Орхидея весной
белеет на голом утёсе
в зелени мха…
Иида Дакоцу
Пролог
Майор милиции Дрёмов за рулём новенькой, до крыши забрызганной грязью «газели», остановился у неширокого моста, переброшенного через канаву. Дальше было уже не проехать, потому что и мост был узкий, и все свободные места за ним заняли милицейские легковушки, такие же грязные, но по-праздничному весело озаряющие предрассветную дождливую хмарь красно-синим светом мигалок. Он хлопнул дверью, выругался, прикрыл голову мятым чёрным плащом и быстрыми шагами, то и дело поскальзываясь, прошёл к низенькому строению, дверь которого была приоткрыта. В тесной комнате сидели трое: Вера из следственного на тумбочке слева при входе (она внимательно листала какой-то блокнот), Генка из прокуратуры справа на столе у окна, свесив одну ногу и старательно заполняя протокол допроса, и, наконец, незнакомый парень в центре комнаты на табуретке, хмуро отвечавший на изредка задаваемые ему вопросы. Всё лицо его было исцарапано и местами в засохшей зеленоватой грязи, над бровью зиял глубокий, не успевший зажить шрам.
— Стало быть, — поздоровавшись с вошедшим майором, обратился к незнакомому парню Гена, — ты здесь только четыре дня?
— Да, — коротко ответил тот.
— А с соседом своим хорошо знаком?
— Второй раз в жизни сегодня видел.
— А чего вы ночью шарились по болотам?
— Говорю же, заблудился я ещё днём. Он искал меня и, к счастью, нашёл. Сами видели, на человека я был похож мало.
— Это да, — продолжая записывать, задумчиво промычал прокурорский, — это тебе, стало быть, повезло.
— Твои фантазии? — ни с того ни с сего вмешалась в разговор Вера, тыча пальцем в блокнот.
— Нет. Сменщика одного, до меня тут был. Там фамилия его на форзаце.
Вера посмотрела на первую страницу и заключила:
— По части ботаники интересно. Ла-бел-лум. Звучит! Но про мертвяков это он зря. Ни к чему.
— А Пётр Александрович Пратов твой начальник? — продолжал Гена.
— Да.
— И в каких вы с ним отношениях?
— В обычных, какие бывают между начальником и подчинённым.
— Давно ты у него в охране?
— Два месяца.
— Понятно, — Геннадий протянул протокол парню. — Ознакомься и распишись.
Тот, не прочитав, слегка дрожащей рукой нарисовал замысловатую закорючку и вернул бумаги.
Судя по всему, прокурорский был удовлетворён проделанной им работой, небрежно запихал протокол в папку и улыбнулся, глядя на майора.
— Ну и чего с этим? — спросил Дрёмов.
— Думаю, не при делах. Если что, вызовем по повестке. Впрочем, ты не расслабляйся, — обратился он уже к парню, — и далеко от дома недельки две пока не уезжай.
Тот кивнул головой.
— А профессор что? — снова спросил майор.
— А профессора пакуем — и по домам.
— Ну наконец-то, — оторвавшись от тумбочки, облегчённо вздохнула Вера и бросила блокнот на кровать. — Кофе хочу. И спать.
— Противоречивая ты, Вера, — весело заметил Гена.
Блокнот ударился о подушку, и с неё на пол скатилась и попрыгала по половицам перламутровая божья коровка. Допрыгав до табуретки, она остановилась. Парень наклонился, поднял её, и лицо его то ли от этого резкого движения, то ли отчего-то другого залилось ярким румянцем. Он покрутил безделушку в руке и убрал в карман. По всему было заметно, что этой вещице он рад. Впрочем, вряд ли кто-то обратил на это внимание. Никому не хотелось больше тесниться в этой маленькой комнатушке. Да и на улице началась какая-то суета — заскрипели ворота, захлопали дверцы автомобилей, и какой-то зычный тенор провозгласил:
— Товарищ майор, кинологи прибыли.
— Ну слава яйцам, — пробормотал Дрёмов, и вся троица выскочила на улицу, оставив парня в одиночестве.
В этот момент к майору подвели человека в наручниках. Это был на вид средних лет седовласый мужчина в резиновых сапогах и мокром тёмно-синем плаще.
— Этого в вашу?
— Да. Всё, погнали. Вера, Гена. Вперёд. Пусть собаки работают. Павленко! — крикнул Дрёмов в сторону кинологов.
— Да, товарищ майор.
— По результатам отзвонись Кликову. Я сегодня не на связи.
— Понял, товарищ майор.
Заворчали моторы, захлюпали по лужам колёса, последние крики затихли где-то вдали. Дождь перестал моросить. Солнце бледным пятном проглянуло сквозь пелену ватных туч на востоке. В комнате остался один единственный человек. Он устало улыбался и трогал пальцами карман, куда положил перламутровую находку, словно боясь, что она вот-вот исчезнет. Ах, если б кто-нибудь знал, что в этот момент это был самый счастливый человек на всём белом свете.
Но ещё пять дней тому назад всё было совершенно не так…
