ты, целых пятнадцать штук! Ты прямо голова! — Лариса принялась читать. Закончив, сказала: — Юльча, в тебе однозначно виден выдающийся политологический талант! Лично мне особо понравилось вот это: «Агитационные плакаты в виде куба поставить на площади Ленина», потом вот: «Марш бомжей через весь Город с плакатами за коммуниста Свиридова» — прикольно, это типа конкурента опустить, да? И телевидение привлечь, чтоб оно снимало, как Воронцов в области раздает мешки с углём, а возле универа — презервативы с лозунгами «СПИД не спит». Бомба вообще!

— Так, Скоробогатова, ты зарплату начислила? Чего болтаем? — Планёрка руководителей закончилась, и в финансовый отдел вернулась главный бухгалтер. Лариса уткнулась обратно в ведомость, а Юлька побежала в свой аналитический отдел.

Время до обеда пролетело незаметно. Надо было проанализировать собранные предварительные опросы по телефону и на улицах их избирательного округа. По всему выходило, что основной конкурент Воронцова — коммунист Свиридов — пока лидировал.

— Юльча, обедать идёшь? — В отсечку заглянула Лариска. В очередной обновке.

— Да, я сейчас закончу.

— Ну догоняй, я пока очередь займу.

— Подружка у тебя — прямо модница! — сказала начальница отдела, когда Лариса ушла. Начальница была женщина лет тридцати, полноватая, с начёсом обесцвеченных волос. — И не из бедных, видно. Я на такие сапожки, как у неё, тоже засматриваюсь — итальянские, новая коллекция. Дороговато…

— Ага, — откликнулась Юля. — Это ей отец покупает. Он бизнесмен. Я на обед.

— Хорошо. Иди.

Подсчёты голосов, по предварительным опросам поступившие во второй половине дня, положения Воронцова не улучшили. Коммунист лидировал. Юля составила отчёт с подробным описанием ситуации, точными цифрами и выводами, сдала начальнице. Вместе они пошли на общее собрание в переговорную. На стенах в просторной комнате висели две доски: график выступлений и поездок кандидата на встречи с избирателями и план мероприятий и акций в СМИ. Раньше здесь была ещё доска сбора подписей, но теперь её убрали за ненадобностью. В центре над местом во главе стола висел портрет действующего президента страны.

Юля и Лариса сели рядышком с краю, как и положено стажёрам. Тут же пристроился Ваня. Руководящая элита штаба собралась на противоположном краю широкого стола.

— Лариса, я у тебя листок свой не оставляла с предложениями? Что-то не могу найти.

— Нет, я не видела. Вспоминай, где оставила.

— Да вроде на столе лежал у меня. А сейчас стала собираться — нету!

— Ну, и что теперь?

— Да я и так помню всё, без записи обойдусь. Просто странно…

Сначала по итогам работы отчитались руководители отделов. Юлька не могла дождаться, когда они уже закончат и начнётся оглашение идей по развитию кампании. Ей не терпелось озвучить свой список.

— Ну что ж. — Наталья Павловна дала понять, что эта часть собрания закончена. «Ну наконец-то!» — Юля заёрзала на стуле. — Теперь желающие побороться за премию могут высказать свои предложения. Сначала, я думаю, руководителей послушаем.

Поочерёдно зачитали свои идеи юрист и руководительница финансового отдела. Идеями это было назвать трудно — видно было, что отнеслись формально, только чтоб отстали. Безопасник и завхоз воздержались. Встала Юлькина начальница и начала читать. «Знакомый листок», — успела подумать Юлька, и тут до неё стал доходить смысл того, что читала её начальница. «Марш бомжей… Презервативы, целевая аудитория — молодёжь… Уголь… Остро стоит проблема с отоплением…» Юлькино тело вдруг обмякло, во рту стало сухо. Всё в кабинете закружилось, и на глаза навернулись слёзы. Шок, который она испытала, был сравним с неожиданным ударом тока. Она даже не могла толком понять, какое чувство в ней было сейчас сильнее: обида или ярость к этой стерве. Всё смешалось. Юля просто опешила от такой наглости и сидела, не в силах произнести ни слова. Лицо раскраснелось, даже руки немного затряслись.

— Твою дивизию! Юльча, это же твой список! — очнулась от полудрёмы Лариска. Вот паскуда! Юлька, ты чего молчишь-то? Не, ты прикинь, тварь какая! — Ларису просто распирало от праведного гнева.

— Что вы там шепчетесь? Рябинина, с тобой всё в порядке? — Наталья Павловна смотрела на побелевшую Юльку с тревогой в глазах. Та смогла только кивнуть в ответ.

— Ну что ж, вот это свежо. Это действительно креатив. Спасибо вам, что с душой подошли. Оставьте мне список — я покажу Леониду Ивановичу. Ещё есть желающие высказаться?

Юля досидела до конца собрания, что называется, ни жива ни мертва. Сдерживаясь, чтоб не разрыдаться и не устроить истерику. Когда всё закончилось, она с трудом поднялась на ноги. Ванечка подхватил её под локоть:

— Ты заболела, Юля? Я тебя провожу.

— Куда вы попрётесь? В таком состоянии ты её до Затона не довезёшь! Давай, веди её к моей машине — я отвезу!

Кое-как Юля переобулась, натянула на себя пуховик и шапку. Ванечка одной рукой поддерживал её, а в другой нёс её сумку. Выходя из штаба, Юля посмотрела сквозь стеклянную стену переговорной. Наталья Павловна о чём-то разговаривала с её начальницей. Та, видимо, специально задержалась, чтобы не столкнуться с Юлькой.

Как только они втроём втиснулись в Ларискин праворульный «Витц», будто бы щёлкнул выключатель — Юлька начала рыдать. В голос, подвывая и всхлипывая. Безутешно и с отчаянием, как рыдают дети над сломанной игрушкой.

— Да что произошло-то? — Ваня недоумённо вытаращил на неё глаза.

— Прикинь, эта сука — её начальница — Юлькины идеи спёрла и на собрании зачитала, типа свои! — При этих словах Юля повысила громкость плача, как бы яснее осознав, что на самом деле произошло. Ещё никогда в жизни она не испытывала подобного унижения, не сталкивалась со столь циничным и жёстким обманом. Она даже не могла себе представить, что люди в принципе могут так поступать, — её мозг не способен был принять подлость такого масштаба.

— Ну-ну! — Ваня успокаивающе погладил её по коленке. — Как так получилось?

— Она на столе их оставила, когда обедать пошла.

— Понятно. — Ваня обратился к Юле, сидевшей рядом на заднем сиденье. — Тебе надо было их в стол убрать или с собой взять. Я вот всегда документы прибираю, а то если оставить, то…

— Слышь, Ваня, заткнись, а! — раздражённо прикрикнула на него Лариса. — Чё ты умничаешь? Лучше скажи, чего делать-то теперь?

— Ну а что тут поделаешь? — Иван чуть потупился смущённо. — Всё. Теперь уже ничего не докажешь. Никто ей не поверит. Стажёрка против начальницы отдела…

Рыдания стали ещё интенсивнее.

— Ваня, ты дурак? — Лариска была вне себя. — Чего ты мелешь? Что, пусть всё так и остаётся? Таких тварей надо наказывать!

— Её жизнь накажет, — вставила между всхлипами Юля.

— Ну точно! Жизнь! Скажи ещё «бог»! Сначала она твою премию получит, а потом сразу же подвергнется жесточайшему наказанию!

По пустым вечерним дорогам на машине ехать до Юлиного дома было минут тридцать. Остаток пути ребята молчали. Тишина разбавлялась затихающими Юлькиными вздохами и икотой. Кажется, она немного успокоилась.

Малолитражка остановилась возле старого двухэтажного дома из красного кирпича. По утверждению старожилов, дом этот строили пленные немцы после Второй мировой войны. Может, поэтому он так долго и простоял.

Иван робко начал:

— Юля, если тебе плохо, я могу остаться… Мало ли чего… Понадобится что-нибудь.

— Не надо, Ваня, всё нормально. — Юля открыла дверь.

— Юльча, ты давай не раскисай. Забей. Валерьянки выпей и спать ложись. Утро вечера мудренее, — попрощалась с ней Лариса и повернулась к Ване с ухмылкой: — Ну что, поехали, Ромео?

— Поехали, — буркнул тот.

Переодевшись у себя в комнате, Юля вышла с сигаретой на кухню. Сосед копошился возле своей плитки.

— Привет, Дим. У тебя водка есть?

Парень разогнал сигаретный дым и уставился на неё мутным полупьяным взглядом. Смысл сказанных слов постепенно дошёл до его сознания:

— Ну, для тебя, подруга… — Открыл тумбочку, достал бутылку, налил водки в подставленный Юлькой стакан. — А чего случилось-то?

— Да не бери в голову. Так, жизнь дала трещину. — Юлька залпом влила в себя содержимое стакана. Сморщилась. Водка, явно палёная, обожгла пищевод, прокатилась в желудок и вроде бы улеглась.

— А-а-а.… — глубокомысленно протянул сосед. — Бывает. — Протянул ей стакан с соком запить.

— Что за гадость ты пьёшь….

— Ну, чем богаты… — И тоже выпил, даже не поморщившись при этом. — Что-то не нравишься ты мне, мать.

— Да нормально всё.

Крепкий алкоголь успокоил Юлькины нервы. Они ещё посидели на кухне, покурили. Обсудили, растает ли выпавший снег или уже нет и разошлись по своим комнатам. Перед тем как заснуть Юля приняла спокойное и твёрдое решение добиться справедливости. Каким образом? Это она решит утром. Но точно не оставит этого дела так.

*****

Утром Юлька, не заходя в свой отдел, прямиком отправилась в кабинет к Наталье Павловне. Она хорошо выспалась, нервы успокоились. Когда эмоции затихли и она смогла спокойно и рассудительно посмотреть на ситуацию, её осенило. Ну конечно, она сможет доказать свою правоту! Во-первых, у неё есть привычка, размышляя, рисовать на листе бумаги, и она точно может сказать про тот листок, что и где нарисовано. Сверху справа она накарябала цветочек, а внизу — мордочку собаки, пока работала. Во-вторых, листок она вырвала из блокнота. Можно приставить листок к тому месту, откуда он вырван, — и всё совпадёт. В-третьих, на нижнем листе остался отпечаток всего, что она писала.

Изо всех сил стараясь держать себя в руках, Юля постучала в дверь к руководителю штаба:

— Доброе утро, Наталья Павловна. Можно?

— Доброе. — Наталья Павловна приветливо улыбнулась. — Заходи, Юля. Как самочувствие? Вчера тебе, по-моему, нехорошо стало на собрании.

— Спасибо. Всё хорошо. Я вот что хотела вам рассказать… — Юля протянула собеседнице свой блокнот.

Весь рассказ в красках и с подробностями занял минут десять. Юлька зарделась, опять погружаясь в пережитые эмоции. Глаза стали влажными.

— Вот такая ситуация сложилась, Наталья Павловна.

Кураева задумчиво постучала ребром блокнота по поверхности стола:

— Ну и чего же ты хочешь, Юля?

— В смысле — чего хочу?

— В прямом. Хочешь, чтобы премия досталась тебе?

— Ну, и это, конечно, тоже. Но главное — чтобы справедливость восторжествовала. Чтобы она была наказана. Вы что, мне не верите?

Наталья Павловна задумчиво помолчала.

— Да нет, всё, что ты мне тут изложила, — скорее всего, правда. Зная вас обеих, я склонна верить тебе. Только вот значения это совершенно никакого не имеет.

— Как так? — Юля просто опешила от этих слов.

— А вот так. До выборов четыре недели, а ты предлагаешь мне устроить разбирательства в коллективе, который сейчас должен работать как машина! Из вас двоих мне проще уволить тебя — поверь, желающих на твоё место пруд пруди. А найти хорошего опытного начальника аналитического отдела… Мне не хотелось бы сейчас обострять с ней отношения, а тем более доводить дело до увольнения.

— А как же мне быть? — Юлька сидела абсолютно растерянная и прилагала огромные усилия, чтоб не разрыдаться.

— Да никак. Точнее, так, как будто ничего не было. Продолжай работать как раньше. Ну, или можешь уволиться. Если решишь уйти — честно говоря, мне будет очень жаль. Ты девочка способная, упёртая — далеко можешь пойти. Я хотела тебя рекомендовать Воронцову. Для дальнейшей работы в Фонде. — Кураева улыбнулась ласково и примирительно. — В общем, решай сама. Останешься — тогда я поговорю с твоим руководителем. Обещаю: в дальнейшем она будет вести себя с тобой максимально корректно. На этом всё. Решай.

Юлька сидела, не понимая до конца, что вообще происходит. От такого неожиданного исхода она будто бы вообще перестала соображать. Но для неё абсолютно ясно было одно: она не готова после двух с лишним месяцев лишений и напряжённой работы просто встать, всё бросить и уйти. Особенно после того, как Кураева обещала замолвить за неё словечко. Слеза предательски капнула с её длинных ресниц и потекла по щеке.

— Я остаюсь, — тихонько проговорила она.

— Ну, вот и молодец! Правильное решение! Пойми, Юленька, это далеко не последний подобный случай в твоей жизни. Надо учиться… — Она замолчала, подбирая слова. — Учиться находить компромисс. Ну всё, всё. — Она встала, подошла к Юле и протянула ей салфетку.

— А как же премия? Мне очень деньги нужны…

— Да, деньги… Премию я выдам ей, раз уже все знают, что идеи её, но половину она тебе отдаст. Обещаю. И вот ещё что, Юля: ты пойми одну вещь. Справедливости не бывает. Её попросту нет в этом мире. И чем раньше ты это поймёшь, тем легче тебе будет дальше жить. Тем более если хочешь чего-то в этой жизни добиться. Ну всё, иди работай и пришли мне… эту.

Если передать суть разговора Натальи Павловны с руководителем отдела аналитики в двух словах, то она такова: Юлькина начальница «сдувает пылинки» с Юльки, а Кураева не пишет о ней и её работе негативный отзыв, сохраняя тем самым ей репутацию человека, которому можно доверять. О том, что произошло, все, естественно, забывают и продолжают работать в прежнем режиме. И выбора у начальницы, по большому счёту, не было: Кураева в среде, где они обе строили карьеру, имела такой вес, что одного её слова было достаточно, чтобы Юлькина начальница никогда уже не нашла в Городе для себя приличной работы по специальности.

*****

После инцидента со списком прошла неделя. Юлька свыклась со своим положением. Хотя подавлять отвращение к этой двуногой особи с начёсом ей удавалось с трудом, Юля так же, как раньше, приходила каждый день на работу.

— Как ты это терпишь вообще, я не понимаю! — негодовала Лариса.

— Да ничего. Потерплю. Тут осталось-то всего ничего, — отвечала она подруге.

В одно утро начальницы на своём рабочем месте не оказалось. «Странно», — подумала тогда Юлька и занялась своими делами. А ближе к обеду её вызвала к себе Наталья Павловна.

— Значит, так, Юля. Твоя начальница заболела. Чего-то с ногами: то ли сама упала, то ли машина сбила. В общем, сломала обе. Искать кого-то на её место времени нет, так что приступай к исполнению обязанностей руководителя.

— Спасибо, Наталья Павловна, я вас не подведу. — Юля сдержанно улыбнулась и вышла из кабинета.

— Чего там? — подозрительно поинтересовалась Лариска. — Зачем вызывала?

— Сказала, что я теперь начальник отдела.

— А эта твоя как же? — Подруга вся напряглась.

— Обе ноги сломала. А говорили, справедливости нет.

— Да ты чё! А как получилось-то? Как сломала?

— Да непонятно. Не говорила. Ты-то чего переживаешь?

— Я?! Да я вообще не переживаю — было б за кого! — Лариса расплылась в улыбке. — Ну что, подруга, поздравляю с повышением! Должна будешь!

— Чего должна? — не поняла Юля.

— Да ничего. Это я так, чего-то не в тему ляпнула. Короче, сегодня отмечаем. — И добавила, видя, что Юля собралась возражать: — Это без вариантов!