Лабиринт

Алексей Калугин, 1996

Работая на недавно открытой планете, люди случайно находят вход в Лабиринт – первооснову и модель Вселенной. Полагая, что это искусственное сооружение неизвестной цивилизации, земляне пытаются его изучать. Последствия их действий трагичны: Лабиринтсоздает агрессивные биокопни для уничтожения исследователей. Объектом внимания Лабиринта становится и сама Земля – на ней воцаряется хаос. Люди пытаются противостоять страшным чудовищам – посланцам Лабиринта, но силы слишком неравны… Люди оказываются перед выбором: войти в Неизвестное или погибнуть.

Часть 2

Колония

Глава 1

Безнадежность и отчаяние

Первую половину дня Кийск провел с психотехником. Он полулежал в глубоком гидрокресле с прилепленными к вискам датчиками и смотрел, как по потолку медленно плывут размытые цветные тени от тусклого вращающегося светильника, что стоял в углу на столике. Психотехник, расположившийся за спиной Кийска, тихим, ровным и абсолютно невыразительным голосом задавал вопросы. Сколько бы времени ни понадобилось Кийску на размышление, он всегда молча, терпеливо ждал ответа. Вопросы следовали вперемежку, без какой-либо явной системы, то и дело повторяясь, будучи несколько иначе сформулированы. Чтобы ответить на них, Кийску приходилось переноситься мысленно то в далекое детство, то в годы учебы, то во времена службы в отряде галактической разведки. Порой психотехник спрашивал о таких вещах или событиях, которые сам Кийск давно успел забыть и, как ни пытался, не мог вспомнить. Кийск недоумевал: для чего нужно выуживать из него все эти сведения, если здесь о нем знают больше, чем он сам? Но психотехник на его вопросы никогда не отвечал, как будто и не слышал их. За все достаточно продолжительное время их встреч Кийску не удалось даже узнать его имени. Глебов же, с которым Кийску приходилось общаться чаще всего, сказал, что работа психотехника не входит в сферу его компетенции. Психотехник нравился Кийску больше, потому что, по крайней мере, не врал.

Настойчиво и дотошно копаясь в деталях жизни Кийска, психотехник никогда не затрагивал того, что произошло на планете РХ-183. Даже когда Кийск своими ответами пытался спровоцировать его. Тема эта, похоже, была для него закрытой.

За три с половиной месяца, проведенные за плотно закрытыми дверями в стенах Совета безопасности, Кийск так и не смог уяснить структуру и методы работы этой организации. Вопросы ему задавали без конца, и не только психотехник, но никто не хотел что-либо объяснить ему.

Роль ненавязчивого собеседника должен был играть Глебов, который осуществлял постоянный контроль за Кийском. Для себя Кийск окрестил его «главным надзирателем». Слушал Глебов внимательно, с мягкой, благосклонной полуулыбкой, но вытянуть из него что-нибудь достоверное было практически невозможно. Он умел говорить убедительно, пространно, но после разговора с ним Кийск понимал, что не узнал ничего нового.

С Кивановым их в первый же день развели в разные комнаты, и с тех пор они больше не виделись. Кийску сказали, что с Борисом все в порядке, но им занимается другой отдел.

Кийска поместили в двухкомнатную жилую секцию, обставленную так, что она вполне могла бы сойти за номер «люкс» в каком-нибудь фешенебельном отеле, если бы у нее были окна и не дежурил круглосуточно у двери молчаливый лейтенант с каменно-невозмутимым лицом из спецподразделения «Х» сухопутных войск, одетый по полной форме и с пристегнутым к поясу парализатором дальнего действия.

С положением почетного заключенного свыкнуться Кийск не мог, но понимал, что изменить что-либо пока не в его силах.

После обеда, который как обычно доставил безмолвный лейтенант, пришел Глебов.

Судя по тому, как уверенно он раздавал приказы, Глебов имел не самый низкий ранг в иерархии Совета безопасности, но являлся он исключительно в штатском. При этом одежде его кто-то старательно придавал поношенный вид, дабы создать впечатление, что она является повседневной.

— Как жизнь, как настроение, Иво? — жизнеутверждающе улыбаясь, поинтересовался Глебов.

— Прекрасно, господин Глебов, — не поднимаясь с дивана, ответил Кийск.

С самого начала их знакомства Глебов решительно повел общение в манере старого, доброго знакомого и в отсутствие посторонних всегда называл Кийска только по имени. Того же он добивался и от Кийска, но тот упорно придерживался строго официальной линии общения.

Да, Кийск понимал, что Совет безопасности — организация серьезная и занимаются здесь отнюдь не детскими играми. Но почему к нему относятся здесь как к врагу? Почему их с Кивановым изолировали друг от друга и держат взаперти, под охраной? Почему то, что он рассказывает, неизменно воспринимается как заведомая ложь?

— Нас ждут в зале совещаний, — сказал Глебов. — Вы готовы?

— А разве у меня есть выбор? — вяло пожал плечами Кийск.

— Сегодня вы встретитесь с новыми людьми, — Глебов снял со спинки стула пиджак и подал его Кийску. — Возможно, они станут задавать вопросы, на которые вы отвечали уже много раз. Все это, должно быть, изрядно вам надоело. И, тем не менее, Иво, прошу вас, будьте предельно сосредоточены и внимательны. Возможно, сегодняшняя встреча в значительной мере определит то, что ожидает вас в дальнейшем.

— Мне наконец-то вынесут приговор? — мрачно пошутил Кийск.

Лицо Глебова расплылось в улыбке.

— Мне импонирует ваше пристрастие к черному юмору.

Когда Кийск в сопровождении Глебова вышел из комнаты, дежуривший у двери лейтенант окинул его придирчивым взглядам, точно строгая мамаша, провожающая дочь на первый бал, но, как обычно, остался безмолвен. Глебов вызвал лифт. Кийск давно уже обратил внимание на то, что стоило только Глебову нажать кнопку вызова, как двери лифта тотчас же открывались. Еще ни разу им не пришлось ждать, как будто лифт, которым пользовался Глебов, был предназначен только для него одного.

Зал, в который доставил Кийска Глебов, был знаком ему едва ли не до боли. Освещение в зале было неярким, чуть зеленоватым. Должно быть потому, что психологи считают, будто зеленый цвет действует на людей успокаивающе. Всю дальнюю стену занимал огромный экран. В центре стоял подковообразно изогнутый стол.

Войдя в зал, Кийск, не дожидаясь приглашения, занял свое обычное место на стуле, установленном в центре подковы. Глебов подошел к правому от Кийска краю стола.

За столом сидело пять человек. Двое из них были знакомы Кийску. Сидевший слева, почти на самом углу, маленький, щуплый, с редкими серыми волосами, зачесанными так, чтобы маскировать плешь на затылке, не пропустил ни одной встречи с Кийском. Он всегда занимал одно и то же место, никогда ничего не говорил, но, то и дело бросая на Кийска быстрые взгляды, что-то старательно строчил в тонких ученических тетрадях. Того, что сидел рядом, — высокого, сухопарого, с орлиным профилем и седыми волосами, остриженными так коротко, что череп его казался голым, — Кийск видел раз пять или шесть, в самом начале своего пребывания в Совете безопасности. Кийску он тогда показался похожим не на эсбэшника, а на кадрового военного. Вопросы он задавал дельные и ответов требовал конкретных, но спустя какое-то время перестал показываться.

Глебов непременно представлял Кийску новых людей, но имена, называемые им, были либо подчеркнуто безликими, либо надуманно вычурными, так что явно не имело смысла пытаться запоминать их.

Традиция не была нарушена и в этот раз.

— Господин Кийск, позвольте представить вам господина Смита, — жест рукой в сторону молодого брюнета. — Господина Ли, — рука переместилась в сторону человека крепкого телосложения с восточными чертами лица. — И господина Штраггратерна, — Глебов указал на пожилого, спокойного человека, похожего на школьного учителя астрономии.

Сам Кийск, судя по всему, в представлении не нуждался.

Посчитав на этом свою миссию исчерпанной, Глебов сел.

Какое-то время Кийска просто молча рассматривали.

Кийск скосил глаза налево, и ему показалось, что он заметил, как высокий, которого он считал военным, ободряюще подмигнул.

— Господин Кийск, — начал Смит. — Мы видели видеозаписи предыдущих бесед с вами, и у нас возникли вопросы, которые мы хотели бы задать вам лично.

— Прошу вас, — сделал приглашающий жест Кийск.

— Правильно ли мы поняли: Лабиринт — это не некое абстрактное понятие, а реально существующие ходы сквозь пространство?

— Именно так. Не с помощью же абстрактных формул мы с Кивановым попали с РХ-183 на Землю.

— Ваш путь в Лабиринте занял три дня. Как вы определяли время?

— У Киванова были часы.

— Вы уверены, что в Лабиринте часы показывали правильное время?

— Нет. Хотя во время ранних посещений Лабиринта никто не замечал сбоев в работе часов.

— Три дня вы ничего не ели и не пили?

— Да. Пока мы находились в Лабиринте, мы не чувствовали ни голода, ни жажды.

— Чем вы это объясняете?

— Возможно, Лабиринт влияет как-то на физиологию.

— За три дня вы пешком проделали путь, который у космического корабля занимает девять дней, — перехватил у Смита эстафету Ли. — А на Земле за это время прошло почти десять лет. Вам не кажется это странным?

— «Странным» — это, пожалуй, слишком мягко сказано, — усмехнулся Кийск. — У меня это просто не укладывается в голове.

— И все же?

— Если вы хотите, чтобы я вам объяснил, как такое могло произойти, то у меня ответа нет. Все дело в свойствах Лабиринта.

— Что вы имеете в виду?

— То, что его ходы проходят не только сквозь пространство, но и сквозь время.

— На удивление простое и ясное объяснение, — голосом, лишенным каких-либо интонаций, произнес Смит.

Только едва заметный прищур выдавал его истинное отношение к словам Кийска.

— А вы попробуйте предложить другое, — неожиданно встал на сторону Кийска молчавший до сих пор третий, с труднозапоминаемым именем, похожий на учителя. — Просматривая беседы с вами, — обратился он к Кийску, — я заметил, что, говоря о Лабиринте, вы наделяете его личностными свойствами. Вы употребляете такие выражения, как «Лабиринт решил», «Лабиринт дал нам понять», «Лабиринт сделал то-то и то-то». Похоже, что вы считаете Лабиринт самоорганизующейся структурой?

— Для меня в этом нет никаких сомнений. Я не представляю себе его природу: был ли он кем-то создан или же возник одновременно со всей Вселенной? Не знаю. Голос в пещере говорил, что Лабиринт существовал всегда. Но я знаю, что он способен собирать информацию, принимать на основе ее решения и конкретными действиями воплощать их в жизнь.

— Получается, что на Лабиринт можно оказывать воздействие?

— Конечно. Свидетельством тому является то, что произошло с нами. Все дело в том, как предугадать, к каким последствиям приведет то или иное воздействие на Лабиринт?

— А как вы сами оцениваете то, что произошло с вами?

— По-моему, вначале Лабиринт не придал большого значения нашему появлению. Решающим моментом стал тот, когда Киванов проник в треугольный зал с зеркалами. По-видимому, это был какой-то ключевой узел, или, если хотите, орган Лабиринта. Его ответные действия сейчас кажутся мне похожими на реакцию иммунной системы организма, отвечающей на проникновение в него чужеродных микроорганизмов. Они были как будто неосознанными, инстинктивными. Ведь с его возможностями он мог разделаться с нами намного более простым и эффективным способом, чем натравливая на нас двойников.

— Тем не менее вам было передано послание, — заметил Ли. — Следовательно, Лабиринт понимал, что имеет дело с мыслящими существами.

— Только неизвестно, насколько высоко он оценил наши умственные способности. Особенно после того, как мы отказались выполнять его требования, — ответил Кийск.

— Требования, как я понял, были весьма резкими и при этом не было дано никаких объяснений.

— Когда хотят прогнать надоедливую собаку, ей тоже ничего не объясняют, просто замахиваются палкой и кричат: «Пошла вон».

— Хорошо, взглянем на это с другой стороны, — подался вперед Смит. — Почему Лабиринт, сначала пытавшийся убить вас, позволил вам с Кивановым пройти по своим ходам и вернуться на Землю?

— Он не просто позволил нам вернуться, но и сам провел нас. Трудно предположить, что, двигаясь наугад, мы сами выбрали правильную дорогу. То, что Лабиринт смог понять, куда мы хотим попасть, и указал нам верное направление, лишний раз подтверждает то, что он нечто большее, чем просто система ходов.

— Что же он такое? — опередив Смита, спросил учитель астрономии.

Кийск скривил губы и покачал головой. Если бы кто-нибудь другой из присутствующих задал тот же самый вопрос, Кийск предложил бы ему самому полазить по Лабиринту, а после попробовать дать ответ. Но пожилой Штраггратерн, — так, кажется, обозначил его Глебов, — почему-то внушал Кийску доверие. Несмотря на кажущуюся мягкость и добродушие, в нем чувствовалась внутренняя сила, уверенность в себе, умение переубедить, настоять, склонить на свою сторону. Не то что этот самоуверенный всезнайка Смит, которого Штраггратерн легко задвинул на второй план.

— Лабиринт — это чрезвычайно сложная самоорганизующаяся структура, осуществляющая глобальный план эволюции Вселенной. Это лично мое мнение. Сначала мне сказал об этом Голос, потом, находясь в Лабиринте, я убедился в этом сам.

— Убедились?

— Именно. Называйте это как вам нравится: внушение, догадка, озарение, — но это не бред. Как функционирует Лабиринт, кем он был создан, в чем заключается его конечная цель — ничего этого я не знаю. Но в том, что сказал, уверен.

— Скажите, господин Кийск, — неожиданно подал голос военный. — Как вы оцениваете тот факт, что Лабиринт вернул вас на Землю: положительно, отрицательно или нейтрально? Конечно, я имею в виду значение его не лично для вас.

— Отрицательно, — без раздумий ответил Кийск.

— Благодарю вас, — едва заметно кивнул военный.

— Ну почему же отрицательно? — удивленно вскинул густые темные брови Смит. При этом его вопросительный взгляд был почему-то устремлен не на Кийска, а на Ли. — Лабиринт признал в вас разумных существ и помог вернуться домой. Что же в этом плохого? Я бы скорее оценил это как первый односторонний контакт.

— Не вижу ничего хорошего в том, что Лабиринт заинтересовался людьми, — устало ответил ему Кийск. — Вас устраивает жизнь под дамокловым мечом неизвестного, неведомо кем и для чего составленного плана? А что, если, по мнению Лабиринта, идеалом является безжизненная планета?

Глава 2

Неожиданное предложение

Беседа продолжалась более трех часов все в том же ключе. Кийск вернулся в свои охраняемые апартаменты уставшим и вымотанным. Скинув пиджак и расстегнув воротник рубашки, он упал в кресло и включил телевизор. Он не слышал, о чем спорят скользящие по экрану тени, ему просто был нужен шумовой фон, который помог бы избавиться от собственных мыслей, сверлящих мозг, как черви переспелое яблоко.

После каждой новой встречи с какими-то важными людьми, прячущимися за псевдонимами, Кийск все более утверждался во мнении, что, как только эсбэшникам удастся найти какое-нибудь, похожее на рациональное, объяснение тому факту, что среди руин станции на РХ-183 был найден труп его двойника, они тут же удовлетворенно хлопнут в ладоши и со спокойной совестью упекут своего подопечного в дурдом. Казалось, эсбэшников нисколько не волнует потенциальная опасность, таящаяся в Лабиринте. Вместо того чтобы заниматься делом, они упорно продолжают искать нестыковки и противоречия в словах Кийска.

От мрачных раздумий отвлек стук в дверь.

Глебов имел привычку, постучав, тут же открывать дверь. Но на этот раз она осталась закрытой. Кийск с интересом ждал продолжения.

Дверь чуть приоткрылась, и в комнату заглянул Штраггратерн.

— Вы разрешите? — спросил он негромко, так что Кийск едва расслышал его слова за шумом телевизора.

Кийск поднялся из кресла и знаком пригласил войти.

Следом за Штраггратерном в комнату вошли Глебов и присутствовавший на недавней беседе высокий человек, которого Кийск продолжал называть про себя военным.

Войдя в комнату, Штраггратерн слегка поморщился.

— Нельзя ли сделать потише? — попросил он, указав на орущий телевизор.

Кийск взял пульт и выключил его.

Штраггратерн неторопливо подошел к столу, взял стул и осторожно, словно опасаясь, что ножки его могут подломиться, присел на самый краешек. Рядом с ним уверенно опустился на стул военный. Глебов хотел было присоединиться к ним, но Штраггратерн окинул его быстрым взглядом и коротко бросил:

— Вы пока свободны.

Не подавая вида, что обижен столь пренебрежительным отношением к своей персоне, Глебов молча вышел за дверь.

— Присаживайтесь, господин Кийск, — Штраггратерн указал рукой на кресло. — Разговор у нас, должно быть, получится долгим.

Кийск сел в кресло и, наклонившись вперед, оперся локтями о колени. Нервная струна внутри у него часто вибрировала. Гости, которые, не повышая голоса, выставляют Глебова за дверь, явно пришли к нему не за тем, чтобы продолжить трудоемкий процесс переливания из пустого в порожнее, начатый еще в зале для совещаний.

В подтверждение догадок Кийска Штраггратерн достал из кармана и поставил на стол стального цвета коробочку глушилки. Как только он нажал на ней кнопку, все «жучки», облюбовавшие жилище Кийска, на время умерли.

— Вы не возражаете? — указав взглядом на глушилку, спросил Кийска Штраггратерн.

— Напротив — рад, — улыбнулся Кийск.

Штраггратерн удовлетворенно наклонил голову.

— Итак, по обоюдному согласию, разговор наш будет конфиденциальным.

Кийск кивком подтвердил свое согласие.

— Полковник Масякин, которого я пригласил присутствовать при нашем разговоре, командует войсковым подразделением особого назначения в составе СБ. Меня Глебов окрестил Штраггратерном, можете в дальнейшем так меня и называть. Я руковожу Семнадцатым отделом Совета безопасности. Нас называют чистильщиками, потому что в наш отдел передаются дела, безнадежно зашедшие в тупик. Мы должны либо заново раскрутить их и довести до ума, либо окончательно поставить на них большой, жирный крест. Не знаю, господин Кийск, как вы к этому отнесетесь, но ваше дело также передано в мое ведение.

— И чем мне это грозит? — поинтересовался Кийск.

— Для начала, я хочу объяснить, почему так случилось. Прежде всего, это полное отсутствие каких-либо материальных подтверждений вашей истории. Если, конечно, не считать таковыми вас самого и Киванова. Моих коллег, занимавшихся вашим делом, вполне можно понять: вы рассказываете о грандиозном строении, охватывающем, по вашим словам, всю Вселенную, о котором люди ничего не знают, никогда о нем не слышали и нигде не встречали следов его деятельности. Экспедиция на РХ-183, как установила вполне компетентная комиссия, погибла в результате несчастного случая. Тела погибших кремированы, так что нет никакой возможности провести повторное опознание тела, принятого за ваше. Специальный отряд СБ, обследовавший планету после гибели экспедиции, не обнаружил ничего похожего на то, что вы называете Лабиринтом. Так же не было обнаружено никаких аномалий на Земле, в зоне, где, по вашим словам, вы с Кивановым вышли из Лабиринта.

— Почему же, в таком случае, нас с Борисом продолжают держать здесь?

— Существует несколько причин. Во-первых, вы утверждаете, что имели контакт с чужим разумом, возможно, враждебным, и работавшие с вами психотехники уверены, что это не бред сумасшедшего. Но, в то же время, они не исключают возможность тщательно продуманной преднамеренной мистификации. Во-вторых, если исходить из того, что настоящий Иво Кийск погиб на планете РХ-183, кто, в таком случае, вы? Ваша личность до сих пор не установлена. В-третьих, тщательное всестороннее обследование Бориса Киванова установило, что некоторые физиологические показатели его организма отличают его от обыкновенного человека. Например, любые клетки его тела вне организма лизируют за считаные минуты, что, с одной стороны, подтверждает ваш рассказ об обесцвечивании крови двойников, но в то же время опять-таки не дает права безоговорочно утверждать, что Киванов — искусственное существо, созданное Лабиринтом. Положение, как вы сами видите, весьма неопределенное. Нет причин держать вас здесь и, вместе с тем, невозможно отпустить вас. Вот вас и отдали нам, чистильщикам.

— Выходит, что мы с Борисом обречены на пожизненное заключение? — сделал свой вывод из услышанного Кийск.

— Вполне возможно, — не стал переубеждать его Штраггратерн. — Но я хочу дать вам шанс. Работа чистильщика научила меня бдительности. Не скажу, что я безоговорочно верю вам, но, если даже часть того, что вы рассказываете, — правда, последствия пренебрежения ею могут оказаться катастрофическими. Мое мнение разделяет и полковник Масякин. Полковник обещал нам свою поддержку. Неофициальную.

Штраггратерн напоминающе постучал длинным указательным пальцем по серому прямоугольнику глушилки.

Полковник решительно кивнул.

— Что я должен сделать? — спросил Кийск.

— Лабиринт скрыт от людей. Ни на Земле, ни на какой другой планете, ни где-либо в космосе люди не встречали его. Однако на планете РХ-183 ваша экспедиция всего за две с небольшим недели обнаружила два входа в Лабиринт. Как по-вашему, почему так произошло?

— Возможны два ответа: либо просто настало время нам встретиться, либо планета РХ-183 для чего-то нужна Лабиринту. Мне лично наиболее вероятным представляется второй вариант. Иначе трудно объяснить, почему Лабиринт так старательно выпроваживал нас с нее?

— Я тоже так думаю. Тем не менее на РХ-183 вот уже почти три года существует колония…

— Что? — Кийск дернулся так, словно его внезапно прошил удар тока. — Колония на РХ-183?

— Да. Небольшая, около пятисот человек.

— Но это же безумие! Бог знает, что может с ними там произойти!

— Пока ничего не произошло. От них не поступало никаких сообщений о чем-либо странном или необычном. Ничего похожего на Лабиринт они не нашли. Кстати, это так же говорит не в вашу пользу.

— Чем они там занимаются?

— Наверное, молятся. Это религиозная секта. Ее глава и основатель Бенджамин Кул несколько лет назад едва не попал под суд. Против него было выдвинуто обвинение в незаконном использовании мнемостимуляторов во время религиозных обрядов. Однако на предварительном слушании дела ни один из прихожан не дал свидетельства против Кула, в связи с чем дело было приостановлено. Кул поспешил убраться подальше и вместе со своими последователями перебрался на РХ-183. Планета, как вам известно, пуста и безжизненна, основание и содержание на ней постоянной колонии требует значительных финансовых вложений, в связи с чем Департамент колоний и не торопился осваивать ее. Когда же некий Благотворительный фонд содействия освоению планет обратился в Департамент с просьбой предоставить ему лицензию на право основания временного поселения на одной из дальних планет, чиновники с радостью предоставили им это право, выписав документы на РХ-183. Фонд этот, кстати сказать, тоже довольно сомнительная организация, прокручивающая через свои банковские счета огромные денежные массы не всегда понятного происхождения, взял на себя и финансирование колонии.

Кийск решительно встал, подошел к столу и, подавшись вперед, уперся в него кулаками.

— Колонию следует срочно эвакуировать.

— На каком основании? — пожал плечами Штраггратерн. — В Департаменте колоний, само собой, не пришли в восторг, узнав, что за колонисты поселились на РХ-183. Представители Департамента имеют право инспектировать колонии, основанные по их разрешению, однако лишить колонистов лицензии до истечения оговоренного срока можно лишь при наличии достаточно веских на то причин. Поскольку официальным учредителем колонии является Благотворительный фонд, исправно выплачивающий ежегодную ренту, а Кул — всего лишь назначен представителями фонда на должность управляющего колонией, все попытки Департамента закрыть колонию на РХ-183 до сих пор заканчивались безрезультатно. Кто или что может заставить колонистов покинуть планету?

— Лабиринт, — тихо произнес Кийск.

— Или введение особого статуса планеты, — добавил полковник.

Это были первые слова, произнесенные им в комнате Кийска, поэтому и Кийск, и Штраггратерн воззрились на него, ожидая продолжения. Но полковник, похоже, не имел намерения что-либо добавить к сказанному.

— Я сотни раз говорил на этих бестолковых совещаниях, что РХ-183 следует объявить запретной планетой, — сказал Кийск.

— Когда вы объявились на Земле, колония на РХ-183 уже существовала. Вы, должно быть, забыли о своей потрясающей способности прыгать сквозь время. Присвоить РХ-183 особый статус, закрыть на планете колонию и эвакуировать в принудительном порядке ее жителей можно только в том случае, если будет найден Лабиринт. Поисками его я вам и предлагаю заняться.

— Почему вы думаете, что мне повезет больше, чем эсбэшникам?

— Элементарная теория вероятности. Если вам уже дважды удалось войти в Лабиринт, вполне вероятно, что и снова получится.

— Первый вход в Лабиринт обнаружил Качетрян, второй нам показал Голос.

— Кстати, этот ваш Голос тоже любопытный объект. Впрочем, мне уже доводилось слышать о голосах, звучащих из пустоты, так что пока это оставим. А что касается Лабиринта, то во второй раз он не только впустил вас, но и проводил до Земли. Может быть, вы ему чем-то приглянулись?

— Со мной был Киванов. Если он действительно двойник, то, вполне возможно, что дело именно в нем.

— Может быть, в нем, а может быть, и нет. Чем гадать, не лучше ли попробовать?

— Вы хотите отправить нас с Борисом на РХ-183?

— Нет, Киванов с вами не полетит.

— Почему? Вдвоем у нас будет вдвое больше шансов найти вход в Лабиринт.

— Видите ли, господин Кийск, я и вас-то одного не имею права выпускать из этого здания. То, что я собираюсь сделать — грубейшее нарушение всех правил безопасности. Если кому-то об этом станет известно, одним только отстранением от должности я не отделаюсь. Я уже не говорю о том, какие будут последствия, если, не дай бог, вы исчезнете. Мне кажется, что на вас я могу положиться. В отношении Киванова у меня такой уверенности нет.

— Я могу поручиться за Бориса.

— А если тот, о ком идет речь, вовсе не Борис Киванов, а двойник?

— Мы вместе вырывались с осажденной двойниками станции. Он спас мне жизнь, убив двойника. Если даже его создал Лабиринт, то в этом случае он создал человека.

— Господин Кийск, — властно прервал его Штраггратерн. — Я не собираюсь обсуждать с вами человеческие качества Киванова. Мы сейчас не в зале для совещаний. — Он выдержал недолгую паузу и коротко приказал: — Сядьте.

Кийск послушно сделал шаг назад и опустился в кресло.

— Полковник Масякин отрекомендовал мне вас как человека выдержанного и рассудительного. Хотелось бы верить, что он не ошибся. Если вы принимаете мое предложение, то только полностью, без каких-либо оговорок, на тех условиях, которые поставлю я. В противном случае будем считать, что этого разговора просто не было. Это, надеюсь, понятно?

— Да, — ответил Кийск.

— Чудесно. Вы готовы лететь на РХ-183?

— Да.

— Отлично, Иво, — ободряюще подмигнул ему полковник.

— Можно подумать, что вы сомневались в моем ответе, — натянуто улыбнулся Кийск.

— Никогда. Я говорил, что вы согласитесь лететь даже в пасть дьяволу, лишь бы только вырваться отсюда.

— В сторону досужие разговоры, — постучал ладонью по столу Штраггратерн. — У нас не так много времени. Как я уже неоднократно повторял, вся задуманная нами операция будет проводиться в полнейшей секретности. Поэтому вас, Кийск, завтра переведут в сектор с усиленной охраной. Основания для этого я подготовил. Охрану там несут подчиненные полковника Масякина, так что если наш план провалится, то и его репутация будет растоптана. Через пять дней на РХ-183 отправляется инспектор по делам колоний. Обычная плановая проверка. На планете он пробудет неделю или, если потребуется, чуть дольше. Пока инспектор занимается своими делами, вы займетесь поисками Лабиринта. Инспектору будет известно только то, что вы представитель Совет безопасности, выполняющий задание, о котором ему знать не положено. Никто не станет задавать вам никаких вопросов. А если все же будут спрашивать, то, надеюсь, вы сумеете это пресечь. Постарайтесь вести себя спокойно, незаметно, не привлекая к своей персоне особого внимания. Детали мы обговорим с вами позже. Какие-нибудь вопросы на данном этапе есть?

— Вы посылаете меня одного? Несмотря на возможные неблагоприятные для вас последствия?

— Команду корабля, на котором вы летите, составляет взвод десантников. Подчиняются они непосредственно инспектору. Одним из них будет человек полковника Масякина, которому поручено наблюдать за вами. Если возникнет необходимость, он вступит с вами в контакт.

— А если такая необходимость возникнет у меня?

— Мы договоримся о знаке, с помощью которого вы сможете дать нашему человеку знать, что вам необходима помощь. Причина, которая заставит вас воспользоваться им, должна быть очень веской. В противном случае мы прерываем ход операции.

— Что я должен сделать, если найду Лабиринт?

— Свяжетесь с нашим человеком, он будет знать, что делать.

— А что будет, если за отведенный срок я не найду Лабиринт?

Прежде чем ответить, Штраггратерн выдержал непродолжительную, но достаточно красноречивую паузу.

— Я бы на вашем месте очень постарался его найти.

Глава 3

«Странник»

Корабль назывался «Странник». Это был рейдер старого образца со снятым бортовым вооружением.

В космопорт Кийска привез полковник Масякин. Проехав через служебные ворота, машина вырулила на летное поле и остановилась возле опоры корабля ровно за четыре минуты до старта.

Приоткрыв дверцу, полковник сделал знак рукой высокому блондину в летной полевой форме с нашивками лейтенанта, стоявшему у трапа, и указал на Кийска. Лейтенант кивнул в ответ.

— Удачи, Иво, — тихо произнес полковник и протянул руку.

— Спасибо, — пожал руку полковнику Кийск. — Удача мне понадобится.

— Я верю, что тебе повезет.

Масякин захлопнул дверцу.

Машина, обогнув опору, быстро набрала скорость и понеслась к выезду с летного поля.

Кийск остался один.

Эйфория, вызванная внезапно обретенной свободой, длилась не больше секунды.

— Господин Костакис! — окликнул его лейтенант, уже поднявшийся по трапу.

Услышав свое новое имя, Кийск вернулся в реальность. Его свобода ограничивалась жесткими рамками поставленной перед ним задачи.

Подхватив сумку с личными вещами, Кийск легко и быстро, словно и не было долгих дней, проведенных взаперти, взбежал по трапу.

Следом за ним трап сложился и скрылся в проеме под шлюзом.

Едва Кийск переступил порог, как дверь захлопнулась и, протяжно заурчав, включился шлюзовой агрегат.

— Лейтенант Кейн Брас, — представился Кийску встретивший его у трапа блондин.

— Игорь Костакис.

Кийск протянул лейтенанту пластиковую карточку, удостоверяющую вымышленную личность, которую он получил от Масякина несколько минут назад.

Лейтенант на документы даже не взглянул.

— Ваша каюта номер четырнадцать, — сказал он. — В центральном коридоре по левому борту. К сожалению, проводить вас не могу, — до старта чуть больше минуты.

— Не беспокойтесь, лейтенант, я найду.

— Поторопитесь.

Лейтенант обогнул все еще стоящего у порога шлюзовой камеры Кийска и свернул в коридор, ведущий к командному отсеку.

Похоже, новому пассажиру на корабле вовсе не были рады. Что ж, вполне понятно, — он же эсбэшник, к тому же с секретным заданием.

По кораблю пронесся пронзительный звуковой сигнал минутной предстартовой готовности. Кийск спрятал поддельное удостоверение в карман, подхватил сумку и поспешил в каюту.

Он едва успел, бросив сумку на койку, забраться в стартовый кокон, когда прозвучала команда на старт. Приглушенно взревели двигатели, кокон плавно качнулся. «Странник» покинул Землю.

Когда корабль вышел на крейсерскую скорость и сила тяжести стабилизировалась на уровне 0,8 g, Кийск выбрался из кокона. Впереди было девять дней полета, которые нужно было чем-то заполнить.

Прежде всего Кийск сменил новый, с иголочки парадный костюм на старые экспедиционные брюки и куртку темно-синего цвета. Когда он пожелал взять эту одежду с собой, Штраггратерн только усмехнулся, но возражать не стал.

Едва Кийск успел переодеться, как кто-то по-хозяйски, без стука распахнул дверь. На пороге стоял невысокий, чуть полноватый мужчина лет сорока, одетый в такой же костюм, что минуту назад скинул Кийск.

— Приветствую вас, господин Костакис, — тоном радушного хозяина произнес незваный гость и, не дожидаясь приглашения, вошел в каюту. — Я Станислав Серегин, инспектор по делам колоний. Мой корабль и моя команда к вашим услугам.

Свои услуги он, конечно же, предложить забыл.

Отстегнув сиденье складного кресла, Серегин опустился в него, широко расставив ноги, и устремил выжидающий взгляд на Кийска.

То, что единственное кресло в каюте является местом хозяина, было давним неписаным законом космофлота. Даже командир корабля, зайдя в чужую каюту, мог сесть на кресло только после того, как ему это предложат. Серегин либо ничего не знал об этом правиле, либо в весьма грубой форме демонстрировал Кийску, кто является хозяином на «Страннике».

Кийск решил пока не обращать внимания на откровенное оскорбление и присел на откидную койку.

— Я не первый год занимаюсь инспекцией, — сообщил Серегин. — Но впервые меня сопровождает сотрудник Совета безопасности.

— Я здесь вовсе не для того, чтобы сопровождать вас, — сухо заметил Кийск.

— Да-да, конечно, — кивнул пару раз инспектор. — Со своими обязанностями я и сам справлюсь. Вас, должно быть, интересует колония на РХ-183?

Кийск промолчал.

— Мне эти ребята тоже, честно говоря, не нравятся, — как ни в чем не бывало продолжил инспектор. — Будь на то моя воля, я бы вообще запретил все религиозные секты, растущие как поганки в солнечный день после дождя. Наконец-то и вы обратили на них внимание. Надеюсь, что совместными усилиями нам удастся прикрыть эту колонию на РХ-183.

— Они себя очень плохо ведут? — спросил Кийск.

— Ну, вам-то про них должно быть известно больше, чем мне.

— Учитывая ваш опыт, мне было бы интересно узнать ваше мнение.

— Что ж, — понимающе улыбнулся Серегин. — Готов поделиться имеющейся у меня информацией. Секта носит название «Новая церковь нового бога». Основана была на Марсе неким Бенджамином Кулом, который предпочитает называть себя Провозвестником. Лет пять назад Кул едва не загремел в тюрьму по обвинению в психотропном воздействии на людей. Отмазаться ему удалось благодаря своим знакомым, пользующимся определенным влиянием. Оказавшись на свободе, он поспешил спрятаться подальше и вместе со своей паствой перебрался на РХ-183. Полагают, что там он продолжает использовать своих прихожан в качестве подопытных кроликов, испытывая на них действие новых нелегальных мнемостимуляторов, позволяющих частично или полностью изменять память, превращая человека в новую личность. Скорее всего именно мнемостимуляторы являются источником реальных доходов Кула. Пожертвование адептов Новой церкви — всего лишь прикрытие.

— В чем суть проповедуемого Кулом учения?

— Думаю, он и сам толком не знает. Какая-то жуткая мешанина из раннего христианства, суфизма и примитивной мистики. Для любого вероучения главным является не содержание, а внешняя форма: обряды, таинства, посвящение и тому подобная дребедень. Как раз то, в чем Кул подлинный мастер.

Инспектор умолк, обвел взглядом каюту и снова посмотрел на собеседника.

— Ну а что вы можете сообщить мне о Куле? — спросил он как можно более непринужденно.

— Я? — удивился Кийск. — Ровным счетом ничего.

— Я полагал, мы договорились о сотрудничестве.

— Вовсе нет. У вас своя задача, у меня — своя. И между ними нет ничего общего.

Инспектор даже не попытался скрыть своего недовольства.

— Что ж, очень жаль, — он поднялся из кресла. — Мне хотелось надеяться, что мы найдем взаимопонимание. Но, если…

Не закончив фразы, Серегин с сожалением развел руками и направился к двери.

— Одну секунду, инспектор, — окликнул его Кийск, — я хотел бы задать вам еще один вопрос.

— Э, нет, господин Костакис, — сказал, оглянувшись через плечо, Серегин. — Вы предпочли четко разграничить наши полномочия, ну так и ищите сами ответы на свои вопросы.

Кийск понял, что по крайней мере одного недоброжелателя на корабле он себе обеспечил.

Глава 4

Десантники

Если с инспектором у Кийска отношения сразу же не сложились, то для подчиненных лейтенанта Браса он за время полета стал почти своим. Некоторая доля осторожности в общении с ним сохранялась у десантников только по той причине, что никто на корабле не знал, зачем с ними летит эсбэшник. Предположения высказывались разные, но ни одно из них так и не закрепилось в качестве общепризнанной версии.

Кийск же то и дело ловил себя на том, что, общаясь с десантниками, он почти непроизвольно пытался угадать, кто же из них отправился в полет по приказу Штраггратерна. Ребята были далеко не новички, но во взводе, сформированном всего за неделю до старта, только двое знали друг друга прежде.

Кийск почти сразу же отвел кандидатуру лейтенанта Браса, — командиру взвода и без того забот хватало. К тому же секретному агенту проще было затеряться среди рядового состава. Из оставшихся девяти кандидатов на роль агента можно было выбирать любого.

За дни полета Кийск в неутомимой жажде деятельности, компенсируя месяцы вынужденного безделья, облазил все помещения на корабле. Рейдер «Гремящий», на котором летал Кийск, принадлежал к той же серии, что и «Странник», и его устройство Иво знал как свои пять пальцев, — в Отряде галактической разведки каждый должен был уметь делать все.

Вскоре десантники перестали напрягаться и обрывать разговор при появлении Кийска. Его приняли. Кийск проводил время на командном посту, сверяя вместе с вахтенными курс корабля. Сикихаро Сато, считавшийся на корабле непревзойденным штурманом, приходил в восторг от умения Кийска читать карты с полувзгляда, словно все они были отпечатаны у него в голове и требовалось только вспомнить нужную страницу. Луи Лавалю Кийск помогал перебирать двигатели вездеходов. Вместе с Андреем Шагаловым и Чейном Мастерсом часами просиживал в арсенале, разбирая оружие и выверяя прицелы трассеров.

Но, пожалуй, больше всего времени Кийск проводил в небольшом тренировочном зале, возвращая силу и форму размякшей за время вынужденного безделья мускулатуре.

Триумфальным стал для Кийска день, когда в тренировочном зале, на глазах почти всего взвода, за исключением вахтенных, он сумел устоять в поединке против чернокожего великана Ино Кабонги.

Кийск и прежде с интересом наблюдал рукопашные поединки десантников, в которых существовало единственное правило: избегать членовредительства. В остальном допускались любые приемы и удары. Однако принять участие в схватке сам он не решался, сомневаясь в своей физической готовности. Однако, когда Кабонга наполовину в шутку спросил, не желает ли он попробовать, отказаться не смог. Отказ был бы расценен присутствовавшими как поражение.

Обнаженные по пояс Кийск и Кабонга вышли к центру зала. Черная, поблескивающая, как антрацит, кожа Кабонги, который только что перед этим уложил на пол Чейна Мастерса, лоснилась от пота. Он был почти на голову выше Кийска, и тот отлично понимал, что в ближнем бою ему против Кабонги долго не выстоять. Кийск повел позиционную борьбу, что явно не вызвало одобрения у зрителей. Время от времени они обменивались дальними ударами, однако Кабонга постоянно пытался обострить схватку. Кийску удалось дважды уйти от опасных захватов Кабонги, но, пропустив пару сильных прямых ударов в грудь, от которых у него перехватило дыхание, Иво понял, что, затягивая поединок, он окончательно теряет какие-либо шансы на победу. Физически Кабонга был подготовлен гораздо лучше его и выглядел все таким же свежим, как и в начале схватки. Кийск же чувствовал, как в отвыкших от постоянных нагрузок мышцах скапливается сковывающая движения усталость.

Кийск постарался сконцентрировать все свои силы и волю для одного решительного броска. Сейчас он либо собьет с ног Кабонгу, либо сам окажется на полу. Кийск кинулся вперед, охнул, получив от Кабонги резкий прямой удар в солнечное сплетение, согнулся пополам, уходя от черной руки, пытающейся захватить его шею, и, сделав короткий шаг в сторону, ударил локтем по ребрам открытого левого бока противника. Кабонга едва заметно качнулся. Используя эту его почти неуловимую, секундную потерю равновесия, Кийск толкнул его плечом и одновременно ударил стопой сзади под коленку опорной ноги. С удивленным выражением лица Кабонга рухнул на спину. Кийск навалился на него сверху и прижал к полу, вдавив в горло согнутый локоть. Через мгновение Кийск, освободив соперника, поднялся на ноги и, помогая встать, протянул руку Кабонге.

— Поздравляю, — Кабонга потирал ушибленный бок, но на лице его сияла широкая белозубая улыбка. — Прямо скажу, не ожидал я от тебя такой прыти.

— Нельзя недооценивать противника, — звонко хлопнул Кабонгу ладонью по голому животу Сато.

Похоже, что не один Кабонга был удивлен неожиданными способностями эсбэшника. В столовой за обедом, когда сменившимся с вахты наперебой рассказывали об одержанной Кийском победе, а лейтенант Брас между прочим предложил Серегину тоже зайти как-нибудь в тренировочный зал, инспектор бросил на Иво весьма неодобрительный взгляд. По его мнению Кийск своим поведением подрывал авторитет государственных чиновников.

Конец ознакомительного фрагмента.