Географ глобус пропил

Алексей Иванов, 1995

Прозаик Алексей Иванов (р. 1969) с раннего детства живёт в Перми; автор романов «Общага-на-Крови», «Блуда и МУДО», «Сердце Пармы», «Золото бунта», а так же историко-публицистических книг, среди которых «Хребет России», «Message: Чусовая», «Увидеть русский бунт»; лауреат премии «Ясная Поляна». «Географ глобус пропил» – «это роман вовсе не о том, что весёлый парень Витька не может в своей жизни обрести опору, и не о том, что молодой учитель географии Служкин влюбляется в собственную ученицу. Это роман о стойкости человека в ситуации, когда нравственные ценности не востребованы обществом, о том, как много человеку требуется мужества и смирения, чтобы сохранить “душу живую”, не впасть в озлобление или гордыню, а жить по совести и любви». (Алексей Иванов)

Глава 19

Будкин

Было воскресенье — день, когда водопроводчики отключают воду. По этой причине Надя раздражённо громыхала на кухне тарелками, отмывая их из-под чайника. В комнате на письменном столе громоздились сцепленные проводами магнитофоны. Будкин, напялив наушники, что-то переписывал с одной кассеты на другую. В такт неслышной музыке он кивал головой, открывал рот и подпевал одной мимикой. На полу играла Тата: укладывала Пуджика в коляску.

— Спи, дочка, — говорила она, укрывая кота кукольным одеялком.

Служкин лежал на кровати и проверял самостоятельную у девятого «а». Он прочитал работу Скачкова и красной ручкой написал в тетради: «Ты говоришь, что у тебя по географии трояк, а мне на это просто наплевать». Цитата Скачкову была отлично известна. Служкин подтвердил её оценкой — 3.

Будкин щёлкнул выключателем, снял наушники, встал, потянулся и, перешагнув через Пуджика, пошёл на кухню.

— Когда, Надюша, обедать будем? — ласково спросил он.

— Здесь тебе столовая, что ли? Я на тебя не готовлю!

— Я же один живу… Никто меня не любит, никто не кормит…

— Меня это абсолютно не интересует! — отрезала Надя.

— Ну, я хоть полсантиметрика колбаски скушаю…

Жуя, Будкин вернулся в комнату и сел на кровать к Служкину.

— Пуджик, кс-кс, — позвал он. — Колбасы хочешь? А нету! — И он положил колбасу в рот. Пуджик проводил её глазами.

— Будкин, не буди мою дочку! — гневно сказала Тата.

— Ладно, не буду, — согласился Будкин. — Слушай, Витус, дай мне потрепать твою синюю рубашку? Мне завтра в гости.

— Возьми, — безразлично согласился Служкин.

Будкин открыл в шкафу дверку и начал рыться в вещах. Вдруг он вытянул длинный лифчик.

— Витус, а это ты зачем носишь? — озадаченно спросил он.

Лифчик вылетел у Будкина из руки — напротив него, захлопнув шкаф, очутилась разъярённая Надя.

— Ты чего в моём белье роешься?! — заорала она.

— А мне Витус разрешил… — глупо ответил Будкин.

— Ты что, совсем спятил? — налетела на Служкина Надя.

— Там раньше моё барахло лежало… Спутал он полку.

— Пусть у себя дома путает! — бушевала Надя. — Как хозяин тут всем распоряжается! Я за него замуж не выходила!

— Так выходи, — хехекнул Будкин и приобнял её за плечи.

Надя истерично крутанулась, сбрасывая его ладони.

— Убери руки и не лапай меня! Проваливай вообще отсюда!..

— На-дя, — предостерегающе сказал Служкин.

— Что «Надя»?! Пускай к себе уходит! У самого есть квартира! Сидит тут каждый день — ни переодеться, ни отдохнуть! Жрёт за здорово живёшь, а теперь ещё и в бельё полез! Ни стыда ни совести! Надоело это всё мне уже!.. — крикнула Надя, выбежала из комнаты и заперлась в ванной.

Тата молча сидела на полу и переводила с мамы на папу испуганные глаза. Пуджик вылез из-под кукольного одеяла и запрыгнул Служкину на кровать. Будкин неуверенно хехекнул и достал кассету.

— Воды-то в ванной нет… — пробормотал он.

Служкин молчал.

— Я смотаюсь минут на двадцать, — решил Будкин. — Пока она успокоится… К обеду вернусь.

— Возвращайся, — согласился Служкин. — Но если Надя тебе череп размозжит, я не виноват.

Хехекая, Будкин оделся и ушёл, шаркая подошвами.

«А мне говорят, что Волга впадает в Каспийское море, а я говорю, что долго не выдержу этого горя, — записал в очередной тетради Служкин. — 4». Пуджик повертелся рядом с ним, точно утаптывал площадку в сугробе, и свалился, пихая Служкина в бок и бурча что-то в усы. Тата взялась за кукол.

Надя выскочила из ванной в том же озверелом состоянии. Видимо, отсутствие воды помешало ей погасить злобу.

— Ты чего молчишь, когда он меня при тебе же лапает? — набросилась она на Служкина. — Хоть бы слово сказал!.. Муженёк!.. Он меня раздевать начнёт — ты не пикнешь!..

— Пикну, — не согласился Служкин, глядя в тетрадь.

— Гос-споди, какой идиот!.. — Надя забегала по комнате.

— Надя, там у меня детский сад! — закричала Тата.

— Не трогаю я твоих кукол!..

— Не ори на неё.

— Если бы я знала, какой ты, ни за что бы замуж не вышла!..

— А какой я? — спокойно поинтересовался Служкин.

— Слова от тебя человеческого не дождёшься, одни шутки!..

— Без шутки жить жутко.

— Так у тебя, кроме шуточек, и нет ничего больше!.. Пусто за душой! Ты шуточками только пустоту свою прикрываешь! Ничего тебе, кроме покоя своего, не нужно! Ты эгоист — страшно подумать какой!

— Думать всегда страшно…

— Тебя не только любить, тебя и уважать-то невозможно! — не унималась Надя. — Ты шут! Неудачник! Ноль! Пустое место!

— У тебя лапша пригорит, — ответил Служкин.

— Провались ты со своей лапшой! — взорвалась Надя.

Она умчалась на кухню. Служкин взял новую тетрадь — с обгрызенным углом. Однажды он уже написал в ней: «Зачем обглодал тетрадь? Заведи новую. География несъедобна». Теперь под записью имелся ответ: «Это не я обглодал, а моя собака». Служкин проверил самостоятельную, поставил оценку и продолжил диалог: «Выброси тетрадь на помойку. Можешь вместе с собакой. В третий раз этот огрызок не приму». Он сунул тетрадь под кота, как под пресс-папье, и выбрался из кровати.

— Тата, ты на кухню не ходи, я курить буду, — попросил он.

— Хорошо, — солидно согласилась Тата. — Я буду читать сказку.

Надя стояла у окна и глядела на грязный двор, сжимая в кулачке ложку. Служкин убавил газ под лапшой и сел за стол.

— Ну не расстраивайся, Наденька, — мягко попросил он. — Пока ещё ничего не потеряно. Я тебе мешать не буду. Не вышло со мной — выйдет в другой раз. Ты ещё молодая…

— Не моложе тебя… — сдавленно ответила Надя.

— Ну-у, я особый случай. Ты на меня не равняйся. У тебя ведь нету столько терпения, сколько у меня. Я всегда побеждаю, когда играю в гляделки.

— Ты мне всю судьбу поломал. Куда я теперь от Таты денусь?

— Если бы тебе была важна только Тата, ты бы мне не наговорила всего того, что я услышал.

— Тебе говори не говори, никакой разницы. Ты тряпка.

— Вот и найди себе не тряпку.

— Кого я найду в этой дыре?!

— Ну, кого-нибудь… Мне, что ли, самому тебе нового мужа искать? У меня никого, кроме Будкина, нет.

— Видеть не могу этого дурака и хама.

— Он не дурак и не хам. Он хороший человек. Только, как и я, тоже засыхать начал, но, в отличие от меня, с корней.

В прихожей затрещал звонок. Служкин раздавил сигарету в пепельнице и пошел открывать. Через некоторое время он впихнул в кухню сияющего Будкина. Жестом факира Будкин извлёк из-за пазухи пузатую бомбу дорогого вина.

— Это, Надюша, в качестве моего «пардон», — заявил Будкин, протягивая Наде бутылку.

— О нём поминки, и он с четвертинкой… — сказал Служкин. — Не злись на него, Надя. Если хочешь, он тебе свои трусы покажет, и будете квиты… Это ведь твоё любимое вино?

— Сообразил, чем подкупить, да? — агрессивно спросила Надя.

— Смышлён и дурак, коли видит кулак, — пояснил Служкин, пошёл в комнату, повалился на кровать и открыл очередную тетрадку.

Тетрадка оказалась Маши Большаковой. После безупречно написанной самостоятельной Служкин прочёл аккуратный постскриптум: «Виктор Сергеевич, пожалуйста, напишите и мне письмо, а то Вы в прошлый раз всем написали, а мне нет». Служкин нащупал под Пуджиком красную ручку и начертал: «Пишу, пишу, дорогая Машенька. Читать твою самостоятельную было так же приятно, как и видеть тебя. 5. Целую, Географ».