Жертва тайги

Алексей Макеев (2013)

Простого работягу Антона увольняют с работы, и он, чтобы хоть как-то прокормить семью, отправляется в тайгу на поиски корня женьшеня — очень востребованного снадобья, цена которого на черном рынке прямо-таки астрономическая. В планах Антона — собрать побольше корня и спокойно вернуться домой. Но все оказывается не так просто. Тайга встречает Антона дружелюбно, заманивает в свои объятия и убаюкивает бдительность, а потом внезапно набрасывается на него диким зверем. Антон становится свидетелем, а потом и участником страшных и кровавых событий. И чтобы остаться в живых, ему придется сильно постараться…

Начало злоключений

Встреча с незнакомцем. — Дикая сценка под березой. — Вынужденная уступка. — Сумасшедший бег по тайге. — Размышления на привале. — Решение принято. — Запоздалые сожаления

Утро занималось хмурое, без зарниц. Вяло и неспешно раздвигалась чернота, набрякшая влагой. Слабое дуновение набежавшего ветерка стронуло с места рваные клочья тумана и медленно потащило их над просыпающейся рекой. Они тянулись, стлались над темной водой узкими светлыми полосками галечных кос, частыми щетками ивняка и краснотала в низких речных забоках^[9].

— Батига фу-у-у!^[10] — прозвучало за спиной, и чья-то тяжелая рука легла Антону на плечо.

С перепугу он на мгновение обмер, ощутил, как в буквальном смысле шевелятся волосы на голове. Антон дернулся, метнулся в сторону, но не удержал равновесия, споткнулся и ухнул пятой точкой прямо в обжигающую ледяную воду. Колкие мураши моментально побежали по всему телу.

— Ты кто?! — сорвался на крик Антон.

Не дожидаясь ответа, он тут же вскочил на ноги и пулей понесся к костру, хлюпая на бегу сапогами, полными водой.

— Спокойно!.. Не кипишись, паря, — с хохотком прогундосил незнакомец ему в спину. — Не съем. Мужиков не уважаю. Вонючие больно. Кормлюсь только бабами.

— Вот урод, блин! — зло бормотнул Антон себе под нос, судорожно срывая с тела промокшую одежду. — Чуть заикой не сделал.

— Да ладно тебе, — примирительно протянул мужик, вразвалочку подошел к костру, опустился на корточки и протянул к огню крепкие массивные ладони, похожие на две подборные лопаты среднего размера. — Ты чего такой пугливый-то? Прямо как пацан какой-то!

— Пугливый, блин, — по инерции съязвил Антон. — Съездить бы тебе в рожу за такие шуточки!

— А ты попробуй, — мгновенно преобразившись, спокойно и с явным вызовом ответил незнакомец, сверкнув острым взглядом, брошенным исподлобья.

На этот раз Антон благоразумно промолчал, почувствовав, что явно переборщил. Продолжая разговор в таком же тоне, недолго и на неприятности нарваться. Этого ему совершенно не хотелось. Тем более здесь, в глухой тайге, где напрасно надеяться на чью-то помощь.

«Один черт знает, что на уме у этого мутного лешака, — подумалось ему. — Оружия при нем вроде бы не видно. Да и зачем оно ему? С такими-то оглоблями он кому угодно шею свернет запросто. Как куренку. И крякнуть не успеешь».

Неприятная пауза рисковала затянуться, и Антон поспешил снять напряжение, возникшее между ним и незнакомцем.

— Придется палку какую-нибудь вырезать. По-другому никак не высушишь, — пролепетал он вроде бы самому себе.

Антон отбросил мокрые штаны, схватил сапог, набрякший от воды, и стал суетливо его натягивать. Как он ни старался, так и не смог просунуть ногу дальше сузившегося голенища.

— Да ладно уж, сиди. Я сам, — поглядев с полминуты на его неуклюжие телодвижения, снисходительно отпустил незнакомец.

Он ухмыльнулся, встал, повернулся и тяжело заскрипел галькой в сторону кустов. У Антона отлегло от души.

«Слава богу, вроде обошлось! Не стал бичара обострять. — Он смотрел в широкую сутулую спину незнакомца, неторопливо вышагивающего по речной косе, и усиленно шевелил мозгами. — Рожа-то у него явно подозрительная. И подобрался-то как умело, ловчила хренов. Ни звука, ни писка!.. Наверняка зону топтал. Корнюет он — как же! Так я сразу и поверил! Скорее всего, таких, как я, фартачей, по тайге выслеживает, чтобы до нитки обобрать. Надо с ним ухо востро держать. Спиной к нему не повернешься. Хорошо еще, что я догадался корень в дупле запрятать. Но как теперь его оттуда забрать-то?»

Незнакомец приволок к костру пару толстых тальниковых обрезков, обстоятельно заточил концы этих палок магазинным туристическим топориком с желтой обрезиненной ручкой и надежно вбил их по обеим сторонам от кострища. Потом он натянул между ними кусок черного армейского телефонного кабеля, вытащенного из кармана фуфайки, бросил взгляд на Антона, пританцовывающего на гальке, с ног до головы покрытого гусиной кожей, и снова расплылся в широкой издевательской улыбке:

— Да ты бы накинул чего, а то, не ровен час, причиндалы застудишь. — Этот тип, по-видимому, пришел в обычное для него состояние неумолчного ерничанья.

Антон благоразумно пропустил мимо ушей эту подковырку и подумал: «Придется подыгрывать. Никуда не денешься. Глядишь, и удастся разойтись по-доброму».

— Корнюешь, да? Чего молчишь-то? Не боись. Не трону. Мне чужого не надо. Сами с усами, — продолжил подначивать его незнакомец. — Тебя, кстати, как кличут?

— Антон.

— А меня — Чеботарь.

— Это что? Кликуха?

— Да как хочешь, так и понимай. Пусть будет кликуха или что другое, — понес мужик какую-то полную ахинею, и у Антона опять засосало под ложечкой.

«Темнит, зараза? Явно темнит!»

Но он опять промолчал, накинул на плечи камуфляжную штормовку, придвинул поближе к огню котелок с остатками застывшей вчерашней ухи и принялся с нарочито невозмутимой миной на лице развешивать над нодьей свою промокшую одежду.

— Надыбал что приличное? — вдруг принялся подозрительно выспрашивать Чеботарь, уставившись на собеседника в упор.

Он умело перехватил взгляд Антона, опрометчиво метнувшийся в сторону, рассмеялся в голос и заявил:

— Да ладно тебе. Не переживай. Не буду больше. Не напрягайся. Вон набасурманился как. Сейчас лопнешь! — Вдруг этот субъект без всякого перехода, без малейшего напряга сменил тему: — Домой пилишь или как?

— Домой… — начал было Антон и запнулся.

— Ва-а-у-у! — раздался где-то в вышине, сокрытой утренним туманом, громкий, визгливый, неприятный до омерзения голос. — Ва-а-а-у-у!

— Лей в костер уху^[11]! — быстро пробормотал Чеботарь, резко задрав странно побледневшее, перекошенное от страха лицо.

— Да ты чего? Что за дурь, блин?

— Лей, тебе говорю! — хищно скрипнул зубами Чеботарь. — Да быстрее, мать твою!

Антон неохотно подчинился, все еще недоумевая, и спросил:

— Зачем выливать-то?

— Быстрей, говорю! — цыкнул Чеботарь.

Он вскочил и заметался у костра, срывая с колышков кабель, с треском сдирая с него скрутившуюся, не успевшую высохнуть одежду.

— Бежим к дереву!

Чеботарь так двинул в спину Антона, замешкавшегося на мгновение, что тот в одном прыжке, на полусогнутых, проскочил с добрый пяток метров. Они проломились через кусты к первой же толстой березе.

— Прилепись к стволу, пудель! — хрипнул Чеботарь. — Да шустрей же ты!

Антон тут же прирос к шершавому холодному стволу, не рискуя нарваться на очередную увесистую оплеуху. Чеботарь сноровисто обмотал его кабелем, да так, что провод больно впился в голую кожу.

Он сразу же крутанулся, приторочил себя рядом с ним и зашипел:

— Свой конец провода в кулаке зажми! Делай, говорю!.. Крепче держи. Смотри не выпусти! И молчком! Богом тебя прошу, что бы там ни было!.. Авось пронесет.

Прошла пара томительных тягучих минут. По-прежнему ничего не происходило. Антон почувствовал, что начинает дубеть от холода, и потихоньку зашевелился.

— Замри, мудило! Не двигайся! — шикнул на него Чеботарь.

Не успел он закончить фразу, как над березой что-то громко зашелестело. Будто большая стая крякашей^[12] заполошно пронеслась над ними на бреющем. Антона вдруг обуял какой-то дикий животный страх. Он явственно услышал, как его собственные зубы самопроизвольно пустились в пляс, застучали мелко и дробно. Антон судорожно вздохнул и, вопреки всякому здравому смыслу, крепко зажмурился. Таким вот наивным, нехитрым способом мальчишка, перепуганный насмерть, пытается уберечься от страшного наваждения.

Снова что-то громко зашелестело. Теперь уже гораздо ближе. Но на этом все и закончилось. Ни единый звук не нарушал больше мертвой предрассветной тишины. Какое-то время коленки Антона еще слегка подрагивали, кровь колотила в висках, но с каждой минутой все реже и реже.

«Да, точно, крякаши! — потихоньку засветилось в его мозгах, снова обретающих способность трезво мыслить. — Именно утки! А я тут, как дурак последний, труса праздную?!»

Антон распахнул веки, огляделся и звучно выдохнул. Ни единой неведомой опасной живой твари в пределах видимости, естественно, не наблюдалось.

«Да и откуда ей, на хрен, взяться в этой тайге, давно исхоженной вдоль и поперек?!» — прикинул он.

— Вот же твою мать!.. — жалко проскулил Чеботарь, все еще тупо, по-детски, подливая маслица в огонь, горевший в его душе. — Показался^[13] нам, сучий потрох! Все ж таки вылез!..

— Кто показался? О ком ты говоришь? — перебил его словоизлияния Антон, раздраженно сдирая с себя телефонный кабель. — Да я лично никого и не видел.

— Вот и все! Теперь нам хана! Он ни за что нас не отпустит! — не обратив никакого внимания на его слова, продолжил гнуть свое Чеботарь, выдрал руку из-под провода, вдруг истово троекратно перекрестился и запричитал: — Свят, свят, свят!.. Спаси мя, грешного!

Вышло это у него настолько банально, по-киношному, что Антон отвернулся, пряча едкую усмешку, и подумал: «Дает, блин, мужик! Большой театр тут просто отдыхает!»

Освободившись от провода, поежившись, он торопливо засеменил к костру, только теперь ощутив, как капитально успел продрогнуть за время нелепого театрального действа, навязанного мутным мужиком. Антон посмотрел на давно потухшие, залитые ухою угли, и едва сдержал ядреный матерок.

«Вот же подарочек! Теперь же все опять разжигать придется! Ну и поиграл, придурок!»

— Собирайся быстро! — рявкнул над ухом Чеботарь.

Антон вздрогнул от неожиданности, резко развернулся к нему лицом.

— Да никуда я с тобой не пойду! Никуда! Вали один… — вспылил было он, но оборвал себя, наткнувшись на взгляд чужака, полыхающий злобой.

В горле засвербело.

«А ведь он, похоже, малость не в себе. Вон побелел-то как, что твой покойник. Всю рожу сплошь перекосило. Испуг, наверное, так натурально не сыграешь. Или все же можно?.. — Только теперь Антона наконец осенило, и от нового открытия ему совсем поплохело. — Да он же, похоже, больной на всю голову. Совершенно невменяемый. Вот же угораздило с сумасшедшим в тайге схлестнуться!»

— Пойдешь! — с явной угрозой процедил сквозь зубы Чеботарь, зыркнул исподлобья, и его широкие, заросшие ржавой волосней ноздри затрепетали, прямо как у норовистого коняги. — Куда ты денешься! — Он поднял к груди огромные лапищи, сжатые в кулаки, и снова гаркнул на Антона во всю глотку: — Я кому сказал?! Шустряком! Собирайся мухой!

На сборы у Антона ушло не больше пары минут.

Он решил не ерепениться, здраво рассудив: «Лучше этому придурку сейчас ни в чем не перечить. Не надо обострять обстановку. Потом, попозже, я от него все равно улизну. Выберу момент и ноги сделаю. Ему же за мной по тайге все равно не угнаться. Постарше будет лет на двадцать».

Антон кое-как напялил на себя слипшуюся мокрую одежду, небрежно затолкал всю свою амуницию в рюкзак. Тот теперь представлял собой какой-то бесформенный, почти нетранспортабельный баул.

За все это время Чеботарь не произнес ни слова. Он просто стоял в стороне, беспокойно озираясь, нервно потирая руки.

Антон не выдержал, все-таки задал ему ехидный каверзный вопросик, который уже давно крутился на языке:

— Слушай, а это что вообще-то было? Случайно не?..

— Молчи, дубина! — мгновенно взвился Чеботарь. — Его же нельзя называть по имени! Понял?!

— Да, понял-понял, — поспешил заверить его Антон, теперь уже окончательно сбитый с панталыку.

Он забросил рюкзак за спину и растерянно затоптался на месте, бросая тоскливые косые взгляды на разлапистую старую черемуху, стоящую поодаль, в дупле которой спрятал свою редкую находку.

— И не думай даже!.. — предварил эти поползновения Чеботарь, каким-то непонятным образом прочитав его мысли. — Тут дай-то бог шкуру свою спасти, а он, дурак, со своим панцуем мнется.

Он тронулся с места, постепенно убыстряя шаг.

«Ладно, потом вернусь, — подумал Антон. Место я хорошо приметил».

— Слышь, а мы куда вообще?.. — попытался он на бегу внести ясность, припустив вслед за мужиком. — Поселок же вроде в другой стороне.

— Да он же, чудило, тоже про это знает. Может перехватить нас в кедраче. В тени. Он же света боится, въезжаешь? — не оборачиваясь, ответил Чеботарь. — В сопки потянем. Туда, глядишь, и не сунется. А уж к ночи по-любому надо надежную нору искать. Это уж кровь из носу!

«В сопки так в сопки, — подумалось Антону. — Это даже очень хорошо, что в сопки. Только побыстрее! Этот лешак припадочный из силенок выбьется, и тогда уж ему определенно не до гонок будет. Да и куда пердуну старому вообще со мной тягаться?»

Но получилось-то все как раз с точностью до наоборот. Очень скоро все его надежды буквально прахом пошли.

Антон в тайге, конечно, гостем не был, немало сотен верст по дебрям намотал, закалку имел вполне приличную, но дикого темпа, предложенного Чеботарем, все-таки не выдержал. Уже через пару километров по чащобе да бурелому он сорвал дыхалку и начал понемногу отставать. Когда они полезли на крутую сопку, Антон и совсем притормозил. Он едва перебирал ногами, то и дело оскальзывался на камнях, спрятанных в густой траве. Цеплялся за кусты, стараясь удержать равновесие, и в голос матерился, когда под руку попадалась колючая аралия.

Чеботарь поначалу молча презрительно косился на него через плечо, а потом это ему, по-видимому, надоело. Он дождался, когда Антон его догонит, и снова взъярился как цепной барбос, вошедший в раж.

— Рюкзак на землю! Спальник и прочее барахло — к едрене фене!.. — Чеботарь чуть помолчал, оглядел насупившегося, побагровевшего от обиды попутчика и уже совсем покладистым, каким-то даже просительным тоном прибавил: — И подберись, Антоха. Будь ты мужиком. У нас же, паря, времени в обрез.

Даже с полупустым рюкзаком Антон попросту не поспевал за шустрым двужильным мужиком. Когда они наконец-то взобрались на голую скалистую вершину и Чеботарь объявил привал, вид Антон имел весьма плачевный. Он согнулся в три погибели, отплевывался, надсадно кашлял, долгое время хрипел как чахоточный. Ему никак не удавалось восстановить дыхание, напрочь сорванное на крутом подъеме.

Солнце так и не выбралось из серой пасмурной дымки. Оно стыло на небосводе мутным, едва различимым пятном, не радуя ни светом, ни теплом, пялилось на землю тупо и равнодушно. В воздухе висела и нудно сеялась мелкая водяная пыль, что было совсем непривычным для середины сентября.

— Так что делать будем? — прервал затянувшееся молчание Антон.

Вот уже с полчаса Чеботарь сидел, насупившись, на гранитном валуне и задумчиво катал в прокуренных до желтизны пальцах давно потухший чинарик.

— Подожди, Антоха, не гони, — вяло откликнулся он. — Дай обмозговать как следует.

— Ладно, думай давай, Чапай. Только не забудь потом со мной поделиться, — недовольно, едва слышно пробурчал себе под нос Антон.

Его снова начала доставать эта глупая, до предела абсурдная ситуация и их затянувшееся бездействие. Он отошел в сторону, в который уже раз вытащил из кармана сотик и включил его. Естественно, ничего не вышло. Какая, к лешему, связь в тайге, когда кругом сплошные каменные хребты, до ближайшего ретранслятора не меньше полусотни километров!

Антон сразу отключил мобильник, чтобы поберечь зарядку. Был в рюкзаке, правда, еще один запасной аккумулятор, но кто его знает, как там сложится в дальнейшем вся эта замутень. А вдруг придется на выходе долго висеть на телефоне?

Он давно уже успел пожалеть о том, что не прихватил в лес свой надежный, тщательно пристрелянный «Барс». Ему не хотелось лишний раз напрягать егерей в период запрета на охоту.

«А то я уже в два счета отделался бы от этого долбанутого мужичка и шагал бы себе спокойно к дому, насвистывая под нос, — вертелось в его голове. — Нет, стрелять я в него, конечно, не стал бы. Я же не душегуб какой-то. Но припугнул бы запросто. Врезал бы под ноги пару-тройку раз, и он от меня вмиг отцепился бы. Осел бы на все четыре кости как миленький. Не совсем же он безмозглый. Башка-то у него еще, наверно, хоть чуть-чуть, но варит?..

А если вдруг нет? Может же и такое быть. Вдруг он шизик конченый? Я же не психиатр, чтобы это сразу определить. Тогда, наверное, и от оружия мало толку было бы. Или, может, еще хуже сложилось бы?» — подумал Антон и вдруг зримо представил себе жутковатую ситуацию.

Он лупит из карабина Чеботарю под ноги, а тот все равно прет на него буром, как настоящий танк, хватает за ствол своей огромной лапищей и диким рывком тянет его на себя. От этой картинки у него неприятно закололо под ложечкой.

«Ладно. Хватит уже дурью маяться. Хорош фантазировать. Все равно никакого оружия с собой нет. Надо же, блин! Как же от него избавиться? Что сделать, чтобы он от меня отвязался? Надо, наверное, хотя бы попробовать уговорить его повернуть в сторону поселка. Тут всего-то осталась какая-то половина дневного перехода. За пару километров от околицы вполне могут и люди встретиться. Мало ли сейчас народа по лесу шарится — и по грибы, и по ягоды. Лимонника в этом году навалом. А что? Надо попробовать. Подыграть ему аккуратненько, а? Только так, чтобы в очередной раз его из себя не вывести».

— На Татарский ключ, на Генкино зимовье пойдем. Может, там что-то сподручное найдется. Хотя против него навряд ли что поможет, — как-то кисло и нерешительно протянул Чеботарь, прерывая затянувшееся молчание.

— Подожди, — осторожно приступил к исполнению задуманного Антон, предварительно прикинув: «Сделаю вид, что я тоже эту его мистическую тварь из ужастика видел воочию. Вроде как сознаюсь, а там посмотрим. Может, и выйдет». — Прежде чем ноги по дурости бить, давай-ка трезво на вещи посмотрим, — проговорил он.

— Да хоть трезво, хоть пьяно…

— Подожди ты, — мягко прервал его Антон. — Я тут вообще пораскинул мозгами, и… понимаешь, что выходит!.. Может, мы с тобой вообще по-пустому всполошились? Да, сволочь, конечно, серьезная. Зубищи у нее еще те, — сказал он, намеренно сделал паузу и быстро, пытливо посмотрел на Чеботаря, чтобы проверить его реакцию на сказанное.

У мужика при этом ни один нерв на лице не дрогнул. Он даже и глазом не моргнул.

— Да ты и сам подумай. Неужто мы с тобой, два нормальных здоровых мужика, будем от какой-то там поганой животинки как зайцы по тайге бегать? Мы что, ей каким-нибудь приличным дрыном хребет не перешибем? Да легко! Это ж не тигр, в конце концов!

— То-то и оно, что не тигр.

— Хорошо. Пусть так, — терпеливо продолжил увещевать мужика Антон. — Но посмотри сам. Она же одна, а нас двое. Так? Зубы, когти, это да. Может, конечно, и серьезно подрать. Кто бы спорил. Но ведь не загрызет же насмерть. Ты сам подумай. Да хрен там у нее получится! Не так же страшен черт, как его малюют.

— Да тихо ты, дурак! — Чеботарь на удивление беззлобно, как-то даже умоляюще уставился на него. — Я же говорил тебе уже…

За последние полчаса, проведенные на привале, он каким-то странным образом совершенно пообмяк, растерял всю свою показную крутизну. Теперь его глаза, совсем недавно жесткие, волевые, безостановочно шныряли по сторонам. Так ведет себя смертельно перепуганная девица, впервые попавшая в мрачные таежные дебри.

— Ладно, все. Молчу. — Антон с недоумением глянул на растерянного мужика. — И вот еще что. Не верю я, старик, в эти дурацкие россказни про то, что эта дура твоя летучая умеет человеческие мысли читать. Глупость это все. Дичь сплошная. Да и откуда ты взял, в конце-то концов, что она за нами теперь обязательно увяжется? Это еще бабка надвое сказала…

Чеботарь не дослушал, тяжело поднялся на ноги, затравленно огляделся и вдруг каким-то чудесным образом опять моментально преобразился. Он ощерился и окатил Антона таким холодным хищным взглядом, что у того буквально мураши по коже поскакали.

— Да мне начхать, веришь ты в это или нет! — захрипел Чеботарь. — Вскочил пулей, подобрал задницу и погнал вприпрыжку! Теперь ты впереди пойдешь, понял?

— Да, хорошо. Успокойся. Сейчас пойдем, — поспешил отозваться Антон.

Он бросил короткий сожалеющий взгляд на вершину знакомой Синей сопки, едва различимую вдали, и неуверенно, как на минное поле, ступил на крутой тенистый склон. До поселка, лежащего за ней, где Антон пристроил машину, оставалось каких-нибудь полдня пути. Несколько хиленьких часов, не больше! Но под давлением обстоятельств ему приходилось пока подчиняться чужой безумной воле и пилить в совсем другую сторону.

Слыша за спиной мощное размеренное дыхание Чеботаря, рассеянно поглядывая под ноги, он карабкался вверх по коварной каменистой осыпи и невесело размышлял: «Вот же угораздило идиота в дерьмо вляпаться. Вот же влетел по недомыслию!.. Теперь придется еще и спальник в тайге искать. Да хрен ты его уже отыщешь в таких дебрях. А ведь хороший спальник был, почти новый. Ну да ничего. Подожду, пока он успокоится. Добредем до зимовья, а уж оттуда я точно ноги сделаю. При первом же удобном случае. — Тут в его голове впервые зашевелилась позорная зловредная мыслишка: — А вдруг он действительно что-то такое на речке видел? Не может же такого крепкого мужика, как он, совсем беспричинно закошмарить, буквально в бараний рог скрутить от ужаса. Пусть даже при полном скудоумии. Да на нем же просто лица нет. Да ладно. Какие глупости! Никаких монстров там, конечно же, и в помине не было».

Примечания

9

Забока — пойменное редколесье вдоль берега.

10

Батига фу-у-у — удэгейское приветствие.

11

По древним удэгейским поверьям, при появлении поблизости вавуха (черта) необходимо немедленно затушить костер, примотать себя накрепко к толстому дереву и конец веревки зажать в руке.

12

Крякаш — утка-кряква.

13

По удэгейским поверьям, если черт «показался» путнику, т. е. позволил себя увидеть, то он уже не отвяжется. Будет преследовать человека до тех пор, пока не сведет его со света.