Арбат. Прогулки по старой Москве

Алексей Митрофанов

Еще в начале двадцатого века Арбат был улицей тихой, спокойной, уютной. На Арбате в основном селилось небогатое дворянство (на каждые шестеро жителей – один дворянин, по Москве это было рекордом. Затем тут пустили трамвай, появились витрины модных магазинов. Дух «тихого центра» ушел безвозвратно.

Скромная обитель пушкинского друга

Усадьба князей Голицыных (Малый Знаменский, дом №5) выстроена в восемнадцатом веке.

Недалеко от здания РГБ находится одна из знаменитейших усадеб города. Поначалу это была собственность князей Голицыных. А в 1790 году усадьбу приобрело семейство Вяземских. Их сын, Петр Андреевич (кстати, друг Пушкина), писал: «Родительский дом не отличался ни внешней пышностью, ни лакомыми пиршествами… Князь Лобанов говорил мне долго по кончине отца моего: „…Уж, конечно, не роскошью зазывал он всю Москву, должно признаться, что кормил он нас за ужином довольно плохо, а когда хотел похвастаться искусством повара своего, то бывало еще хуже“».

Скорее всего, поначалу гостей привлекал в усадьбу Николай Карамзин, который в самом начале прошлого столетия женился на сестре Петра Андреевича. Об этой девушке Ф. Вигель оставил такие воспоминания: «Она была бела, холодна, прекрасна, как статуя древности. Душевный жар, скрытый под этой мраморной оболочкой, мог узнать я только позже».

Впрочем, когда Петр Андреевич подрос, он сам сделался главной достопримечательностью дома. Этот оригинал оставил свой автопортрет: «У меня маленькие и серые глаза, вздернутый нос… Как бы в вознаграждение за маленький размер этих двух частей моего лица, мой рот, щеки и уши очень велики. Что касается до остального тела, то я — не Эзоп, не Аполлон Бельведерский. У меня чувствительное сердце, и я благодарю за него Всевышнего!.. У меня воображение горячее, быстро воспламеняющееся, восторженное, никогда не остающееся спокойным. Я очень люблю изучение некоторых предметов, в особенности поэзии… Я не глуп, но мой ум очень забавен».

Видимо, неспроста он был первейшим другом Пушкина.

В скором времени это владение купили господа Тутолмины, затем тут обитали Долгорукие… К концу прошлого столетия усадьба, как и ее не менее достойные соседи, утеряла старое дворянское очарование и стала сдаваться внаем. Правда, этому владению везло на съемщиков. К примеру, тут проживал художник Серов, и дочь его с восторгом вспоминала: «При доме был особый двор и большой чудесный сад. Там, где теперь Музей изящных искусств имени Пушкина, находился плац, на котором проезжали верховых лошадей, и мы детьми залезали на деревья и часами наблюдали это зрелище».

Проживал тут и другой художник, Николай Мартынов (у него брали уроки живописи будущие издатели братья Сабашниковы). Впрочем, эта квартира была известна не столько творческими встречами, сколько жареными пирожками с гречневой кашей, луком и грибами, которые готовила супруга Мартынова.

После революции значимость дворца повысилась неоднократно. Здесь, например, обосновалось УЛИСО — Управление личного состава флота. В УЛИСО служила знаменитая писательница-революционерка Лариса Рейснер. Тут же была и ее квартира. Сохранилось описание этого жилища, оставленное Львом Никулиным: «Один угол комнаты со стенами чуть не метровой толщины занимала канцелярия флаг-секретаря комфлота, в других углах на столах и диванах лежали трофеи — сигареты, английские консервы, оружие, любительские фронтовые фотографии. На одной был изображен весь обвешанный оружием чернобородый человек в каракулевой папахе — вождь партизан Кучек-хан; помнятся еще фотоснимки, запечатлевшие вооруженные пароходы флотилии — миноносец „Карл Либкнехт“, яхту комфлота „Межень“ с пробоиной от снаряда, отряд моряков в строю, опять моряки в живописных позах, группой у пулемета и даже верхом».

О старых дворянских традициях в бывшей усадьбе не вспоминали.

А в 1933 году дворец отдали под Музей Маркса и Энгельса. Путеводитель по Москве 1937 года разъяснял: «Задача музея — показать жизнь и деятельность великих основоположников научного коммунизма — Маркса и Энгельса —

в свете истории международного революционного рабочего движения, показать методы работы Маркса и Энгельса, мировое распространение их произведений и работу Института Маркса — Энгельса — Ленина по изданию литературного наследства Маркса и Энгельса».

Музейщики собрали все, что относилось к жизни «великих основоположников»: автографы, гравюры, фотографии, плакаты… И каждый правильный москвич мог приобщиться к жизни своих кумиров. Правда, не исключено, что многие из посетителей ходили сюда ради интерьеров старого дворянского особняка. Но их вполне можно понять.

Спокойствие дома было вновь нарушено в начале девяностых, когда здание музея вдруг передали «возрожденному» дворянскому собранию. Тут одновременно проходили «светские рауты» (в том виде, как их представляли высокородные «потомки») и работала редакция строгого журнала «Коммунист». Впрочем, к тому времени журнал переименовали — как ни странно, в «Свободную мысль».

Разумеется, «свободомыслевцы» и господа дворяне постоянно ссорились, писали друг на друга пасквили, жаловались друг на друга журналистам…