Катрина: Земля падших

Алексей Кондратенко

1910 год. Корабль «Орфей» отправляется в загадочную экспедицию в поисках мифических северных земель. Орден Фонарников хочет узнать там правду о первом бессмертном, Императоре мертвых. Наемница Катрина Вэллкат и пророчица Джульетт скрываются от убийц Триумвирата в Озерном краю. Безжалостный Нобилиор идет по пятам. Но враги прячутся и среди друзей. Все дороги пересекутся в самом сердце тьмы. Там оживут страшные кошмары. И раскроется шокирующая правда о прошлом и будущем. О смерти и бессмертии.

Глава 3

Пророчица и наёмница

Жизнь это конфликт.

Катрина усвоила этот урок, когда на картах ещё писались названия стран, ныне канувших в лету. Сербский лорд-маршал Зан Вэ́ллкат научил свою дочь мировоззрению воина именно этими тремя простыми словами.

Он готовил дочь стать наёмницей Триумвирата стражей. Редчайшим воином, каких знал мир. Она была ещё совсем ребенком, когда Зан вложил в её теплые руки холодный меч, весивший 530 дирхем⁹. И произнес эти слова, заглянув своими желтыми глазами в сапфировую синеву её огромных детских глаз:

— Жизнь это конфликт. Римляне называли конфликтом военное столкновение. Бой…

Стояла глубокая ночь. Маленькая Катрина медленно поворачивала меч, рассматривая его. Новый. Блестящий. Свет зари, занимавшейся на востоке, отливал в его широком клинке ясными бликами. Услышав слово «бой», она внимательно посмотрела на отца.

Зан, высокий, плечистый, носивший тогда короткую черную бороду, казался мертвенно-бледным по сравнению с дочерью. Оба они обладали схожим благородством черт и густыми вороными волосами. На обоих надеты военные стеганки и крага¹⁰. Лорд-маршал стоял, опустившись на колено напротив Катрины. Учил её. А сам любовался ею, как самой вселенной.

— В бою выживают только сильнейшие, — продолжил он назидательно и вкладывая в каждое слово мудрость воина. — Но слабые отрицают, что жизнь это нескончаемая война. Участь их — погибель. Смерть настигает их, как бы сильно они ни закрывали глаза. Если же ты примешь жизнь, как конфликт, ничто не станет тебе преградой вовеки. Ты станешь сильна, как я. Что из этого ты поняла?

— Что жизнь это война. И если я привыкну к этому, то жить будет легко, — с редкой для детей решительностью ответила маленькая Катрина.

Но в её голосе Зан расслышал отзвук горечи и печали.

— А это не игрушка, дочь! — строго прибавил он, указав на её меч, и поднялся на ноги. — Этим ты будешь разжигать пламя войны и иссушать натиск врагов. И так обретешь власть над жизнью и жизнями. Возьми меч как я тебя учил! Приготовься!

Зан выхватил свой меч из ножен и сделал выпад в её сторону. Изящный, стремительный и не дающий никаких поблажек. Щебенка под его подошвой зашипела. Катрине пришлось увернуться от просвистевшего клинка. После чего она предприняла попытку отбиться. Пока ещё слабую. Но уже говорившую о том, что от нападения она не бежит. Она готова отвечать.

Так начался их первый тренировочный бой весной 1727 года.

Почти за двести лет до того мгновения, когда конфликт жизни столкнет интересы Катрины с собственными союзниками. С такими же стражами Триумвирата. Бессмертными лордоками, преданными своим кланам, как и она сама.

Почти за 2050 километров от того места, где Катрина находилась теперь. Вынужденная противостоять тем, с кем прежде сражалась плечом к плечу.

Чтобы защитить ту, кого должна была убить.

Графство Камберленд, Англия.

Сентябрь 1910 года.

В серой вечерней дали скакали два темных всадника вдоль кромки заводи. Их отражения скользили по серебристой ряби неглубокой воды. Стук копыт в слякотной земле быстро таял. И не слышался на расстоянии в несколько сотен ярдов. По крайней мере, человеческому уху.

За их движением вдоль бледного горизонта следили сапфировые глаза из-за каменных развалин крестьянского дома XVI века.

Вскоре ветер принес запах. Отголоски крови, которой всадники напитались перед выездом. За спинами в чехлах качались винтовки. Плащи их скрывали ножи и удавки. Они рыскали по всему Озерному Краю в поисках своей цели. Пророчицы из Лаймхаус. Шестнадцатилетней белокурой девушки, что спала в нескольких футах отсюда. За грудой камней, свернувшись клубком на траве и уткнув лицо в руку. Закрываясь от холодного камберлендского ветра.

Катрина Вэллкат проследила за всадниками, выглядывая из-за камней до тех пор, пока те не въехали в деревушку, что расположилась в миле отсюда. Потом их скрыли дома. Но в эту деревушку путь теперь закрыт.

Катрина знала, вот-вот они примутся рыскать в окрестностях и эти развалины обязательно проверят. Наёмница бесшумно отползла от камней, из-за которых выглядывала, и мягко положила руку на худенькое плечо Джульетт.

— Пора уходить…

Голос Катрины вплёлся в сон девушки и достал её оттуда в явь, будто магическое заклинание. Пророческое видение кровавой реки и битвы воина в вороных доспехах сменялось озером крови и черным островом, а затем прервалось. Джульетт разлепила ресницы, обрамлявшие сообразительные серые глаза. Оглядела окружавшие их руины и на время зарылась лицом в ладони.

— Сейчас утро или вечер? — спросила она, устало простонав.

— Вечер.

— Сколько же я проспала? — спохватилась Джульетт и села, обхватывая колени руками.

Ей было холодно, поняла Катрина, сама холода не ощущавшая.

— Тебе нужно было восстановить силы.

Джульетт взволнованно осмотрелась:

— А где вы переждали день?

Катрина указала в сторону стены не до конца упавшей на другую стену пару веков назад и образовавшей треугольную нишу-нору. Джульетт поежилась и с сочувствием вздохнула:

— Выглядит не слишком удобно.

— Бывало и хуже. Пойдем, — протянула холодную снежно-белую ладонь Катрина.

Джульетт ухватилась за ее руку и поднялась, плотнее запахивая свой дорожный плащ. Она была ниже и худее Катрины, хотя наёмница обладала изящной фигурой, совсем не похожей на крупное сложение воинов. В то же время на щеках Джульетт просвечивал здоровый румянец, в то время как точеное лицо наёмницы отличалось бескровной меловой белизной, лишь подчеркивающей черноту ее бровей и волос.

Катрина поправила саблю килидж в инкрустированных камнями ножнах, висевших на бедре, проверила магазин пистолета Браунинг М1903 и направилась на запад.

От руин они зашагали по холму в обход деревушки. Приминая шелестящий вереск. Отдаваясь во власть ветров.

— Мы не пойдем туда? — удивилась Джульетт.

— В деревню только что приехали стражи румынского лорда-маршала Да́риуса Мо́рбия. Венче́слав и Пе́тру. Они ищут тебя. Сожалею, но поесть тебе не удастся в ближайшие несколько миль.

— Там стражи? — Джульетт испуганно уставилась в сторону деревни.

Катрина спокойно объяснила:

— Стражи Морбия нам не встретятся. Мы идем в сторону, откуда они приехали. Им не придет в голову проверять это направление. Морбиевы подданные мыслят линейно. Я бы, пожалуй, проверила на их месте. Но для этого нужно привыкнуть выполнять приказы не слепо, а мыслить нестандартно, как командующий. Их этому не учат, они рядовые стражи Триумвирата.

Джульетт шла чуть позади. Пока Катрина говорила, шестнадцатилетняя девушка оглядывала ее со стороны. С любопытством и удивлением. Мельчайшими деталями, мимолетными мгновениями Катрина отличалась от человека. Небывалой плавностью и легкостью движений. Беззвучной, но твердой поступью, в которой узнавалась походка не то опытного охотника, не то дикого зверя. Тяжелый кожаный плащ с капюшоном лениво качался на стройной фигуре Катрины, скрывая в карманах по пачке патронов.

— А как лордоки обучают своих наёмников? Как обучали вас, мисс Вэллкат? — со вдумчивой любознательностью поинтересовалась Джульетт.

— Искусствам войны мы учимся не переставая. От эпохи к эпохе. Впитывая военную мудрость тысяч армий. А терпение и мужество в нас куется лишениями и пытками, которые длятся не день, не неделю, не месяц. Годы. Но к тому времени наёмники уже хотят этого.

— Почему?

Катрина обернулась и оценивающе взглянула на девушку, чтобы понять, какую именно часть правды та сможет принять. И решила, что лишь самую малую.

— Смертельная боль это последняя стихия в преодолении себя на пути становления наёмником. Только тот, кто впитал боль и научился умирать, никогда не предаст то, чему предан.

— Не предаст Триумвират?

— Верно.

Джульетт с печалью приняла слова Катрины и даже остановилась.

— Но разве вы ещё преданы Триумвирату? — дрогнувшим голоском спросила Джульетт.

Катрина тоже остановилась, поняв, что разговор зашел туда, куда бы ей не хотелось. Разумеется, она маршал воинственного сербского клана, была предана объединению всех трех кланов стражей. Она рождена для того, чтобы защищать род лордоков от угроз, лежащих за пределами понимания смертных. Как ни странно, именно эта преданность заставляла Катрину идти сейчас против воли Триумвирата, защищая Джульетт. Приговоренную лордами-маршалами к смерти. Ведь Триумвират знал тогда гораздо меньше, чем наёмница знает сейчас.

— Послушай, — мягко произнесла она, подойдя к Джульетт, и подобрала слова, чтобы остаться честной и одновременно обойти острые углы в этом разговоре. — Как я сказала, стражи Морбия мыслят линейно. Триумвират иногда тоже. А я нет. Я пообещала себе, что защищу тебя от них. Они не понимают, что ты очень необычная. И ты должна жить. Ради того, что ты знаешь. Ради того, что ты сможешь поведать.

Джульетт насторожилась, пытаясь уловить слова, оставшиеся недосказанными. Брови ее скорбно наморщились и в глубочайшем растерянности она спросила:

— Вы думаете, я могу быть полезна… лордокам?

— Я так считаю, да, — медленно склонила голову наёмница.

То ли это был ветер, то ли печаль: Джульетт стерла пальцами слезу и грустно улыбнулась.

— Вы так считаете, потому что вам таким способом легче объяснить себе самой, почему защищаете меня, — с признательностью возразила Джульетт. — Но я не полезна лордокам и никогда не буду. Моя жизнь подтверждает сам факт того, что однажды эти чудовища сгинут от меча подобного им. Это не пророчество. Это уже явь. А если бы существовала хоть малейшая вероятность, что могу быть им полезна, я бы вернулась прямо сейчас в ту деревню и позволила стражам Триумвирата убить себя. Но я знаю, что дело не во мне. Дело в вас. В вашем сердце есть то, чего нет у них.

Голос девушки прозвучал так непривычно твердо, с таким чистосердием и наивной верой в добро, что Катрина не стала ничего отвечать. Не стала рушить её хрупкие надежды. Наёмница лишь легонько постучала по её локотку и позвала:

— Пойдем.

Пусть и немного в обход, они направились в неизменном направлении. На северо-запад. Держа путь к портовому городу Уайтхейвен. То взбираясь на холмы и следуя вершинами, то спускаясь в троговые долины.

Джульетт посмотрела в темнеющее синее небо, оглядела горизонт и серебрящиеся в низинах заводи и зашагала вперед.

— Как далеко мы от Уайтхейвена?

— Полагаю, очень далеко.

— А вдруг мы не успеем? Вдруг корабль сэра Марлоу уплывет без нас?

— Успеем. Нас дождутся. И я не собираюсь идти пешком столько миль.

— Вы, наверное, хотите найти и украсть лошадей.

— Есть такой план, — улыбнулась Катрина. — Там, откуда я родом, цыгане постоянно крадут лошадей. Это легко. Тебе понравится.

— Я бы не отказалась от еды для начала.

Катрина подумала о том, что она тоже немного голодна. Но не стала произносить это вслух. Ибо голод ее нес куда более страшный смысл. И Джульетт знала это.

Лишившаяся дома и семьи, уставшая, но продолжающая верить в важность их общего дела Джульетт упорно шла вперед подле Катрины. Доверчиво и безропотно. В сотнях миль от родного Лондона. Посреди нигде. Стараясь не отставать от не ведающей устали наёмницы.

По тому, как осторожно Джульетт шагает, по старательно сжатым губам и мимолетному напряжению в лице девушки, Катрина догадалась, что Джульетт давно уже растерла ноги в ее старых сапогах. Но девушка молчала о боли. Всё, чего она хотела, это добраться до Уайтхейвена и вновь встретиться с сэром Марлоу. Человеком, напоминавшим ей погибшего отца и вселявшим чувство защиты.

И только в море она почувствует себя в безопасности. Отплыв от Англии, кишащей посланцами Триумвирата, что так яростно жаждали ее смерти.

Вересковые пустоши ширились вокруг по холмистым склонам без единого дерева до самого горизонта. Редкие рощицы и одинокие деревья показывались лишь в низинах. Безымянные водоемы поблескивали среди холмов темными зеркалами. А зеленые кустарники разбегались по бескрайнему простору среди серых обломков горной породы. Это был необъятный край, где бесконечное небо сталкивается с древней земной твердью, вытесанной схождением ледников тысячи лет назад.

Медленно опускалась ночь.

Обдумывая маршрут, Катрина понимала, что существуют более короткие пути. Вместе с тем намного более опасные. Следовать ими было бы вдвойне рисковее, если учесть то обстоятельство, в которое наёмница не желала посвящать Джульетт.

Где-то там, на просторах Камберленда, их ищут не только враги, посланные Триумвиратом. Но и друзья. По крайней мере, друзья для Джульетт. Но не для Катрины.

Два доблестных джентльмена, если их так можно назвать, пообещавших охранять Джульетт на пути в Уайтхейвен. Молодой и самоуверенный Уоллес и его напарник, более опытный и ответственный Ричард Галлагер. Человек чести, готовый выполнить обещание во что бы то ни стало. Оба служащие организации, противостоящей Триумвирату.

Их присутствие не входило в планы Катрины, поэтому наёмница воспользовалась удачным моментом, чтобы стряхнуть их с хвоста. Катрина просчитала ход мыслей Галлагера и решила, что они с Уоллесом не станут удаляться в Озерный край. В центре этого прекрасного региона им сложно будет найти Катрину и Джульетт. Рискуют разминуться. Потерять время. Поэтому они, наверняка, будут держаться ближе к морскому побережью, срезая напрямик к Уайтхейвену. Для этого им придется сначала заложить пару крюков, минуя горы и озера. Что давало Катрине фору.

Посвящать в эти нюансы свою шестнадцатилетнюю спутницу Катрина не хотела. Сердце Джульетт было слишком добрым и бесхитростным для понимания сложной игры, которую вела наёмница.

Оставалось лишь не попасться стражам Триумвирата. Двое из них остались позади, шерстить деревню, в которую Катрина и Джульетт не стали идти. Их наёмница не опасалась. А вот третий…

Швейцарский наёмник Нобилио́р. Во всём равный Катрине воин лорда-маршала Понари́на Люцербе́ра. Опасный и весьма хитрый убийца. О его местонахождении никаких предположений у наёмницы не имелось. Но из всех преследователей, ищущих Джульетт, больше всего Катрина желала бы избежать встречи именно с Нобилиором.

Исход этой встречи слишком непредсказуем. Объяснить Нобилиору, почему она помогает Джульетт скрыться, не получится. В лучшем случае он не поверит. В худшем — не станет слушать. Тогда смертельного боя уже не избежать.

И кто окажется сильнее среди равных? Там как жребий ляжет. Наёмник против наёмника. До этого нельзя довести.

— Мисс Вэллкат…

Ясный голос Джульетт прозвучал в ветреной темноте как звенящий луч света. Наёмница вопрошающе обратила свое снежно-белое лицо к белокурой девушке. Такой беззаботно доверчивой.

— Смотрите! Кажется, я вижу впереди огни, — показала Джульетт вниз по склону.

Наёмница уже знала, о чём говорит Джульетт.

В густой синеве вечера в миле отсюда виднелась ферма. Двухэтажный домишко георгианских времен постройки, а то и старше. С амбаром, полем и пастбищем. Стоял он на дороге, огибающей пригорок. На краю небольшого леса, какие в Камберленде раскидывались в низинах. А дальше за пригорком виднелось ещё с несколько домов. Крохотная деревушка, куда вели светлые ленты каменных изгородей.

Всё это лордочьи глаза Катрины смогли выхватить из темноты в гораздо больших подробностях и намного раньше, чем позволял человеческий взгляд Джульетт. Именно сюда Катрина и направлялась последние полчаса.

— Там мы поищем еду и укрытие от грозы, — сообщила наёмница, понимая, что Джульетт устала и голодна.

— Вы думаете, будет гроза?

Катрина приподняла голову, подставив лицо влажному ветру. И он подхватил тяжелые пряди ее волос, черных, как балканские ночи.

— Скоро начнется. Воздух принес запах дождя. Небо окончательно скрыло звезды.

— Тогда поспешим! — прибавляя ход, воскликнула Джульетт. — Только я не уверена, мисс Вэллкат. Удастся ли нам уговорить хозяев дома впустить незнакомых путников?

— Мы найдем способ, — спокойно уверила наёмница.

К тому времени, когда они спустились к ферме, уже начали срываться первые капли дождя. За холмами прокатился хриплый гром.

Путницы пересекли проселочную дорогу и покосившуюся каменную изгородь. Вблизи каменный дом оказался меньше, чем ожидала Джульетт. Она удивилась, как в нём помещалось два этажа. Впрочем, это было свойственно для построек северных графств.

Катрина сделала жест, чтобы Джульетт молчала. И они прокрались к окну, чтобы сначала разведать обстановку в доме. Заглянув в небольшое окошко из-за плеча наёмницы, Джульетт увидела теплую домашнюю сцену, казавшуюся картиной из другой реальности. В свете огня из камина небольшая семья, мать, отец и дочь, накрывали ужин на стол. Беззаботно переговариваясь о будничных пустяках, они заваривали чай, расставляли стулья, нарезали хлеб.

Так оно и было… это совсем другая жизнь, подумала Джульетт. Она не верила, что эти люди впустят их. Тем временем крепнущий дождь всё сильнее барабанил по плечам и волосам. Но Джульетт не осознавала, насколько велики способности Катрины.

Как наёмница и говорила, она нашла способ уговорить хозяев.

Катрина делала это сотни раз. Хитростью, настойчивостью или притворством попадала в чужие дома. Вторгалась в чужие судьбы. Говорила почти одни и те же слова, что работали безотказно. И пережидала у чужого очага непогоду, погони или губительный свет дня. Иногда щедро оплачивая стеснения хозяев. Иногда вероломно забирая у них последнее.

И сейчас всё повторилось.

После притворно робкого стука Катрины в дверь, им с Джульетт отворили. Путницы увидели на пороге дома сельскую семью, взволнованную событием, нарушившим привычный уклад жизни. Катрина окинула оценивающим взглядом переполошенные лица отца, матери и их дочери — ровесницы Джульетт. Увидев на всех выражение испуга. Ожидание проблем. Нежелание брать на себя чужое бремя.

Люди — одни из самых пугливых созданий. Особенно в глазах лордоков, оставляющих человека лишь на второй ступени пищевой цепочки. Катрина вовсе не собиралась подпитывать страхи этих селян. Она заговорила с выражением прямо противоположным тому, что ожидала эта семья.

Катрина артистично сообщила, что они держат путь в имение лендлорда Кенсвика — личности придуманной налету, чья фамилия сочеталась со здешними названиями и топонимами. Также Катрина сказала, что экипаж их сломался где-то в миле отсюда. И им с Джульетт пришлось возвращаться пешком, чтобы переждать грозу, пока её люди чинят шасси экипажа. По пути сюда им якобы встретился любезный джентльмен, кто-то из местных. Согласно рассказу Катрины, он уверил, что их с радостью примут гостеприимные жители этой деревни. Напоследок наёмница протянула руку и представилась:

— Я мисс Кэтрин Уолкотт, а это моя сестра Джилл. Мы торопимся и не станем у вас ночевать, но от еды и укрытия на время грозы не откажемся.

Когда отец семейства неосознанно протянул руку в ответ, Катрина крепко сжала его кисть, а указательный палец лег на запястье хозяина дома. Туда, где в тонкой вене запястья пульсировала кровь. Наёмница заглянула в глаза этому простому человеку. Сапфировые радужки ее глаз блеснули в вечерней синеве желтым отсветом. Она доверительно и раздельно произнесла, не отпуская руку хозяина дома:

— Я вижу, что вы люди добрые, и не откажете нам в гостеприимстве. Я права?

Отныне воля хозяина дома была во власти Катрины. Если не целиком, не в вопросах, касающихся привязанностей и жизненно важных вещей, то уж точно доверчивостью и податливостью. Таково было одно из превосходств, какое имели потомки Падшего Принца над смертными.

Хозяин дома на мгновение будто заснул с открытыми глазами. Лицо его потеряло всякое выражение, а взгляд провалился в пустоту. Потом он заморгал и послушно подтвердил:

— Да, конечно, даже не сомневайтесь.

— Но ведь мы их даже не знаем! — возмутилась его жена из-за плеча, опасливо оглядывая Катрину и Джульетт.

И чем лучше она разглядывала Катрину, тем больше пугалась. Молодую женщину в необычной одежде, в расшитом кожаном плаще, корсете и брюках для верховой езды. С кожаной горжеткой на шее. В высоких сапогах, отчего-то украшенных непонятными металлическими узорами. Жена хозяина дома и помыслить не могла, что это посеребренные латные голенища, призванные защищать от существ, которых простые селяне не могли и вообразить.

Её наивная дочь, напротив, рассматривала Джульетт. И видела в ней себя. Ей вдруг стало страшно при мысли, что она осталась бы одна без крова над головой в ненастную ночь. В ее тихой и безопасной жизни подобные трудности казались ей смертельно опасным испытанием.

— Мам, ну что ты, давай их впустим! — упрашивала дочь.

Отец тем временем уже открыл дверь шире, впуская Катрину и Джульетт.

Жители этого дома и не подозревали, что впустили в свою жизнь большую беду.

За окном бушевала гроза. Гром отдавался в старых каменных стенах. В камине потрескивали дрова. В доме зазвучали оживленные разговоры.

Семья Биккелов и их нежданные гости устроились за столом в небольшой комнате, совмещавшей гостиную и кухню. В окружении каменных стен и глубоких теней. Биккелы поделились простым деревенским ужином с Джульетт Фэннинг. Печеными овощами с кровяной колбасой. На столе дымились чашки чая и свежеиспеченный домашний хлеб.

Катрина Вэллкат отказалась от пищи, сославшись на свое здоровье. Миссис Биккел это убедило, ведь кожа красивой, но бледной незнакомки Катрины, казалась деревенским жителям болезненно белой. Впрочем, у жены хозяина дома имелось ещё много вопросов, поток которых пытался унять мистер Биккел.

В благодарность за приют наёмница сообщила, что хочет отплатить этой доброй семье. Деньги у Катрины закончились давно, поэтому она сняла с ремня одноручную балканскую саблю килидж в инкрустированных ножнах. Как и гарда с рукоятью, ножны переливались сиянием золота и драгоценных камней. Вся семья с изумлением застыла на своих местах, рассматривая эту дорогую вещь. Катрина хлопнула ладонью по сверкающим ножнам, прижатым к краю стола, чтобы сколоть один из сапфиров. Под сильной рукой наёмницы темно-синий камешек послушно выкатился на середину стола.

— Это сапфир. Драгоценный камень примерно на восемь — десять карат, — сообщила Катрина, подвигая камень к мистеру и миссис Биккел. — Его можно продать ювелиру в городе и выручить большую сумму денег. Пусть он будет моим даром за ваши хлопоты.

Последние слова прозвучали величаво и гордо, будто из уст Афины¹¹, посылающей смертным свое благословение.

— А что такое карат? — насторожилась миссис Биккел.

С терпением к недостаточной образованности селян Катрина пояснила простыми по ее мнению словами:

— Единая мера массы и ценности всевозможных украшений, принятая три года назад на Метрической конвенции в Париже.¹²

— Как это щедро с вашей стороны! — восхитился мистер Биккел. — Наверное, это даже слишком щедро…

Но миссис Биккел его прервала:

— Вы очень добры, мисс Уолкотт! Верно говорит пастор. Добрые дела вознаграждаются, — она бережно взяла сапфир и принялась его разглядывать. — Ты гляди, будто прямиком из короны самого Георга V¹³.

Джульетт в разговорах не участвовала. Она звучно скребла вилкой о тарелку. Торопливо набирая овощи и поджаристые куски колбасы. А потом обмакивала хлеб в тарелку и вдумчиво жевала, голодно смакуя вкус теплой еды. Она не ела больше суток. По пути сюда ей удалось лишь попить из небольшого ручья, но с тех пор минуло уже несколько часов.

Она сидела с краю стола, напротив Люси, дочери Биккелов. Девушки дружелюбно переглядывались. Обе стеснялись начать разговор, хотя обеим хотелось нарушить молчание. В размеренной жизни Люси происходило слишком мало событий, и потому она была рада возможности пообщаться с незнакомой сверстницей. А Джульетт знала, что этот момент домашнего уюта вот-вот пройдет. И ей снова придется возвращаться в свою изорванную в клочья судьбу. По собственной воле брошенную на алтарь высшей цели.

Подступающие слезы надломили ей горло. Джульетт на минуту положила вилку на тарелку. На плечи ей давила тяжесть непомерного бремени. Она вспомнила, что когда-то все эти простые вещи были и у неё. Еда. Дом. Безопасность. И родные. Такие обычные вещи, что она их не ценила. И не сберегла.

Краем глаза наёмница заметила перемену в Джульетт. Катрина остановила на девушке долгий взгляд, предупреждающий, что они находятся не в лучшем месте для того, чтобы давать волю эмоциям. Мистер и миссис Биккел в это время снова начали о чём-то спорить.

Джульетт заметила немигающий блестящий взгляд Катрины. И всё поняла без слов. Потянув носом, Джульетт собралась и перестала думать о плохом. Быстро доела и вцепилась обеими руками в горячую чашку чая.

Миссис Биккел вспомнила, что у них есть печенье к чаю и попросила свою дочь Люси принести. Из вежливости Джульетт сначала отказалась, но когда Люси принесла жестяную банку с ароматным сладким печеньем, она не смогла устоять. Кто знает, когда в следующий раз ей удастся поесть.

Поблагодарив Люси, Джульетт взяла пару кусочков из банки. На большее количество она просто не осмелилась. Но даже напившись горячего чая со сладким, она не согрелась. Её длинные смоченные дождем волосы до конца ещё не высохли. Ей было холодно не столько от тянувших из всех щелей сквозняков, сколько от недостатка сил и усталости.

А гроза продолжалась. Ветер бросал россыпь капель на стекло. Отсветы от молний разливались по подоконнику и полу. Старые стены не переставали гудеть от грома.

— Ну надо же, как заненастилось! — после громкого удара грома поежилась миссис Биккел.

Мистер Биккел сказал, что пойдет проверить, не протекает ли снова крыша на втором этаже и вышел из-за стола. А миссис Биккел принялась убирать со стола. К удивлению Джульетт, Катрина вызвалась ей помочь.

Пророчице из Лаймхаус это показалось очень странным, ведь Джульетт понимала, что Катрина Вэллкат принадлежит к аристократическому сербскому роду и, скорее всего, привыкла, что простые люди ей лишь прислуживают. Ещё важнее была разница совсем иного рода. Катрина не была человеком. И, судя по многим наблюдениям Джульетт, относилась к большинству людей свысока, будучи лордоком.

Джульетт ещё не догадывалась, что вскоре всё прояснится самым ужасающим образом.

Вместе с миссис Биккел Катрина отошла в ту часть комнаты, где была устроена кухня. Свет от камина там таял, превращаясь в полумрак. И лишь вспышки молнии от окна прогоняли тьму.

Юные девушки остались за столом одни. Тут-то Люси и решилась заговорить с Джульетт. Застенчиво улыбнувшись, она начала рассказ о каких-то местных развлечениях, чтобы увлечь гостью. Но Джульетт не слушала ее. Она проследила глазами за Катриной и миссис Биккел. И теперь уставилась во все глаза на сцену, разворачивающуюся за спиной Люси.

Сербская наёмница Катрина Вэллкат взяла миссис Биккел за руку так же, как мистера Биккела в самом начале. Затем тихо сказала что-то хозяйке дома на ухо. И та послушно расстегнула высокий воротник своего платья. Обнажая шею.

Катрина обхватила голову миссис Биккел и опустила свое лицо к ее шее. То, что в этот момент произошло, скрыла густая копна черных волос Катрины, свесившихся на плечо миссис Биккел. Но Джульетт всё поняла. С горечью и болью, осознавая, что Катрина оказалась совсем не той, на кого она так надеялась.

Глубокая скорбь накрыла её сердце своей тенью. И вера девушки в важность их целей пошатнулась. Вера в важность самого пророчества из-за которого ее хотят убить. Чем больше шестнадцатилетняя Джульетт Фэннинг понимала, какова суть вещей, тем меньше добра оставалось для неё в мире.

Неожиданно Джульетт почувствовала, что разозлилась. На себя. На Катрину. На то, что Катрина не была той, какой Джульетт хотела ее видеть. Она резко встала из-за стола, звучно отодвинув свой стул.

— Я что-то не то сказала? — взволнованно спросила Люси.

— О нет, что ты, — вспомнив о ней, смешалась Джульетт. — Я просто… я… миссис Биккел, а можно мне пересесть на кресло поближе к камину? Я промокла под дождем и никак не могу согреться.

В темноте над плечом миссис Биккел сверкнули два желтых глаза Катрины. И тут же погасли, становясь вновь человеческими, синими. Наёмница отпустила хозяйку дома, и та словно опомнилась.

— Что ты спрашивала, дорогая? — возвращаясь к столу, уточнила миссис Биккел.

За расстегнутым воротом старомодного платья Джульетт увидела каплю крови, стекающую по шее миссис Биккел.

Джульетт оторвала взгляд от ее шеи и повторила свой вопрос.

— О, конечно, устраивайся поудобнее! — легковесно согласилась миссис Биккел. Голос ее звучал как-то по-новому. Более податливо и тепло. Теперь и она находилась во власти чар Катрины.

Катрина же по-прежнему стояла в темноте кухни. Неподвижно. Почти незаметно. Губы ее блестели кровью. А белое лицо, застыв в недовольстве, было обращено только на одного человека.

На Джульетт.

Наёмница прекрасно всё поняла и уловила негодование девчонки. Протест ее доброго сердца. Джульетт специально помешала Катрине насытиться вдоволь. И наёмнице оставалось лишь сожалеть о том, что Джульетт не понимала одну простую вещь. Если голод станет слишком сильным, неважно, как сильно Катрина хочет сберечь Джульетт. Жажда лордока возьмет свое. И тогда никто не будет в безопасности рядом с Катриной. Потому выбор был не велик.

Или Джульетт. Или случайные люди вокруг.

— Ну вроде всё в порядке! — оптимистично сообщил мистер Биккел, спускаясь со второго этажа. — Похоже, в прошлый раз удалось надежно залатать кровлю.

Джульетт захотела уйти подальше от Катрины. Хотя бы на время. Она сама не понимала своих чувств. Она так верила в благородный образ наёмницы, который сама себе нарисовала в уме, что реальность ранила слишком больно. Катрина впервые при ней выпила человеческую кровь. Зато теперь Джульетт яснее осознала предостережения сэра Марлоу о наёмнице.

Ей хотелось побыть одной.

Не оборачиваясь на Катрину, устроившись в кресле поближе к огню, Джульетт ненадолго прикрыла глаза.

Прошло совсем немного времени, как что-то резко изменилось. Разговоры в комнате стихли. Отблеск огня погас. Навалился морозный холод. Ощутив волну ужаса, обдавшего всё тело, Джульетт вскочила с кресла и в страхе огляделась.

Никакого камина. Никакой комнатки в сельском домишке не осталось. Шестнадцатилетняя девушка стояла на руинах мира, усыпанного пеплом горящих городов. Над ней чернело небо, и земля была так же черна от пепла.

Алая река крови бурным потоком устремилась меж черных берегов. Кровавое русло стекало по крутому склону, сплетаясь в плащ стоявшего впереди воина. Воина в блестящих вороных доспехах.

Впитал он боль своих жертв. Восстал во имя живых. И под ногами его разверзалась пропасть, откуда неслись крики тысяч душ. За спиной его занималась яркая заря. А перед ним ширилась тьма. Мертвая, но не пустая.

Кишела тьма легионом призраков во плоти. На лбу каждого начертано имя Падшего Принца.

Лордок.

Воинство их побеждало армии одну за другой. Подобно саранче они сметали на своем пути города и страны. Оставляя растерзанные тела людского рода. Иные из смертных стояли пред ними на коленях, именуя своими новыми богами.

И лишь воина в вороных доспехах осталась им сокрушить. И мчался легион мертвых на него. Крепче обхватив меч, воин вознес его и понесся навстречу последней битве.

Луна предваряла приход воина. А заря бежала за ним. Разгораясь в лезвии вознесенного меча. И битва страшная и гибельная сотрясла царства земные.

На границе ночи и дня.

Внезапно кто-то крепко схватил Джульетт за плечо. Девушка вынырнула из сна и вновь не узнала окружающее пространство. Черная ночь заливала комнату. Тусклый ночной свет с улицы едва заметно очерчивал предметы в доме. Они находились у Биккелов, но весь свет и огонь в камине погасили.

— Джульетт, проснись! — прошептала Катрина, вцепившись в ее плечо.

— Что такое? — испугалась она и огляделась.

Биккелы стояли под лестницей, держась за руки. Вид у них был перепуганный и непонимающий.

Катрина повернула лицо к окну. В темноте в ее зрачках блеснул сизый блик, какой можно заметить лишь у ночных животных.

Наёмница медленно произнесла:

— Он здесь.

Примечания

9

Дирхем — османская мера веса, равная примерно 3.2 граммам. Меч в современной системе мер весил бы 1700 грамм.

10

Защитные кожаные элементы одежды. Например: наручи, голенища, наплечники и т. д.

11

В древнегреческой мифологии — богиня военной стратегии и мудрости, одна из 12 наиболее почитаемых олимпийцев.

12

Карат как единицу массы ввели в 1907 году. Впрочем, в Британии на тот момент действовала своя метрическая система, утвержденная парламентом согласно акту от 1897 года.

13

Король Великобритании, Георг Фредерик Эрнст Альберт, двоюродный брат российского императора Николая II по материнской линии.