Чужое тело

Алексей Изверин, 2018

Однажды тебе начали сниться сны. И там, в твоих снах, целый мир. Там есть город на берегу моря, столица небольшого королевства. В порту качаются на волнах парусники, там чадящие факелы и тканые гобелены на грубых каменных стенах, суровые воины при мечах и в доспехах, важные торговцы, пышно разодетые слуги, утопающее в роскоши дворянство… Там самое настоящее средневековье! Там ты малолетний принц, будущий наследник престола. И хотя дворянство пока не замечает тебя, увлекшись интригами и праздной жизнью, некоторые молодые дворянки уже считают, что ты заслуживаешь их внимания. Конечно, кое-кому ты не очень-то и нравишься, и в отдаленной перспективе… Но когда это будет! А, проснувшись, ты снова обычный парень, каких много в нашей стране. Учишься, работаешь, не прочь отдохнуть с друзьями, иногда заглядываешь в спортзал, засматриваешься на девушек, где-то в отдаленном будущем маячит сессия. И что же случилось? Ты сошел с ума? О, нет, тот мир так же реален для тебя, как и этот. Но чем он станет для тебя? Просто сном, страшнейшим кошмаром, или возможностью прожить ещё одну жизнь, прекрасную и беззаботную, – в чужом теле? Это зависит от тебя.

Глава 9

Вай не буду горевати,

Буду танцевати…

Верка Сердючка

— Мой малыш! — Меня облапили, положили ладони на щеки и покрутили из стороны в сторону. И все это при большом скоплении народу. Да еще и духами чуть не отравили.

— Совсем худой такой! Кто кормит? — Голос сменился на рык. — Плетей всыпать повару два десятка! — И снова такое умильно-ласкающее. — Как ты, мой хорошенький?

— Мам, нормально! — соврал я от души.

Большой корабль у причала. Матросы и воины, тоже все в кольчугах и шлемах, начищенных, как у кота яйца. Охрана, такие же морды, что и тронный зал охраняют, на полголовы выше моих охранников. Флаги на пристани. С десяток разных карет, из которых вылезли надушенные и накружавленные аристократы, в сопровождении толпы лакеев и негров с опахалами и чашами с водой. Денек выдался жаркий, ветер с суши тащил в море душную вязкую жару.

Ну, и мама.

Тетя меня чуть повыше, зато в ширину как три меня, в цветастом, как у цыганки, платье, увешанная золотом да драгоценными камнями, аж глаза слезятся от блеска. Правда, для меня драгоценные камни как куски бутылочного стекла от «Балтики № 3», без разницы, все равно я в них не понимаю ничего. Как и в серебре-золоте, все эти кольца-браслеты мне тоже как-то по барабану. Да и одежка у них так себе, у нас Китай лучше шьет.

— Где Иштван? Иштван!

— Я тут, ваше величество!

— Как мой сын?

— Мастер Клоту говорит, что никогда не видел ребенка здоровее, ваше величество.

— Не наврал! — Всплеснула руками мамаша. — Как не наврал! Ну, в дом, все в дом…

Меня схватили за руку и поволокли в здоровенную крытую карету под флагом Соединенного Королевства.

Золото, ковры, бархат и атлас, и запряженная шестеркой… Нет, восьмеркой… Да нет же…

Заволокли в карету раньше, чем успел лошадей сосчитать.

Ну и началось. Меня так даже в детстве не тискали. Маманя новообретенная все за щеки норовила пощипать, дала какой-то липкий леденец, который я благополучно спустил под бархатную подушку. Мамаша не заметила, сунула второй.

От королевы пахло какими-то терпкими духами, да так, что у меня начала кружиться голова. Пришлось сесть к окну поближе, легкий сквозняк сбивал запах духов, и начало вонять застарелым потом немытого тела.

Карета ехала мягко, гораздо мягче, чем бричка. Наверное, в этом были повинны рессоры и большие колеса. Внутри бархат и изящно выделанная кожа, сиденья набиты не иначе как пухом, я наполовину провалился, раздвижной столик, на котором в коробочке слиплась горсть леденцов, и даже застекленные окна.

— В Империи делают! — Погладила пухлой рукой королева-мать по бархатному сиденью. — Дорого, дорого! Седдик, мальчик мой, тебе нравится?

— Очень, очень! — покивал я, стараясь дышать ртом.

Вихрем ворвалась королева в замок, и тут началось…

Как линкор через бурю, королева во главе свиты следовала коридорами и переходами. Вокруг нее начинался хаос.

Хотя замок мыли и чистили уже неделю, но сразу нашлось, за что кому плетей выдать. Через полчаса в парке уже слышались вопли поротых слуг.

Досталось и кому повыше, одну девушку мигом удалили со двора, аристократ, невзначай попавшийся королеве в коридоре, получил веером по лицу и повеление «год при дворе не показываться». По мне совершенно ни за что, просто так.

Ого, а кто это у нас тут? Вот эту морду я знаю!

При входе в тронный зал стоял, горделиво поставив ноги, басистый бородач из моего второго или третьего сна. Тот самый, в золотом халате и с саблей на поясе.

— Любезный граф Дюка! — Раскинула объятия королева.

Значит, вот эта борода-бас зовется графом, да еще и Дюком?

— Ваше величество! — Склонился в ловком поклоне граф, избегая царственных объятий. — Для нас всех большое счастье видеть вас во дворце! Хорошо ли прошло ваше путешествие?

— О, любезный граф, ужасно! Эти моряки такие невежды… Настоящие варвары!

Предупредительные лакеи распахнули большие двери, и мы вошли внутрь.

Из рук графа королева приняла большой скипетр, два умытых и выбритых лакея возложили ей на голову корону, и она уселась на здоровущий трон в центре.

— Ну, кто за порядком глядел? Граф?

Начался скучный доклад.

Постепенно в зале набивалось народу больше и больше, мелькнул где-то в толпе хам-генерал Ипоку в золотом доспехе, надувавший щеки под шлемом. Аристократы рассредоточились по стенам, их растолкала охрана королевы, выходя на свои места. Мою охрану вообще выперли за дверь и заставили ждать там.

Выходили перед королевой люди, один за одним, кланялись, делали доклады. Королева скучала, но старалась вникать. Кому-то доставалось плетей. Кому-то пара золотых или какая-то побрякушка. Кому-то просто молча кивали, следующий, мол. Иштван подсовывал королеве свиток за свитком, граф басил справа, я сидел на стульчике слева.

От скуки попытался вникнуть в суть происходящего — и неожиданно увлекся.

Кого тут только не было, все королевство тут было. Дворяне, мелкие аристократы, богатые главы городских профсоюзов, ну тут профессиональные объединения гильдиями назывались, старосты ближайших деревень и старейшины городских улиц, капитаны стоявших в порту кораблей, еще какие-то важные разодетые типы, род занятий которых я просто не понял. Были и мастеровые, и даже делегация крестьян, и ворье даже было, преступники.

Делегация из трех аристократов почтенных годов просила поучаствовать в судьбе поместья их соседа, где сын мал еще, а взрослых мужчин на охоте медведь задрал. Протратит ведь сын все, протратит…

Всплакнула королева, выдала аристократам золотое блюдо с царского плеча, приказала Иштвану записать, а графу Лургу — проследить. Толстяк в халате и камзоле, похожий на мешок тряпья, перевязанный двумя золотыми цепями, одна посередине, другая повыше, поклонился неожиданно низко для его комплекции.

Аристократу ввалили плетей за дерзость, после того, как он попросил войсками помочь, ибо сам не справляется с нападением… Нападением кого, я не понял, ибо в этот момент королева и огласила свое решение. Аристократ аж побелел, дернулся, да королевские стражники его скрутили и уволокли во двор.

— И чтоб год при дворе не показывался! — взвизгнула вслед королева.

Еще несколько дворян попрошайничали по мелочи, кто-то получал требуемое, кто-то получал плетей за дерзость, со двора долетали вопли поротых. Я все никак понять не мог, кому сейчас денег дадут, а кого потащат во двор, выбор делался, казалось, совершенно случайно.

Делегация городских старейшин, с просьбой наказать зарвавшихся стражников, недавно избивших честных купцов на пристани. Королева обещала подумать, выдала старейшинам платок с королевского плеча, один на троих, и отпустила.

Дальше крестьяне, пятеро субтильных мужиков разного возраста в грубой одежде, подпоясанной веревками, с рюкзаками-сидорами за плечами, поднесли королеве в дар вырезанную из ценной породы дерева статуэтку. Дворяне похихикали в платочки и веера. Королева с милостивым лицом выслушала просьбы крестьян избавить их от всех бед, прослезилась, приказала выдать крестьянам три золотых и отправить с миром.

Крестьяне, просветлившись лицами, попятились задом из залы.

Тут, небось, царь что бог, ему и молиться можно.

Дама в годах, сушеная, как вобла, и смазливого вида племянник при ней жаловались, что пропал купец, кормилец семьи, родственники ищут.

Расплодились хищники на холмах, стража не справляется, задрали лесорубов.

У купца сгорел склад, он просил защитить перед кредиторами.

Пара купцов дары притащили, хорошо что вы вернулись, ваше величество, век бы без вас бедовали.

Несколько воров просили о снисхождении. Пойманные не в первый раз, им путь уже на плаху или на каторгу пожизненную, что суд решит. Двоих отпустили, выдав мелкую серебряную денежку и наказав «Больше не шали», а одного, смотревшего наиболее дерзко, приказали запрятать обратно в городскую тюрьму, «пока не исправится».

Старосты городские и деревенские снова жалуются на распоясавшихся стражников. Бьют, обижают, взятки вымогают. Короче, не знают меры совершенно, ваше величество! Образумьте, слезно просим!

Та покивала, обещала помочь.

А я от нечего делать стал глядеть по сторонам и заметил, что среди этой людской реки, влекущей людские капли через тронный зал мимо утеса-королевы, есть один небольшой такой островок… Да какой там островок, скала просто! И людские воды эту скалу очень уважительно огибают.

Центром этой скалы являлся граф Дюка. Хмурился, оглаживал бороду, впивался взором в каких-то людей, от чего те бледнели, снова оглаживал бороду, теребил большим пальцем крепление сабли к поясу. Люди вокруг старались держаться от него подальше, даже слуги обходили.

За спиной графа Дюка кучковались еще трое. Одна дама, сухая и худая вобла в богатом желто-зеленом платье, с брильянтами и диадемой на голове. Однажды к ней обратилась королева, назвав графиней Нака. Граф Лург молчал больше, смотрел и тяжело дышал. Третий же, сухощавый хмырь, едва ли выше меня ростом, очень походил на засушенную копию Иштвана. Разве что поменьше. И с массивной золотой цепью на шее. Тоже граф какой-то…

Вся троица держалась немного особняком в тени графа, вперед не лезли, но было что-то, что выделяло их общность. Например, то, как на них смотрели остальные, как они группировались между собой, как в рот смотрели королеве и становились задумчивы, выслушивая каждое её решение.

Особенно когда пошли посетители по более важным вопросам.

Королевский казначей, тип с мутными глазами запойного пьяницы, но в строгом камзоле и с заляпанными чернилами пальцами, рапортовал об уменьшении запасов золота в казне. В качестве меры просил одобрить какие-то указы от позапрошлого… Ой, чуть не свалился. Надо же, лакеи поддержали. Вот теперь понятно, зачем они рядом с ним вышли.

Королева, переглянувшись с толстяком, разом подняла налоги на пиво и соль.

Казначей клятвенно заверил, что казна будет наполняться, королева приложила перстень-печать к свитку и отпустила казначея с миром.

Хам-генерал Ипоку, стрельнув по мне взглядом, посетовал на то, что войскам недостаточно выделяется средств. Королева выслушала, обещала подумать. При этом троица переглянулась с графом Дюком, а тот лишь сморщился и сделал странный жест ладонью, вроде как «не мешать».

Дальше выступил еще один алконавт, отрекомендовавшийся замковым управителем. Сверкнув похмельными очами и обдав запахом перегара, управитель испросил средств на очистку колодцев замка от нечистот. Скрепя сердце выделили. В следующий раз королева посулила выделить плетей управителю, если хозяйство замка будет так же запущено.

Пока суд да дело, наступил вечер. Лакеи стали вносить столы и расставлять на них кушанья, выдвигали из углов тяжелые стулья с высокими спинками.

Вот тут-то я воочию и узрел то, что до того только на картинках видел. Да, на картинках. Создатели фильмов всегда экономили на пиршественных столах средневековья, даже на муляжах и то разориться можно. Не говоря уж о количестве пирующих.

Столов было три, расставленных буквой «П». Один, поменьше, для королевы и наиболее близких к ней личностей. Тут-то мои подозрения насчет партии полностью подтвердились, все сели по правую руку, меня посадили по левую, с другой стороны меня подпер хам-генерал, и тут не снявший парадных доспехов.

Два других стола, длинных, составлены из досок, положенных на козлы. За них все садились на первый взгляд как попало, но это только на первый! Места поближе к королеве ценились. Дворяне толкались, пихались, огрызались. Была даже небольшая драка за место, один дворянин незаметно так подставил подножку, а потом ловко толкнул в плечо другого, постарше. Тот свалился как куль с мукой прямо в какое-то блюдо, грохот, звон, мгновения тишины — и дикий хохот.

— Выставить вон! — Брезгливо махнула перстами королева. — И чтоб мне до весны не показывался, пьяный невежа! Манеры учи!

Потом началась обжираловка.

Поросенок, зажаренный целиком на вертеле, на блюде, да не один, а десяток. Какие-то птицы, ощипанные и фаршированные кашей со сладостями, вообще без счета шли. Лакеи, отдуваясь, выкатывали бочки вина, вышибали пробки, становились рядом с черпаками на длинных ручках. Венец обеда — целая туша оленя, обложенная яблоками и грушами. Все целиковое, продукты не резаные.

Кстати, а есть-то как? Вилки есть, а вот ножей нет. Да где же, должны же быть!

Украдкой огляделся.

Правила-то пользования столовыми приборами есть?

Ну да, как же. Все жрали как хотели, капали жиром и соусами на пуза и воротники, руки обтирали об штаны, рыгали, плескались вином. Кто-то сразу же разбил кубок, кто-то двинул посильнее лакею, чтобы тот поворачивался.

Вынул из ножен острый клиновидный кинжал и попытался отрезать мяса себе.

Тупой, зараза такая. И острие… Какая тварь придумала затупить острие? Это что, чтобы я не порезался, или просто фасон такой?

Согнул нож в дугу, положил на стол, стал орудовать жесткой двузубой вилкой. Краем вилки тоже можно себе кусок-то откромсать, да к тому же кого стесняться? Выбрал яблоко побольше, грыз его потихоньку, отрывал себе мяса от бока поросенка, скворчащего жиром. Это вам не магазинное, это лично повар для королевы делал, не абы как!

Хлеба были горы, нежнейшего белого. Булки такие круглые, как мне утром приносят, их ели целиком, не разламывая на части. И варенье, куда ж без него, большие глиняные плошки забиты под завязку. Но сладкое… Пивка бы! Или уж вина, если на то пошло. Или настойки даже… Запить бы чем все это!

Поискал на столе. Нашел большой кубок, размером под две моих руки. Подвинул только, как сразу мне по рукам досталось.

— Рано тебе ещё!

Ну, конечно. Мама моя.

— Пить хочу! — капризно сказал я.

— Потом напьешься. Уж твой покойный отец… — Слезинка. — Пил-пил, да и допился! Не дам! Вот не будет меня, тогда уж и делай что хочешь, а покедова нет!

— Может, чай?

— Какой такой? Это что еще? — не поняла королева. — Ну-ка, хватит баловать!

И мне был выдан подзатыльник.

Так и сидел филином весь обед.

Гости перепивались быстро и надежно.

Под стол начали падать первые пострадавшие в битве с зеленым змеем.

Кого-то выносили слуги, кого-то охрана отправляла проспаться в комнаты наверху. Поддавшего гуляку, вздумавшему кулаками махать, мигом скрутили и уволокли. Через пару минут до нас, перекрывая общий гам, донеслись вопли поротого.

А тут шумно. Общий гам… Ну точно как птичий базар, ничего не понять, но говорят все друг другу. На подиуме играет оркестр, пяток личностей в черном уныло дергают струны чего-то, похожего на контрабас, и дудят в гнутую трубу. С трудом так, видно, что зеленый змий и их не оставил своим вниманием.

Зажгли большие факелы. Зал озарился малиновым цветом, сразу появилась куча просто темных углов.

Аристократы один за другим покидали пир, кто еще был в силах, так тот преклонял колени перед королевой. Кто не был, того просто выносили. Причем всех несли ногами вперед. Древний красивый обычай такой тут, наверное, всех напившихся из зала вперед ногами выносить.

— Танцы! — объявила королева, тяжело поднявшись. — Объявляю танцы!

Слуги сдвинули столы, пьянчужек растащили, и зал заняли танцующие.

Мне за ними наблюдать было странно. Как-то я привык к дискотеке «Василёк», где народ судорожно дергался под ритмичную и быструю музыку. Конечно, клубную музыку не понимал вообще, но вот что тут творилось…

Место музыкантов заняла следующая пятерка, причем музыкальные инструменты не сменились. Как и сама музыка.

Дамы и кавалеры принялись ходить друг напротив друга, при каждом шаге отвешивая друг другу поклоны. Причем поклоны не простые, а странные, с подвывертами какими-то… Шаг, поклониться только головой, шаг, всем телом, шаг, еще раз головой… И вот так под унылую музыку такие же унылые телодвижения.

Спать от таких танцев хочется.

Подперев голову рукой, я задремал. Спать нормально мешала музыка, хоть и плохая, но громкая.

Танцующие и напитки не оставили вниманием. Вино-то со столов никто не убирал.

Американский фуршет с танцами, вот что это такое. На столах алкоголь, на сцене танцуют, при надобности добавляют дозу до максимума.

Кто-то, уже хорошо набравшись, пытался танцевать, да не очень у него это выходило. Шаг, поклон, шаг, поклон… Бах на пол!

Таких выволакивала охрана.

Когда я провожал задумчивым взглядом одного такого натанцевавшегося, меня что-то схватило за запястье и сильно дернуло за палец.

— Ой! — Я дернулся, машинально выкрутил руку из захвата и посмотрел на источник беспокойства.

Мама моя, королева, кто ж еще.

— Давай-ка сюда, неча тебе еще такие игрушки носить!

Королева неожиданно сильно ухватила меня за правую руку и дернула за пальцы так, что едва кости не треснули. Много ли пацану надо?

Я легко выкрутил руку из влажных пальцев королевы, чуть отодвинулся, упираясь плечом в бок золотой кирасы генерала Ипоку. Тесно ведь, со всех сторон зажат, и матушка царственная так и тянется, норовя утащить кольцо вместе с пальцем.

И тут я ощутил чей-то взгляд.

С другой стороны стола, напротив меня, стоял граф Дюка и глядел на меня тяжело, зло. Заметил, что я на него внимание обратил, и требовательно протянул ко мне руку.

«Нет, в этом сне надо срочно взрослеть!» — подумал я, снимая с пальца перстень с печатью и передавая графу. Хотелось сказать что-то дурное, от соблазна не удержался.

— Мама, а когда мне дадут такое же кольцо? — плаксиво спросил я.

— Когда ты вырастешь, сынок! — подпустила слезинку мама, нервно ныкавшая кольцо куда-то в одежду. — Ты тоже получишь перстень, ты будешь большим королем! Только вот меня тогда с тобой не будет… — И промокнула глаза кружевным платочком.

На эту ночь ко мне никто не пришел.

Хотя я, чего уж там, ждал. Очень ждал. Ну, нет и не надо, хоть высплюсь. К тому же обидно будет проснуться обкончавшимся на дежурстве, это ж даже не знаю что… Мишка может и проболтаться!

Так что спокойно выспался, утром сдал смену и поплелся домой отсыпаться.