Василёк

Алексей Владимирович Зелепукин, 2020

Со слов Шеары, при консультации Стриагорна и Эрифариуса. Всем воинам Фео просвящается… Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Глава первая. Кима

Как быстро промчалось лето. И снова в мусорной корзине нереализованные планы на шикарный отдых и веселое времяпровождение.

Все скомкано и смято. Благо в июле разок выбрались на пляж да вот сейчас за город на пикник.

Суетимся, все бежим не пойми куда и зачем, а жизнь летит мимо. Мгновения складываются в минуты, минуты в дни, и вот уже летят целые недели, утекая, как вода сквозь пальцы. Вот вроде только вчера планировал как весело проведу лето — хлоп!И 23 августа.

Психанул, плюнул на все и уехал за город.

Густая зелень лесополосы оттенялась желтым морем ржи, убегающим в даль к горизонту, на встречу голубой девственности небосвода.

Небольшая речушка мерно катила свои воды куда-то вдаль. Камыш и рогоз, оккупировавшие побережье, размывали границу, между водой и земной твердью. Трава на опушке небольшой березовой рощицы ещё сочная и зеленая. Ветер тихонько шептался с готовившимися к первому и единственному своему полету листьями. Тишина — услада для ушей горожанина, и только дрова потрескивают в мангале, превращаясь в угольки. Гул города остался внутри петли обводной дороги. Тут царил мир и покой.

Рядом с очагом в ведре ждали своей очереди еще не нанизанные куски мяса. Свиная шейка, купленная по дороге в супермаркете, выглядела аппетитно, хотя я никогда не доверял магазинному маринаду. То ли дело, когда сам. А тут — то уксуса переборщат, то специй не доложат, а могут и вовсе посолить забыть. Но на этот раз нам повезло: маринад оказался что надо.

Старый слесарный топорик с голубой прорезиненной рукояткой торчал в старом пне, служившем нам колодой, там же притулилась чашка с будущим шашлыком.

Я, не торопясь, насаживал куски мяса на сталь. Шампуры были самодельные и имели отличный угол заточки. Острие входило в мясо, как нож в масло.

Кому как, конечно, но мне всегда нравилось возиться с мясом. Есть в этом что-то первобытное, дикое и в тоже время вечное, как само бытие.

Чуть поодаль, за раскладным походным столиком Димка с Пашей, стучали ножами по доске, кроша овощи для салата, обсуждая, кто всё-таки круче: Спартак или ЦСКА.

Вован махал импровизированным веером, распаляя и без того пышущие жаром угольки.

Первые шампуры уже легли на мангал, наполняя воздух непередаваемым ароматом жаренного мяса.

Ну а я, закончив с подготовкой шашлыка, предался созерцанию бегущих в даль волн.

Погода была прекрасна: летний испепеляющий зной уже канул в лету, унося с собой давящую духоту. Где-то в кроне деревьев о чем-то своём щебетали птицы.

Тимур что-то колдовал, крутясь у запотевшей бутыли с водкой.

А если честно — я к водке не очень, армянский коньяк намного ближе и роднее. Ну как коньяк, бренди, но наследие Советского Союза отложило в голове и шампанское вместо игристого вина, и коньяк вместо бренди. И суть далеко не в том, как звали алкогольные напитки в распавшийся под натиском врагов Великой стране.

Лёгкие дубовые нотки в послевкусии пятизвездочного Арарата, мягкое греющее душу тепло и не сбивающая дыхание крепость — вот за что я люблю армянский коньяк, да простят меня французы.

Тима протянул мне стакан на треть заполненный прозрачной, почти ледяной жидкостью и ломоть чёрного бородинского хлеба со свешивающимся с него шматом солёного сала, пестрящего массивными мясными прослойками.

Освободившись от ноши, Тимур, схватив ведро с насаженными шампурами, почапал к Вовану. Тот, прокричав что-то про распятого Иисуса и стакан, начал раскладывать мясо на мангале.

Тима в ответ ляпнул про ключницу и ведьмину воду, отчего оба заржали, как лошади.

Я сделал большой глоток, в один мах осушив содержимое стакана.

Жидкость приятной негой потекла по нутру, наполняя меня приятным чувством эйфории и человеколюбия. Я понюхал хлеб. Я почти забыл, как вкусно он пахнет.

Город провонял индустрией и парфюмерией, но здесь, на свежем воздухе, все ощущалось острее, естественнее. Сало почти растаяло на языке. Я закрыл глаза, упиваясь блаженством.

Но безмятежность нарушил окрик Паши:

— Да зачем? Гадить-то зачем? Ну брось ты в пакет и все. В багажник сложим, в первом мусорном контейнере оставим.

— Буду я еще мусор в багажнике возить. Делать мне больше нечего — огрызался Дима. Тима и Вован вторили ему эхом.

— Это наша земля, и мы ей хозяева. Что будет с ней, если даже мы, ее не бережём?

— Да хорош, Паш. Какие хозяева-то? Вот кто на богатствах этой страны наживается, тот пусть ее и бережёт. — вставил свои двадцать копеек Тимур — мы для этого налоги и платим.

Мне было лень даже открывать глаза, не то, что я не был согласен с Павлом — просто не хотелось портить так классно начавшийся день глупыми ссорами и бесполезными дебатами.

Громкий всплеск возвестил о том, что Дима не послушался совета Павла и всё-таки швырнул пакет с мусором в реку.

Солнышко ласкало, наполняя тело истомой. Голова опустела от всей этой обыденности и рутины. Быт остался там, за кольцом обводной дороги, а проблемы — в душном кабинете офиса.

Счастье, как мало для него нужно на самом-то деле, и как много мы делаем для того, чтобы его исковеркать. Ведь ни дорогая машина, ни высокая должность, и даже мешок американских купюр не сделают тебя счастливее. Весь этот скарб, лишь добавляет забот и проблем, отравляя нашу жизнь. Алкоголь попал в кровь, разнося радостное блаженство по всему телу. В глубине души родилась, впервые за столько взрослых лет мечта: робкая и не смелая, словно первые ландыши.

— Эх, вот если бы… — фантазия быстро расправила некогда могучие крылья.

Захотелось приключений, и что б друзья — как в старых книжках: верные до последнего вздоха. И что б любовь, та истинная, настоящая, за которую не раздумывая: сквозь какофонию сражений, на волоске от смерти, по колено в крови. Пусть и душу в клочья, лишь бы знать, что не за зря и не напрасно.

И словно в ответ ветер в листве пропел имя: «Адынеширай»…

Меня словно током ударило. Сердце бешено забилось, будто узнало непозволительную тайну. Я открыл глаза.

— Адынеширай… — повторил я одними губами и облака вдруг сложили ее образ.

— Где ты? Ты нужен мне… — до боли знакомый голос, из далекого детства отозвался эхом в голове.

Откуда-то из далёкого далека раздался тихий свист, напоминающий пение флейты.

Образ девушки дрогнул и растаял под порывом ветра, облака снова стали просто облаками.

Само собой я понимал, что это всего лишь грезы, плод воображения, но образ был через чур реальным. Я снова закрыл глаза стараясь вернуть видение, но без результатно.

Пустой стакан едва не выпал из рук, почему-то вспомнилась старая, как сам мир, поговорка о интервалах между распитием спиртных напитков, это побудило меня к действию.

Я снова открыл глаза и попытался встать. Каково же было мое удивление, когда я увидел странное существо, стоящее на задних лапах, или ногах, в половину моего роста, но вооруженное странным копьем с зазубренными. Я толком не понял: то ли я не проснулся, то ли мне это мерещиться. Но острие этого, скорее, гарпуна, чем копья с силой уперлось мне в грудь.

Наконечник не глубоко, но вошёл в мою плоть, распуская на желтой футболке кроваво-красный цветок.

Все было наяву. Боль иглой прожгла грудь, я дёрнулся.

— Не шевелись, проткну не задумываясь. — едва внятно проквакал чужак.

Лупоглазые на выкате глаза, широкая по-лягушечьи пасть, но с несколькими рядами зубов. Кожа зелёная и пупырчатая, вся в склизких бородавках и буграх. Существо запросто можно было принять за Чернобыльскую эволюционировавшую лягушку-переростка, но длинный и сильный хвост, напоминающий крокодилий, говорил, что это, скорее, саламандра. Я поднял руки вверх и осторожно повернул голову. Семеро существ наставили копья на Тимура и Володю. А ещё несколько обходили прижавшиеся спина к спине Димку и Пашу, сжимавших в руках кухонные ножи.

— Квааа, бросайте оружие и сдавайтесь. Мы гарантируем вам справедливый суд. — проорал гортанным голосом тыкавший в меня копьем рептилоид.

Краем глаза я заметил, как Дима широким маховым движением атаковал ближнего к себе земноводного. Высокоуглеродистая сталь японского сантоку почти напрочь отделила башку рептилоида от его мерзкого тела, и тут же копья земноводных впились Димке в живот. Он упал ничком, подмяв под себя оружие нападавших, обезоружив их. Павел был молниеносен — знамо дело, бывший спецназовец, КМС по боксу, да ещё и с ножом в руках — лупоглазые падали, как колосья под серпом жнеца.

Осознав, что меня самого сейчас постараются насадить на гарпун, как кусок свинины на шампур, я схватил древко упёртого в меня оружия. Рептилоид навалился всем весом, но этого оказалось недостаточно.

Он упёрся ластами и надавил что есть мочи, древко гарпуна согнулось и затрещало.

Я понял, что намного сильнее этого земноводного. Улыбка невольно расползлась на моей физиономии.

Рептилоид испугался, страх заставил его сильнее перебирать ногами. Он забуксовал на скользкой от тины и воды траве. Но это не принесло результата — зажатый мной наконечник не сдвинулся ни на миллиметр.

До сих пор помню тот полный ненависти и бессилия взгляд земноводного. Ноги моего оппонента заплелись, и он рухнул у моих коленей. Я вскочил с кресла, и, схватив торчащий из пня топор, расколол череп рептилоида. Земноводное издало квакающий вздох и затихло.

Пронзительный вопль заставил меня обернуться.

Пятеро из семи существ, окружавших Тимура и Володю, устремились ко мне держа копья на перевес. Еще один рептилоид продолжал тыкать копьем в бьющиеся в агонии тела моих друзей.

Неведомая доселе ярость и злость проснулись в моем сердце. Я жаждал смерти этим существам, был готов убивать их голыми руками, рвать зубами, лишь бы увидеть, как стекленеют их рыбьи глаза.

Стараясь сохранить дистанцию, я шагнул за перевёрнутое кресло. Самый проворный из земноводных бросился на меня, стараясь поразить меня копьем в прыжке. Я не супермен, не ниндзя и не герой восточных единоборств, но я пережил девяностые, и во мне, Слава Богу почти 110 килограмм, из которых не так уж много лишнего жира.

Да и атака была слишком уж прямолинейна и предсказуема.

Я шагнул в бок и левым, по-дворовому размашистым хуком отправил нападающего в аут.

Боевая удача была на моей стороне в тот день. Прыгун упал замертво. Остальные замерли от неожиданности. Тут мне на выручку подоспел Паша. Первого он просто вколотил в землю сильнейшим ударом кулака сверху. Второму нож распорол брюхо. Кишки булькнули и вывалились на траву, источая омерзительное зловоние. Я, ободрённый успехом друга, тоже ринулся на врага. Земноводные дрогнули под нашим напором. Сердце бешено стучало, кислорода не хватало. Тем временем, последняя тварь, попытавшаяся ретироваться с поляны, повалилось ничком у самой воды. Пашин нож, брошенный им почти не целясь, вошёл по самую рукоять между лопаток земноводного.

Все было кончено за несколько секунд. Но тогда этот промежуток казался мне вечностью.

Я ловил воздух, как загнанная лошадь — ртом, пытаясь отдышаться.

— Ты это… походи чутка, руками помаши — помогает… — посоветовал Павел. Его грудь вздымалась не реже моей, но он выглядел не таким измотанным.

— Твою ж мать!!! — охнул Паша, и, схватившись за голову, сел на корточки.

— Ты чего, дядька? — Спросил я и тут же ощутил удар тяжёлого приступа мигрени.

В глазах резко потемнело. Тошнота рвотными позывами переворачивал нутро. Голова трещала, вот — вот собираясь лопнуть, как мыльный пузырь. Я почти оглох от боли.

А из реки на нас надвигалось что-то ракообразное. Стеблевидные глаза смотрели, не отрываясь. Мощные смертоносные клешни были раскрыты. Гигантский Омар ощупывал грунт перед собой длиннющими усами. Отвратительные жевала разошлись в устрашающем оскале.

Он шёл, медленно покачиваясь на необычно тонких для такого массивного тела, хитиновых лапах. До меня оставалось пара метров, когда что-то громко щёлкнуло в кустах. Монстр повернул головогрудь на шум, и естественно потерял контроль над нами. Паша схватил с земли копье одного из земноводных и всадил его в зазор между хитиновыми пластинами панциря. Монстр пронзительно заверещал и наотмаш дернул огромной клешней. В этот момент голова чудовища оказалась напротив меня.

Инстинктивно схватив креветку за стебель глаза, я нанес удар. Хитин глухо треснул под натиском стали, а лезвие топора глубоко вошло в плоть чудовища. Боль окончательно исчезла, оставив после себя весьма неприятное послевкусие во рту.

Я продолжал лупить по монстру, превращая его головогрудь в ошмётки хитина и белой плоти. Кровь креветки оказалось голубой. Монстр рухнул на землю. А мы с Пашей ещё долго молотили по нему оружием. Лишь окончательно обессилив, мы остановились.

Я оглядел поляну, которое в мгновение ока превратилась из райского уголка в поле боя.

Изувеченные трупы друзей, раскуроченный лагерь, и лишь мангал твердо стоял на вбитых глубоко в землю штырях, храня жар пылающих в нем углей.

— А где трупы этих тварей что пацанов порешили? — удивленно спросил я.

Тела агрессоров исчезли. Лишь бурые влажные пятна метили зелень травы на месте гибели земноводных.

— Что ж делать-то теперь будем? — происходящие совсем выбило меня из колеи.

— Дурдом какой-то… — добавил я отказываясь осознавать происшедшее.

— Дурдом, не дурдом, а у нас на руках три трупа. И ни один мент… Да ни один человек в здравом уме не поверит нашему рассказу, а это значит, что гибель пацанов на нас повесят. — Паша с отвращение отшвырнул от себя копье рептилоида.

— Если ещё докажем, что оборонялись, лет по пять нам впаяют. А так и пожизненное влепят. И на хрена я согласился на этот гребанный пикник? Дебила кусок!!! Зарекался же….

Паша схватил себя руками за голову, продолжая бормотать что-то не членораздельное.

— Хорош причитать, может, тела в реку? — в моей голове с бешеной скоростью мелькали сюжеты детективных историй.

— Найдут.., судмедэкспертов не обманешь. На телах куча проникающих в грудную и брюшную.

— Хонду мою сожжём…? Скажем — катастрофа, а?

— Не поможет, Юр, там не дети работают, ещё и сокрытие улик припишут, короче, вляпались мы по самые гланды. — не смотря на всю брутальность, паника уже овладела моим другом.

— Ну все равно надо что-то делать, молитвами тут не помочь. — Меня бесило отчаяние Павла.

— Вы недооцениваете силу молитв. Да и в реку точно нельзя, вам мало авангарда речного народа? — голос за спиной явно был не мужским.

Я обернулся. Она стояла словно сотканная из рогоза и тины, девушка-камыш, с огромными чёрными, как летняя ночь, глазами. Речные водоросли, собранные в странное ажурное макраме, прикрывали грудь и бёдра. Невысокая, неказистая и в тоже время очень женственная и очаровательная.

— Ого — единственное что смог я произнести от удивления.

— Вот и спасай вас потом, даже «спасибо» молвить не умеете.

— Чет не припомню, где вы нас спасли — вклинился в разговор Павел.

Девушка надула щеки и шлёпнула по ним ладонями. Странный булькающий звук гулким эхом прокатился по поляне, тот же звук что и отвлёк креветку.

— И в чем же ваш резон в нашем спасении? Ведь вы скорее из их числа.

— Так ли важны сейчас мои резоны? — голос девушки журчал, как лесной ручей.

Я сунул топор за пояс.

— Юрий, для друзей просто Юра.

— Юрий… девушка шевелила губами словно смаковала мое имя на вкус. — Уриил. А я Кима. Кикимора.

— Болотная? — съязвил Паша.

— Речная. — отпарировала Кима.

— Так почему же вы отважились нам помочь, Кима? — я задал вопрос стараясь потушить зарождающийся конфликт.

— Да все просто, их я ненавижу сильнее, чем Вас. Они считают человечество болезнью Земли, своеобразным вирусом, пожирающим и уничтожающим эту реальность.

— А что считаете вы? — вопрос Павла был скорее подвохом, чем любопытством.

— Ваш мир, единственный, по настоящему реальный, остальные — лишь тени вашего мира. Кто-то зовёт их параллельными, кто-то — альтернативной реальностью, но по сути это лишь искаженные отражения. И чем дальше от порядка, тем сильнее искажения. Во всех них можно существовать. Но чем ближе отражение к самой Земле, тем сильнее Власть. Ведь из этих миров уже можно шептать, влияя на сознание и душу людей. Вынуждая их творить Зло или сеять Добро.

— Ничего не понял… — пробормотал я отчаявшись вникнуть в суть разъяснений.

— Для человека, живущего суетой и рутиной, это нормально. — девушка не ерничала, скорее всего она очень часто видела подобную реакцию на свои слова, и это настораживало.

Тело ракообразного под воздействием дневного светила, тоже начало бурно таять, окрашивая бурым поляну вокруг себя, запах серы вернул нас к реалиям.

— Юр, она нам зубы заговорила, и креветка растаяла. Надо было хоть ее сфоткать.

Паша со злости пнул ведро с пустыми шампурами.

— Ппц посидели, попили водочки под шашлычок.

— Ну как варик, можем сами с повинной в полицию явиться, так мол, и так, порешили и друзей своих. А правду напишем так и того хуже. Из дурки выхода нет. — я все ещё отчаянно пытался найти выход из сложившейся ситуации.

— Я могу вам помочь, но этот путь лежит через мое отражение, а там мне нужна будет ваша помощь. Как раз по вашему: «Ты мне, я тебе. Договор? — Кима протянула ладошку.

— Вот как раз следуя советам этого камышового пугала, мы скорее всего именно дурку и загремим, а то и ещё куда похуже. — отрезал Павел. — С Зеками и вертухаями можно договориться, а с ней шифер окончательно растеряем.

— Сами решайте, речной народ скоро хватиться не вернувшийся дозор. — Девушка фыркнула и уселась на кресло, в котором ещё совсем недавно я грезил о приключениях.

Паша явно пришёлся не по нраву кикиморе, впрочем, кому понравиться, когда тебя считают камышовым пугалом. Ну в общем не заладилось у Кимы с Пашей.

— Брат, в город вернуться мы за всегда успеем… — Начал я, но кикимора оборвала меня на полуслове.

— Игуароны не прощают убийства. Они будут преследовать вас до самой вашей гибели. Считайте, что вы уже мертвы, а если вернётесь домой — обречете на смерть родных и близких.

— Да чего мы им такого сделали-то? Мешок с мусором бросили в реку. Не хорошо, конечно, но как по мне — это не повод бросаться на людей с копьями. — Пашино раздражение зашкаливало

— Сейчас это уже не имеет значения. Вы умрете, и весь ваш мир превратится в поле брани. Заклятье сопряжения произнесено. Пелена миров истончилась. Демоны уже пожирают Ваш мир, сея алчность и злобу. А сейчас и монстры из далёкого прошлого пойдут войной пытаясь вернуть себе отнятое.

— Кто ж может демонов одолеть-то? Простому человеку это не по зубам. Да и сам Илюшинька тут не справился бы.

— Простому смертному их не одолеть. Даже Святогору. Но я знаю, кому это по плечу.

— И кто ж этот заступник мира Человеческого? Лорд Райден? — Снова съязвил Пашка.

— Мать Слова. Первая Пречистая. Ее покровом Земля укрывается от всех напастей. Ее молитвы рассеивают полчища Адовы.

— Это что, просто надо в храме свечку поставить, и всё? Ждать пока Богородица сама все проблемы зарешает? Или нам в монахи податься? — неунимался Паша.

— Успение Пресвятой Богородицы. 28 августа. В этот день она особо к просьбам чутка. — продолжила Кима, коса поглядывая на меня. — Можно и в храм, конечно. Но лучше всего Аксион Эстин воспеть с балкона Башни Забвения что на Гиблом месте острова Фей-Го, посреди моря слез.

Я не сводил глаз со странной незнакомки, удивительно, но её соломенно-камышовое лицо передавало эмоции не хуже человеческого, со всей мимикой, хоть и шуршало при этом.

Кима перевела дыхание и продолжила.

— Пречистая явиться на зов. Так всегда было. И будет впредь, если отыщется герой готовый во имя добра самой смерти не убояться.

— И где этот твой Фей Ко и чего такое этот Эстен? — Павел распрямил плечи, он не верил ни единому слову девушки.

— Фей Го. — глаза Кимы блеснули гневом. — Я начинаю сомневаться в разумности сделанного мной выбора. Аксион Эстин молитва, песнь… Дожили, это ли Святая Русь, считающаяся Пречистую своей заступницей?

— Я Атеист и в Бога не верю!!! — не унимался Павел, злоба накрыла его с головой, и он пытался выместить ее на девушке.

— Речным Духам все равно на это. Врата Хаоса разверзнутся и Орды тварей наполнят порубежье, демоны высосут из вас радость и счастье. Превращая Земную обитель в подобие Ада. Алчность и пороки завладеют людскими душами. Денница докажет свою правоту.

Я не совсем понимал, о чем идёт речь, но тревога сдавила сердце стальными тисками. Я почти кожей ощущал нависшую над миром Беду.

— Надо добраться до Башни до заката 28 дня августа. Другого пути развеять чары приспешников Повелителя Хаоса Анархеима и защитить Земной мир и ближайшие отражения просто нет. Легионы Хаоса, как саранча, пожирают одно отражение за другим. Реальность за реальностью. Их Алчность ненасытна, и они не остановятся, пока хоть где-то есть Порядок и Закон.

— Да откуда у нас Порядок и Закон? — Голос Павла становился все злее. И вдруг я ясно увидел тень рядом с ним.

Мерзкое существо шевелило губами, а Паша вторил ему голосом.

Я замер, поражённый догадкой. Решение пришло само собой, подняв перевёрнутое ведро и зачерпнув речной воды, плеснул ею в тень. Паша оторопел, а тень начала таять пронзительно визжа.

— Ты совсем с башкой поссорился? — начал Павел, но в голосе не осталось и следа от былой злобы.

— Шептуны, демоны, просочившиеся сквозь завесу и наводнившие сумрак… — прошептал я слова толи из книги, толи из какого-то фильма.

— Ты видел его? — встревожилась Кима.

— Тень, рядом с Павлом. Но сейчас она исчезла. — прошептал я.

— Плохо дело они все знают, надо спешить. — затараторила Кима.

— Так ты можешь толком объяснить? — не унимался Паша.

— Говорят же тебе!!! — вспылила кикимора, — слуги Хаоса почву для вторжения готовят, а без Бога в сердце вы с ними не совладаете. Вот и сеют приспешники Анархеима среди вас смуту всякую. И поверь — Игуароны покажутся вам невинными младенцами по сравнению с тем, что надвигается на этот мир.

— Так ты с нами пойдёшь? Или просто путь укажешь? — спросил я.

— Юр?!! Ты совсем рехнулся что ли? Куда ты собрался-то?

Я сжал топор.

— Наверное, после сегодняшнего, я уже ни в чем не уверен, а так то: к ментам нельзя, домой нельзя. На работу тоже нельзя. А если все одно бомжевать, так хоть с надеждой на что-то хорошее. Да и жажду приключений ещё с самого детства утолить хотел. Кто знает, может это мой шанс? — Я улыбнулся, а в памяти всплыли образы великих героев из любимых сказок. Плечи расправились сами собой, грудь поднялась, словно впитывая мощь и силу книжных героев и образов. И вдруг все проблемы этого мира стали мелкими и не существенными.

— Неее, я пас, сгинем мы там. Пропадём не за понюшку табака. Я тут останусь. Прости. Не мое это. Я своё отвоевал.

Я протянул Паше ладонь. Тот замялся.

— Предаст он дружбу твою. — гнев сталью звенел в голосе Кимы.

— Только уйдём мы, как он в полицию побежит. Да тебя во всем обвинит.

— Ну и что с того? Я холостой, у него семья. Как им без кормильца? Спасём мы мир или нет — не известно. А так хоть не за грош пропаду.

Я не опустил руку и после моих слов Паша впился в неё и начал трясти.

Вытащив из кармана связку ключей, я бросил их Павлу.

— Бери машину, тебе она нужнее, не поминай меня лихом, а бог даст — может, свидимся.

Пашка поймал ключи.

— Спасибо… — все что он сумел сказать, и поспешно зашагал к внедорожнику.

Я, сунув топор за пояс, повернулся к камышовой женщине:

— Ну веди красавица. Только вот беда: я тоже этот Аксион не знаю.

— Пошли Уриил, всего-то одной проблемой больше, что-нибудь да, придумаем.

Кима посмотрела мне в глаза, пристально, словно пытаясь выведать что-то сокровенное в недрах моей души.

Я не отвёл взгляда от чёрных как ночь глаз кикиморы.

— А ты не так прост, как хочешь казаться. — Я улыбнулся неожиданному комплименту.

— Не отставай, заблудишься, а ты теперь Последняя Надежда порубежья.

Очертя голову крестным знамением, я шагнул в прибрежные камыши за Кимой.