Блуждающий разум

Алексей Калугин, 2016

Проблема альтеров кажется неразрешимой, поскольку те, кто в силах ее решить, не признают иных методов, кроме силовых. По мнению властей, хороший альтер – это альтер, запертый в спецпансионате. Напряженность во взаимоотношениях людей и альтеров создает взрывоопасную ситуацию. И именно в этот момент в игру вступает Мастер – легендарный альтер, о котором говорят, что для него не существует ничего невозможного. Но каковы его цели, пока не знает никто. А в довершение всего невесть откуда появляются дикие альтеры – одержимые жаждой крови существа, чьи животные инстинкты возобладали над человеческим разумом…

Глава 4

Куратор

Муромский сидел за большим письменным столом, спиной к окну, прикрытому легкой, полупрозрачной шторой. За окном сияло солнце. Было настолько светло, что воздух, казалось, мерцал. В комнате витал аромат лаванды с легкой примесью бергамота.

Слева и справа от Муромского стояли включенные экраны. Небольшие, всего на восемнадцать дюймов. Судя по приглушенным звукам, на том, что слева, шел какой-то фильм. Между мониторами на специальной подставке в форме двух вставших на дыбы единорогов стояла раскрытая книга. «Алексей Калугин» — прочитал на обложке Бапиков. Имя это ни о чем ему не говорило. Но на всякий случай он его запомнил. В комнате было очень много других книг. Помимо двух больших книжных шкафов, забитых до отказа, книги лежали стопками на рабочем столе, на широких подоконниках, прямо на полу и даже в креслах. Помимо книг и экранов на столе было очень много мелких предметов, которые Бапиков обозначил для себя одним словом: хлам. Разноцветные авторучки, блокноты и блокнотики (один с котятами на обложке), стеклянные шарики, маленькие пластиковые фигурки мультяшных героев, сувенирные флэшки, парочка ни на что не похожих костлявых уродцев, трое круглых карманных часов с цепочками, кистевой эспандер, три большие кружки (на одной — «Битлз», на другой — спин-протектор и надпись «Музей мадам Тюссо», на третьей — профиль человека, которого ни с кем невозможно спутать, и адрес «Бейкер-стрит, 221б»), несколько брелоков самых разных форм, китайский колокольчик… Там было много еще чего, что Бапиков, не раздумывая и не колеблясь, смахнул бы в мусорную корзину. По мнению куратора, на столе должно находиться только то, что необходимо для работы. Включая, разумеется, чашку с чаем — одну! — и блюдо с теплыми еще пирогами, прикрытыми салфеткой.

Слева от стола, у стены, заложив руки за спину, неподвижно стоял служащий в сером костюме, с зачесанными назад светло-русыми волосами.

На столе перед Муромским стояло большое, круглое блюдо с аккуратно и красиво разложенными на нем чудесами японской кулинарии. Бапиков экзотики в еде не признавал. Японская кухня так и вовсе была, по его мнению, не едой, а баловством. Поэтому куратор понятия не имел, как называлось то, что приготовился вкушать альтер. А уж из чего все это было сделано, Бапиков даже думать не хотел. Собственно, ему это было все равно. Куратор ежедневно получал отчеты о том, что за блюда заказывает Муромский. И он знал, что никаких особых предпочтений в еде у альтера не было — всякий раз он выбирал что-нибудь новое.

Поводив кончиками палочек над блюдом с едой, Муромский выбрал то, что ему приглянулось, и ловко ухватил какой-то розовый кусочек на белой подложке. Уже поднеся еду ко рту, он вдруг вспомнил о гостях, что так и стояли у двери. Вернее, сделал вид, что вспомнил. На самом деле он ни на секунду о них не забывал, но, следуя советам классиков, выдерживал паузу.

— Не желаете ли разделить со мной трапезу? — учтиво осведомился Муромский.

— Благодарю, мы уже откушали, — не менее церемонно отказался Бапиков, даже не взглянув на стоявшего рядом Шаркова.

Муромский изобразил на лице сожаление, после чего обмакнул суши в соевый соус и отправил лакомый кусочек в рот.

Прожевав и проглотив пищу, он удовлетворенно наклонил голову и приложил к губам краешек накрахмаленной салфетки.

— Тогда, прошу вас, присаживайтесь.

Бапиков выразительно посмотрел на кресло с изогнутыми ножками, округлой спинкой и розовой атласной обивкой. Судя по всему, кресло было удобное и мягкое, вот только сиденье его было завалено книгами.

Муромский сделал знак служащему и тот живо освободил кресло от книг, просто переложив их на пол.

Бапиков сел в кресло, откинулся на спинку и непринужденно закинул ногу на ногу.

Шаркову досталось кожаное кресло лимонно-желтого цвета. Игорь сел аккуратно, держа спину прямо, и положил на колени планшет. Он был похож на вышколенного секретаря, без тени нетерпения ожидающего указаний от босса. Исполнитель и руководитель — эту игру придумал Бапиков, решив, что играть в плохого и хорошего полицейских с Муромским не имеет смысла. Но если есть два человека, значит, должны быть и две разные модели поведения. Хотя бы только для того, чтобы посмотреть, на какую из них лучше среагирует альтер. Для них сейчас была важна любая, даже самая незначительная информация. Выуживать что-то стоящее из бессвязной болтовни Карцева, сильно смахивающей на неконтролируемый поток сознания, было все равно что, ковыряясь палкой в иле на дне пруда, пытаться отыскать оброненный в воду пятак. Отчеты агентов, которых Муромский прозвал Дживзом и Арчи, были аккуратно составлены, но содержали лишь сухие, малоинтересные факты: во сколько наблюдаемый встал, как долго пробыл в туалете, сколько раз глянул в окно…

Муромский подхватил палочками щепоть салата из маринованных овощей, сбрызнутых остро-сладким соусом.

— Время за едой я считаю наиболее подходящим для беседы, — сообщил он гостям, прежде чем положить салат в рот.

Бапиков в ответ натянуто улыбнулся. Куратор полагал, что слова Муромского — утонченная издевка. Альтер сам назначил встречу на два часа дня. А теперь оказывается, что и обед у него в то же самое время. И, дабы время не терять, он совмещает первое и второе. То есть визит куратора сектора Комитета Вечной Безопасности для него не более значим, чем завернутый в омлет кусок сырой рыбы, который он сейчас старательно вымачивает в соевом соусе. Такое отношение к делу куратору, разумеется, не нравилось. Но при этом он вовсе не считал свою гордость уязвленной. При чем тут гордость — это всего лишь работа. К тому же Муромский ежели кого и намеревался уязвить, то только не лично Юрия Станиславовича Бапикова. Альтер целил выше. В систему как таковую. Он хотел показать, что не является и не собирается становиться ее частью. Что он один значит больше, чем вся «Вечность», вместе взятая. Что ж, пускай так и думает. Чрезмерно уверенный в себе противник чаще совершает ошибки.

Муромский улыбнулся и подцепил палочками ярко-оранжевый ролл. Взгляд его при этом скользил по строкам стоящей на подставке книги.

— Я не совершаю ошибок, — сказал он, прежде чем отправить еду в рот.

— Надеюсь, что так, — и глазом не моргнув, ответил куратор.

Карцев предупреждал, что Мастер умеет читать мысли. Теперь Бапиков и сам убедился в том, что так оно и есть. Хотя все же куратор склонялся к мнению, что это не чтение мыслей как таковое, а некий хитрый трюк. Что-то вроде угадывания мыслей собеседника по выражению его лица, движениям глаз, едва заметному подрагиванию мимической мускулатуры. Бапиков встречал в литературе упоминания о подобных фокусах, которые могли проделывать самые обыкновенные люди, не наделенные экстрасенсорными способностями. Для этого всего-то и требовались, что наблюдательность и опыт.

— С помощью подобной техники можно уличить человека во лжи, — сказал Муромский.

— Вы хотите сказать, что действительно умеете читать мысли? — Голос Бапикова звучал спокойно и ровно, как будто он спрашивал альтера, умеет ли тот играть в шашки.

— Умею, — ответил Муромский. — Но пользуюсь этим нечасто. Только в случае особой необходимости. Как правило, я отключаю эту свою способность.

— Почему?

Муромский указал сложенными вместе палочками сначала на Дживза, затем — на Бапикова и наконец — на Шаркова.

— Слушать всех вас троих одновременно все равно что находиться в комнате с тремя включенными радиоприемниками, транслирующими разные станции. Приходится постоянно напрягаться, чтобы хоть что-то понять. Кроме того, мне нравится общаться с людьми на их уровне. Иначе это похоже на игру в поддавки. Глупая, надо сказать, игра. — Муромский взял с тарелки ролл с тунцом и опустил его в чашечку с соевым соусом. — Знаете, почему вам не нравится японская кухня?

— Потому что в ней много сырой рыбы и разных каракатиц с резиновыми щупальцами.

— Нет. Потому что вы впервые попробовали ее во время официальной встречи. Вам тогда было совершенно не до еды, поскольку решалась судьба вашего назначения на должность и перехода в Двенадцатый Круг «Вечности». Разумеется, вам было совершенно не до еды. Кроме того, вас выводило из себя то, что вы не умели как следует пользоваться палочками. А есть суши вилкой, при том что все остальные пользовались палочками, вам казалось неудобным.

Бапиков внутренне подобрался. Хотя внешне, как он надеялся, это никак не проявилось. Альтер вытянул из его памяти случай, о котором куратор и сам почти забыл. Значит, он мог найти там и многое другое. Даже то, что являлось строго секретной информацией.

Муромский посмотрел на куратора, мило улыбнулся и ничего не сказал. С таким же успехом он мог подойти и щелкнуть Бапикова по носу. Куратор умел управлять эмоциями — при его работе это было просто необходимо. Перед встречей с Муромским он старательно настраивал себя на нейтральное отношение к альтеру. Муромского не следовало воспринимать как партнера или противника. Любое из этих отношений подразумевает эмоциональную составляющую. Муромский был всего лишь инструментом. Штопором, с помощью которого Бапиков собирался вскрыть бутылку дорогого, коллекционного вина. Если же ты не умеешь обращаться со штопором, то это не его вина. Глупо злиться на штопор за то, что он выскользнул у тебя из руки и закатился под стол. Однако сейчас куратор чувствовал, что начинает ненавидеть сидящего перед ним и с довольным видом жующего всякие там… киноко но таманеги…

Стоп!

Бапиков мысленно сам себя схватил за руку. Он понятия не имеет, что такое киноко но таманеги. Никогда прежде он не слышал этих слов. Откуда же они взялись?..

Куратор встретился взглядом с Муромским, который именно в этот момент поднял голову. Альтер доброжелательно улыбнулся и показал зажатый палочками кусочек непонятно чего. Только чтобы затем положить его в рот.

Бапиков почувствовал, что помимо желания и воли начинает тихо ненавидеть сидящего перед ним альтера. Этот тип вел себя так, будто Бапиков сидел у него на крючке. А он не дергал леску только потому, что был уверен, что попавшуюся на крючок рыбку непременно схватит другая, более крупная рыбина. Именно это и выводило Бапикова из себя — он не считал себя наживкой.

Муромский положил палочки на край блюда, взял в руку кружку с нарисованным на ней малиновым пионом, снял с нее крышку и сделал глоток. Бапиков почувствовал поплывший по комнате аромат зеленого чая. Вкус зеленого чая куратор не любил, а вот запах ему нравился.

Альтер поставил кружку на стол и аккуратно накрыл ее крышкой.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить?

Бапикова едва не вывернуло наизнанку от такого вопроса. Можно подумать, это он пришел сюда на поклон. Нет, это альтер живет здесь и жрет свои сукияки благодаря его милости!..

— Полагаю, вы уже знаете ответ на свой вопрос, — с невозмутимым спокойствием ответил он.

— Я стараюсь общаться с людьми в привычной для них манере. — Муромский положил руки на стол и соединил кончики пальцев. — Чтобы они не испытывали дискомфорта.

Левая бровь Бапикова едва заметно дернулась — он не верил ни единому слову альтера. Тем не менее он, как положено, начал разговор с того, что представился.

— Меня зовут Юрий Станиславович Бапиков. Я возглавляю спецотдел Комитета Вечной Безопасности. Моя должность — куратор сектора. Мой помощник — Игорь Викторович Шарков. Он мой консультант по взаимодействию с альтерами.

— Иными словами, ловчий, — уточнил Муромский и перелистнул страницу стоявшей на подставке книги.

— Вы не любите ловчих? — спросил Шарков.

Не отрывая взгляда от книжных строчек, Муромский взмахнул расслабленной кистью руки.

— Прежде, может быть, и не любил. Сейчас мне нет до них никакого дела. — Альтер снова перевернул страницу. — А скажите мне, Юрий Станиславович, чем занимается ваш спецотдел?

— Мы — универсалы. Решаем вопросы, с которыми не в состоянии справиться другие, специализированные отделы. Сейчас вот налаживаем отношения с вами.

— А началось все с поисков неуловимого альтера в черной кожанке и бандане.

— Вы его знаете?

— Как же мне его не знать, если именно он освободил меня из этого пансионата. — Муромский едва заметно улыбнулся и перевел взгляд на Шаркова. — Так это вам я обязан своим спасением?

— В какой-то мере. — Шарков провел кончиками пальцев по краям лежащего у него на коленях планшета.

— Не скромничайте, Игорь Викторович, — подал голос куратор. — Идея принадлежала вам.

Шарков молча пожал плечами, мол, как знаете, а мне так все равно.

— Чрезмерная скромность далеко не всегда приносит пользу, — заметил Муромский и вновь перевернул страницу. — Хотите, чтобы я назвал имя интересующего вас альтера?

— Зачем? — Бапиков снял ногу с коленки и подался вперед. — Мы возьмем его вместе с остальными.

— Разумно. — Альтер снял крышку с кружки и сделал глоток чая. — Тогда что же вам нужно?

— Прежде всего я хочу договориться о принципах, на которых будет строиться наше сотрудничество.

— Вы это серьезно? — По выражению лица Муромского можно было решить, что куратор только что выдал какую-то вконец несусветную чушь. Или помянул какого-то святого, которого вслух ну никак поминать нельзя.

Бапиков на секунду смутился. Потому что не мог понять, куда клонит альтер?

— Мы выполнили все ваши пожелания, которые вы передали через доктора Карцева.

— Требования. — Муромский перевернул страницу книги.

— Простите, что? — чуть подался вперед Бапиков.

— Это были не пожелания, а требования.

Куратор растянул губы в улыбке, давая понять, что оценил шутку.

Муромский глянул на него поверх книги.

Бапиков ни за что не смог бы объяснить, что было в этом взгляде такого, от чего у него мурашки по спине побежали и сердце как будто с ритма сбилось. Хотя с сердцем у него никаких проблем. И давление нормальное.

— Да бросьте, коллега. — На лице альтера вновь засияла улыбка. — Давайте говорить по существу. Вы хотите, чтобы я указал вам место, где находится поселок вольных альтеров. ОК, я это сделаю. Но сначала я должен удостовериться в том, что у нас с вами в дальнейшем не возникнет проблем.

— О каких проблемах идет речь? — отчеканил Бапиков.

— Я должен быть уверен, что вы и впредь будете выполнять все мои требования. Быстро, точно и беспрекословно.

Бапиков только руками развел — сказать ему было нечего. Должно быть, многолетнее пребывание в пансионате все же не прошло бесследно. Этому сучьему альтеру предоставилась возможность стать чем-то большим, нежели просто дойной коровой на ферме «Вечности». Но он возомнил незнамо что. Внимание, что было ему оказано, он счел за покорность. Или даже, хуже того, за раболепство. За преклонение перед ним. Он зарвался. Совершенно определенно — зарвался!

Приготовившись встать, Бапиков выпрямил спину.

— По всей видимости, Алексей Алексеевич, вы неверно оцениваете ситуацию. Поэтому я сразу хочу расставить все точки над «ё»…

— Называйте меня Мастером, — перебил куратора Муромский.

Бапиков почувствовал, что его вновь сбили с мысли. Это было все равно как внезапно оказаться в пустоте. В полной, абсолютной пустоте. Понятия не имея, где верх, а где низ. К тому же будучи совершенно голым.

— Что? — растерянно произнес он.

— Называйте меня Мастером, — повторил Муромский и сделал горизонтальное движение кистью руки, как будто часовой маятник подтолкнул. — Вам ведь все равно, как меня называть.

— Ну, если только не спин-протектором, — вымученно пошутил Бапиков.

— На эту должность я не претендую, — с серьезным видом ответил Муромский.

— Так. — Бапиков положил руки на колени.

Он отчаянно пытался вспомнить, о чем он говорил и на чем его прервали.

— Вы говорили что-то о правописании, — напомнил Муромский.

— Действительно?.. — Бапиков приложил пальцы ко лбу.

— О точках над «ё».

— Неужели?..

Шаркову было ясно, что Муромский контролирует разум Бапикова. Но Игорь не вмешивался. Муромский, похоже, не собирался причинять куратору вреда, он лишь демонстрировал свои возможности. Куратор был нужен ему живым, здоровым и перво-наперво в своем уме. Кроме того, Шарков был уверен, что, попытайся он что-нибудь сделать, альтер и его нейтрализует так же легко, как Бапикова.

Шарков посмотрел на служащего в сером костюме. Он был из сектора, что курировал Бапиков. Агент, прошедший спецподготовку. Бапиков ничего не рассказывал о методах подготовки своих агентов. Однако он дал понять, что техника скоростной прицельной стрельбы, работа с ножом и кастетом, несколько разных техник рукопашного боя и психологический тренинг — все, что изучил Шарков, прежде чем стать ловчим, для его агентов было все равно что лузганные семечки. Агент стоял на своем месте, неподвижный, как мраморный Давид. Взгляд его прозрачных глаз был устремлен в ту самую пустоту, в которую столь неожиданно для себя соскользнул куратор.

— Простите. — Пытаясь собраться с мыслями, Бапиков потер ладонью лоб. — У меня… голова закружилась.

— Со всяким случается, — участливо улыбнулся Муромский. — Хотите чаю? Или, может быть, глоток виски? У меня есть двенадцатилетний…

— Нет, благодарю! — вскинул руку Бапиков. — Если можно, просто воды.

— Дживз! — Муромский стукнул пальцем по столу, и служащий в сером ожил. — Дай, пожалуйста, воды Юрию Станиславовичу.

Агент сделал шаг к окну и отдернул бирюзовую портьеру. За ней оказался большой лабораторный холодильник со стеклянной дверцей. Две верхние его полки были заложены гемаконами. На нижней в два слоя, пробками вперед, лежали пластиковые бутылки с минералкой. Агент взял бутылку из холодильника и направился к Бапикову.

— Дживз! — Муромский снова стукнул пальцем по столу.

Агент замер подле кресла, в котором сидел куратор.

— Дживз, вылей воду на голову Юрию Станиславовичу.

Не ведая сомнений, агент одним движением свернул с бутылки пробку.

— Дживз! — Удар пальцем по столу.

Агент снова замер.

— Прекратите, черт возьми, паясничать! — Выхватив бутылку из руки агента, он быстро сделал глоток. — Зачем вы устроили этот цирк?

— Чтобы вы смогли верно оценить ситуацию, — не без иронии ответил Муромский. — И тогда мы вместе сможем не торопясь, аккуратно расставить все точки над «ё».

— Уберите его, — бутылкой указал на нависшего над ним агента куратор.

— Дживз.

Агент удивленно посмотрел на пустую руку, в которой у него была бутылка.

Муромский сделал короткий жест кончиками пальцев, и агент послушно вернулся на свое обычное место.

— Итак. — Муромский перевернул очередную страницу стоящей перед ним книги. — Прежде всего: все, о чем я прошу, — это не пожелания, а требования. Надеюсь, это понятно?

— Секундочку, — поднял палец Бапиков. — Вы продемонстрировали нам свою способность манипулировать людьми…

— Нет. — На секунду лицо Муромского недовольно скривилось. — Мне не нравится это слово. Что значит «манипулировать»? — Альтер пожал плечами. — Если ситуация того требует, я подчиняю себе людей. Я контролирую их сознание и разум.

— Почему же тогда вы не подчинили себе охранников пансионата? — не удержавшись, спросил Шарков. Хотя и понимал, что Бапикову это может не понравиться. — Вместо этого вы выжгли им мозги.

— Отформатировал, — уточнил Муромский. — Потому что я был обижен на них. Они вели себя недопустимо грубо.

— Ну, хорошо, вы можете подчинять себе людей, — взмахнул рукой, будто отбросил в сторону что-то ненужное, Бапиков. — Предположим, вы сможете захватить разум сразу десяти человек.

— Без проблем, — улыбнулся альтер.

— Или даже сотни.

— К чему вы клоните?

— Хочу узнать, что вы станете делать, если, скажем, я пришлю сюда два десятка танков с приказом сравнять пансионат с землей?

— Вы действительно можете так поступить? — спросил альтер спокойно. Так, будто ответ на вопрос не особенно его интересовал, а задал он его исключительно из вежливости, дабы поддержать разговор.

— Мы рассматриваем гипотетическую ситуацию, — ответил куратор.

— Гипотетическую. — Указательным пальцем Муромский коснулся подбородка. — Ну, хорошо. — На губах его появилась легкая, почти что озорная улыбка. — Будьте добры, подойдите к окну.

— Зачем? — насторожился Бапиков.

— Чтобы увидеть то, что я собираюсь вам показать.

Поколебавшись секунду-другую, Бапиков решительно поднялся на ноги.

— И вы тоже посмотрите, — жестом пригласил альтер Шаркова. — Вам будет интересно.

Пока гости занимали места у окна, высокого, с округлым верхом и широким мраморным подоконником, Муромский вновь взялся за палочки. Теперь его внимание привлекла темпура. Он макал кусочки обжаренных в легком тесте овощей в соус терияки и быстро, один за другим, отправлял их в рот.

За окном простирался занесенный снегом сад. Он был такой большой, что ворота на другом его конце казались игрушечными, сделанными из тонюсеньких проволочек.

Шарков и Бапиков смотрели в окно, пытаясь угадать, что именно собирается показать им альтер. А Муромский, покончив с темпурой, принялся за остывшую сукияки. Он ел торопливо, заглатывая кусочки пищи, как змея, почти не разжевывая. Это было похоже не на утоление голода и уж точно не на дегустацию блюд, а на экстренную заправку организма энергией.

Куратор покосился на Муромского — у него появилась мысль, что альтер их просто дурачит. Непонятно только, перед кем он собирался выставить их в дураках? Перед самими собой? Как-то очень уж мелко. Они ведь не дети, чтобы вестись на подобные шутки… Хотя Муромский с тринадцати лет в пансионате. Двадцать лет в одиночке. Общение только с врачами и охранниками. Быть может, при всем внешнем пафосе он все еще смотрит на мир глазами тринадцатилетнего парнишки?.. Как он там сказал, когда Шарков спросил, почему он отформатировал мозги охранникам?.. «Я на них обиделся…»

Бапиков чуть наклонил голову, чтобы привлечь внимание Шаркова, и пристально посмотрел ему в глаза. Он старался не облекать свою мысль в слова, дабы альтер не смог ее ухватить. Куратор надеялся, что Шарков и так его поймет.

Шарков краем глаза посмотрел на затылок альтера. Да, он мог прижать ладонь к затылку Муромского, ударить его лбом о стол, а затем, перехватив другой рукой подбородок, резко дернуть голову альтера в сторону. Все это заняло бы ровно три секунды. Что мог успеть сделать альтер за эти три секунды, находясь в положении жертвы?.. А на что он был бы способен со свернутой шеей?..

Шарков посмотрел на Бапикова и едва заметно качнул головой. Он мог это сделать, но не считал, что стоит делать это сейчас. В конце концов, если подвернулась одна возможность, то наверняка появится и другая. Альтер не был искушенным бойцом, а потому допускал просчеты. И не просто допускал — он даже не замечал их. Выходит, у него были слабые стороны.

Муромский кинул палочки в пустой стакан, промокнул губы салфеткой и бросил ее на блюдо. По-прежнему не глядя на гостей, альтер откинулся на спинку кресла и сцепил руки на затылке.

— Видите семиметровую голубую ель в начале аллеи?

Бапиков молча кивнул. Ель была самым высоким деревом вблизи крыльца, так что не заметить ее было трудно.

Прошла секунда.

Другая.

И вдруг ель вспыхнула, точно гигантская римская свеча.

Она не загорелась в каком-то одном месте, а полыхнула вся сразу, от нижних веток до самой маковки.

К горящему дереву с разных сторон, всполошенно размахивая руками, бежали охранники. Они не понимали, как это произошло, и понять не могли, что надо делать. Забрасывать горящее дерево снегом или раскатывать пожарный рукав?.. А может, просто дать ему спокойно сгореть? Все равно поблизости не было ничего, что могло бы тоже загореться.

А дерево пылало, разбрасывая вокруг снопы сверкающих искр. Звуки не проникали за окна с двойными стеклопакетами, но можно было представить, что за треск стоял на улице.

«Дерево само не может так гореть, — глядя на пылающую ель, думал Бапиков. — Значит, оно было чем-то обработано. Каким-то горючим составом. А потом кто-то находящийся снаружи увидел меня в окне. Это был сигнал — и он поджег елку!»

Муромский резко повернулся и положил локоть на спинку кресла.

— Юрий Станиславович, — произнес он с укоризной. — Ну, скажите, что вы это не всерьез!

— Разумеется. — Бапиков поджал губы. — Я просто перебирал возможные варианты… Чисто по привычке.

Альтер улыбнулся и указал на Бапикова пальцем:

— Лезвие Оккама!

— Вроде того, — кивнул Бапиков.

— И какой же вариант у вас остался?

— Ель подожгли вы.

— Разумеется, я, — усмехнулся Муромский. — Кто же еще? Но — как я это сделал?

— Я видел альтеров, способных к пирокинезу. Но максимум, на что их хватало, это зажечь спичку, зажатую в пальцах.

— Так то были простые альтеры. Скорее всего, даже не воплощенные. А я — Мастер.

— И что это значит?

Муромский с досадой цокнул языком:

— Пока еще и сам не знаю.

Шаркову показалось, что он не играл. Альтер и сам еще не знал ни пределов своих возможностей, ни цели своего появления в этом мире.

Ель за окном почти догорела. От нее остался лишь черный, обугленный скелет, на ребрах которого то тут, то там порой еще вспыхивали язычки пламени.

Бапиков потянул носом. Ему показалось, что он чувствует запах дыма, просачивающийся сквозь щели оконной рамы. Хотя, скорее всего, это было игрой воображения.

— И чего ради вы устроили этот сеанс пирокинеза?

— Хотел показать, как будут гореть ваши танки. — Муромский улыбнулся. — Чисто гипотетически.

— Танки — это не елки.

— Я в курсе, Юрий Станиславович.

«Дурацкий разговор», — подумал Бапиков.

— Полностью с вами согласен, — тут же отозвался альтер.

Бапиков повернулся к окну спиной и посмотрел на Дживза. Взгляд агента был вполне осмысленный, но лицо оставалось невозмутимым. Как будто его совершенно не касалось ничего из того, что происходило вокруг. Никоим образом.

«Действительно, как вышколенный английский дворецкий, — подумал Бапиков. — Хотя сейчас, пожалуй, таких и в Англии не сыщешь».

Куратор обогнул стол и, не торопясь, направился к своему креслу.

— Ну и что же мы будем делать? — спросил он, усаживаясь. — Вы же понимаете, что просто оставить все как есть мы не можем.

— Вы не можете, — уточнил Муромский.

— Пусть так, — устало согласился Бапиков. — В любом случае нам необходимо достичь некоего взаимопонимания.

— Что вы хотите понять? — быстро спросил Муромский.

— Ну, например, каковы ваши цели? Поймите, это не праздное любопытство…

— Понимаю, — перебил Муромский. — Но я не готов ответить на этот вопрос.

Такой ответ куратора не устраивал.

— Вот как, — холодно произнес он.

— Я не шучу! — Пожалуй, впервые за все время разговора Муромский повысил голос не ради театрального эффекта.

— Надеюсь, — не изменил своей реакции на его слова Бапиков.

Кинув руки через подлокотники, Муромский упал в глубь кресла.

— В конце концов, какая вам разница, что нужно мне? Для вас должно иметь значение лишь то, что нужно вам.

— Зная вашу цель, я смогу предупредить ваши желания.

— Не сможете.

Куратор не стал продолжать спор, в котором не видел смысла.

— Хорошо, тогда скажите, что вы ждете от нас?

— Я уже сказал. Вы должны в точности выполнять все мои требования.

— И что мы получим взамен?

— Вам нужен поселок вольных альтеров — вы его получите.

— Когда?

— Сразу после того, как я получу то, что нужно мне.

Бапиков усмехнулся:

— Я не умею читать мысли.

— Мне нужен архив проекта «Вечность».

Бапиков едва не поперхнулся:

— Простите. — Дабы скрыть смущение, он дважды кашлянул в кулак.

— У вас рядом с креслом стоит бутылка с водой, — напомнил альтер.

— Да, спасибо.

Куратор перегнулся через подлокотник, взял с пола бутылку и сделал три маленьких глотка.

— Какие именно документы вас интересуют? — спросил он.

На несколько секунд Муромский сделал вид, что задумался. После чего ответил:

— Все.

— Это невозможно, — уверенно заявил куратор.

— В наше время нет ничего невозможного, — лукаво улыбнулся альтер. — Я уверен, что весь архив «Вечности» давно оцифрован. Мне нужен лишь доступ к серверу, на котором он хранится.

— Невозможно, — медленно и веско повторил куратор. — Никто не имеет доступа ко всему архиву «Вечности».

— Даже спин-протектор?

— Ему это вообще ни к чему, — едва заметно усмехнулся Бапиков.

— Выходит, во главе «Вечности» стоит не спин-протектор?

— Вы, вообще-то, понимаете, о чем говорите? — резко подался вперед Бапиков.

— Уверяю вас, то, что было и будет сказано в этой комнате, не выйдет за ее стены. Все жучки, что расставил здесь старина Дживз, давно уже под моим контролем. Я позволяю вам слышать и видеть только то, что сам считаю нужным. Ну а сам старина Дживз… — Муромский бросил взгляд на агента в сером. — Скажем так, мы нашли с ним взаимопонимание.

— Как бы там ни было, я не уполномочен обсуждать с вами вопросы, касающиеся «Вечности». — Бапиков заметно нервничал. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Да и зачем вам это?

— На данном этапе это простое любопытство. Я собираю информацию.

— Я могу организовать вам доступ к коллектору закрытых новостей. Вы сможете одним из первых узнавать все новости, причем новости в чистом виде, без ретуши. Или к базе данных тридцать первого отдела, где хранится такая информация, по сравнению с которой «Секретные материалы» — всего лишь детские страшилки.

— Мне нужен архив «Вечности».

Бапиков развел руками, давая понять, что это тупик.

— Я не уполномочен решать такие вопросы, — сказал он.

— Тогда организуйте мне встречу с тем, кто может его решить, — потребовал Муромский.

— Боюсь, это тоже не в моих силах. Мы с господином Шарковым разрабатываем сейчас проект под названием «Алексей Муромский». — Бапиков вытянул руку в сторону альтера. — И пока у нас не будет результатов, с нами никто ни о чем разговаривать не станет. Понимаете? Так работает система. Если я завтра приду к спин-протектору и скажу, что для продолжения проекта мне нужен доступ к архиву «Вечности», меня даже не спросят, зачем он мне нужен. Прихлопнут проект и меня вместе с ним! — Для наглядности куратор хлопнул ладонью о ладонь. — Вы со своими способностями, может быть, и вывернетесь. Но мне на это, честно говоря, будет уже глубоко наплевать. Потому что сам я буду уже никто и имя мне будет Никак. И, черт возьми, меня такой вариант совсем не устраивает! — Бапиков вовсе не сорвался. Ему просто надоело ходить вокруг да около. Муромский предлагает сыграть в открытую. Отлично! Он готов показать свои карты. — Я заинтересован в сотрудничестве с вами. Но вы — это не все, что у меня есть. И существует граница, переступать которую я не намерен. Поэтому я предлагаю: давайте действовать последовательно. И для начала определимся, что каждому из нас нужно на первом этапе нашего сотрудничества. Вы сами предложили нам поселок вольных альтеров. Отлично! Скажите, что вы хотите взамен. Но только пусть это будет не Луна с неба, а что-то реальное. Что-то, что я могу для вас сделать.

Бапиков залпом допил остававшуюся в бутылке воду и кинул пустую пластиковую тару на пол. Бутылка с шумом покатилась по паркету, ударилась о плинтус, качнулась назад, потом снова вперед и замерла.

— Убери со стола, Дживз, — сказал Муромский. — Я наелся.

Агент, исполняющий роль слуги, ненадолго вышел в соседнюю комнату. Вернувшись с большим, круглым, серебряным подносом, он принялся быстро и аккуратно переставлять на него посуду и столовые приборы.

Бапиков молча ждал, что ответит на его предложение Муромский. Он был уверен, что альтер примет его, поскольку точно знает, что куратор не блефует и что предложение, сделанное им, на самом деле последнее. А Муромскому, что бы он там ни задумывал, нужен был контакт с человеком, имеющим определенный вес и власть. Иначе бы зачем он вернулся в пансионат? Быть может, он и мог сделать так, чтобы два десятка танков разом вспыхнули, как светляки. Быть может, он один мог без единого выстрела положить целую армию. Быть может, он сам был неуязвим для пуль и огня. Но сейчас война не входила в его планы. Иначе бы он не стал вести никакие переговоры, а сам бы пришел и взял то, что ему было нужно.

Дживз поднял поднос и, держа его перед собой, как драгоценную святыню, степенно удалился.

Муромский скомкал лежавшую справа от него газету и кинул на пол.

— Какую чушь пишут в газетах!

— О чем? — осведомился Бапиков.

— Да обо всем сразу! Какая мне разница, что думает о возможной деноминации певец Толям, если я даже не знаю такого певца! Лучше объясните мне, почему вообще идет речь о деноминации!

— Могу вас заверить, деноминации не будет. По крайней мере, в ближайшие пару лет.

— А вот Толям с вами не согласен!

— Я тоже не знаю, кто такой Толям, — улыбнулся Бапиков. — И газет я не читаю. У меня иные источники информации.

Муромский сложил руки на краю стола.

— Мне импонирует ваша искренность, Юрий Станиславович, — произнес он, чуть понизив голос, чтобы слова его прозвучали доверительно. — Полагаю, с вами можно иметь дело. По крайней мере, до тех пор, пока у нас имеются общие интересы. То, что я занял пансионат под свою резиденцию, будем считать компенсацией за те годы, что я провел здесь как пленник. Не возражаете?

Бапиков молча наклонил голову, коснувшись подбородком воротника.

— Теперь что касается платы за мои услуги. Меня интересует прежде всего информация. В особенности та, которой нет в свободном доступе. На сегодняшний день самой засекреченной организацией, несомненно, является проект «Вечность». Девяносто процентов населения даже названия такого никогда не слышали. Остальные десять процентов так или иначе связаны с «Вечностью». Как вы, например. Поэтому сейчас меня интересует все, что связано с «Вечностью». Выдать мне архивы «Вечности» вы не можете. Хорошо, давайте, как вы и говорили, начнем с малого. Есть же какая-то информация, которая на данный момент неактуальна? Давайте с нее и начнем. Только это должны быть не слухи и не досужие вымыслы, а абсолютно достоверная информация.

Куратор постучал пальцами по подлокотникам.

— Я ничего не могу обещать. Но узнаю, что можно сделать.

Муромский укоризненно погрозил пальцем:

— Неправда, Юрий Станиславович. Вы уже подумали о том, что мне можно скинуть результаты научных исследований конца прошлого века. Давайте начнем с этого, я не против. Мне это интересно.

— Я должен согласовать этот вопрос, — глядя в сторону, ответил Бапиков.

— Разумеется, — снисходительно улыбнулся альтер. — Я вас не тороплю. Мне есть чем заняться. И в отличие от вас у меня впереди действительно вечность.

— Мне придется оставить с вами моего помощника. Я хотел, чтобы Игорь Викторович пообщался с доктором Карцевым и дал свое заключение по поводу состояния его психики, — сказал Бапиков. — Последнее время разговоры с ним по телефону внушают мне опасение. Ну а если вы будете иметь дело с секретными документами, то Игорь Викторович станет отвечать за их сохранность.

— Ничего не имею против, — пожал плечами Муромский. — Напротив, буду только рад, если рядом окажется человек, с которым можно поговорить. Ваши агенты, Юрий Станиславович, вы уж извините, никакие собеседники. Из них слова клещами не вытянешь. А доктор Карцев, как вы верно заметили, несколько неадекватно реагирует на ситуацию. На мой взгляд, с психикой у него все в порядке. Вот только он почему-то меня боится. Хотя я не давал ему для этого никаких поводов. Игорь Викторович, вы-то, надеюсь, не из робкого десятка?

Шаркову такой вопрос не понравился. Но если альтер пытался напугать его, то он ошибся.

— Я кое-что видел в этой жизни, Алексей Алексеевич, — ответил Шарков.

— Называйте меня Мастером, — уточнил альтер. — Да, и елку сгоревшую велите убрать, — напомнил он Бапикову. — Пусть посадят на ее место новую. А то пейзаж за окном, как на поле боя.

Куратор взглядом переадресовал заявку Шаркову:

— Можно убрать сгоревшую. — Игорь сделал пометку в планшете. — Но новую зимой сажать нельзя. Не приживется.

— У меня приживется, — заверил Мастер.

Шарков сделал новую пометку в планшете.

«Может, у него еще и ананасы на елке расти будут?» — подумал он.

— Ну, это вряд ли, — усмехнулся Мастер. — Хотя попытаться можно. Чем черт не шутит.