Школа богатырей

Алексей Кудесин, 2018

Богатырями не рождаются, богатырями становятся. И не просто так, а в школе богатырей. Отрок Любим мечтает сделаться богатырем сильномогучим и послужить Руси. Но что делать, если в тебе нет ни капли земной тяги, без которой ни один калика не призовет в школу богатырей, вместо нее внутри заключена темная сила перводемона, с которым едва совладал сам Илья Муромец – знаменитый сильномогучий богатырь прошлого? Что делать, что делать? Смело идти к мечте, презирая опасности. В конце концов, наш герой преодолеет все препятствия, но лишь для того, чтобы схлестнуться с ужасным владельцем Зеленого Сглаза – Вием, возмечтавшим завладеть силой перводемона.

Арка 2 — Любимка и Последняя битва

Сказ 1 — Малый княжий совет

Румяный краешек солнца только-только показался из-за далекого леса, а в княжьих палатах уже полно народа.

— Демон был обезврежен без нашего участия, — говорит молодой щегольски одетый парень. Из-под сдвинутой набекрень шапки высовывается чуб пышных волос. Заложенное за правое ухо гусиное перо и черные пятна на пальцах безошибочно выдают писаря. — Отрок, а вернее то, что в нем сокрыто, изгнало демона и лишило Иваша земной тяги. С произошедшим еще предстоит разобраться, одно можно сказать точно. То, чего мы все опасались — произошло. Теперь надо решить, как быть с носителем.

Парень умолк и отступил назад, давая понять, что закончил. Его ноги ни на миг не оставались в покое, переступали, как копыта возбужденного коня. Руки не находили себе места.

— Спасибо, Листок.

Во главе длинного дубового стола восседал князь московский Александр. Лицо худощавое и обветренное. Среди светлых слегка вьющихся волос запуталась седина. Борода короткая, прядка золотая, прядка серебряная. Локти князь утвердил на столе, ладони сцепленные в замок закрывают рот.

На князе белая рубаха, темные порты и сафьяновые скрипучие сапоги. На расшитом золотом поясе длинный кинжал в ношеных ножнах.

С обеих сторон от князя замерли воины в вороненом доспехе из личной охраны. Лица спрятаны под черными платами, руки лежат на рукоятях кинжалов. У каждого из-за левого плеча торчит короткий лук и оперения стрел.

— Теперь желаю слышать ваше мнение.

Князь обвел собравшихся острым взглядом чуть прищуренных серых глаз.

— Олег.

Калика сидел на другом конце стола и, казалось, был безучастен к рассказу писаря.

— Я не знал, что все это подстроено… — он машинально поправил переметную суму. — В любом случае, Любим тоже не знал. Он спас меня. Проявил настоящую смелость и доблесть…

— Мальчишка пренебрег приказом, — каркнуло из темного угла. К столу придвинулся высокий тощий тип. Урядник Фрол, правая рука князя. Желтоватая, как пергамент, кожа туго обтягивает кости. Абсолютно лысая голова, как бледная дыня, лежит на светлом воротнике гармошкой. Остальное одеяние выдержано в мрачных тонах, так любимых урядником. Тонкогубый рот окружен кольцом жиденькой бледной растительности. — В руки врагу могла попасть самая величайшая ценность княжества. Уму непостижимо! Да этого вашего Любима выдрать мало, а он ему медальоны сует!

— Я не нуждаюсь в поучениях человека, не имеющего никакого понятия ни о чести, ни о доблести… — калика вскинул подбородок. — За свои решения я несу ответ только перед первым богатырем Буслаем и князем Александром.

— Этим ты сейчас и занимаешься! — рявкнул урядник. — Отчитываешься перед князем Александром.

— Тихо, Фрол, — князь вскинул руку, и спорщики затихли. — Дай Олегу закончить мысль.

— Я вручил медальон. Других мыслей у меня нет, — пожал плечами калика. Фрол громко фыркнул и злобно оскалился.

— Что скажешь ты? — перевел на него взгляд князь.

— Отрок сам по себе нам не ценен. Ценно то, что сокрыто в нем. Он как кубышка с драгоценностью, — урядник осторожно положил на раскрытую ладонь маленький драгоценный камушек. — Кубышку не спрашивают что да как, ее прячут подальше от недобрых глаз.

Он быстро сжал кулак и убрал его под стол. Князь кивнул. Прищуренные глаза обратились к Листку.

— Что скажет Харитон?

Писарь застыл, что при его подвижности казалось неестественным. Зрачки парня расширились и медленно приняли обычный размер.

— Харитон… — проговорил парень и вдруг на глазах стал оживать до прежнего состояния. — Ах, Харитон. Первый библиотекарь полностью согласен с мнением уважаемого… урядника.

Писарь учтиво склонился в сторону Фрола. Казалось бы, уряднику обрадоваться поддержке, но тощий мужчина отпрянул, будто Листок бросил в него гадюку.

— Харитон считает, что отрок Любим еще пригодится нам для решения очень важных задач. И уверен, что без него эти задачи не могут быть решены.

— Как всегда туман и пыль… — тихо пробормотал Фрол, стараясь, впрочем, чтобы его не услышал Листок.

— Поэтому до поры до времени отрока стоит… — писарь развел руками, — приберечь.

— Ваше Святейшество? — голос князя преисполнился почтением.

Заговорил человек до сего момента сидевший неподвижно. Он был стар, с длинной седой бородой, в простой черной рясе. Старческие руки покоились на т-образном жезле из дерева. Высшее звание в нем выдавали лишь куколь, белый головной убор увенчанный крестом.

— Меня больше волнует безопасность мальчика, — тихо проговорил патриарх Иов. — Его душе угрожают темные силы, лучшего места, чем монастырь для него не отыскать. Я поговорю с настоятелем Варфоломеем, чтобы больше не давал Любиму послушаний вне стен обители.

— А как же медальон тягателя? — напомнил Олег. — Я не могу потребовать его назад.

— Насколько мне известно, — обратил к нему светлые проницательные глаза патриарх, — в тягатели не принимают без согласия родителя, либо опекуна. У отрока Любима опекуном является настоятель Варфоломей, глава приюта при Чудовом монастыре. Коли он не подпишет бумаг…

Патриарх умолк.

— Ясно, — князь хмурился все больше. На какое-то время в палатах воцарилась тишина.

— А что думаешь ты, княже? — осторожно поинтересовался урядник. — То, что отрока надо сокрыть — это бесспорно, но, на мой взгляд, прятать его стоит не в монастыре, а в потайном месте. Поручить это можно нашей личной охране.

Урядник глянул на недвижимые фигуры в темном.

— Удивительно, — сказал вдруг князь и поднялся. — Нас здесь пять взрослых мужей, мы все высказываем свое мнение, спорим о чем-то…

Он остановился и поглядел на собравшихся.

— Но никто не подумал спросить отрока. Чего желает он?

Олег покраснел. Листок хмыкнул и дернул себя за чуб, Фрол оскалился и каркнул из угла:

— Княже! Кто станет интересоваться мнением простого отрока, когда на кону интересы княжества…

— А вот Иваш поинтересовался. И отрок едва нас не покинул, — князь обвел их строгим взглядом. — Какой прок прятать кубышку, коли она сама норовит сбежать? Помогут ли запреты настоятеля Варфоломея, коли сам Любим не пожелает их исполнять? Захочет ли отрок вернуть медальон, если он сызмальства грезит богатырством?

— Негоже ставить свои интересы выше интересов Святой Руси? Коли он в чем-то заблуждается, наш долг объяснить и направить, — тихо проговорил патриарх. — Я уверен, что настоятель Варфоломей справится.

Князь тяжело вздохнул и проговорил.

— Значит решено. Медальон Любима — забрать, отрока вернуть в монастырь до дальнейших распоряжений, настоятелю Варфоломею поговорить с мальцом и подготовить его к осознанию того, что сокрыто в нем. Все согласны?

Он обвел собравшихся вопрошающим взглядом. Листок продолжал"плясать", стоя на месте, Олег отвел глаза и вздохнул, Фрол нервно кусал тонкие губы, патриарх степенно кивнул.

— Вот и славно, — князь приоткрыл дверь. — Корней, давай сюда мальца.

За дверью повисла тишина, потом раздался грузный топот, и в дверь ввалился здоровенный парняга в кафтане стража.

— Мальца?! Якого мальца? — вытаращил он глаза от усердия. — Нету никакого мальца.

— Как нету?! — казалось Фрол выскочит из своего темного одеяния и в одном воротнике побежит к парняге. — Разве тебе, дурья твоя башка, не приказали держать его в тереме?!

— А, того мальца, — Корней сдвинул шапку и почесал макушку. — Ак ушел малец. И ведь как уверенно шагал. Как гутарил. Я думал это приказ князя, не меньше. О, как уверенно.

Парняга переводил взгляд с одного на другого и постепенно умолк.

— И куда же он пошел? — спросил Листок, улыбаясь и теребя чуб.

— Ак знамо куда, — расплылся в улыбке страж. — Он мне все ухи прожужжал. Аки надоедливый шмель. Не умолкал ни на минутку. Вот те крест!

— Да говори уже куда! — вскричал Фрол. Пальцы его скрючились, как когти хищной птицы.

— А я рази не сказал? Так ить в школу богатырей побег малец. Сказал — нет времени. Стал быть, сильномогучим богатырем надо делаться. Иначе, мол, край! Нельзя жить!

— Вот тебе и малец, — хохотнул писарь. — Мы тут языками чешем, куда его пристроить. А он вона что, сам себя пристроил!..

Сказ 2 — Стоян по прозвищу"Жди подвоха"

Солнечные лучики только-только начали путь от пустой оружейной стойки до камина, во дворах кремля проголосили первые петухи, в тереме тягателей раздавалось сопение и умильное плямканье.

Тыдыщь! Дверь с грохотом распахнулась. На пороге возникла маленькая фигурка. Золотистые волосы блеснули в лучах восхода. Отрок шагнул прямо в центр гридницы, раскинул руки и завопил во все легкие:

— Па-адьем! Встречай нового тягателя!!!

Звонкий смех серебром рассыпался по гриднице.

Один из лежаков был застелен дорогими простынями, сундук настолько переполнен, что крышка не закрывается до конца, но даже так все вещи сына воеводы не влезли. Часть мешков и свертков пришлось свалить прямо на пол.

С лежака подскочил парень. Глаза по пятаку, волосы во все стороны. Из одежды только портки.

— А? Что? Где?!

Этот ошалелый и перепуганный Ярополк настолько не походил на давешнего надменного и язвительного, что Любимка разом простил ему все.

— Ну что, болезный? Повесил нос-от благороднай? — проговорил он с напускным участием. — Тяжело, небось, на казенных-то харчах?

Ярополк узнал отрока, состроил брезгливую физиономию и принялся натягивать через голову шелковую рубаху. Любимка заметил множество синяков на поджаром теле и ощутил удовлетворение. Моих рук дело.

— Ты всегда перед уборкой так орешь? — сказал сын воеводы, подавив зевок. — Спасибо, разбудил. Держи монетку.

Он кинул медяк, Любимка и глазом не повел. Монетка стукнулась о деревянный пол и укатилась под лежак. То, что вчера вызывало ярость, сегодня скорее смешит. Медальон в кармане разом все изменил.

— Я ждал тебя, — продолжал сын воеводы. — Мои холопы намедни натоптали, а за холопами ведь только холоп убрать может…

Ярополк уставился на Любимку, желая насладиться его обидой и злостью, но ничего подобного и в помине не было. Сын воеводы ощутил беспокойство.

Любимка рассмеялся. Демонстративно прошел по гриднице и с размаху сел на соседний лежак.

— Ого, я гляжу тебе мамка полтерема с собой собрала? Тяжко, небось, после батенькиных-то перин на простое воинское ложе перейти? Тело белое не ломит?

Он выразительно поглядел на багровое пятно, выглядывающее из-за ворота рубахи. Лицо Ярополка дрогнуло, кулаки сжались. Ага, пробрало таки! Любимка улегся на спину и закинул руки за голову.

— Эй, ты чего себе позволяешь?! — Ярополк поспешно натянул сапоги и выпрямился. — Я Стояну скажу. Твоя девка правду гутарила — лют наставник. Даже отец это признал. Всыплет тебе розог, мало не покажется.

— И то дело, — приподнялся Любим. — Сходи, приведи его. Нужон он мне шибко, а самому топать, понимаешь, лень.

И завалился обратно, только доски скрипнули. Лицо Ярополка пошло пятнами, губы искривила злая гримаса. Явно не может придумать, как поступить. Слишком нагло ведет себя Любим. Слишком уверенно.

От колебаний его избавил скрип дверей. В гридницу вплыл ковшик. Обыкновенный берестяной, такие сотнями продаются на заречных рынках Москвы. Следом потянулась рука. Длинная, мускулистая.

Кто это? Любимка сел на лежаке, рядом столбом торчал Ярополк. Осторожненько, на цыпочках в гридницу вошел первый наставник Стоян. Лицо хитрющее, глаза поблескивают, рука с ковшом подрагивает в предвкушении, аж вода на пол плещет. На плече сидит его любимое глиняное чучелко.

Любимка недоуменно моргнул. С таким же лицом Гришка Жердина творил свои пакости. Неужели наставник школы богатырей опустится до глупых шалостей?!..

— Ой, — увидев их, Стоян поспешно поставил ковшик на стол у входа. — Уже встал?

Лицо наставника лучилось такой невинностью, что Любимка еще больше укрепился в подозрении по поводу назначения ковшика.

— А ты чего тут делаешь? — взгляд карих глаз сделался строгим. — С момента заселения первого тягателя посторонним вход в терем тягателей строго воспрещен. Настоятель Варфоломей это знает, он не должен больше тебя присылать.

— А я говорил, что холопам здесь не место, — наябедничал Ярополк.

Пора брать судьбу в свои руки. Плечи Любимки расправились, подбородок гордо уставился в небо. Выйдя на середку гридницы, рявкнул:

— Тягатель Любим прибыл в распоряжение школы богатырей! Готов приступить к тренировкам!

В гриднице повисла тишина. Наставник молчал, вскинув брови. Ярополк недоуменно крутил головой.

— Что за шутки? Это совсем не смешно.

— Я… У меня… — Любимка сунул руки в карманы портков, по полу раскатились скомканные бумажки, раздавленные орешки, ударилась и разлетелась глиняная свистулька. Отрок даже глазом не повел. — Сейчас!.. Где-то она тут была!.. Обождите!..

Наставник терпеливо ждал, Ярополк раздувался от возмущения.

— Ай! — Любимка сунул палец в рот. — Острая! Как настоящая.

Из кармана появилась серебряная цепочка, потом в утренних лучах солнца блеснула крохотная серебряная стрела.

— Что-о?! Не может быть! — глаза воеводова сына округлились. Он цапнул себя за карман, на свет появилась точно такая же серебряная стрела. Ярополк облегченно выдохнул.

Стоян прищурился и поскреб рукой короткую бороду. Волоски хрустели под крепкими ногтями.

— Мне ее калика Олег дал, — важно заявил Любимка. — Я его того — от смертушки спас.

Сказал и покраснел. Вроде как хвастовство выходит, а истинные богатыри подвигами не бахвалятся.

Ярополка трясло от злости."Немыслимо! Коли каждого холопа в тягатели брать?!.."Стоян глубоко задумался, почесывая подбородок.

— Вот что, ребята, — молвил он. — Я уже давно Буслаю говорю — самодуры наши калики, что хотят, то и воротят. А нам, наставникам потом разгребай.

Он хмуро поглядел на отроков, словно это они были в ответе за действия калик.

— Мечи-калачи! Вы же сами недавно каликой были, — возмутился Любимка.

— А я согласен с наставником, — смиренно сказал Ярополк. — Холопам не место среди богатырей.

Стоян подошел к канцелярскому столу, ногой придвинул табурет и сел. Все это в полной тишине."Неужели Ярополк прав?! — похолодел Любимка. — Нужно что-то делать!"

Наставник невозмутимо поднял светильник и взял из специального отсека сургуч. Огонек плавил его с тихим шипением, темные капли падали прямо на стол. Отроки переглянулись. Слишком долго молчит богатырь. Не к добру.

Кап-кап, лужица жидкого сургуча увеличивалась. Наконец, Стоян убрал огонь.

— Медальоны медальонами, — проговорил он, тщательно очищая руки, — а в стенах школьных у нас в ходу совсем другие знаки отличия.

Он сжал кулак, дохнул на него и вмял прямо в сургучовую каплю.

— Наставничья печать, — прошептал Ярополк, пальцы его скрючились, словно хотел что-то ухватить.

— Какая-какая печать? — вытянул шею Любимка. Стоян убрал руку, лишь тогда отрок заметил на его пальце перстень с печаткой. Именно ее и приложил первый наставник к сургучовой капле.

— Каждый уважающий себя тягатель должен иметь в кармане вот такую вещицу.

Стоян аккуратно сколупнул каплю и опустил ее в ковш с водой.

— Хороша вышла.

Сурово сдвинув брови, он повернулся к отрокам.

— Это — печать наставника. Тягатель, у которого она есть — настоящий тягатель. У кого нет — пустышка. Коли такой человек случиться в нашей дружной компании — ему лучше добровольно убраться восвояси.

Ярополк перестал улыбаться.

— Надеюсь, вы знаете, кому ее дать? Мой отец воевода и…

— Так не честно! — завопил Любимка. — Ведь мы оба заслужили медальоны! Нельзя нас взять и выгнать!

— Чего вы так разволновались? — первый наставник поглядел на печать потом на отроков. — Я ведь не сказал, что она достанется кому-то из вас.

— Что-о?! — впервые Любимка и Ярополк выказали единодушие. Они даже кричали хором. — Не нам?! Тогда кому?!

— А вы разве не слыхали? — первый наставник приподнял брови. — Калика Олег привел сильномогучего супертягателя. Четыре года искал, и вот свершилось.

Ребята переглянулись.

— Знаю-знаю! — запрыгал Любимка. — Четыре года назад калика Олег поклялся, что отыщет тягателя, который станет сильномогучим богатырем.

— Да, я слышал что-то от отца, — нахмурил лоб Ярополк. — Думал это пустые расказни. Сильномогучих богатырей нет со времен битвы за Потерянный Град. Один Микола Стародуб и остался.

— Вот! — воскликнул наставник с деланой обидой. — Вкалываешь тут на нужды княжества, исполняешь приказы князя — ан нет. Оказывается путь к славе другой — шляйся четыре года незнамо где, приведи неведомо кого и все — ты герой.

— Э-э, дядька Стоян. Да вы завидуете никак? — уставился на него Любимка. — Нельзя так. Батенька говорит — от зависти до горести один шажок.

Стоян вспыхнул, резко повернулся к Любимке, но наткнулся на чистые невинные глаза.

— Я.. Гм.. Не важно.

— Этот тягатель настолько хорош? — ревниво спросил Ярополк.

Стоян усмехнулся.

— Настолько хорош, чтобы получить эту печать вместо вас, ты это хотел спросить?

Отроки дружно закивали.

— Надо признать, что на сей раз Олег превзошел себя, — неохотно сказал Стоян. — Ни разу в жизни не видел столько земной тяги в одном человеке. Только вот…

Он замолчал.

— Только вот что?! — хором спросили отроки.

— Я не вижу в ней желания становиться великим богатырем. В ней вообще нет никаких желаний.

Ребята отпрянули, лица вытянулись.

— В ней?!!! Это девица чели?!!!

— Девчонка?! Богатырем?!

— А что? — удивился их удивлению Стоян. — История знает много примеров. Марья Моревна, Дарья Пудовые Косы. Василиса Премудрая, наконец. Правда последняя использовала тягу не для воинских забав, а для пробуждения мудрости. Но разве не это символизирует шлем на богатырских медальонах?

Отроки переглянулись.

— Ужас, — пробормотал Ярополк. — Холопы, девицы… куда катится школа?

— А мне все равно, — вскинул сжатый кулак Любимка. — Я буду усердно тренироваться и превзойду эту вашу сильномогучую девку.

— Хм. Это было бы весьма интересно, — задумчиво проговорил первый наставник. — Олежек отыскал супертягателя. А я — раз, и сделал из обыкновенных тягателей героев, которые превзошли ее…

Глаза его загорелись и почти сразу погасли.

— Увы, это невозможно…

— Дядька Стоян, что вы такое говорите?! — вскричал Любимка. — В приюте при Чудовом монастыре есть монах один, брат Иоанн. Он нас грамоте учит, наукам разным. Сказывал однажды историю про прародителя рода русского первого богатыря Святогора. Столкнулся однажды Святогор со злом великим, таким могущественным, что даже у него, сильнейшего человека, ни единого шанса супротив того зла не было. Близкие отговаривали богатыря, что тебе до зла, не к нам оно пришло, соседей неволит. И совладать с ним невозможно, все равно, де, рано или поздно вернется еще злее. Не лучше ли договориться с ним и друг дружку не трогать…

Любимка остановился, перевести дух. Говорил настолько вдохновленно, что даже Ярополк перестал бурчать и отпускать свои тупые замечания. Лицо Стояна оставалось беспристрастным. Любимка пустился рассказывать с еще большим жаром.

— Отвечал им богатырь:"Не могу я мимо зла пройти и глаза на непотребство закрыть. А то, что победа, де, невозможна, то для меня не приговор, а вызов! Возьму я свой меч-кладенец, заступлю дорогу злу непотребному да докажу всему миру, что невозможное — возможно!"

Любимка закончил, замерев в геройской позе. Ярополк громко фыркнул, а первый наставник поскреб бороду:

— Удивил ты меня, Любим. Мало кто ныне вспоминает это сказание…

Он задумчиво поглядел на обоих тягателей.

— Невозможное возможно, говоришь? После того, что мне показал вчера калика Олег, я бы не поставил и ломаного гроша на то, что ты когда-либо окажешься среди тягателей.

Любимка вздрогнул. Не хватало, чтобы первый наставник разболтал про его земную тягу. Вернее, отсутствие оной.

— Но не прошло суток, а ты уже здесь с медальоном в руке. Хм, невозможное возможно — это твой девиз?

Любимка затаил дыхание, страшась спугнуть удачу. Ярополк недоуменно крутил головой.

— Добро, — решил первый наставник. — Я дам вам шанс. Раз Несмеяна такая уникальная, изготовлю для нее другую печать. Тоже уникальную. А эта…

Он выловил сургуч из воды и вскинул руку, любуясь оттиском. Меч, стрела и книга переплетались в причудливый узор, являя особый знак школы богатырей.

— Эта печать достанется кому-то из вас, — молвил Стоян и сжал сургуч в кулаке. — Одному.

Ярополк отпрянул:

— Что?! Вы ровняете меня с этим?!..

Любимка громко хлопнул в ладоши и растер их.

— Добро! Что надобно делать?

— Ничего из ряда вон выходящего, — улыбнулся Стоян. — Нужно просто принести мне этот сургуч. Заодно поглядим возможно ли невозможное. Не случайно ли отрок Любим очутился среди тягателей.

Ярополк презрительно фыркнул.

— Конечно случайно. И я докажу это.

— Мечи-калачи! Я не уступлю изнеженному папенькиному сыночку!

Тягатели злобно зыркнули друг на друга.

— Вижу настрой у вас боевой. Кто добудет печать, тот и станет тягателем. Второй, коли не пожелает уйти, будет у него на посылках.

— Мы чего же опять друг с дружкой драться должны? — оживился Любимка и посмотрел на Ярополка. — Вчера нам помешали, ужо я тебя.

Сын воеводы лишь презрительно фыркнул и отвернулся.

— Поединок? Нет, — улыбнулся Стоян. — Вам придется забрать печать у охранника.

— Охранника? — Любимка недоуменно крутил головой, словно страж должен был выбраться из-под лежака или, как паук, спуститься с потолка.

— Ага. Его зовут Глиняшка, — голос Стояна потеплел.

— Ешки-матрешки! Звучит, как будто это игруха какая, — Любимка неуверенно улыбнулся.

— Можно и так сказать, — Стоян осторожно снял с плеча глиняное чучелко.

— Мне дед его подарил…

Глаза наставника затуманились, голос потеплел.

— Ха-ха! Ешки-матрешки, всегда хотел спросить, зачем вы таскаете этот хлам, — развеселился Любимка. — Ярик, ты чего талы выкатил?

Приютский отрок хлопнул соперника по плечу. Лицо того побледнело, тело напряглось. Но выглядит решительно, словно собрался на смертный бой. Глядя на него и Любимка насторожился.

— Дед Костяй, который меня готовил быть тягателем, сказывал про такое. Только называются они как-то по-другому. Не глиняшками…

— Оу, — обрадовался Стоян и поглядел на глиняную фигурку. — Ты популярен.

Он аккуратно поставил фигурку на стол, рядом с печатью. Раздался уже знакомый Любимке хлопок, волосы наставника приподнялись и тут же опали.

— Охраняй, Глиняшка.

Стоян вышел из гридницы. Скрипнула, притворяясь, дверь. Оба отрока не сводили глаз с земляной фигурки. Она хрустнула и едва заметно двинулась.

Сказ 3 — Глиняшка против тягателей

— А-а! — завопил Любимка и спрятался за Ярополка. — Оно двигается!

Глиняшка и правда шевелился. Фигурка расправила плечики, взмахнула крохотными лапками. С тихим поскрипыванием в глазницах крутились ягодки смородины.

— Вспомнил! — хлопнул себя по лбу Ярополк. — Техника создания любимцев, вот что это!

И замолчал, будто все объяснил. Любимка не мог долго сидеть в укрытии, любопытство сильнее.

— Каких любимцев? — спросил. — Домашних?

— Дурень! Разведывательных. Или посыльных. Иногда боевых, но для этого требуется слишком большое мастерство. Батя сказывал, что нынче это умение забыто…

— Кха-кха-кха!

Любимец оскалил маленькие клычки из прутиков и воинственно запрыгал на краю стола. Любимка отпрянул, скорей от неожиданности, чем от страха.

— Ешки-матрешки! Стоян колдовать умеет?! Интересно, батенька Варфоломей знает?

— Это не колдовство, — Ярополку явно по душе было строить из себя умника. — Техника любимцев позволяет передавать часть своей земной тяги предметам. Направляя ее токи, можно заставить предмет двигаться. Понимаешь о чем я? Вас, холопов, небось, наукам не учат.

— Если хочешь знать у нас в Чудовом монастыре очень хорошо с науками. Брат Иоанн все на свете знает. И нам рассказывает.

— И что он вам рассказывает? Как найти и убрать мусор? Виды метел и тряпок? Как отчистить котел от жира?!

И опять Любимка пропустил мимо ушей обидные речи, богатырский медальон в кармане переполняет спокойствием и уверенностью.

— Ешки-матрешки! Хватит лясы точить. Надо пойти и забра…

Он поглядел на стол, но ни Глиняши, ни печати там уже не было.

— Кхе-кхе-кхе! — раздалось из-под ближайшего лежака.

Переглянувшись, новоиспеченные тягатели бросились догонять чучелко. Ярополк ухватил постель и с грохотом поставил ее на попа. Глиняша сидел под ней, перекрестив задние лапки и крепко держа в передних печать. Он поглядел на склонившихся ребят круглыми ягодными глазками и спрятал приз за спину.

Любимка протянул руку, чтобы ухватить чучелко, но то ловко подскочило. Топ-топ-топ-топ — шустрые ножки затопали по запястью, локтю, плечу. Шлеп-шлеп, отрок пытался накрыть его ладонью и не успевал.

А Глиняша уже на голове. Оттолкнулся от макушки, у Любимки аж зубы клацнули.

— Кха-кха-кха! — раздалось сверху, чучелко таращилось на ребят с высоты поднятого лежака. Ярополк с грохотом придвинул сундук и вскочил на него. Любимка ухватился за доски и полез следом. Лежак опасно шатался, рискуя рухнуть и придавить собой щуплого тягателя. Чучелко заверещало и замахало лапками.

Ярополк вовсю шарил по спинке лежака, Любимка подтянулся и высунулся с другой стороны. Глиняша разбежался и совершил гигантский для такого маленького тельца прыжок. Зацепившись коготком за стропила, второй лапкой он удерживал печать. Сын воеводы прыгнул прямо с сундука, Любимка оттолкнулся от лежака. Тот с грохотом рухнул и разлетелся на части.

Человечек забросил печать на потолочную балку и лез, дрыгая ножками, следом. Ярополк повис на стропилах рядом, Любимка сорвался, но в последний момент ухватил соперника за штаны. Ребята яростно шипели, как сцепившиеся коты. Трещала материя, скрипела балка. Топ-топ-топ-топ — убегал Глиняша.

Бабах! Оба тягателя рухнули на соседний лежак, только щепки во все стороны брызнули. Любимка тут же вскочил, ища глазами беглеца. Хотел рвануть следом, но за ноги ухватили. Отрок замахал руками и растянулся на полу. Загрохотало так, словно свалился не хрупкий отрок, а огромный шкаф.

Потом преследовали Глиняшу снизу, пуляя в него всем, что подвернется под руку. Чучелко ловко уворачивалось, кхекало, показывало сверху печать и дразнилось нехорошими жестами.

Слишком увлекшись этим делом, любимец пропустил меткий бросок Любимки.

Кха! — чучелко отлетело в одну сторону, печать в другую. Глиняша приземлился в груду обломков оставшихся от лежака. Печать запрыгала-закружилась по полу.

С кинжальным звоном взгляды Любимки и Ярополка скрестились на заветном призе. Оба рухнули на колени, вытягивая вперед руки, словно язычники перед главным божеством.

Любимка ухватил печать.

— Да! Я сдюжил!

Бац! Оплеуха бросила его на пол. В печать вцепились пальцы Ярополка.

— Отдай мне, холоп!

— Ни за что, маменькин сын!

Они тянули каждый в свою сторону и тут.

Щелк-щелк-щелк! Из обломков лежака поднялась фигура, гораздо более крупная, нежели упавший туда Гляняша. От удивления Любимка едва не выпустил печать. К счастью Ярополк тоже был поражен и не воспользовался моментом.

— Ешки-матрешки!

— Это еще что?!

На глиняное чучелко налипли обломки лежака, и оно превратилось во что-то фантастическое и устрашающее.

Острые куски древесины составляли из себя длинные, похожие на паучьи ноги. В центре висел, вращая ягодными глазками, любимец. Глиняное тельце прикрывали импровизированные доспехи из разломанных досок.

Кха-кха-кха! — угрожающе прощелкал Глиняша и рванул вперед. Любимка хотел отпрыгнуть, но рука по-прежнему держала печать, в которую вцепился Ярополк. Поэтому не смогли увернуться оба.

Бац! Бац! Любимку протянули доской поперек туловища. Он кувыркнулся через всю гридницу и с размаху грохнулся на пол. Некоторое время ничего не ощущал от боли. Потом сквозь звон в ушах услышал:

— Ах так! Сейчас я тебе покажу!..

Раздался громкий хлопок. Любимка поспешно сел. Ярик перешел в режим земной тяги.

Бах! Бах! Бабах!

Ярополк хорош. Каждый удар отламывает от Глиняши большие куски древесной брони. Чучелко скалится, притягивает к себе еще и еще деревяшек.

Постой! А чего это там среди пыли и щепок?"Хе-хе-хе! — Любимка потер ладоши. — Пока они там прыгают, я печать-от и умыкну!"

Он поднялся и стал подкрадываться к лежащему призу.

Бац-бац-бац! Ярополк продолжал теснить Глиняшу. Любимка сомкнул руку на печати и вдруг понял, что больше не слышит грохота. В гриднице повисла звенящая тишина.

Отрок втянул голову в плечи и обернулся. Тягатель и чучелко глядели на него, очень похоже вытаращив глаза.

— Кажется, дождь собирается, — проговорил Любимка и выразительно глянул под потолок. На столь глупый маневр отвлекся только Глиняша — задрал голову и округлил глаза — откуда взяться дождю под крышей?

Ярополк скакнул к Любимке, тот рванул в сторону двери. Совсем было ускользнул, но под ногу попался осколок лежака, скырк — нога пробуксовала, и соперник его настиг.

Бабах! Они покатились по полу, поднимая тучи пыли и считая ребрами острые выступы и обломки досок.

— Печать у меня! — торжествуя, вскричал Ярополк.

Любимка хотел крикнуть, но слова застряли в горле. За спиной сына воеводы вздыбилось нечто огромное. На сей раз Глиняша собрал новое тело из лежаков и сундука.

— Трепещи, смерд! — воскликнул Ярополк, не видя опасности. — Я победил!

Гигантская фигура с грохотом надвинулась. Сын воеводы только и успел, что развернуться и жалобно пикнуть. На него обрушился сундук, который заменял чудищу пасть. Клац-клац, пасть заглотила парня и захлопнулась.

— Бедный Ярик, — пробормотал Любимка. — Туда тебе и дорога! Не берись, коли не дюж…

Он застыл.

— Мечи-калачи! Вот дурило! Позволил сожрать себя вместе с печатью, — отрок отступил, озираясь. На полу черенок от метлы. Ухватил его, подскочил к гигантскому монстру и ткнул в страшную сундучью морду.

— Ей! Отдавай печать! Мы так не договаривались!

Монстр загрохотал, затопал. Сундук захлопал, заклацал, намекая, что внутри достаточно места и на второго отрока.

Он навис над бедным пареньком и обрушился на него всем своим весом. Любимка сделал единственное, что мог в тот миг — согнулся в три погибели и скакнул прямо между ног-лежаков чудища. Клацающая пасть преследовала его по пятам.

Любимка вскочил и отбежал подальше, пасть тянулась за ним и застряла. Чудище замерло в весьма неприглядной позе. Увидав положение Глиняши, Любимка вскочил на него и запрыгал, как безумный гусенок.

— Отдавай Ярика! Верни печать!

Сперва прыгал, словно по монолитному камню, потом доски под ногами стали прогибаться, Любимка услышал хруст и странные звуки.

— Ага! Сдаешься!

Бабах! Сундук, в котором сидел Ярополк, разорвало на куски. Любим узрел шелковые портки сына воеводы, его оскаленное лицо с плывущими по воздуху волосами. Кольнула завистливая мысль:"Ярик щеголяет своим умением пробуждать тягу!"Но тут из месива деревяшек выкатилась печать, и отрок разом обо всем позабыл.

Кубарем скатился вниз, по пути цапнул печать. Ноги уже вовсю месили грязь и щепки. Сзади пахнуло физически ощутимой опасностью. Надвинулось что-то огромное и грозное. Коли настигнет — кончится история приютского отрока, не успев толком и начаться.

Наддал так, что едва жилы не полопались. Кожа на спине подрагивала в ожидании удара. Летел, как обезумевший стриж. В голове стучала единственная мысль — не медлить! Ни секунды задержки!

Впереди дверь. Отворяется внутрь. Коли остановлюсь — пропал. Преследователи врежутся со всей дури и размажут по стене. Рядом окно. Стекла нет, но оно слишком узкое. Коли ошибусь хоть на волосок…

Мысли еще не успели погаснуть в голове, а тело уже скакнуло вперед, вытянув руки с зажатой печатью.

Плечо словно плетью ожгло, но удар пришелся вскользь, лишь ободрал кожу. Лицом ощутил свежесть улицы. Сгруппировался, кувырок, не прекращая движения, помчал дальше.

Грабызь! Бах! Ш-ш-ш-ш! Едва не накрыв его, наземь шлепнулась дверь. Вылетела вместе с косяком. Любимку обогнала волна пыли, он наддал еще, выжимая остатки сил. Что-то огромное топало и громыхало следом.

Любимка наискось пересек двор, по скорости почти не уступая Олегу, когда тот нынче утром напал на дядьку Стояна. Наставник стоит, задрал голову к небу, аж борода выше подбородка.

Любимка замер перед ним, протягивая печать. Рядом сипло дышит Ярополк, отстал на какой-нибудь волосок. Сзади — отрок, наконец, позволил себе оглянуться — ковыляет Глиняша, с грохотом теряя деревянные части.

Из гигантского монстра он превратился в паука на длинных ходулях, потом в человечка в деревянных доспехах. За ним тянулся шлейф из щепок и досок.

На подставленную руку Стояна забралось уже глиняное чучелко, каким оно и было в самом начале.

— Что скажешь? Каковы новые тягатели? — серьезно спросил наставник.

— Кха-кхе-кхы-кху! — принялся скрипеть Глиняша, вращая красными глазками. Любимка приосанился, небось, хвалит меня. Вона я как ловко печать увел. Прям из-под носу!

— Что? — переспросил Стоян. — Говоришь, устал поддаваться? Ну не суди их строго. Они первый день в школе…

Наставник с чучелком одновременно глянули на ребят. Те разом сдулись. Любимке стало жаль Ярополка. Ладно я, печать добыл. А он, не смотря на свою тягу…

— Но к делу, — собрался Стоян. — Испытание завершено. Победитель у нас Любим, а стало быть…

— Стойте! — прервал его голос. От ворот к ним шагал калика Олег. — Результат надо отменить. Любим не может быть тягателем.

Сказ 4 — Любимка и князь

— Как это не могу? — растерялся Любимка.

Калика протянул руку:

— Верни печать наставнику, мы уходим.

Во дворе повисла тишина. Любимке показалось, что он ослышался.

— Что значит вернуть печать? Куда уходим?! — отрок недоуменно крутил головой. — Мечи-калачи! Никуда я не пойду.

— Любим, — нахмурился Олег. — Не надо усложнять. Я твой калика, ты обязан подчиняться.

— Я так и знал, — Ярополк не скрывал радости. — Нельзя холопам в богатыри. Ха, значит печать будет моя…

Шлеп! Оплеуха была столь неожиданной, что бедный парень едва устоял на ногах.

— Наставниче, за что?! — он тер больное место.

— Сам не добыл, нечего рта разевать!

Любимке было не до злорадства. Калика шел на него, протягивая руку. Паренек отступил и замотал головой еще быстрее.

— Я не могу ее вернуть. Я заслужил печать!

— Не отдаешь добром — заберу силой, — бухнул Олег.

— А вот это вряд ли, — тихо сказал Стоян, заслоняя Любима. — Не ты дал, не тебе и забирать.

— Стоян, не лезь, — калика нахмурился еще больше и попытался обойти друга. — Не твое это дело…

— Отрок Любим явился в школу богатырей и предъявил медальон, — чеканя каждое слово, произнес первый наставник. — С того момента он сделался моим подопечным, а значит — это мое дело.

Калика тяжело вздохнул.

— Хорошо. Я заберу медальон, и он перестанет быть твоим подопечным. Доволен?

— Не пойдет, — недобро усмехнулся Стоян. — Отрок Любим успел заработать печать тягателя. А я свои знаки отличия просто так не раздаю.

Олег вспыхнул.

— А я, значит, раздаю?!..

— Выходит так, — пожал плечами Стоян. — Я не знаком ни с одним случаем, когда медальон забрали по прошествии нескольких часов после вручения. Нужен очень серьезный проступок, чтобы поднялся вопрос о лишении медальона.

Любимка переводил взгляд с одного богатыря на другого. Надежда сменялась на отчаяние и обратно.

— Ты ничего не знаешь. Не вмешивайся, — калика начинал злиться.

— Не говоришь, значит, серьезной причины нет, — Стоян усмехнулся.

Пух! Волосы калики расплескались в воздухе. Пух! Первый наставник перешел в режим земной тяги мгновением позже.

— Ешки-матрешки! Вы чего творите? — заволновался Любимка.

Ярополк втянул голову в плечи и поспешно отступил к терему тягателей. Стоян потянулся к ножнам, Олег сунул руку в переметную суму. Оба выглядели очень решительно.

Вжух! Сверкнул кинжал. Шурх! Калика выхватил из сумы уже знакомый Любимке камушек.

— Стойте! — закричал отрок и бросился между богатырями.

С грохотом по земле легла трещина, которая только чудом обогнула Любима. Одновременно мимо его уха просвистело что-то стремительное.

Бах! Стена из стального дуба выдержала, но удар был такой мощи, что стоявшего рядом Ярополка выбросило в середку двора. Он распластался, подняв тучу пыли.

— Куда прешь?! — закричал Стоян. — Мы тебя зашибить могли!

Отрок словно не слышал. Он побледнел, но выглядел очень решительно.

— На! — шагнул он к калике и протянул печать. — Лучше я сам отдам, чем из-за меня богатыри русские друг с дружкой биться станут!

Как всегда не вовремя засвербело в носу. Любимка шмыгнул и утерся. Богатыри переглянулись.

— Наш постреленок не прост, — проговорил Олег, потирая затылок.

— А я о чем? — Стоян запустил пятерню в бороду и захрустел волосками. — Ты его куда вести собирался?

— К князю, — вздохнул калика. — Тут дело такое…

Он замялся и махнул рукой.

— Не просто все.

— А вот чего скажу. Поведем его вместе. Как не крути теперь он и мой подопечный тоже. Успел.

— Да уж — успел, — Любимка не мог понять осуждает его калика или одобряет. — Все было бы проще, коли он после бессонной ночи отдыхать побег.

— А печать пока у себя придержи, — сказал отроку первый наставник. — Князю покажешь, чай не игруха какая — серьезный знак отличия.

— Эй! Как так?! Холопа, да к князю! — Ярополк не мог промолчать.

— А, хорошо, что напомнил, — поглядел на него Стоян. — Пока мы ходим, ты времени зря не теряй. Двор и гридницу прибери, лежаки с сундуками, те, что не сломаны, по местам расставь. И Борю с Долей позови, плотники они наши. Пущай дверь на место повесят и поправят там, что надо, они привыкшие…

Ярополк побледнел, словно ему предложили сброситься с колокольни.

— Наставниче! Убираться?! Мне?!

— А чего ты хотел? — поднял брови Стоян. — Отлынивать от работы позволяет лишь печать. Печать у тебя есть? Нет. Приступай. Вернусь — проверю.

И ухватив ошалелого Любимку, он толкнул его к выходу. За ними потянулся калика. Ярополк в сердцах пнул деревяшку.

Любимка не заметил, как пересекли Соборную площадь, шагал, как во сне. Слишком много на него свалилось удивительных событий. Тут тебе и одержимник, и сбывшаяся мечта. А теперь вот и вовсе идет не куда-нибудь, а ко князю московскому Александру.

Едва миновали ворота в княжеский двор, как игнорировать внешний мир стало невозможно.

— Ага! Попался! Куда вы его?! Велено же — в монастырь!

Прямо на них выскочил высокий тощий тип в черном одеянии с воротником гармошкой. Желтоватая кожа плотно обтягивает узкий череп, вокруг тонких губ кружок жиденькой бледной растительности.

Урядник Фрол, узнал Любимка. И чего ему от меня надобно? Так и тянет свои руки, длинные пальцы скрючены, как когти страшной птицы.

Богатыри переглянулись.

— Да, Фрол. Мы сами хотели тебя просить, — сказал Олег.

— Насилу дотащили его сюда, — подхватил Стоян. — Ужасть просто, два богатыря с единым отроком едва управились.

— Да! Вдарил мне — во, гляди, синяк какой!

Калика задрал рубашку. На его груди отпечатался след от страшного удара. Любимка догадывался, что это тот удар одержимника, который проломил стену терема и вмазал калику в сыру землю.

Фрол побледнел еще больше и отскочил от Любимки.

— Э-э, доставляли, так и доставляйте. А я прослежу.

И он с важным видом отступил в сторону. Так и пошли. Впереди шествовал Любимка, за ним на почтительном отдалении калика и наставник. Когда Любимка оглядывался, оба делали круглые глаза и пятились. Отрок то и дело слышал шепот:"Не зли его! Кинется — от терема бревнышка целого не останется!"Урядник ковылял следом, так, чтобы между ним и Любимкой всегда оставались богатыри.

Таким образом, миновали Грановитую палату, поднялись по широким ступеням Постельного крыльца и вошли в Среднюю палату. Отрок ни разу здесь не бывал. Как сказал бы Ярополк — простых холопов не допускают в княжьи хоромы. Это была не правда. Холопов здесь хватало. И княжьих, и боярских, и всяких других. Несколько раз встретилась стража, но не городская, в которой служил Григорий, а личная княжеская, носившая вороненый темный доспех и скрывавшая лица за темными платами. Они всегда были молчаливы и неприметны, но это до тех пор, пока посетитель не встречался с ними глазами. Взгляды княжьих стражников вынимали душу и вкладывали ее обратно, уже шелковой и послушной.

Средняя палата представляла из себя просторный в три этажа терем. Из больших окон, затянутых прозрачными, как слеза, стеклами открывался великолепный вид на Замоскворечье и Соборную площадь. На полах лежали восточные ковры, стены увешаны дорогим оружием и охотничьими трофеями, которые остались еще после прежнего князя Владимира. Князь Александр велел перенести их в Москву и развесить в том же порядке, в каком они висели в тереме Потеряного града. Все это Любимка знал от братца Иоанна, и теперь увидел воочию.

Конец ознакомительного фрагмента.