Зюзинский Амаркорд

Алексей Валерьевич Верижников, 2017

Автор описывает обстоятельства рождения в простой советской семье в окраинном районе Зюзино города Москвы, застроенном хрущевками, интригующие нюансы быта "хрущевской цивилизации", учебу в МГУ, своеобразные нравы Фонда Сороса, по линии которого пришлось продолжить учебу, стык времен и эпох – 70-80-90-е, жизнь за границей во время "академического туризма" – учеба в Чехии, Польше, Австрии. Юмор и хороший стиль – то, что должно удержать внимание читателя.Содержит нецензурную брань.

«Позови меня тихая родина, где какашка лежит под смородиной»

Предисловие

Места возле Битцевского лесопарка не особо прославлены. Разве что «Битцевским маньяком». С грядущей ликвидацией хрущевок, коими мой бывший район Зюзино, граничащий с лесопарком через Балаклавский проспект, обильно застроен, хотелось бы заодно вспомнить уходящую «хрущевскую цивилизацию», которой вскоре предстоит стать в лучшем случае источником милых исторических баек в стиле «Покровских ворот», а в худшем — просто гумусом и культурным слоем, из которого вырастут бодрые двадцатиэтажные лингамы московского девелопмента. Когда я пишу эти строки, моя жизнь делится ровно пополам — 25 лет, прожитые в советское время, и 25 лет в постсоветское. Я одинаково укоренен в обеих эпохах, не имея поколенческих перекосов ни тех, чья жизнь после 1991 года превратилась в «дожитие», ни тех, кому на стыке эпох было лет семь-десять, и кто из всей советской жизни помнит только вкус советского мороженного, из которого они потом намечтали целую Атлантиду, чьи волшебные замки ровно из этого мороженного предположительно и были построены. Мои воспоминания о Зюзине и «хрущевской» цивилизации написаны в стиле постправды (post-truth) и жанре так называемого «ненадежного рассказчика». Память избирательна и неотделима от «тараканов» автора. Как говорится, я «так помню». Поэтому не нужно ловить меня на деталях из серии «а мороженное-то «крем-брюле», в советское время, на самом деле, стоило не тринадцать копеек, как у вас, а пятнадцать!». В конечном счете, никто же не воспринимает один известный фильм как антропологически точную реконструкцию бытовой жизни итальянского города Римини в эпоху зверского диктатора Муссолини.