Глава 2
Капанадзе с уважением осмотрел полутораметровую зеленую трубу, лежащую в кузове грузовой «Газели». От нее исходила сила. Несмотря на простецкий вид, это был продукт высоких технологий. Гордость российского военно-промышленного комплекса. Переносной зенитно-ракетный комплекс «Игла-С», принятый на вооружение в 2002 году, — штука дорогая, смертоносная и крайне дефицитная.
Прапорщик и майор с подмосковной войсковой части заломили за эту смертельную игрушку немаленькую, но в целом вполне приемлемую цену. При перепродаже цена вырастет многократно, так что внакладе не останется никто.
— Хороша. — Прапорщик с любовью погладил трубу.
— Внушает, — кивнул Капанадзе.
— Прям жаль расставаться.
— Так дома в сервант ее поставь…
Передача происходила на пустыре в ближнем Подмосковье. С одной стороны простирались глухие лесопосадки, заваленные мусором — отходами большого города. С другой — вдали маячили блоки ТЭС и жилые дома. Народу в этом занюханном месте и так шастает немного, а в такую дрянную погоду так и вообще можно не беспокоиться о чужих глазах.
— Что ж такой колотун сегодня. — Прапорщик поежился в своем зеленом форменном бушлате. — Конец марта же.
— Времена года сдвинулись, — заявил Капанадзе с такой авторитетной кавказской весомостью, с которой дети гор обычно вещают сомнительные истины. — Зима теперь приходит на месяц позже. Но и уходить не торопится.
— Вот верно, — обрадовался прапорщик, для чего-то хлопнув чопорного и высокомерно-строгого майора по плечу. — И чего только не узнаешь, поговорив с умным человеком.
Партнеры по нелегальному бизнесу были слегка напряжены, однако особой тревоги никто не испытывал. Ведь сделка была не первой, а уже третьей. Прошлые торги обогатили воров в военной форме на тридцать тысяч долларов, а Капанадзе стал счастливым обладателем нескольких автоматов Калашникова, «РПК», пистолетов Макарова, а также реактивных противотанковых гранатометов «РПГ-7».
— Дура солидная, «Боинг» сшибить можно. — Майор немножко приподнял «Иглу-С», которая весила почти двадцать кило. — Кстати, ты ничего такого не задумал?.. А то ведь терроризм припаяют.
— Ну, ты вовремя проснулся, — хмыкнул Капанадзе. — Раньше надо было думать.
— Но…
— Не бойся, пехтура, тебе ничего не грозит, — хищно улыбнулся покупатель. — А лишние вопросы, ну, ты понимаешь…
Майор покосился на покупателя. Он испытывал к этому мощному, немного заплывшему жиром, горбоносому субъекту, по виду чистому кавказскому воровскому авторитету, законное чувство опасения. Кроме того, грузин с его нахальством и бесшабашным напором ломал любые стереотипы поведения, с ним никак не удавалось надувать щеки, поскольку любая такая попытка превращалась в комедию в результате легкого ерничества, беззаботного глумления и едва скрытых угроз со стороны клиента. Но делать было нечего. Платежеспособные надежные деловые партнеры на дороге не валяются.
— Да я ничего, — пробубнил майор.
— А то быстро в асфальт закатаем, — хохотнул Капанадзе. — Давай, дальше показывай.
Из «Газели» силами деловитых представителей «военторга» были извлечены ящик с автоматами и диски с патронами.
Капанадзе осмотрел товар, остался доволен. Теперь надо только загрузить покупки в огромный синий внедорожник «Линкольн» и при этом умудриться впихнуть туда «Иглу».
— Не последний раз встречаемся, — с этими словами покупатель вручил майору, как старшему по званию, увесистый пакет с долларами.
Военвор, жадно облизнув губы, начал пересчитывать купюры, при этом пальцы его подрагивали от вожделения, как у подростка, впервые касающегося прекрасного женского тела. Капанадзе усмехнулся — ему было даже где-то приятно видеть осчастливленного им человека.
— Ну что, не обманул? — спросил покупатель, вытаскивая из ящика «АКМСУ» — укороченный автомат Калашникова со складным прикладом.
— Чисто, — кивнул майор, снова придав себе важный вид. — Тут у нас еще завалялось кое-чего…
— Негоже кое-чему валяться без дела. Обозначь. — Капанадзе прищелкнул к автомату заправленный патронами магазин.
— Ты поосторожнее, — напрягся майор.
— Да не дрейфь, надо же товар осмотреть. — Капанадзе прицелился в сторону одиноко стоящей сосны.
— Ну, значит, там у нас есть ящик с «ТТ», нормальными такими, с длительного хранения, в заводской упаковке…
И тут начался боевик!
За кустами и деревьями замелькали фигуры. Откуда-то как по волшебству возник черный микроавтобус с тонированными стеклами, из которого посыпались бойцы в пятнистом полицейском камуфляже.
— Полиция! — прогремел усиленный мегафоном глас небесный. — На землю! Бросить оружие! Или бьем на поражение!
Прапорщик сразу упал на перемешанную с мокрым снегом землю, положив руки на затылок — сработал отлично развитый у него инстинкт самосохранения. Майор начал изумленно озираться.
А Капанадзе выпустил очередь в сторону полицейского фургона и ринулся прочь.
Перепрыгнул через кучу мусора. Выдал еще очередь. И понесся вниз по оврагу, уходящему вниз сразу за линией кустарника.
Сзади забарабанили выстрелы. Это очень неприятное ощущение, когда рядом с тобой пули режут воздух, как нож бумагу.
Но впереди была свобода.
Беглец не переломал ноги, не свернул шею. Умудрился целым и невредимым достичь дна оврага. Проломился через кусты. Потом его вынесло на проселочную дорогу. За ней шла густая лесополоса, справа — заборы.
Навстречу попалась стайка таджиков, испуганно растворившаяся при виде человека с укороченным автоматом Калашникова.
Капанадзе остановился. Прислонился к дереву. Присел на корточки, расстегнул модное пальто и распустил шарф. Перевел дух. Сердце ухало в груди, как бешеное. Все-таки возраст сорок два года, да еще лишние двадцать килограммов веса. Староват уже для таких приключений и прыжков.
Он погладил пальцами затвор автомата.
— Ничего, — прошептал он. — Зато весело.
Поднялся. И побрел к месту встречи.
На обочине проселочной дороги стоял красный «Форд Фокус» с мятым левым крылом.
Капанадзе распахнул дверцу машины. Бросил автомат на заднее сиденье и с ходу предложил:
— Фарид, может, ствол себе оставим? Хороший ствол. Качественный. Еще из советских, с длительного хранения.
— Ты чего, Серега, опух? Чтоб прямо на суде выплыло, что еще один ствол был и исчез, — возмутился сидящий за рулем начальник оружейного отдела МУРа Фарид Зейналов.
— А как же законные трофеи? Трофеи на войне святое.
— Ага. Еще три дня на разграбление города и право насиловать туземок.
— Это как-то слишком радикально.
— Кончай зубоскалить. Благодарность трудового народа тебе — и достаточно… Ладно, поехали. Тебе рапорт отписать и на боковую. А мне всю ночь клиентов по изоляторам развозить и следователя пинать.
— Зато я герой.
— А я канцелярская крыса. — Зейналов вдавил педаль газа.
Добравшись до родной Петровки, 38, Капанадзе провозился там с делами до часу ночи. Отписал рапорт. Проконтролировал, чтобы на Петровку перегнали «Линкольн» — эту машину оперативники изъяли у бандитов полгода назад, хозяев ее не нашлось, поэтому она в нарушение всех правил и законов использовалась в оперативных комбинациях, а также для всяких понтов и пускания пыли в глаза.
Дома Капанадзе был в полвторого ночи — хорошо еще до профессорской четырехкомнатной квартиры рядом с Сухаревской площадью от Петровки рукой подать.
На кухне горел свет. Леонид, сынуля — студент второго курса иняза, спал сном младенца. Дочка Полина, завернувшись в длинный восточный халат, читала на кухне, попивая какой-то хитрый восточный чай для стройности фигуры. Она пошла в мать и деда — училась на первом курсе МИФИ и мечтала строить новый адронный коллайдер в Обнинске.
— О, папка вернулся, — обрадовалась она. — С боев местного значения.
— Точно, — устало кивнул Капанадзе, целуя дочку в лоб. — Чего не спишь? Завтра в институт. А то выгонят с первого курса.
— Не выгонят. Я там самая умная.
— Умные спят давно.
Она с сомнением посмотрела на него — мол, сам-то.
— А дураки воюют, — ответил он на ее немой вопрос.
Капанадзе сжевал без аппетита пару бутербродов, которые ему по быстрому соорудила дочурка. Узнал, что «мама звонила из этого ее Сингапура, а Пашка опять спит в обнимку с айпадом». После чего завалился в кровать.
Глаза слипались сами собой, что и неудивительно. Только что он успешно завершил многоходовую операцию внедрения. Любое внедрение в преступную среду — это всегда всепоглощающий азарт и дикий стресс. Это бурлящая кровь, пьянящий вкус победы, а иногда горечь и отчаяние поражения. И всегда после этого откат в виде апатии и нежелания шевелиться.
Капанадзе готов был валяться сутки напролет без движения. Но в три часа ночи зазвонил мобильный телефон.
— Здрав будь, боярин, — послышался голос Ромы, старого приятеля, мелкого бизнесмена и добросовестного информатора.
— Ромочка, тебе часы подарить? Ночь на дворе. В асфальт закатаю!
Но Роман, не обращая внимания на угрожающий тон, с дрожью в голосе изрек:
— Слышал, Мопс пропал.
— Кто?
— Мопс. Лева Гольдин…
— Какой Гольдин?
— Ты с дуба рухнул? Это величина!
— И что?
— А то… Теперь такое начнется…
