Отчего мы, русские, такие?

Алексей Булгаков (2024)

Сейчас много говорят и пишут о России, о её судьбе в прошлом, о значительных переменах последней четверти века. Делаются всевозможные прогнозы. Нас, русских, стали особенно интересовать наши корни, истоки зарождения нашего национального характера. Почему мы считаемся великой нацией? От чего зависит благополучие и преуспевание нашего человека? Почему так значительна в России роль правителя? Что нам мешает чувствовать себя увереннее среди других стран и народов? Какова может быть наша, русских, роль в сохранении среды обитания, пригодной для жизни людей, в спасении человечества от самого человека? Всё, что с нами происходит, — не только чья-то воля свыше или со стороны, это, прежде всего, наши с вами помыслы, намерения, действия. Мы часто, согласно поговорке, пожинаем собственный характер, свои привычки, жизненные ценности — всё, что нынче называется модным словом «менталитет». В книге делается попытка разобраться во всех этих вопросах.

ЗА ВОИНСТВЕННОСТЬ ЛИ НАС НЕ ЛЮБЯТ?

Сердитый: — Многие проблемы человека зарождаются в детстве. Проблемы нации — тоже из её «детства», поскольку человеческая психология — вещь весьма консервативная. Неудивительно, что иные тексты о нас и о стране, написанные сто, двести и более лет назад, воспринимаются так, будто написаны вчера. Наше «детство», хоть как-то отслеживаемое, — первое тысячелетие новой эры, до крещения Руси. О нас, русских, иногда говорят, что мы — агрессивный народ, склонный к экспансии. Но как мы, свирепые захватчики, оказались в самой неудобной для жизни части Земли, когда другие народы, наоборот, шли в Центральную Европу? Какими мы были на заре своего существования?

Рассудительный: — То, что наши предки уходили всё дальше на северо-восток, сначала на Оку и Волгу, а потом в Сибирь, не ввязывались в стычки с пришельцами с запада и юга, говорит о том, что наши предки были миролюбивыми людьми, предпочитали уходить от столкновений, осваивали пустые таёжные просторы. Стало быть, высказывания о нашей, русских, повышенной агрессивности — скорее миф, чем реальность. «На Дунае у славян, — писал историк С. Соловьёв, — было много врагов: с запада — кельты, с севера — германцы, с юга — влахи, римляне, с востока — азиатские орды, только на северо-восток был свободный путь». Одни славянские племена обосновались на Висле, другие освоили земли между Одрой и Лабой. Но во II-III веках германские племена готов вытеснили потомков венедов из междуречья Одры и Лабы. Им пришлось уйти на менее приспособленные для жизни восточные земли, хотя на старом месте, в нынешней Германии, полабские славяне есть по сей день. В IV-V веках переселенцы из района Вислы и Одера осваивали Приильменье.

С.: — Считается, что основная масса славян переселялась на северо-восток с Дуная, из района Карпат.

Р.: — Автор книги «Тайные маршруты славян» В. Курбатов на основании идентичности названий населённых пунктов, рек и других географических объектов выделяет четыре пути миграции славян в северо-восточную часть Европы: прибалтийский; польский — из центральной и северной Польши; южно-польский, чешско-словацкий, венгерский; балканский. Последняя миграция начала проявляться на один-полтора века позже, которая принесла в Россию много топонимов.

С.: — Но поток славян на наши земли не был равномерным во времени.

Р.: — Наблюдалось несколько волн миграции славянских племён на северо-восток. В конце VII века в низовья Дуная пришли тюркские племена булгар, поселившись на территориях, до этого занятых славянами. Смешавшись с аборигенами, пришельцы «ославянились» и стали называться болгарами. Часть живших там славян образовала с ними государство Болгария, а какая-то их часть ушла на северо-восток на территории нынешних Украины и России. В VIII веке новая волна славянских миграций в Восточную Европу с Нижнего Дуная была вызвана давлением романского населения — влахов, предков румын. Следующий приток славянского населения в Поднестровье, Поднепровье вплоть до Приладожья прослеживается в начале Х века после разгрома Великоморавской державы венграми. Мощный южный поток следовал по югу Украины, за Днепром он поворачивал на Москву. «Во второй половине 1-го тысячелетия новой эры западная и южная части славян слились в центре нынешней России в нечто единое. На этой базе начал формироваться новый славянский этнос — русский народ», — заключает Курбатов. А поскольку южные переселенцы были частично христианизированы вследствие их близости к Византии, это повлияло на выбор христианской конфессии нашими предками.

С.: — Стало быть, славяне не отстаивали свои территории, уходили и от германцев, и от венгров.

Р.: — И среди людей есть субъекты, которые прямо-таки ищут столкновений с кем-либо, а есть индивидуумы, предпочитающие уходить от лишних конфликтов, от агрессивных личностей, не связываться с ними. Можно предположить, что славяне больше относятся ко вторым. Захватчики действуют иначе: изгоняют, обращают в рабство или убивают аборигенов, присваивают их ценности и устраиваются на их землях. Например, германские племена готов спустились с севера на юг, разгромили римскую армию, разграбили Рим и обосновались на территории нынешних Испании и Франции. Англичане на американском континенте вырезали почти всех индейцев, заняв их благодатную территорию. А славяне, наоборот, не всегда могли отстоять свои исконные земли и даже сохранить государственность: русские — в XIII-XIV веках, поляки — в XVIII-ХХ веках, чехи и словаки — в XVI-XX веках, южные славяне — в XV-XX веках. В XIX веке из всех славянских государств только Россия была самостоятельна, остальные народы находились под владычеством турок, австрийцев, немцев. «Славянское племя имело более склонности к жизни мирной, чем воинственной, — писал историк Н. Устрялов, ссылаясь на свидетельства византийских авторов. — Если ни вторжение неприятелей, ни внутренние раздоры не воспламеняли их страстей, они занимались земледелием, отличались добродушием и своим гостеприимством удивляли просвещённых греков, оставив эту добродетель потомкам».

С.: — «Праславяне искони любили возиться с землицей, — замечает и автор книги «Предыстория Руси» В. Гобарев. — Самыми агрессивными в то лихолетье были пастушеские племена, что разводили скот и дрались за пастбища, а хлебопашцу мир нужен».

Р.: — Наши предки искали свободные территории, им было свойственно непротивление злу насилием.

Агрессивный народ не задвигают в дремучие заболоченные леса

с зимней жуткой стужей. «Славяне самими греками считались в числе народов образованных, имевших свои собственные письмена, называвшиеся буквицею, — сообщил историк Е. Классен, кстати, немец по происхождению, автор книги-исследования «Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов дорюриковского времени в особенности», изданной впервые в 1854 году. — Славянская литература, судя по развитию языка, его силе, красоте, богатству, полноте и звучности, гораздо выше германской даже XVII века. А скандинавы заимствовали у славян множество слов. Влияние славянского языка на скандинавские свидетельствует о том, что славяне образованнее скандинавов». При этом он отмечает: «Новейшие германские историки стараются блестящие точки, выказывающие славянский элемент возвышенным пред другими, затмить отвержениями, подозрениями и бессовестною, беспримерною в учёном мире ложью». Классен приводит ряд фактов, доказывающих, что грамотность славян появилась задолго до Рождества Христова, даже раньше грамотности римской и греческой.

С.: — Очевидно, у славян, переселенцев в северо-восточную часть Европы, складывались в общем-то мирные отношения с тогдашними аборигенами.

Р.: — Да, история не донесла до нас какие-то воинственные акции пришельцев против финнов и расправу с ними. В. Ключевский отмечал миролюбие, даже робость, забитость наших предшественников-финнов, живших в районе Оки и Верхней Волги. Кроме того, славяне тут осваивали почти пустынные районы с очень редким населением, и просто не было необходимости воевать: места хватало всем. В результате массового переселения славян из бассейнов Вислы и Одры финские племена частично перемещались на север, частично были ассимилированы вятичами, древлянами, кривичами и т.д. Так что мы — потомки не только активных славян, но ещё и спокойных, тихих, неагрессивных выходцев из финских племён. Отсюда — контрастное, противоречивое впечатление, которое русские производят на представителей других народов. «Подмешалась» в нас кровь и угров, предков венгров, которые первоначально обитали на границе южной тайги и лесостепи Зауралья, в бассейнах Волги и Камы, на территории современной Башкирии. Они были кочевыми охотниками и скотоводами, в основном коневодами. Отсюда угры где-то в VII-VIII веках н.э. двинулись на Запад. На какое-то время они задержались в Северном Причерноморье, где в то время обитали славянские племена тиверцев и уличей, так что уже там угры-венгры могли получить какую-то примесь славянской крови. Оттуда венгров потеснили печенеги, и они в конце IX века перешли Карпаты и заняли Среднедунайскую равнину и часть Трансильвании. В начале Х века венгры напали на Великоморавскую державу, и после её разгрома остались на берегах Дуная, в бассейне реки Тисы и вокруг озера Балатон до нынешних времён. Венгры включили в своё королевство Словакию и держали её аж до 1918 года. Имея тюркский компонент в основе, венгры разбавлялись не только славянами, но и половцами, германцами. Только язык, своеобразный и даже приятный на слух, остался у них свой, выделяющийся среди соседей. Теперь венгров и румын, зажатых между южными, западными и восточными славянами, сильно разбавленных славянским населением, не отличить от «чистых» славян.

С.: — Получается, предки венгров, угры, во второй половине 1-го тысячелетия ринулись на юго-запад, в то время как наши прапра…деды удалялись, наоборот, в неуютные края на северо-восток из района нынешней Польши, с Карпат, с Подунавья, а кто-то и с Балкан. Только ли в том дело, что наши предки не могли дать отпор кочевникам и романо-германским племенам, венграм и другим завоевателям? Или были другие причины?

Р.: — Можно высказать такую версию, наполовину фантастическую. Некоторые учёные выдвинули гипотезу, что все индоевропейцы произошли из древней страны Гипербореи, которая находилась в Заполярье, когда там был климат, согласно научным данным, намного мягче, чем сейчас. Это было примерно 40 тысяч лет до новой эры. Горячий сторонник этой гипотезы доктор философских наук В. Дёмин подкрепляет её многолетними исследованиями в районе Кольского полуострова, о которых он написал в книгах «Тайны русского народа», «Загадки русского севера» и «Тайны земли русской». Он уверен, что древняя Гиперборея, которая погибла, как и Атлантида, в результате мощного природного катаклизма, имеет непосредственное отношение к древнейшей истории России. Если гипотеза о древней Гиперборее верна, то наших предков на северо-восток могла увлекать тяга на историческую родину. Помимо прочего, их манил в неизведанные края присущий нам романтический настрой души. А предки венгров романтикой уже были сыты, им хотелось более комфортной, тёплой жизни в Причерноморье.

С.: — Ну, это смахивает на шутку. Наверное, есть и прагматическое объяснение тому, что вынудило наших предков забраться в неприветливые дремучие леса.

Р.: — Богатство края — мотив экономический — понятен и общеизвестен. Он манил наших предков-славян тем, что здесь было всего вдоволь — зверя, рыбы, леса. Но их на территорию нынешней России также влекла сплошь поросшая лесами земля, прекрасная в своей дикости: чистые реки, крутые берега, поросшие борами и дубравами, обилие грибов и ягод, и на десятки, сотни километров — ни души. А если говорить о причинах социально-психологических, то в первую очередь это — желание никому не подчиняться, руководствоваться только своими целями и соображениями, что свойственно людям независимым, не очень контактным. Тогда в дикие места уходили отдельные рода, большие семьи. Наши предки расселялись слишком широко и разбросанно на обширном пространстве, чтобы быстро образовать единый народ. Они были разобщённее, чем, например, угры, которые отправились путешествовать из Зауралья в Причерноморье и далее на Дунай как некое цельное, относительно компактное, сообщество. Позже осваивали Сибирь отдельные русские семьи, в крайнем случае туда уходили деревнями. Русские увлекались всё дальше на восток, добрались до Тихого океана и даже перебрались на американский континент.

С.: — И ещё есть такая причина перемещения русских на восток: нас ничего там не ограничивало, ни высокие горы с вечными снегами, ни плотное население другого народа.

Р.: — В Сибири воевать-то особенно было не с кем.

С.: — Иногда типично русский пейзаж представляют как бескрайнюю равнину и, соответственно, ассоциируют с нею размашистость русского характера.

Р.: — Лесостепь способствовала формированию его противоречивых черт. Но по степи и лесостепи гуляли кочевники. А наши предки вначале поселились в непроходимой тайге, в краю заболоченных дремучих лесов, которые сохраняли им жизнь. Они-то больше всего и повлияли на наш характер. В частности, откуда в русских беспечное отношение к опасностям, неумение ценить жизнь? Наши прадеды привыкли к тому, что человек, отправившись в лес на охоту, по грибы или ягоды, мог заблудиться, завязнуть в болоте, погибнуть от лап медведя или простудиться и умереть. Автор книги «Тайные маршруты славян» В. Курбатов сочувствует тем славянским племенам, которые остались на западе, лишённые пассионариев, считая, что пассионарность проявлялась именно в передвижении в неизведанные восточные районы. Но возможно, наоборот, в той части славянских родов, которые уходили на северо-восток из более комфортной, тёплой и удобной Центральной Европы, как раз было мало пассионариев, поэтому люди не пытались отстоять своё пребывание в районах Дуная, Лабы, Одры, Южных Карпат. Среди русских велика доля людей, которые способны добиваться значительных результатов в самопреодолении, но пасуют перед более сильными и уверенными в себе индивидуумами. Вероятно, по этой причине наши предки из относительно комфортных условий в Центральной Европе, теснимые более воинственными и организованными племенами, перебирались на холодную и неуютную Восточно-Европейскую равнину, где они проявили присущие им качества в борьбе с тяжёлыми условиями.

С.: — Странно всё это звучит относительно русских. В XVI-XIX веках они только тем и занимались, что захватывали земли других народов на западе, на востоке и юге. Иногда говорят, что агрессивности мы набрались от монголов. Но в дебрях северо-восточной Европы многие монголов и в глаза-то не видели.

Р.: — Дело не только в монголах. Видимо, свойственная русским, как говорят, агрессивность, склонность к экспансии выработались не сразу. Поначалу, будучи загнанными в медвежий угол, в буквальном и переносном смыслах, наши предки не отличались свирепостью. Они в основном совершали единичные походы, осваивали пустые земли вроде Аляски. Однако в дремучих заболоченных лесах они не обросли мохом, не превратились в леших, а наоборот, окрепли, закалились в постоянной борьбе с суровой природой и дикими зверями. К тому же человек, загнанный в угол, как известно, слегка стервенеет. Но до нашествия монголов мы больше занимались выяснением отношений в междоусобных стычках и гражданских войнах.

С.: — Некоторые историки высказывают мнения, что на нас нападали вовсе не монголы.

Р.: — С ними были и другие тюркоязычные кочевники, мы называем их обобщённо монголами. Нельзя отрицать, что захватнические устремления и неуёмные аппетиты русские переняли от монголо-татар. Хорошие учителя у нас появились. Двести лет продолжались «курсы» по обучению этому ремеслу, но потом прогнали самих учителей и завоевали их татарскую столицу. Способными учениками наши предки оказались. А потом пошли отвоёвывать у кочевников степные просторы, Среднюю Азию. Но после «собирания Руси» Иваном I и Иваном III государство было непрочным.

Ожидание агрессии извне стало постоянным,

так сказать, базисным состоянием русского народа.

Эту «ощетиненность» расценивают как агрессивность. Она — скорее, оборонительная. Мы притягивали недобрых «гостей», может быть, ещё нашей кажущейся незлобивостью. Один из мотивов расширения границ России — стремление обзавестись обширной «буферной» территорией, которая, как обручем, обнимет страну по периметру и защитит «сердцевину» от других народов. Чем больше опасность вторжений, тем больше должно быть воинов и, соответственно, земель, которые смогут их прокормить. На протяжении более века во время правлений Ивана III и Ивана IV русским приходилось едва ли не каждый год отражать нашествия врагов и с севера, и с запада, и с юга, и с востока. Поэтому Россия во многом строилась вокруг вооружённых сил. Неудивительно, что русские и сейчас живут в постоянном ожидании агрессии извне.

С.: — Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим, прибавил к России обширные территории, в частности, тогдашнюю Украину.

Р.: — Но и то решился на это не сразу, опасаясь войны с Польшей. А в 1815 году Россия в лице Александра I предложила создать «Священный Союз», чтобы внести в международные отношения принципы «действительного и необходимого» братства всех христианских народов на основе «любви, правды и мира», ограничив тем самым право сильного. Как признаёт английский историк А. Тойнби, русские армии воевали в Европе, однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных ссорах. Идею о разоружении высказала впервые в истории именно Россия. В 1899 году Николай II инициировал созыв международной конференции по разоружению, которая состоялась в Гааге.

С.: — Нельзя назвать наше присоединение земель в Туркестане и на Северном Кавказе к России мирным. Часто «первой задачей было, посадив на престол лояльного ставленника, установить частичный протекторат, который выражался в присяге на верность, — пишет историк швейцарского происхождения А. Каппелер в книге «Россия — многонациональная империя». — Почти повсюду русские войска встречали яростное сопротивление, которое вспыхивало и после завоеваний. А некоторые народы избирали переселение. Вторым принципом политики освоения новых земель, — продолжает автор, — было сотрудничество с нерусскими элитами, подтверждались их привилегии, за что те должны были контролировать поведение масс и нести военную службу».

Р.: — Но Каппелер в то же время признаёт, что «в отличие от большинства других европейских полиэтнических государств, представители титульного народа — русские — по своему экономическому развитию, социально-политической организации и уровню образования не превосходили многие другие этнические группы империи. Российское правительство, как правило, не только не создавало преимуществ для русских, но нередко допускало, что их экономическое и правовое положение было хуже, чем у нерусских». Это как-то не вяжется с представлением о колониальной державе. «Такую структурную особенность в наследство от империи получил Советский Союз, — продолжает автор книги «Россия — многонациональная империя». — И тогда, как и сегодня, от имперского господства выигрывали только государство и властные, русские в большинстве, элиты, представленные в бюрократии и армии. Широкие слои русского населения можно рассматривать как дискриминируемое большинство, которое несло на себе главную тяжесть советской всемирно-державной политики».

С.: — Это показывает, что в России на одной территории существуют, по сути дела, два разных народа с абсолютно разными установками, жизненными целями и образом жизни. Представители одного народа заботятся о том, чтобы стать если не самой сильной и успешной державой мира, то одной из таковых. И свои амбициозные устремления они решают за счёт другого народа.

Р.: — Поэтому нельзя говорить о воинственности русского народа как о чём-то всеобъемлющем. Для русской верхушки оказывались ближе национальные элиты, чем свой народ. И в СССР, особенно в провинциальных городах и в глубинке, русские жили хуже, чем население большинства других республик. Особенно эта разница бросалась в глаза в Прибалтике. Литовцам, латышам, эстонцам больше позволялось. Например, под Каунасом в 70-х годах можно было увидеть шикарные коттеджи, какие в России появились лишь в 90-е годы. Даже в Бухаре за средневековыми глинобитными стенами часто стояла машина, а в домах — ковры. Странные получились из нас оккупанты. Такова особенность нашей экспансии:

когда мы подгребали другие народы и их территории, мы преследовали не столько цели наживы или политические, сколько психологические.

Нам очень лестно кого-то защищать, опекать. Нашему правителю всегда хотелось изображать этакого заботливого папашу, в доме которого всем хорошо и все его благодарят. Одним словом, доминировать и командовать другими народами, прежде всего, входящими в СССР. И мы обижались, если кто-то начинал выражать недовольство этим доминированием. Очень по-нашему — проявлять сейчас заботу о беженцах из Новороссии.

С.: — А зачем нам нужно было ввязываться в войну 1914 года, обслуживать интересы европейских режимов, когда внутри страны царила нестабильность, было полно проблем?

Р.: — Возобладали славянофильские настроения в русском обществе: мы не могли оставить в беде южных славян, когда Австро-Венгрия объявила им войну.

С.: — Вот и надо было идти на Балканы защищать сербов, помочь армянам освободить их территории от турок, в то же время укрепить наши западные границы. А в середине ХХ века мы умудрились половину Европы подчинить себе. Не случайно к нам приклеился ярлык «оккупанты».

Р.: — В 1939-1940 годах в значительной степени был осуществлён возврат тех территорий, которые входили в Российскую империю, а также это была превентивная реакция на агрессивные действия Гитлера. Но ни у одного славянского народа не появился ни Наполеон, ни Гитлер с намерением стать властелином мира.

С.: — А как же Сталин?

Р.: — Да, страсть к экспансии проявлял Сталин. Но он — не славянин, человек с ярко выраженной азиатской, сродни кочевнической, страстью захватывать чужое. А в последние десятилетия наблюдается отчётливая тенденция русских не ввязываться в вооружённые конфликты. Экспансионизм России явно сдулся. И слава Богу! Нам бы той огромной территорией, что у нас осталась, толком распорядиться. Сейчас славянам не то что завоевать — удержать бы те земли, что имеем. Мы и сербы в ХХ веке их только теряли. Сербы, уже можно сказать, утратили Косово. А мы в последние десятилетия лишь отстаиваем целостность исконно российской территории, населённой русскими. Славяне если и конфликтуют, устраивают «разводы», то в основном друг с другом: поляки и русские, сербы и хорваты, чехи и словаки. Теперь мы ссоримся с украинцами. К нам всё больше предъявляют претензий, часто несправедливых. Когда в Европе стало тесновато, западные политики стали посматривать на азиатскую часть России и намекать, что, дескать, негоже одной стране владеть такой большой территорией. Недовольство Россией на Западе растёт по мере того, как истощаются природные ресурсы. Кто же теперь более миролюбивый?

С.: — Миролюбие государства проявляется не только в том, нападает оно на кого-нибудь или нет, но и в том, сколько у него союзников, искренних друзей, и тогда налаживаются многочисленные связи, активизируется так называемая народная дипломатия. Помимо двух прямолинейных методов «кнута и пряника», то есть запугивания и приманивания материальными подачками и льготами, у стран-друзей практикуются другие подходы друг к другу. А где у нас истинные друзья?

Р.: — Ещё Александр III говорил о том, что у России есть только два верных союзника: наша армия и флот. И. Ильин отмечал, что западные страны России не знают, не понимают, боятся и радуются всякому её ослаблению, что у неё нет искренних друзей. Но это не мешало Европе посредством России неоднократно решать свои проблемы. Наша страна участвовала в войнах 1799, 1805 и 1807 годов, когда Наполеон претендовал на мировое господство, в борьбе против революций середины XIX века. Далее — освобождение Балкан от османского ига и Европы от османской проблемы в целом, а в середине ХХ века наша страна освободила Европу от фашизма. «Мы находим себе союзников в Европе только тогда, когда вступаемся за чуждые нам интересы», — писал в книге «Россия и Европа» Н. Данилевский. «Европа Россию своей не считает, — добавлял историк К. Бестужев-Рюмин, — с тех пор, как мы с конца XVIII века выступили на охрану Европы, нами пользуются, из нас извлекают выгоды для себя, а нам ничего не дают; но лишь только Россия находится в сколько-нибудь затруднительном положении, Европа действует против неё».

С.: — А мы ещё и от ордынского ига заслонили европейцев собой, чтобы они потом высокомерно называли нас татарами. В этом веке мы у Европы опять в нерасположении.

Р.: — Так же и у людей: один сам по себе привлекателен, а другой вызывает интерес к себе только какими-то услугами. Такое потребительское отношение — не только к России. Есть избитая фраза: «У любого государства не бывает друзей, есть только национальные интересы». А мы в общем в душе интернационалисты. Почитали поляков Дзержинского и Рокоссовского. Поклонялись грузину Джугашвили, да и сейчас едва ли не половина населения его забыть не может. Одним из самых больших кумиров молодёжи стал кореец Виктор Цой. Украинцев по-прежнему считаем своими братьями, для нас что Петров, что Петренко — не имеет значения. Душевно относимся к армянам. Несмотря ни на что уважаем прибалтийцев. Немку Екатерину II прозвали Великой, не приняв во внимание незаконное занятие ею российского трона. В Российской империи со времён Петра I жило очень много немцев, в 1913 году их было около 2,4 миллиона человек. Немцы служили верой-правдой российскому государству на самых разных ступенях социальной лестницы и не считали русских низшей расой. И мы их ценили.

С.: — Они знали, что во главе России стоял, по сути дела, их соотечественник по крови. И тем не менее международные отношения складываются по-разному. От наших же граждан можно услышать горестные признания, что нас в мире не любят. И чем ближе соседи, тем хуже к нам относятся. Особенно в Европе.

Р.: — Не всех нас подряд и не все народы мира не любят.

Неприязнь к России испытывают чаще не народы, а правящие кланы,

и не к русскому народу, а к нашей властной верхушке, к бюрократии. И эти кланы, кое-кто из политиков в развитых и находящихся западнее нас странах внушают своим подданным, что мы «плохие», с нами не следует «водиться».

С.: — В странах Средней и Восточной Европы нередко можно услышать, что мы любим других поучать, что-то навязывать. Может быть, другие народы чувствуют, что имперские агрессивные импульсы в России не угасли? Особенно подобные опасения у них возросли в XXI веке, когда к власти пришёл офицер КГБ. А вот что писал Н. Бердяев в книге «Судьба России»: «Россия — самая националистическая страна в мире, страна национального бахвальства. Обратной стороной русского смирения является необычайное русское самомнение. По духу своему призванная быть освободительницей народов, Россия слишком часто бывала угнетательницей, и потому она вызывает к себе вражду и подозрительность».

Р.: — Бердяев так писал в то время, когда у власти был Сталин. К постсоветским годам это не относится. Навязывание своей воли даже советским республикам, не говоря о странах Центральной Европы, закончилось в 1991 году. Все они живут своей жизнью, как хотят.

С.: — А недовольство нами у них после 1991 года, наоборот, возросло. Даже в самой близкой нам Белоруссии только несколько процентов высказываются за объединение с нами. Ряд бывших республик СССР заняли откровенно враждебную позицию по отношении к нам. А о том, чтобы с нами объединиться в единое государство, никто даже не думает. Есть ли у нас вообще настоящие союзники? Все братья-славяне из бывшего социалистического лагеря дружно ринулись в НАТО вот-вот навострится туда же наша сестра Украина. Казалось бы, должно быть наоборот: чтобы у нас, самой сильной славянской державы, болгары, чехи, словаки, поляки, словенцы и украинцы искали бы защиты. Кто в этом парадоксе виноват, все они скопом? Или всё-таки мы?

Р.: — В НАТО стремились в основном политики, а среди народов этих стран далеко не все были за вступление в Североатлантический блок.

С.: — Но и протестов не было. И не видно у кого-то из бывших союзников дружеской расположенности к России, только экономические интересы. Но зато мы то и дело сталкиваемся с несправедливым отношением к нам. Из новейших примеров — выискивание в организации сочинской олимпиады огрехов, промашек и «заусенцев» западными средствами массовой информации.

Р.: — Это только поначалу. А потом прицепиться им было не к чему.

С.: — Молодые японцы думают, что атомные бомбы в 1945 году на Хиросиму и Нагасаки сбросили русские, а не американцы. То есть там склонны выгораживать того, кто нанёс колоссальный ущерб стране и её населению, но вешают всех собак на невиновных. Болгары, которых мы считали своими братьями и освободили в 1878 году от турецкого ига, после этого в обеих мировых войнах оказывались в союзе с нашим противником — Германией, а в 2004 году вступили в НАТО. Фашистскую диктатуру в Европе установила и Вторую мировую войну развязала Германия. Но с немцами сейчас все европейцы, в том числе западные славяне и прибалтийцы, — в любви и дружбе. А мы у них до сих пор — злобные оккупанты. Да, Сталин весьма подпортил в ХХ веке нашу, русских, репутацию. Но Гитлер был не лучше, однако никто в Европе уже не пеняет немцам за их деяния.

Р.: — У жителей стран бывшего советского блока выплёскивается недовольство, которое у них накопилось за многие годы социалистического периода, но тогда они не могли его свободно высказать. Даже не питающий тёплых чувств по отношению к нашей стране З. Бжезинский как-то сказал, что «враждебность и страх, которые вызывает Россия у своих соседей, являются наследием советского и царского империализма, а россияне как таковые добрые, хорошо образованные и очень приятные люди». Впрочем, возможно он повторяет своими словами афоризм В. Ключевского:

«Русский человек лучше русского общества».

А от немцев мы отличаемся тем, что они открестились от гитлеризма, а у нас около половины населения превозносят Сталина.

С.: — Особенно поражают призывы переименовать Волгоград снова в Сталинград, а не в Царицын, что естественнее. Это несмотря на то, что прежнее имя города было узурпировано Джугашвили-Сталиным без всяких оснований. Странно слышать такое предложение от русских людей. Ведь мы тогда честно завоёванную народом победу в страшной битве за этот город символически отдадим вурдалаку, погубившему людей не меньше, чем Гитлер. Сталин всю войну отсиживался за кремлёвскими стенами, и что-то ни разу никто не видел его даже в пяти километрах от линии фронта. Как не чувствовать, что это просто оскорбительно для русского народа! Значит, тоталитаризм, насилие над своим народом, уничтожение миллионов людей — это для нас, получается, норма? Вот из таких фактов и формируется неуважение к нам у наших оппонентов за рубежом.

Р.: — В забавах с переименованиями городов в советское время больше всех не повезло Рыбинску: название его менялось аж четыре раза. Самое правильное — вернуть все отобранные большевиками названия, чтобы карту снова украсили Вятка, Симбирск, Царицын, которые и по звучанию намного приятнее, — и больше никогда не посягать на имена, данные не нами. А Калининграду присвоить короткое и справедливое имя Кант. Никто, даже немцы, возражать не будут.

С.: — Сейчас неприязнь к русским, дистанцирование от России — даже что-то вроде хорошего тона, знак принадлежности к достойному европейскому обществу.

Р.: — Это опять же относится больше к политикам. Когда наши граждане приезжают в европейские страны, то встречают вполне доброжелательное отношение со стороны местных жителей. В том числе в Польше, о которой в последнее время столько разговоров. Если, конечно, наши ведут себя сдержанно и уважительно.

С.: — Мы сами иногда делаем шаги как будто назло нашим западным партнёрам. Например, учредили праздник, связанный с избавлением от польско-литовских пришельцев, хотя сами бояре были инициаторами посадить на русский трон польского королевича. Социологи отмечают, что две трети россиян видят основания бояться стран Запада. И в то же время столько же соотечественников не возражали бы, чтобы их дети поехали учиться или работать в эти самые «опасные» страны. Очередной наш парадокс. Из чего можно сделать вывод, что подозрительность и боязнь европейцев в нашем обществе — не собственное ощущение, а привнесённое со стороны властей. Враг нужен для постоянного поддержания состояния консолидации нашего народа, чтобы он видел во власти свою защитницу и не стремился объединяться помимо неё. Кроме того, нам враждебное отношение даже желаннее, чем полное безразличие к нам. Осознание, что мы миру совсем не интересны, нам кажется просто непереносимой. Чересчур мы, русские, беспокоимся о своей репутации в глазах мирового сообщества, в печати то и дело можно увидеть материалы на тему «как к нам относятся другие народы?»

Р.: — В ХХ веке это в первую очередь объяснялось соперничеством с капиталистическим миром. Но сказывается здесь и наша национальная боязнь оказаться не на высоте. Однако русские и ныне вызывают почтение в мире. Во многих странах, особенно далёких от России, нам рады. У людей образованных мы ещё ассоциируемся с Л. Толстым, Д. Менделеевым, Г. Улановой, Ю. Гагариным, М. Горбачёвым.

С.: — Но этот моральный капитал, созданный нашими выдающимися соотечественниками, не вечен, «работает» всё слабее.

Особенно чётко несправедливое отношение к нам Запада

показали события на Украине.

Там совершён переворот, убиты сотни людей, к власти прорвались ультранационалисты, страна бурлит, раскалывается на части, разгорелась гражданская война, а у американцев и европейцев виноваты мы. Как будто наши террористы проникли в Киев и свергли законного президента. Подавляющее большинство жителей Крыма захотело вернуться в Россию — американцы и их подручные в Европе только и думают о том, как бы пожёстче наказать Россию.

Р.: — Не от хорошей жизни у украинцев случилась новая заваруха. Сказался целый ряд обстоятельств. Первое. Украина три с половиной века не имела собственной государственности. За 22 года этому научиться трудно, тем более в относительно большой весьма разношёрстной, прежде всего, по этническому составу, стране. В 60-х годах прошлого века Украина была одной из самых благополучных республик СССР с мощной промышленностью, развитым сельским хозяйством, замечательной национальной культурой. Самолюбие украинцев оказалось сильно ущемлённым тем, что сейчас у них дела обстоят хуже, чем во многих других новых странах на постсоветском пространстве, народ нищает, экономика развалена, замаячила гуманитарная катастрофа. Когда у общества что-то не получается, и у него появляется ощущение своей неуспешности, оно начинает искать виноватых и врагов и находит нередко в представителях других национальностей, растёт агрессивность, появляются лозунги вроде «немцы — представители высшей расы», «бей жидов, спасай Россию», «Украина для украинцев» и т.п.

С.: — И нашли украинцы виновников своего положения в тех, кто раньше руководил жизнью на Украине — «москалей». Украина — многонациональная страна. Помимо большого количества этнических русских, в ней много венгров, русинов, поляков, румын, евреев. Как она может стать только украинской?

Р.: — И у нас ходили с лозунгами «Россия для русских», когда наша страна оказалась в кризисе, несмотря на то, что у нас национальностей гораздо больше. В горячке народных бунтов безрассудные выкрикивания — обычное явление. В любой большой заварухе выскакивают оголтелые националисты, хулиганы и всякая шпана с бандитскими замашками.

С.: — Мы всегда считали украинцев мягкими, радушными людьми. И вдруг их охватил прямо-таки психоз. Ещё в 2013 году никому в голову не могло прийти, что на Украине к власти могут прийти столь агрессивные субъекты, которые вознамерятся заставить всю большую страну жить «по-бандеровски». Действия украинских властей и боевых подразделений приняли карательный, крайне жестокий характер. Когда видишь, что они вытворяют в Одессе, Мариуполе, Славянске, Луганске и в других городах, думаешь: то ли по телевизору показывают фильм ужасов, то ли попал в потусторонний мир, то ли никак не можешь проснуться — настолько это неправдоподобно для самой близкой нам славянской страны. Но не постановка же это в павильонах Мосфильма, когда по нашему телевидению показывают плачущих женщин, которые говорят: «То, что творят украинские фашисты, не совершали даже гитлеровцы». Ю. Тимошенко заявляла, что «проклятых кацапов надо убивать из атомного оружия». Это — высказывание не обозлённого на весь мир подростка, а одного из ведущих политиков, претендента на президентское кресло. Какие основания у украинцев нас ненавидеть? Мы заказами обеспечиваем их работой, при добрососедских отношениях между нашими странами, безусловно, продавали бы им энергоносители по льготным ценам. Была бы в Киеве нормальная власть, и Крым никуда от Украины не делся бы. Даже если Россия в чём-то провинилась перед соседкой, то не до степени прямо-таки звериной злобы, которую проявляют иные украинские националисты.

Р.: — Агрессивные элементы есть в любой стране, жестокие — тоже. Если находится безответственный эгоистичный главарь, который укажет, кто есть враг, эта братия готова на любые зверства. Памятники Ленину сейчас на Украине остервенело уничтожают, несмотря на то, что именно благодаря ему республика значительно увеличилась. У финнов сейчас всё в порядке, и у них в центре Хельсинки стоит величественный памятник Александру II, который они чтут. То есть главенствуют на Украине эмоции, стихия толпы, а это значит, что дело не в нас. Причина — в самих гражданах Украины. Степень их агрессии говорит о том, насколько украинцы раздосадованы собственной неспособностью наладить достойную жизнь, несоответствием объективных возможностей Украины и уровнем жизни большей части населения. Национализм нарастал по мере ухудшения положения в стране. А в толпе молодые и горячие парни подхлёстывают друг друга безрассудными дикими выходками. Впадая в раж, они не способны оценить степень жестокости своих действий.

С.: — Да и нацизм у украинских нынешних главарей и их подручных получается несерьёзный, демонстративный, по-подростковому чрезвычайно агрессивный и очень близорукий. Особенно по-детски выглядят у них «скáчки» без «москалей».

Р.: — Обстоятельство второе. Проблема власти в последние десятилетия обозначилась во многих странах мира, но на Украине после обретения ею «незалежности» вопрос о выдвижении в правящую элиту достойных патриотов встал гораздо острее, чем в других цивилизованных странах, что отбросило страну до уровня некоторых азиатских и африканских стран не только по уровню жизни, но и по взаимоотношениям между соотечественниками, по нетерпимости к иному мышлению, по методам выхода из кризиса.

С.: — В России с выдвижением в руководящие структуры личностей, соответствующих сложившемуся в стране положению, дело обстояло и обстоит не намного лучше, но нас спасают огромные запасы нефти и газа.

Р.: — Властью и достоянием Украины после обретения ею независимости завладели алчные эгоистичные дельцы, которых президент Чехии М. Земан назвал гангстерами и которые только заботились о личном обогащении. Третья причина украинского катаклизма. К 2014 году власть президента В. Януковича совсем ослабла. Из-за его растерянности и, вероятно, боязни, что его европейские банковские счета будут заморожены в случае им применения силы для прекращения беспорядков в Киеве, вся пирамида украинской власти оказалась парализованной, что привело к хаосу и вооружённому выступлению экстремистских сил. Несправедливый, но боязливый правитель вообще часто провоцирует беспорядки, погромы, преступные выходки. Украинский президент в драматичные зимние дни 2014 года оказался один на один с «лидерами оппозиции», которые требовали от него одного: сдачи власти. Сплочённой команды рядом с Януковичем не было.

С.: — И власть полностью перешла в руки фашиствующих молодчиков и жадных феодалов, которые ввергли страну в социальную катастрофу.

Р.: — Обстоятельство четвёртое. Помимо отсутствия опыта государственного строительства, оно осложняется тем, что Украина слеплена из территорий, принадлежавших ранее разным государствам. Значительная юго-восточная часть нынешней Украины под названием Новороссия до 1918 года входила в Российскую империю и со времён Екатерины II заселялась преимущественно русскими. Львовская, Станиславская (с 1962 года Ивано-Франковская) и Тернопольская области с середины XV века до 1772 года и в 1918-1939 годах принадлежали Польше, в 1772-1918 входили в Австро-Венгерскую империю, а в составе Украины — лишь с 1939 года. Волынская и Ровенская области до Первой мировой войны были в составе Российской империи, после неё почти двадцать лет принадлежали Польше, в 1939 году переданы советскими властями Украине. Закарпатье, населённое в значительной мере венграми и русинами, на протяжении нескольких веков принадлежало Венгрии, между Первой и Второй мировыми войнами оказалось в Чехословакии и только в 1945 году вошло в состав Украины. Северная Буковина, ныне Черновицкая область, с XIV века входила в Молдавское княжество, с 1775 до 1918 года — в Австро-Венгрию, после её распада 22 года побыла в Румынии, а в 1940 году Сталин эту территорию присоединил к Украине.

С.: — То есть три области Западной Украины, Закарпатье и Северная Буковина никогда не входили в Российскую империю.

Р.: — Да, её юго-западная граница исторически проходила по Пруту и Збручу. Прибалтийские страны в составе Российской империи и то находились аж с конца XVIII века, даже Восточная Польша попала под власть России в начале XIX века. То есть западные украинцы, полтора века жившие в одной стране с австрийцами, ощущают себя бóльшими европейцами, чем, например, эстонцы.

С.: — Сталин в 1939 году стал укрощать этот европейский этнос со свойственной «вождю народов» беспощадностью.

Р.: — Да, в 1939-1941 годах и после 1944 года сотни тысяч «западенцев» были отправлены в лагеря, десятки тысяч расстреляны. НКВД, с 1946 года МГБ, жестоко подавил всякое сопротивление местных националистов и установил видимый порядок лишь к середине 50-х годов. Неудивительно, что больше всего антирусские настроения проявились именно в трёх западноукраинских областях среди потомков тех, кто при сталинизме пострадал от большевиков. Именно жители тех областей приняли самое активное участие в свержении Януковича и установлении националистического режима в Киеве. И на Украине нынче возобладала антирусская позиция «западенцев» как наиболее независимой и вольнолюбивой части украинского этноса.

С.: — Но своими грубыми агрессивными методами украинские нацисты не скрепляют страну, а, наоборот, разваливают. Взаимоотношения русского мира и западных украинцев красноречиво показывают, что применение силы — это запуск безжалостно разящего бумеранга. Сталин силой «советизировал» Западную Украину. А сейчас точно так же воинственные представители украинской нации запускают жестокий бумеранг против русских в Новороссии, который потом может вернуться к ним. Сколько будет продолжаться этот бесчеловечный «турнир», неизвестно. Украина потеряла Крым, о независимости от Киева объявили две юго-восточные области, проведя референдумы и получив большинство голосов в пользу выхода из состава Украины. Уже и Венгрия, проводящая весьма независимую политику в Европе, заявила о намерении защищать закарпатских венгров.

Р.: — Поскольку Украину фактически своим протекторатом вознамерились сделать вездесущие Соединённые Штаты, дальше слов дело у Будапешта не пошло.

С.: — Сейчас представляется, что три области — Львовскую, Станиславскую и Тернопольскую — надо было после войны вернуть Польше, тем более она тогда стала вроде бы дружественной социалистической страной.

Р.: — Между поляками и западными украинцами в прошлом было много взаимных претензий и вооружённых конфликтов с многочисленными жертвами. Историк К. Александров из С.-Петербурга приводит такие числа: в 1943-1944 годах в этих столкновениях погибло около 100 тысяч поляков и до 30 тысяч украинцев. Но когда в наши дни новые украинские власти захотели решительно отмежеваться от России и полновесно войти в Европу, поляки взяли сторону именно украинцев.

С.: — Выходит дело, выступив на стороне нынешнего режима, восхваляющего Бандеру, поляки простили «западенцам» убийство ими в годы войны своих предков в западных областях. Или они надеются на возврат юго-восточных территорий, которые у них отобрала Вторая мировая война?

Р.: — Поляки поддерживают не столько нынешний киевский режим, сколько американцев, да и то больше официально. Из-за них Польша и Румыния пока публично о претензиях на свои бывшие территории заявлять не осмеливаются.

С.: — Казалось бы, если и была у кого-то из граждан соседней страны ненависть к «москалям», то она после 1991 года, по идее, должна сходить на нет. А она растёт, особенно у «западенцев». Они не осознают, что среди русских много таких, которые относятся к украинцам с сочувствием, а некоторые из нас особенно благоволят к жителям именно Западной Украины. Зачем же украинцам восстанавливать нас против себя? Ведь мы всё равно остаёмся соседями.

Р.: — Их гипертрофированная агрессивность против России и русских как раз обнажает глубокую зависимость от нас. Иначе они спокойно строили бы свой мир с пониманием, что именно дружественные отношения с большим соседом помогут им создать преуспевающее государство, сделать его граждан зажиточными и довольными жизнью. А ненависть к кому бы то ни было всегда саморазрушительна. Из-за идущей яростной информационной войны истина тонет в больших волнах лжи и подтасовок, общественности выставляются факты, вырванные из контекста событий, выгодные той или другой стороне, слишком много бурлит эмоций там и там. Поэтому у нас мало достоверной информации с той стороны.

Пятый фактор, вызвавший напряжённость в российско-украинских отношениях. За 22 года государственной самостоятельности в украинцах созрела потребность осознать свою идентичность, ощутить себя независимым этносом. Этот процесс затрудняется опять же эклектичностью молодой страны. Если отвлечься от агрессивных экстремистов и алчных воротил вроде И. Коломойского и попытаться понять уравновешенных украинских патриотов, можно увидеть, что они стараются сохранить, прежде всего, свой язык, испытывают тревогу, что в советское время он всё более вытеснялся русским языком. Чем дальше на запад страны, тем больше стремление у украинцев укрепить свою политическую и культурную независимость. Поскольку наибольшее влияние на себя украинцы видят со стороны России, поэтому так сильно желание отмежеваться именно от всего русского и от самих русских. И чем больше мы говорим о том, что мы тесно сплелись, являемся фактически одним народом, тем сильнее в истых украинцах говорит желание освободиться от тесных объятий «восточного брата». Даже в лучшие 60-е годы ХХ века на Украине были националисты, которые в спорах высказывались в том плане, что в Советском Союзе младший брат управляет братом, который старше на несколько столетий. Имелась в виду Московская Русь относительно Киевской. Однако дальше товарищеских разговоров это не заходило.

С.: — Но «западенцы» дерут нос перед всеми, кто живёт на востоке страны, особенно перед русскими, называя их «титушками», «ватниками», «колорадами» и чёрт знает как ещё, они отнюдь не утверждают украинскую самобытность и уж тем более не повышают своё национальное достоинство.

Р.: — Как выходцы из самой что ни на есть европейской Австро-Венгрии западные украинцы ведут себя, как это часто бывает, с бóльшим гонором, чем сами австрийцы. Это — шестая причина раздрая на Украине. У западных украинцев на протяжении многих поколений сформировалось высокое самомнение, надменность по отношению к тем, кто живёт восточнее их. Центральных и левобережных украинцев они считают «испорченными» восточным русским духом и коммунизмом. Но у них недостаёт соответствующих их гонору организаторских способностей для управления государством, сей недостаток и стал компенсироваться агрессивностью. Центральные украинцы хоть и отличаются от западных, но всё-таки они — их соотечественники, это — одна нация, поэтому многие и в центральных областях поддались антирусской пропаганде. Однако далеко не все жители Западной Украины ненавидят русских, только ярые националисты. В Закарпатье к нам совсем другое отношение, чем на Львовщине. Не ладят между собой русины и тамошние украинцы. И ещё важно: как и остальные европейцы, украинцы не соглашаются с управлением ими с востока. Так же, впрочем, как и мы сами. Демонстрация в сентябре 2014 года в Москве имела целью не только установление мира на Украине, но и протест против переориентации руководства России на Восток из-за санкций западных стран, накладываемых на Россию. Участникам демонстрации совсем не нравятся напряжённые отношения с Европой.

С.: — А в итоге захватившие власть в старинной столице Киевской Руси поступили по отношению к русскому братскому народу, как предатели: поддались на подачки и ласковые речи заокеанских «сирен» о свободе и демократии. И московские «борцы за мир», получается, выступают на стороне украинских националистов и американцев.

Р.: — Если и применять такой суровый термин как «предательство», то обвинить в этом нужно сначала нашу так называемую элиту. Первыми своих братьев-славян украинцев, по сути дела, предали мы, хотя и без жертв. А они уже предали русских тем, что стали убивать. Именно с нас началось разбегание советских республик по разным государственным домам.

С.: — С прибалтийских республик. Они откололись первыми.

Р.: — Они — как тот волк, который в лес всегда смотрит, давно стремились в Европу и тяготились тем, что должны подчиняться командам из Москвы. А затем именно Россия спешила отделаться от остальных одиннадцати республик, приняв 12 июня 1990 года Декларацию о суверенитете РСФСР, в которой утверждался приоритет республиканских законов над союзными. Ельцин жаждал избавиться от Горбачёва, рвался к власти, и в угоду Ельцину Верховный Совет РСФСР проголосовал за суверенитет Российской республики. Тогда раздавалась голоса о выходе из СССР: дескать, хватит кормить другие республики. Это был недвусмысленный сигнал остальным республикам, что Москва им теперь не указ. Вот — седьмая причина дрейфа Украины от России. Верховная Рада Украины последовала примеру нашего Верховного Совета более, чем через месяц. После августовского путча 1991 года Ельцин со товарищи фактически захватили власть в Москве, что показало всем: власть окончательно переходит в республиканские столицы. И Украина 24 августа 1991 года провозгласила государственную независимость.

С.: — А. Угланов в «Аргументах недели» высказал мнение, что к развалу Советского Союза приложил руку секретарь ЦК компартии Украины С. Гуренко. А Ельцину свергнуть Горбачёва и стать «царём Борисом» помог 19 августа Государственный комитет по чрезвычайному положению.

Р.: — Да, члены ГКЧП выступили очень не вовремя. Если бы РСФСР стояла твёрдо за сохранения Союза, он, пусть без Прибалтики, с Горбачёвым или без него, просуществовал бы ещё сколько-то лет. А если бы Ельцин после августа всецело поддержал намерение Горбачёва создать Союз Суверенных Государств, мы с Украиной и Белоруссией не расстались бы. Центр конфедерации был бы в Минске. Но 8 декабря 1991 года накануне заключения Горбачёвым договора о создании конфедерации Б. Ельцин, Л. Кравчук и С. Шушкевич заключили знаменитое Беловежское соглашение о полной государственной самостоятельности. А теперь что толку причитать, что мы с украинцами и белорусами — один народ? Как говорится, поздно пить боржоми. Это — красноречивый пример, сколько бед мы можем натворить, когда всё делаем по прихоти одного человека на вершине власти.

С.: — В среднеазиатских республиках коренные народы — всё-таки другой культуры, расставание с ними не так болезненно. А вот с самыми близкими Украиной и Белоруссией, «разводиться» было нельзя.

Р.: — Да, СССР надо было непременно сохранить, хотя расшифровывалась бы аббревиатура иначе: «Союз Славянских Суверенных Республик». И мы вместе выбирались бы из того положения, в какое попали в конце ХХ века, помогая друг другу. И газ был бы общим, и Крым не надо было бы делить, и население Западной Украины в массе своей относилось бы к москвичам по-прежнему доброжелательно, как это сложилось к 80-м годам. Вряд ли диссидентов во Львове тогда было больше, чем в Москве, особой свирепости в Западной Украине к русским не наблюдалось. Вместе сближались бы с Европой, мы ведь тоже этого хотим.

С.: — Но сейчас уже половина граждан Украины считают Россию враждебным государством. Более лояльные киевляне говорят: «Мы не русских не любим, а Путина и тех, кто сидит в Кремле». Отношение к России иностранных руководителей, да и рядовых граждан, во многом зависит от нашего правителя. Получается, он восстанавливает против нас другие народы?

Р.: — В такой интерпретации главенствуют, скорее, эмоции. Надо рассматривать конкретные прегрешения нашего государства и Путина.

С.: — И мы отвечаем украинцам тем же. По социологическим опросам, летом 2014 года Украина среди врагов России уже оказалась на втором месте.

Р.: — С этим никак нельзя согласиться, что бы там ни происходило. Украинцы наряду с белорусами — самые близкие нам славянские народы.

С.: — Когда украинцев спрашивают, что мы плохого им сделали, они часто говорят о том, что мы нахрапом захватили Крым.

Р.: — Да, возврат в лоно России Крыма можно назвать восьмой причиной усиления воинственных настроений на Украине. В пользу этого акта мы руководствовались четырьмя аргументами. Первый: Крым с 1783 до 1954 года года был российской территорией. Второй: две трети крымчан — русские. Третий: на референдуме при высокой явке девять из десяти крымчан, в том числе часть этнических украинцев, высказались за возвращение в Россию; такое количество нельзя подтасовать. Четвёртый: крымчан напугал захват власти в Киеве нацистами, их крайне агрессивные антирусские заявления, объявление государственным языком только украинского. Последующие трагические события в Одессе, Мариуполе, в Донецкой и Луганской областях утвердили крымчан в правильности их выбора. Но ещё в 1993 году, то есть вскоре после обретения Украиной «самостийности», Народно-трудовой союз, излагая в журнале «Посев» свою позицию, с тревогой сообщал о поползновениях украинских националистов разжигать в Крыму антирусские настроения, считал необходимым провести там референдум, поскольку «незыблемы не границы, а воля граждан, населяющих каждую территорию».

С.: — Украинские националисты говорят, что Крым — искони их территория. Какие у них основания так утверждать?

Р.: — История Крыма такова. В первом тысячелетии новой эры Крымом владели гунны, византийцы, хазары. В результате военных походов в X веке киевских и черниговских князей Крым был включён в древнерусское Тмутараканское княжество. Тогда была единая Киевская Русь. В XI-XV веках в Крыму хозяйничали печенеги, половцы, монголо-татары, генуэзцы. В середине XV века там образовалось Крымское ханство. По сути дела, Крым оказался под властью турок. В 1783 году полуостров перешёл к Российской империи. Кем только он потом ни заселялся, но больше всего русскими. В 1954 году Хрущёв ради своих эгоистических целей передал Крым Украинской ССР абсолютно незаконно и никого не спрашивая. Конечно, возврат Крыма нам обходится весьма дорого. Теперь от нас тоже зависит, чтобы крымчане не пожалели о включении полуострова в состав России.

С.: — Крым нам дорого обходится не столько материально, сколько политически: у украинцев усилился страх перед российской вооружённой интервенцией.

Р.: — Особенно после референдумов в Донбассе и на Луганщине. На Украине появилось ощущение, что от Киева вот-вот отложится весь Юго-восток. Сама по себе громада России, как бы нависшая над маленькой страной, газовые и нефтяные трубы, протянувшиеся из России на Украину и через неё на запад, долгая историческая зависимость от Москвы, подобно фантомной боли, поддерживают ощущение вмешательства «москалей» в дела Украины. Это — девятое обстоятельство, являющееся катализатором там националистических настроений.

С.: — Если бы мы действительно вмешивались в украинские дела, там не возобладала бы русофобия. Антирусская истерия, дошедшая до степени психопатии, усиливалась по мере того, как увеличивалось влияние на Украину со стороны Соединённых Штатов. В 1991 году американцы даже опасались распада СССР. Но когда он произошёл, они вознамерились включить Украину в сферу своих национальных интересов. Используя кучку продажных авантюристов, они потратили на проамериканскую обработку украинцев наверняка больше 5 миллиардов долларов, о которых заявили. А мы сидели в стороне и только наблюдали за тем, что происходило у соседей. И досиделись. Теперь там хозяева — американцы. Так что антирусский дух на Украине был изрядно подогрет американской пропагандой.

Р.: — Значит, не так уж силён был этот дух даже в Западной Украине, раз на то, чтобы его разбудить, потребовалось почти четверть века. Но влияние американцев, конечно, отрицать нельзя. Это — десятый фактор, вызвавший на Украине драматичные события. Украинцы вообще склонны легко поддаваться пропаганде. В советские времена эта республика была даже больше проникнута советским патриотизмом, чем Российская СФСР. Всякие плакаты, транспаранты с лозунгами, зовущие к победе коммунизма, на Украине встречались чаще, чем на российской территории. Сейчас националистическими настроениями особенно заражена молодёжь, родившаяся уже в «самостийной» Украине, члены так называемого «правого сектора» — в основном 18-20-летние юноши. Так что тут ещё проявляется конфликт поколений.

С.: — Ощущая поддержку властного заокеанского покровителя, захватившие в феврале 2014 года в Киеве власть люди повели себя очень топорно. После того, как большинство жителей Донецкой и Луганской областей на референдуме высказались за независимое существование, перед властями было три пути. Первый — смириться с тем, что на территории Украины есть регионы со смешанным населением, согласиться на федерацию и узаконить разноязычие. Второй — при великом желании иметь мононациональную страну отделиться от областей с исторически сложившимся разноэтническим населением и организовать преимущественно в правобережной Украине государство с одними украинцами. Третий — устроить на территории провозгласивших свой суверенитет регионов геноцид, выгнать в Россию или вырезать всех русских, оставить только этнических украинцев и заставить их говорить исключительно на украинском языке. Этот путь — откровенно фашистский, но безрезультатный, потому что неправедная война ведёт к партизанскому сопротивлению. Киевский режим пошёл по самому варварскому пути. Как юные пацаны готовы растерзать кого угодно, чтобы показать свою преданность пахану, так же украинские боевики в угоду американцам убивают свой народ, превращают собственную страну в руины. И с такими разбойничьими повадками нынешний Киев хочет попасть в семью цивилизованных европейских народов?

Р.: — При первом варианте на постсоветском пространстве появилось бы ещё одно Приднестровье. Ясно было, что начальники в Киеве, узурпировавшие власть, постараются любой ценой удержать эти регионы, поскольку их экономический потенциал весьма высок. И США тоже не смирятся с переходом части Украины под опёку России.

С.: — Но Луганск и Донецк украинские боевики стали бомбить с таким остервенением, как будто это уже — не их территория, а вражеская. Как немцы Сталинград, а англичане Дрезден. Вот стали бы англичане бомбить Эдинбург и Глазго, убивать их жителей, если бы шотландцы проголосовали за независимость от Англии?

Р.: — Очень сомнительно.

С.: — Потому что шотландцев никто в мире не считает людьми «второго сорта». Бомбардировки украинской национальной гвардией мирных сограждан, напротив, недвусмысленно свидетельствуют о том, что украинцы сами себя не относят к европейским «первосортным» этносам, ведь среди погибших много этнических украинцев. Здравомыслящих европейцев украинские националисты только отпугивают, поскольку на деле оказались никакими не европейцами, повели себя, как дикая средневековая орда с Востока. Вот и доказывай после этого всему миру, что славяне — не варвары! И американцы в 2014 году фактически сами признали, что восточные области Украины принадлежат России. За разразившуюся там гуманитарную катастрофу и тысячи погибших мирных жителей они ругают российское правительство, а не Киев. Твердят, что из этих областей люди бегут от российских агрессоров, но почему-то бегут они в Россию. Обвиняют нашу страну во вмешательстве в дела Украины, при этом сам президент США призывает нас вмешаться и повлиять на Юго-восток Украины, чтобы там прекратили противодействовать киевским властям. Логики — ноль!

Р.: — Всё объясняется просто: дескать, вмешивайтесь, но только так, как хочется нам. А о том, что американцы противоречат сами себе, они даже не думают. Соединённые Штаты напролом идут к своим целям, и их не волнует, как они выглядят в глазах мирового сообщества. Но было наивно предполагать, что российское руководство спокойно отнесётся к тому, что Соединённые Штаты будут хозяйничать на всей Украине. Поэтому в украинской войне участвуют тысячи российских граждан, и кто из них туда прибыл добровольно, а кто нет — если и узнаем, то позже. С той стороны иностранных наёмников и добровольцев — не меньше. В Европе уже с сарказмом говорят, что Соединённые Штаты будут сражаться с Россией до последнего украинца.

С.: — А украинцы, как наивные дети, и рады стараться угодить заокеанским дельцам. Где же их национальная гордость? Создаётся впечатление, что украинские «самопровозглашённые» власти стараются очистить для американцев Донецкую и Луганскую области от населения, ведь для заокеанских генералов эта территория, вдающаяся в Россию, — лучший подарок в военно-стратегическом плане. Он даёт возможность американцам оказаться как можно ближе относительно центра России.

Р.: — Даже если это и так, ни американские, ни тем более украинские политики эту бесчеловечную цель никогда не признают. На такой цинизм был способен только Гитлер.

С.: — Но разве наши соседи не видят, что в своём «дранге нах вестен» рискуют оказаться в объятиях «дядюшки Сэма», ещё более эгоистичного и свирепого, чем русский родственник?

Р.: — Соединённые Штаты далеко, и они никогда не навязывали Украине сталинский режим, поэтому их украинцы пока не боятся.

С.: — А полякам, венграм, румынам, страны которых граничат с Украиной, не досадно, что их не зовут на переговоры по поводу ситуации у соседей? За них почему-то всё решают стратеги из другого полушария, которые к Украине никакого отношения не имеют, находясь от неё — дальше некуда.

Р.: — Американцы — часть западной цивилизации. А мир охвачен «западоманией». Взять массовое переселение в Европу жителей Азии и Африки.

Вестернизация — всемирное явление.

А западнее Соединённых Штатов — только океан. События на Украине нам показывают, что нигде не существует пожизненной прививки от проявлений жестокости. Растёт дестабилизация всего человечества.

С.: — Украинцы ориентируются на державу, которая вызывает в мире всё большее недовольство наглой и агрессивной политикой. Но почему мы не встали решительно и открыто на защиту Новороссии?

Р.: — Значительная часть населения Украины, особенно правобережной, воспримет наши действия как оккупацию. В Европе антирусские настроения и так сильны. Куда же ещё больше нагнетать атмосферу вокруг нас? Активное выступление на стороне Юго-востока приведёт к открытой конфронтации с Соединёнными Штатами и с послушными им пока европейцами. Такая акция пагубно сказалась бы на нашей экономике. Российский истеблишмент, слишком тесно связанный с западными странами — банковские счета, недвижимость, проживание там детей и т.д., — боится всяких санкций, от которых его интересы весьма пострадают. Наконец, мы не такой воинственный народ, как американцы.

С.: — Однако энергично взялись за укрепление и модернизацию своих вооружённых сил, то и дело проводим учения. Мы снова приняли стойку «готовность к отражению удара». В некоторых европейских странах опять проявляется синдром «угроза с Востока», как до перестройки.

Р.: — О том, что именно Соединённые Штаты Америки и вообще Запад не готовы прекратить войны на планете, говорит такой факт. У НАТО было две прекрасные возможности утвердить мир на Земле, инициировать всеобщее разоружение. Первая — когда Горбачёв пошёл на одностороннее сокращение вооружений, поддержать его ответными действиями. Вторая — после распада СССР и кризиса в России, когда нам было не до больших расходов на оборону. И обе возможности американцы и их союзники не использовали. Вместо этого они стали расширять НАТО до самых наших границ. Потому-то у нас и говорят, что НАТО — агрессивный блок. Даже появилась такая шутка. Американцы возмущаются: «Безобразие, российские границы проходят рядом с нашими военными базами!»

С.: — Это уже — не шутка. Обложили нас со всех сторон, а европейцы их поддерживают. До взаимопонимания и дружелюбия с европейскими народами русским, видимо, ещё далеко. Мы по-прежнему для них — страна-противник.

Р.: — Такое отношение идёт издавна. До середины прошлого тысячелетия европейцы полагали, что на северо-востоке — дремучие почти незаселённые дебри, в которых обитают полудикие племена или монголы-кочевники. И вдруг откуда ни возьмись, по историческим меркам внезапно, там появилась мощная держава каких-то русичей, которая заявила о себе как об одной из ведущих в мире. Мы воспринимаемся европейцами нахальными выскочками, как бы не имеющими права на выдающееся положение. Нас не любят ещё потому, что мы — не покорённый никем и никому не поддакивающий народ. Когда мы в 90-х годах признавали старшинство Соединённых Штатов и их победу в идеологическом споре, они к нам относились снисходительно-покровительственно, но благодушно. Когда же мы стали выступать в мире как не зависимое ни от кого значительное государство, американцы восприняли это как вызов их мировому владычеству, были рассержены таким «своеволием».

С.: — Китайцы ведут себя не менее самостоятельно.

Р.: — Конфликт США с Китаем уже назрел. Но китайцы — далеко на востоке, в мировую политику настырно не лезут. А Россия всегда была соседкой европейцев, во все времена соперничала с Европой, стремясь стать полноценно европейской страной, к тому же давно претендует на место сверхдержавы.

С.: — Нас обвиняют в экспансионизме, но разве нам сравниться в этом с американцами? Взять хотя бы их вторжение в Ирак, варварскую бомбардировку Югославии и Белграда в 1999 году. И к американцам никто не предъявлял претензий. Какой вой поднялся бы, если бы мы бомбили, например, Тирану или какой-то другой европейский город. А теперь американцы с ногами влезают в Украину. Можно ли себе представить, чтобы мы пытались захомутать Мексику?

Р.: — Американцы — экспансионисты от наглости, они не «комплексуют», по крайней мере, их правящая верхушка. А нами больше двигает амбициозность из-за ущемлённого самолюбия. Наглость, к сожалению, в мире больше в чести, чем что-то другое.

С.: — Но факт остаётся фактом: к нам часто несправедливы, применяют так называемые двойные стандарты, предъявляют необоснованные претензии. Кто же ведёт воинственную политику, мы или Запад во главе с американцами? Становится обидно за европейцев, что они попали в зависимость от Соединённых Штатов. И под их давлением

мир всё больше действует «по понятиям».

Такие ценности как справедливость, принципиальность, совесть всё больше уходят из мировой политики. Барак Обама недавно заявил, что США призваны руководить миром. В разное время римляне, французы, англичане, немцы заявляли о себе как о самой передовой нации. Мы пытались инициировать мировую революцию и встать во главе освобождённого человечества. Гитлер мнил себя властелином мира. И чем это кончилось для нас и для немцев? Американцы уверовали в свою безнаказанность, их обуяла мания величия, хотя у них самих проблем хватает: нескончаемые природные катаклизмы, колоссальный государственный долг, усиливающийся сепаратизм, рост межнациональной напряжённости внутри страны, агрессивность в обществе, приводящая к неспровоцированным убийствам, и т.д. Но история давно показала: доминирование над народами, тем более карательные действия относительно других государств, — дорогое «удовольствие», за это приходится убийственно много платить. Кто слишком зарывается, вскоре получает крепкую оплеуху.

Р.: — В последние десятилетия идею превосходства над остальными землянами перехватили мусульманские фундаменталисты, объявив остальных «неверными», создав крайне агрессивное Исламское государство. Что касается имперских амбиций американских политиков — это на их совести, а нас должно всё-таки больше волновать отношение других народов к нам. Чем мы вызываем нелюбовь некоторых политиков и граждан других стран? Тем, что мы — ядерная держава? Но в мире уже почти десяток ядерных держав. Мы — самобытный народ, не похожий ни на один другой? В мире каждый народ чем-то отличается от других. Размерами занимаемой территории? Но Австралия и Канада тоже огромные страны, причём слабее заселённые, чем Россия.

С.: — В ХХ веке вся враждебность к нам Запада строилась на борьбе против коммунизма. Коммунистическая идеология давно исчезла, а враждебность к русским только усилилась.

Р.: — Значит, наш советский строй был тоже ни при чём. Между тем история свидетельствует, что англосаксы, немцы, австрийцы и некоторые другие европейские народы издавна испытывают неприязнь к славянам, относятся к нам с высокомерием, негласно смотрят на славянские народы как на враждебную им силу. Наиболее откровенны были гитлеровцы, считая поляков, украинцев, русских, сербов «недочеловеками». Высказывания некоторых проницательных политиков, например, Чехии и Польши говорят о том, что в этих странах истинную подоплёку происков американцев против русских уже раскусили. Причина такого предвзятого и ревностного отношения к славянам, особенно к русским, говорит о том, что на Западе в нас видят серьёзных соперников, чувствуют в славянах большие потенциальные возможности: интеллектуальные, культурные, военные и пр. Европейцы и американцы прекрасно знают, что мы, русские, если возьмёмся за дело как следует, на многое способны, и это их настораживает. Поэтому англосаксы и немцы задались целью раздробить южных славян, подчинить себе западных, но больше всего ядовитых стрел посылают в адрес самой большой и сильной славянской державы — России. Они ведут себя по отношению к славянам по принципу «разделяй и властвуй», науськивают эти народы друг на друга. А мы часто заглатываем их крючок, демонстрируя превосходство друг над другом, дистанцируемся один народ от другого, а то и ввязываемся в войны.

С.: — В общем, мы виноваты лишь в том, что мы — славяне?

Р.: — Это — одна из основополагающих причин.

С.: — По поводу нас, русских, наши оппоненты ворчат, что мы не можем толком свою территорию обустроить, то есть воспринимаемся, как собаки на сене.

Р.: — Этот факт должен задевать, скорее, находящийся рядом Китай, а не далекую Америку. В претензиях к нам какую-то роль играют разные причины: природные богатства нашей страны, готовность противостоять сильным государствам с целью защиты «обижаемых» стран, наше восточное местоположение и т.д., что нам объективно вменить в вину нельзя. Стало быть, придирки к нам объясняются корыстными интересами влиятельных персон других стран. Но они имеют и психологическую подоплёку, зависят от нас самих. Нам следует уяснить, чем мы провоцируем неприязненное отношение к себе иностранцев, как мы ведём себя внутри России и за рубежом, как относимся друг к другу. Мы долгое время старались скрывать наши пороки, наивно думая, что они представителям других народов не видны. Теперь мы знаем, что шила в мешке не утаишь. Словом,

нам следует и на себя оборотиться.

С.: — Если бы ещё шило было одно, а то их — не счесть! Например, неприязненное, брезгливое впечатление производят наши лихие «молодцы», безобразничающие на зарубежных курортах. Некоторые «горячие русские парни» ужасают иностранцев-европейцев безудержным разгулом с битьём посуды и физиономий друг друга и тех, кто попадётся под руку. Граждане других стран стараются нас избегать, что уже происходит нередко в тамошних отелях.

Р.: — Непристойно ведут себя на отдыхе не только русские, но нас-то больше интересуют соотечественники. В их пьяном кураже много демонстративного, стремления скомпенсировать усилившуюся в конце ХХ века нашу закомплексованность, показать своим ухарством «удаль молодецкую»: дескать, знай нас, русских. Мы всё печёмся о нашем имидже за рубежом, а надо бы начать с того, что самим не пускать за границу сильно там проштрафившихся.

С.: — Вообще наш культурный уровень оставляет желать лучшего. Хамство, грубость, агрессивность бросаются в глаза, едва человек, приехавший в Россию из-за рубежа, выходит из аэропорта или с вокзала в город.

Р.: — Как будто, мы в этом свойстве исправляемся. На олимпиаде показали себя с хорошей стороны.

С.: — Дай Бог, чтобы это стало тенденцией. Кроме того, всё ещё где-нибудь в очереди, в курилке, в электричке можно услышать самоуничижительные реплики вроде «у нас всё не как у людей», «ты забыл, в какой стране живёшь?» и другие в том же духе.

Р.: — Уж чем-чем, а самобичеванием, смакованием своих пороков мы заниматься любим. В подобных репликах даже слышится бравада: дескать, вот какие мы особенные, жить по общепринятым законам бытия нам неинтересно. От самих наших соотечественников можно услышать: «никто не ценит русских так низко, как сами русские», «русские себя любят меньше, чем других». Нам надо пореже употреблять слова «быдло», «стадо», «рабы» и т.п. даже иронично. Никто не будет к нам относиться лучше, чем мы сами к себе.

С.: — Безусловно! Но важнее изживать то, что побуждает нас досадливо махать рукой на самих себя. В. Медведев, В. Хомяков и В. Белокур в книге «Национальная идея, или чего ожидает Бог от России» пишут: «Сегодня мы хотим, чтобы нас уважали, как уважали наших предков, и шли за нами, как когда-то шли за ними. Но взглянем критически на нас сегодняшних и попробуем ответить на вопрос: а заслуживаем ли мы уважения? Многие из нас — люди, провозгласившие как основу межчеловеческих отношений лозунг «человек человеку — волк». Наши коррумпированные структуры власти за хорошую цену готовы продать «своих» любому «чужому». Единственный путь заставить себя уважать — стать достойными уважения».

Р.: — Есть такая шутка. Скорый поезд мчится на юг. В каждое купе с вежливой улыбкой заглядывает проводница, спрашивает: «Иностранцы есть?» Везде отвечают, что нет. Проводница кричит: «Вася, вырубай кондиционер, тут одни наши!»

С.: — Какая же это шутка? Самая что ни на есть действительность! А вот какой пример приводит В. Мединский в первой книге «Мифы о России». Он наблюдал в Шереметьево-2 сцену: грузчики толкают ногами чемоданы, пиная их как попало. На замечание они искренне ответили: «А вы не в Европе здеся! Вы в Россию приехали». Представительница немецкой фирмы, венгерка по национальности, раздосадована тем, как относятся разные служащие к своим гражданам: «В других странах государство прежде всего защищает своих, а у вас наоборот. Стоит мне сказать в переполненном ресторане, что я из Германии, как постараются найти свободное место. Русский же убирается восвояси, если не заплатит охране».

Р.: — Вот иностранец и думает: если сами русские так относятся к своим согражданам и к стране, в которой они родились и выросли, то почему я должен относиться к России и русским с любовью и уважением? Пока мы не начнём обращаться со своими соотечественниками так же, как с англичанами, венграми, шведами, мы европейцами, в лучшем смысле этого слова, не станем, и вообще на успешное развитие страны рассчитывать трудно.

С.: — А взять гигантское расслоением россиян, когда одна, малая часть, русской нации с презрением и высокомерием относится к другой её части, бóльшей. Наши оппоненты не жалуют и презирающих, и презираемых. Первых — за хамскую «жлобскую» позицию, а вторых — за неспособность постоять за себя, защитить свои интересы и заставить слишком наглых и заносчивых уважать себя. Иностранцев раздражают дикие выходки нуворишей, показное швыряние огромных сумм на немыслимые прихоти и капризы, их эпатажное стремление переплюнуть всех на свете. Притом все в мире знают, что огромная часть населения России едва сводит концы с концами. По степени социального расслоения мы опережаем все страны Европы, Индию и даже Турцию, вырываемся на первое место в мире, если уже не находимся на нём. Поэтому и живём гораздо хуже, чем могли бы.

Р.: — Это расслоение и разобщает наш народ. А любой разобщённый народ становится более уязвимым для его соперников. В свою очередь, мы начинаем чувствовать угрозу извне, противостояние требует дополнительных расходов на вооружение. Вот нас и начинают считать потенциальными агрессорами.

С.: — В нас крепко засела привычка постоянного противопоставления другим странам и народам. Всё время разделяем: «мы» и «они».

Р.: — Да, мы часто слишком вызывающе и с большими претензиями утверждаем себя в мире, а то становимся в позу отвергнутого компанией подростка.

С.: — Мировую общественность поражает наша коррупция. Немыслимое воровство чиновничества, патологическая жадность, нежелание держать себя хоть в каких-то рамках вызывает в цивилизованных сообществах, где коррупции почти нет, брезгливое желание от нас отодвинуться так же, как мы реагируем на воришку, которого в автобусе поймали с поличным.

Р.: — То есть иностранцы видят, что у российского начальствующего контингента нет даже понятия о человеческой чести. Это, пожалуй, и есть главное, за что нас не уважают. Мы то и дело бьём себя кулаком в грудь, занимаемся самовозвеличением, чем вызываем у других народов желание поставить нас на место, давать нам заведомо заниженные оценки. Никак не хотим отказаться от советской, особенно хрущёвской, риторики типа «мы самые-самые», «мы всех обгоним», «мы впереди всех». Заявления подобного типа уже снова раздаются на некоторых каналах телевидения.

С.: — Только бы мы не начали грозить всем показать кузькину мать.

Р.: — Не дай Бог! Наши доблести должны проявляться максимально в делах и минимально в словах.

С.: — Однако мы никак не хотим признать свои грехи, особенно в годы сталинизма. Публичное признание своих неблаговидных и противоправных деяний мы расцениваем как слабость, как поражение. С советских времён считаем себя всегда правыми.

Р.: — Мы в этом качестве тоже меняемся. М. Горбачёв сознался в расстреле нашими службистами тысяч польских офицеров в 1940 году, Б. Ельцин извинялся за допущенные ошибки во время своего правления. Но важнее покаяние не на словах, а на деле. Самое главное: мы покаялись за сталинизм самим фактом сужения контролируемой Москвой территории до размеров РСФСР в послевоенных границах, хотя многие и сожалеют об этом.