Когда всё получается

Алексей Михайлович Романов

Книга 4. Очень приятно, когда все получается. Поступление в Школу высшего спортивного мастерства резко ограничило шараханье по жизни. Оценки за зимнюю и весеннюю сессии оказались отличными. Учебная практика многому научила в профессии и прошла блестяще. На производственной практике в Казахстане доказал хороший уровень не только в профессии, но и спорте. Результаты резко поднялись и мне прочили блестящие и спортивную и профессиональную карьеры. Жизнь удалась. Две профессии есть. Что выбрать?

Школа спортивного мастерства

Не скажу, что это было легко. По приглашению пришел в зимний манеж Уральского политеха. Огромная стекляшка. Двухсотметровый круг с крутыми виражами и полная стометровка с толстыми поролоновыми отбойниками на финише. И весь манеж с тартановым покрытием — мягкое счастье для моей забитой надкостницы. Народу — тьма. Воплей тренеров не слышно. И без них все старательно работают. А рабочая скоростенка здесь явно выше, чем у нас в горном институте. Ладненько, тем интереснее…

Игорь познакомил с тренером — Виктором Константиновичем Цыбиным. Худощавый, среднего роста, он резко отличается от других тренеров. Очень мало говорит и почти никогда не ругается. Явно над всеми слегка посмеивается. Носит изящные очки. Первое впечатление — умница. Сразу отправил переодеваться и на разминку.

Потом наступил ад. Десять раз по двести метров через двести отдыха пешком. Для начала желательное время от 28 до 29 секунд. Цыбин каждый круг засекает. Понятно, что если побегу быстрее — то не выдержу, сдохну. Все-же стараюсь держаться ближе к 28. Тренер подгоняет, требует поменьше времени тратить на отдых. Но и смотрит на результат. Пришлось включить во время бега максимально возможное расслабление при той же скорости. Да, такого еще у меня не было даже на соревнованиях. Ну вот, вроде достойно отмолотил. Цыбин ехидненько поглядывая, вопрошает:

— Ну, как?

— Ы-ы, аа-х.

Это у меня слюны не осталось во рту. Язык к небу прилип.

— Хорошо. Завтра приходишь в зал на Центральном стадионе.

Потом Игорь пожаловался, что тренер на него впервые наорал. Оказывается, меня нужно было привести в первый же год учебы. Очень Цыбина впечатлило мое расслабление даже в конце тренировки: «Этому учат годами и то не получается, а тут у пацана все готово. Видно, как щеки трясутся во время бега… Да и сам бег очень мягкий, почти неслышный.»

Игорь подсказал, как добираться до зала и на следующий день уже топаю самостоятельно по указанному адресу. Зал располагается под западной трибуной. Никогда не думал, что такие огромные помещения там могут находиться. Большие окна во всю западную стену — это понятно. А что такое за кривые ребра жесткости через каждые пять метров на восточной стене? Так, понятно — несущие элементы трибун. Между ними — ряды секций обычной шведской лестницы.

Цыбин отправляет меня переодеваться в раздевалку. Ничего себе. Таких раздевалок еще не видел. По размеру и высоте — небольшой спортзал. Посредине большой круглый стол непонятного назначения. Из-за огромного окна в комнате светло. Очень даже пристойно. Туалет правда подкачал — маленький и вонючий. Нет, он идеально чистый, вот только строители (пленные немцы) мелкую подлянку учинили, вентиляцию не организовали. Фашисты, блин.

Выбираю пустой шкафчик и переодеваюсь. В зале тепло, штаны необязательны. Гордо подхожу к площадке. Присматриваюсь к игрокам, тихонько фигею и трусливо так допрашиваю тренера:

— Виктор Константинович, это что за игра?

— Баскетбол, однако…

— Без аутов?

— Да хоть сам себе пасуй от стенки.

— И толкаться можно?

— Можно, а также разрешены захваты, удары по рукам и подножки — все без замечаний. Фолы не катят.

— А что запрещено?

— Пробежка, двойное ведение и драки. Особенно без мяча. Ладно, заканчивай болтологию, заходи в игру. Разберешься по ходу дела.

Зашел… Ну и носятся лоси, а ведь это только разминка. Приходится соответствовать. Такой скорости движений у меня еще не было. Передышки? А что это такое? Две толпы носятся, как паровозы в дурдоме. Меня спасает только то, что самый маленький. Уворачиваться проще. Ничего, так. Потихоньку врабатываюсь. Пару мячей в кольцо отправил. Удачно.

Какой-то конкурентный хлыщ после этого взял надо мной персональное шефство. Шустрый гад: и по ручонкам успевает надавать и подтолкнуть в нужный момент. Ничего. Это нормально. Вот только понравилось ему, что я не отвечаю. Дальше — вообще атас.

Подловил сволота, силовым приемом воткнул меня в шведскую лесенку. Очень даже чувствительно, синяков много будет. Еле успел мяч отбросить. Могло быть и хуже, если бы не успел. Остальные ребятишки ухмыляются, поглядывают, когда начну беситься. Ладно, еще не вечер, потерплю.

Не дал гаденыш мне очухаться. Снова налетел. Тупая подсечка, спотыкаюсь, но на ногах удерживаюсь. Мяч снова отбросил в сторону. Конкурент вроде как не заметил, что я уже без мяча, ручонками заталкивает в аут. Лечу лбом в ребро жесткости бетонной колонны. Да, уж тут смертоубийством попахивает — могу ведь и мозгами пораскинуть. Уворачиваюсь от колонны и прокатываюсь по перекладинам шведской лесенки. Только мои ребра застучали. Раз подлянка, два подлянка… Случайностью и не пахнет. Да сколько можно? Если не ответить, то и другим понравится.

Ваще-то я не мальчик для битья. Мы, конечно, мирные люди, но наш бронепоезд… Жаль, рученками запрещено работать, особливо по телу и по морде. Ждем-с мемента море этой харе. Вот мячик над нашей парой завис. Делаю вид, что прыгаю. Будущая жертва лениво взлетает и хватает мяч без проблем. Ну да, еще-бы. На голову выше меня. Только он моего прыжка не дождался. Хоккейный подкат — фирменная фишка защитника Васильева из сборной СССР. Сгибаюсь и отклячиваю задницу. Конкурент на нее садится, а я резко встаю. Все быстро и вроде-бы нечаянно

Дурачок, продолжает держать мяч руками. Нет бы отбросить в сторону, как я это делал. Вот и приложился копчиком об пол с метровой высоты. А без подстаховки ручками это о-о-очень больно! Далеко не каждый выдержит. Страдалец выползает с площадки и появляется на тренировках только спустя полтора месяца. Можно сказать, ему еще повезло. Ну да ладно, сам виноват.

Ребятишки и тренер на меня серьезно посмотрели. Заценили ответку, но санкций не последовало. Проверка закончена.

Игорь в таких побоищах не участвовал: привычный вывих не позволял. Когда мне рассказали — ужаснулся. Во время бега на стадионе у него иногда самопроизвольно выскакивала кость из коленного сустава. Он тут же укладывался, вправлял кость на место и продолжал тренироваться. Где уж тут хоккей баскетбольный. Вот всю разминку он и наматывал круги вокруг чаши стадиона. В любой мороз, и в снег, и в дождь. Героическая личность.

Нас двое студентов из горного института. Двое из лестеха, один мальчик из спортивного интерната. Его туда мать запихала. Чемпион области по юношам в барьерном беге. Суровый и молчаливый. Жизнь такая. Остальные парни — вояки, из спортрот Свердловска, здоровенные, жесткие, но без подлостей. Уважительно все друг к другу относятся. А гаденыш после возвращения перевелся к другому тренеру. Никто не сожалел.

Уже на следующей тренировке меня воспринимали, как своего. И мне понравилось.

Какие театры и кино, откуда время на девушек? Пьянки — а что это такое? Каждое утро в 6—30 подъем, короткая зарядка, душ, бегом в столовую. По дороге в институт только в одной можно было вовремя позавтракать — в Доме быта «Рубин», на перекрестке улиц Малышева и 8-е марта. Дороговастенько, но мне по бюджету, зато очередей нет.

С 8—45 до 14—10 или 16—10 занятия в институте. В 16—00 начало тренировок. Вот и крутись, успевай, корректируй. Только свободный график и выручает. После тренировки в 18—00 идем в магазин «Родничок», где отпиваемся соками и минералкой по 2—3 бутылки на каждого. Затем с Игорем разбегаемся по разным столовым и общежитиям. Полтора-два часа на подготовку к занятиям и спать. А в комнате еще 7 человек, которым спать рано, колобродят, спать не дают. Бешусь помаленьку. И так 6 дней в неделю. В воскресенье — выходной. Отсыпаюсь.

В воскресный обед всей комнатой топаем в пельменную на Пушкинской. Домашние пельмени. Лепятся и варятся тут же. Очередь — постоянно по 30—40 человек. Но двигается быстро. Уже через час сидим за столом и наслаждаемся. Ну что такое три порции пельменей? Пусть со сметаной и маслом. Исчезают моментально. Потом на проспекте Ленина в качестве десерта берем здоровенные брикеты Ленинградского мороженого. В шоколаде. И на морозной улице его приговариваем. Очередной праздник желудка удался на славу.

После этого, кто-куда: в кино, театр, на свиданки. Счастливчики, а мне в общагу, подчищать упущенное за неделю. Нельзя мне родителей расстраивать, да и падать на коленки, выпрашивая троечки на экзаменах-зачетах, что-то гордость не позволяет. Хотя комплекс отличника отсутствует напрочь.

Новый год прошел блекло: не позволил себе и грамма спиртного. Спать завалился еще до полуночи. Обеспечивал свежесть недотыкомки для сдачи зачетов. Вот и зимняя сессия подкатила. А с ней и предчувствия нехорошие. Ну не везет мне с зимними экзаменами. И точно. Ожидал четверку или пятерку по ядерной физике. Насмешил я Ивана Кирилловича. Билет легкий попался, написал ответы моментально. Задачу решил влет и радостно иду отвечать. Кириллыч мельком взглянул на исписанный листок и тычет пальцем в чертеж к задаче:

— Это что?

Моментально включаюсь и тут же исправляю направление стрелки на противоположное. Дождался:

— Поздно, молодой человек. Ничего вы в физике не понимаете. Идите, три.

Сказать, что я взбесился — это ничего не сказать. Особо обидной показалась хохмочка, отмоченная Кириллычем нашему старосте. Во время ответа Толика экзаменатор недоуменно поглядывал под свой стол. Ну, ребята не удержались — тоже подглядели. Видят две пары абсолютно одинаковых ботинок на приступочке стола. А над столом — две недоумевающие физиономии. Явно по разным поводам. И результат — 5 баллов за абсолютно тупой ответ. От злости не пошел пересдавать экзамен, хотя в деканате прозрачно намекали. И осталась эта тройка за ядерную физику на всю оставшуюся жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.