МММ/ММ

Алексей Петрович Бородкин, 2018

Классическая ситуация: молодой мужчина является в дом мужа своей любовницы. Самцы меряются силами и пытаются выяснить кто из них круче. Ставки в борьбе растут. Страсти накаляются. Через какое-то время женщина отходит на второй план. На кону теперь нечто большее. Значительно большее… Рассказ о том, как может наступить конец Света. И это может произойти уже… завтра. Содержит нецензурную брань.

Дэвиду Хану.

Он точно знал, чего хочет.

Какого чёрта?

Постучал ногтем по экрану навигатора. Будто это поможет. Девушка из прибора посоветовала немедленно развернуться. Виктор остановил машину, посмотрел по сторонам. Глухая тайга: сосны, елочки ибн пихты, осинки — презренные деревья. Изредка берёзы — русские красавицы.

"Вы ушли с маршрута!" — повторила девушка с клинической убеждённостью. Навигатор показывал зелёный сектор, равномерно утыканный кружочками.

Но дорога-то есть! Вот она, под колёсами! Не асфальт, но вполне ухоженная.

Подумал, что это отдаёт идиотизмом:"Заработать миллионы, и забраться в такую глушь… Есть способ значительно проще. Нужно было убить кого-нибудь и сесть лет на двадцать. Пейзаж был бы похожий".

Машина тронулась. Виктор решил двигаться до упора. Несмотря на протесты навигатора.

Через два десятка километров увидел дом — низкую широкую конструкцию. Отсыпанную гравием парковочную площадку, фрагменты забора. Забор располагался нетрадиционно. Будто он предназначался для защиты лесных жителей от обитателей дома. А не наоборот.

Развернулся, заглушил двигатель. Подошел к дому, надавил кнопку звонка. Ждал довольно долго, наконец, дверь приоткрылась.

Последующий диалог запомнился Виктору в деталях.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте!

— Это вы звонили?

— Я.

— Очень приятно! Здравствуйте.

— И мне приятно. Здравствуйте.

— Вы хотели меня видеть?

— Если только вы Теодор Капланский.

— Да, это я. Определённо. Так вы ко мне? Здравствуйте! Очень приятно.

— Да. Я к вам. Добрый день.

Дверь распахнулась шире. Теодор Капланский продолжал стоять в проёме.

— Вы будете войти? Или мы побеседуем здесь?

— Лучше войду.

— Согласен. Лучше войти.

— Войду.

— Таки войдите.

Виктор протиснулся мимо хозяина. Пришлось коснуться животами. От этого возникло неприятное ощущение, будто потрогал пенис. Прикоснулся к чужому мужскому органу. Телесный контакт с врагом всегда неприятен. Видимо, чтобы его избегать придумали ножи, топоры и прочее холодное оружие.

Невысокий, рыхлый, с грустным невыразительным лицом Теодор разочаровал Виктора. Отчасти, такое"соотношение сил"было выгодно. Удобно, когда ты выше, стройнее и моложе своего соперника. Но только отчасти."Она может его пожалеть", — подумал Виктор.

Теодор широко улыбался."У него театральный рот, — об этом предупреждала Эля. — И он гордится своими зубами". Зубы, действительно, напоминали жемчужины. Ровные, гладкие, белые и безукоризненно-искусственные.

Глаза Теодора оставались тусклыми, даже когда рот смеялся. Влажные глаза мёртвой куклы.

— Желаете по грамульке? — предложил Теодор. — За знакомство.

— Нет, ещё рано. Пожалуй, что нет.

— Утром не пьёте?

— Нет.

— Я тоже придерживаюсь здорового образа жизни.

Хозяин запер дверь. Виктор удивился сложности замков.

— Так что вы будете пить? — уточнил Теодор. — Джин, виски, коньяк?

— Пожалуй, пиво. Раз в этом доме не приемлют отказов.

— Замечательный выбор! — Теодор улыбнулся. — Я тоже предпочитаю водку в это время суток. Водка разгоняет кровь. Вам со льдом?

— Да.

— Верно. Холод убивает вкус. Не станем его добавлять.

В пальцах хозяина звякнули рюмки-лафитники, появилась бутылка. Когда жидкость сравнялась с краями, Теодор сделал выразительный жест:"Прошу!"

Виктор поднял рюмку. Почувствовал, что кровь, действительно, побежала быстрее. Хотя он ещё не выпил."Ах ты, старая кочерыжка! Решил поиграть со мной? Что ж… давай поиграем".

— За что будем пить?

— За здоровье! — откликнулся Теодор. — За что же ещё? Одному из нас здоровье категорически потребуется. Элизабет знойная девушка. Полагаю, вам часто приходится её трахать.

— Не без этого.

На столике неподалёку от входной двери присутствовали разнообразные бутылки. В неприметном холодильнике таилось шампанское, сопутствовал лёд. На нижней полочке грудилась чёрная икра на серебряном блюде, оливки, дольки лимона, ветчина, сервелат.

Теодор перехватил взгляд гостя, сказал, что подготовился к празднику.

— Я предпочитаю наносить икру непосредственно на ветчину, а вы?

— Полагаю, это абсурдное сочетание.

— Напротив! — воскликнул хозяин. — Разница вкусов и фактур создаёт удивительный вкусовой сэнсэйшн.

— Не убеждён.

— А хотите, я покажу вам дом? — неожиданно предложил Теодор.

— Почему бы и нет?

Ещё снаружи Виктор отметил странности формы.

— Он построен по моему проекту, — отметил Теодор. — Я был главным архитектором.

— Я это понял. Вы — автор проекта.

— С вами приятно разговаривать. Вы очень понятливый.

— Да, я понятливый.

— Скажите, а кто вы по специальности?

— Зачем вам?

— Мне интересно, в какой области работают такие смышлёные люди.

— По специальности я товаровед.

— Никогда не слышал. Это что? Что-то из египтологии? Или глубоководное бурение?

— Нет. Товаровед, это товаровед.

— А-а! — Теодор хлопнул себя по лбу. — Я понял! Это русская транскрипция английского"To ward off weed". Понимаю. Борьба с травкой, верно? Марихуана?

— Нет.

— Бросьте! Я почти сразу сообразил! Это новое общественное течение, тренд, а вы — его лидер. Не отпирайтесь!

— Я работаю в торговой сети. Я — закупщик. У меня восемнадцать тысяч эс-ка-ю.

— Это длина члена?

— Это объём склада.

— Понимаю. Позвольте вернуться к дому…

Устройство дома заслуживает краткого описания. Миновав входную дверь, гость попадал в большое циклопическое квадратное пространство. Его можно было бы считать примитивным, и напоминающим пещеру — такое неожиданное сравнение пришло на ум Виктору, — если бы не прозрачные переборки-ширмы. Практически незаметные, они изменяли свой цвет и даже рисовали изображения.

"Транспарентные проекторы, мой мальчик! Компьютер управляет нашим воображением".

Комната могла стать весенним лугом, Трафальгарской площадью или прозрачные ширмы могли затемниться до черноты. От этого менялись объёмы и пропорции помещения. Комната умела расширяться, удлиняться, становиться меньше и вовсе растворяться в пространстве — потолок становился звёздным небом, а стены блекли.

"Все созвездия отражены достоверно, — уверял Теодор. — Для этой географической точки".

На первом и втором этажах были устроены комнаты меньших размеров. Они примыкали к центральной аэротории. И тоже были исключительно кубической формы. Спальни, ванные, гардеробные, библиотеки, комнаты прислуги и прочие.

Вокруг центральной комнаты шла винтовая лестница. Винтовой её можно считать только условно, ибо она огибала куб. Лестница пряталась в"тени"и создавала дополнительную иллюзию объёма.

— Знаете, у кого я украл идею?

— Нет.

— У японского биолога Тошуки Накагаки. Слышали о таком?

— Нет.

— Напрасно. Тошуки — замечательный учёный.

— Сочувствую.

— Думаю, он переживёт ваше равнодушие. Ещё водки?

— Пожалуй.

— Вам не станет худо?

— Нет.

— Уверены?

— Определённо.

— Аллергия?

— Никогда не страдал.

Лафитники наполнились. И опорожнились.

— Так вот, Накагаки исследовал интеллект плесени. С одной стороны чашки Петри он поместил штамм плесени… какого-то заурядного, бытового грибка. С другой стороны — кусочек сахару. Пространство чашки разделил сложным лабиринтом.

— Интересно.

— Ещё бы. Плесень сумела разгадать тайну лабиринта, и добралась до сладкого.

— Умная.

— Почти, как вы.

— Не настолько.

— Не скромничайте.

— Не могу решить, с какой частью эксперимента вы себя ассоциируете? С плесенью? Или с сахаром. Ведь дом это…

— Это лабиринт, — быстро сказал Теодор. — Вы не дослушали. Дальше ещё интереснее.

— Я весь внимание.

— Накагаки отрезал кусочек от разросшейся плесени, и поместил его в другую чашку с лабиринтом.

— Аферист.

— Не то слово. И плесень добралась до лакомства значительно быстрее и не ветвилась, как в первый раз. Она ЗНАЛА, где находится сахар.

— Умная.

— Как этот дом.

— Как вы.

— И как вы.

Теодор показал Виктору жилище. Рассказал о назначении комнат, показал спальни.

— Элизабет предпочитает ночевать в своей отдельной спальне.

— Не думаю.

— Что значит"не думаю"? Я знаю. Я специально проектировал это пространство.

— Оно напоминает все остальные. — Виктор саркастически опустил уголки рта. У него тоже имелись в арсенале выразительные губы.

— Это плохо?

— Нет. Просто я не могу понять, зачем такие подробности? Вы хвастаетесь? Фрейд бы этого не одобрил.

— Просто хотелось показать спальню Элизабет. Только и всего. Если вам не нравится, мы можем поболтать на другие темы. О картинах Моне… например. Или немного выпить. Что вы пьёте? Водку?

— Нет. Коньяк.

— Разумный выбор.

— Добавляю в него мятный ликёр.

— Не лишено. Боюсь, у меня нет мятного ликёра. Кюрасао не подойдёт?

— Нет.

— Жаль.

Повисла пауза. Через комнату"пронёсся"виртуальный ветер, панели изменили цвет, трансформируя пространство и сотрудничая с тьмой. Виктор подумал, что в этом доме всегда глубокий вечер."А на улице утро… кажется". Он потерял ощущение времени. Незаметно посмотрел на часы.

— Торопитесь? — Хозяин заметил. — Я, признаться, собирался соснуть полчасика… уж полночь близится…

— Нет, не тороплюсь. Мы ещё не поговорили о главном. Нам надо решить, как мы поступим с Элей. Она хочет…

— Вот и не нужно спешить! — перебил Теодор. — Что за юношеские пароксизмы? Я ещё не показал вам подвал. А он, уверяю, заслуживает внимания.

— Подозреваю, его проектировали тоже вы.

— Почти. Это сделал Микеланджело. В пятнадцатом веке.

На удивлённый взгляд гостя, хозяин расхохотался и добавил:

— Шучу. Конечно же, я! Пойдёмте.

Подвальный этаж, по-настоящему, удивил Виктора. Эти помещения были сложены из больших отёсанных камней и напоминали… замок. Классический средневековый замок с коваными подставками под факелы, цепями, крючьями, истёртыми ступенями, стрельчатыми потолками. Вокруг имитации окон мастера вырезали орнаменты. Присутствовало великое множество деталей, оживляющих интерьер и сообщающих ему историческую достоверность.

"Идиотизм! — подумал Виктор. — Всё наперекосяк. Недаром Элька сбежала отсюда".

Ему подумалось, что дом следовало перевернуть. Нижний этаж замечательно бы смотрелся среди лесов, а"японская плесень" — так он назвал верхние этажи, — нормально бы чувствовала себя под землёй.

— Как вам? — спросил Теодор.

— Уютно, — сдержано отреагировал гость. — Вы здесь поёте песни? Разжигаете камин и устраиваете застолья с вином и стрельбой из лука?

— Нет. — Хозяин не понял шутки или не захотел её замечать. — Здесь я работаю. Видите?

Теодор повёл рукой, и только теперь Виктор приметил, что несколько комнат имеют серые стальные и очевидно бронированные двери. Вдоль стен тянутся громоздкие связки кабелей."Словно кишки в чреве дракона".

— Мы так и не познакомились, — напомнил хозяин. — Мы стали одной семьёй…в каком-то смысле. Было бы неплохо узнать друг друга.

— Согласен.

— Меня вы знаете. Теодор Ильич Капланский. Непризнанный учёный и признанный бизнесмен. Прошу учитывать такой порядок приоритетов. А вы?

Виктор молчал.

— А вы?

— Виктор Андреевич Кудрявцев. Товаровед. В любом порядке. Последний муж вашей первой жены.

— Остроумно.

Теодор взял Виктора под руку. Они пошли по коридору. Виктор коснулся пальцами камня и удивился, какой он приятный на ощупь.

— Это средиземноморский ракушечник, — отреагировал Теодор. — Солнечный камень. Сохраняет тепло даже в нашей северной глуши.

— Кстати о глуши, — вспомнил Виктор. — Недалеко от вашего дома я видел оленя. Труп оленя. Он валялся у дороги…

Невольно припомнилась раздувшаяся туша. Развороченный череп, вывалившиеся на траву мозги. Вокруг глянцевой закровавленной раны копошились жирные черви.

— Виноват! — произнёс Теодор.

Он положил ладонь на грудь. От этого жеста стал похож на маленького пажа, который кается перед своим разгневанным господином.

— Виноват. В моих угодьях случился гон. Олень трубил, словно безумец. Несколько ночей я терпел, потом пристрелил нарушителя спокойствия.

— Вы ходили на охоту?

— Не совсем. У меня есть крупнокалиберная винтовка с оптическим прицелом. Когда олень оказался в поле зрения, я… пум!

С неожиданным проворством Теодор коснулся лба своего собеседника, давая понять, что именно произошло с оленем.

— Печально, — ответил Виктор.

— Почему? Олени дерутся за своих самок, вы разве не знали?

— Кажется.

— Можно считать, что мы вступили в единоборство. Я победил.

Конец ознакомительного фрагмента.